Без права на прощение

Еще не успев полностью освободить территорию Кировоградщины от оккупантов, органы государственной безопасности принялись за розыск разного рода гитлеровских пособников и карателей. Некоторых нашли довольно быстро, других – через несколько, а то и много лет спустя. Вот всего одна такого рода история, о которой стало известно из материалов, хранящихся в архиве Службы безопасности Украины в Кировоградской области.

В 1948 году управлением Министерства государственной безопасности Кировоградской области было возбуждено уголовное дело, по которому проходило пять жителей Подвысоцкого района (сейчас – Новоархангельского): Задорожный, Байда, Балан, Гуцал, Стригун. Чем же могли провиниться относительно молодые (в годы войны им было от 20 до 30 лет) люди, трое из которых успели повоевать в рядах 2-го и 3-го Украинских фронтов, получить ранения и правительственные награды, а один побывал на принудительных работах в Германии?

Оказывается, при немцах все они служили рядовыми полицаями, получая за это продукты питания и зарплату (350 оккупационных рублей в месяц), им даже трудодни записывали! Давали присягу на верность фюреру. Носили форму. Обучались около месяца в спецшколе в Гайвороне. Там немцы учили, как нужно вести борьбу против партизан и охранять определенные объекты, а также советских военнопленных…

Работы у полицаев хватало. Зимой 1942 года по селам собирали (точнее, отбирали у населения) теплые вещи для немецкой армии: у кого тулуп, у кого шинель. Кроме того, ходили по хатам и требовали, чтобы люди сдавали яйца и мясо, а также денежный налог: по 100 рублей с человека.

Весной оккупанты с их помощью забирали скот у населения. Кто отказывался, конвоировали в сельуправу, где после краткой «разъяснительной» беседы селяне вынужденно соглашались отдать последнюю корову.

Отправляли украинскую молодежь (1922-1925 годов рождения) на каторжные работы в Германию. Заходили в семьи, где проживали молодые хлопцы и девчата, и конвоировали в сельскую управу, а оттуда уже староста отвозил в Голованевск на сборный пункт.

Но самое страшное – участвовали в расстрелах еврейского населения (кто конвоировал, кто в оцеплении стоял, а кто и убивал). Так, зимой 1942 года в селе Покотилово Подвысоцкого (теперь Новоархангельского) района в массовом расстреле была задействована практически вся подвысоцкая полиция (около 70 человек) и жандармерия (около 100 немцев, вооруженных автоматами). Полицаи выводили евреев из домов, а затем конвоировали в школу, откуда уже вели на расстрел.

Пока гитлеровцы расстреливали, стояли в оцеплении на берегу, на мосту и на льду реки Ятрань, чтобы перекрыть дорогу тем, кто попытается убежать из села на другой берег. На участок около мельницы выбежал один еврей, но сам возвратился назад в село, сказав, что, мол, ему уже все равно, детей ведь забрали… «Я, – объяснял на следствии один из полицаев, – когда всех (в документах дела приводится цифра 333) евреев расстреляли, в числе других полицейских подошел к месту расстрела…» Утверждает, что крики людей звучали продолжительное время и слышны были за километры. После полицаи пьянствовали…

Зимой же 1942 года проходящие по делу участвовали в расстреле четверых детей Марии Танцюры из Рассоховатки. Двое старших вышли сами, а двоих, меньшеньких, под душераздирающий плач матери вынесли из дома. Слезы вытирал даже один из полицаев. Везли на санях к месту расстрела в яр за село. Старшему – Лене – было около 14 лет.

Девочке Марии – 12. А младшим мальчикам – Владимиру и Анатолию – 4 и 2 годика. Полицай по имени Аврам (!) взял младших на руки, а старшим приказал самим спускаться к яме за ним. …Яму забросали снегом. «Мои дети, – объясняла Мария Танцюра во время беседы со следователем УМГБ 25 августа 1948 года, – были расстреляны потому, что мой муж Ингер Ефим (убит на фронте) по национальности – еврей, и моих детей как евреев расстреляли».

Той же страшной зимой 1942 года в селе Лебедынка Голованевского района в предрассветной тьме расстреляли (из винтовок и карабинов советского образца) 7 евреев (двух стариков, одну пожилую женщину, одну девушку и трех мальчиков 12-13 лет). «Когда подвели их к яме недалеко от конторы колхоза имени Ворошилова, – рассказывал один из палачей, – то старший полицейский приказал всем лечь в яму и, когда они легли в яму, то приказал стрелять в яму. После расстрела мы закопали евреев землей и снегом. Землю брали из стоявшего около ямы разрушенного сарая».

Из дела видно, что иногда полицаев удавалось отговорить от убийств. Например, Фотий Задорожный чудом спас своих детей и жену-еврейку. В последних числах февраля в полночь пришли двое из упомянутых выше полицаев, вооруженных винтовками, и приказали его жене: «Собирайтесь вместе с детьми (5 и 7 лет. – Авт.) в сельуправу, а вы (Фотий) оставайтесь дома». «Я упал перед ними на колени, – расскажет он через шесть лет сотрудникам госбезопасности, – целовал сапоги, плакал и просил не забирать жену и детей…»

Они также участвовали в облавах на партизан. Например, осенней ночью 1942 года в Новоархангельском районе. Но якобы так никого и не нашли. Зато в начале 1944 года в составе немецкой карательной группы (штаб находился в селе Орлово Новоархангельского района) в их черной биографии был бой с партизанами, которые оказали сопротивление между селами Лощивка и Табаново Голованевского района, открыв пулеметный огонь по полицаям. Было убито около 10 полицаев, а остальные – разбежались.

…По приговору Трибунала войск МВД Кировоградской области от 17 ноября 1948 года всех перечисленных лиц подвергли заключению сроком на 25 лет с поражением в правах на 5 лет, с конфискацией имущества. Они не будут реабилитированы никогда…

Федор Шепель, УЦ