Игры пьяного разума

«А кого захочет Господь наказать, того лишает разума…» – эта истина стара, как мир. Но что сказать о тех, кто добровольно освобождает себя от драгоценного Божьего дара? Их тьмы и тьмы. Имя им – алкоголики. Племя, вымирающее с энтузиазмом и страстью, по самым изощрённым алгоритмам и сценариям, и всё-таки не оскудевающее никогда, во все века творения. 

Чего ищут они в мутных струях спирта? Смерти. Ухода из реальности, которая по каким-то причинам им невыносима с её неустанными и непосильными трудами (ибо, как говорит один мой знакомый алкоголик, «всякий труд непосилен по определению»), неизбежными страданиями и ответственностью. Они выключают себя из списка живых, из плотных когорт социума и обретают сумеречное блаженство лотофагов.

За него готовы они платить потерей всех привязанностей, забвеньем «мечт» и стыда, утратой здоровья и красоты, достатка и самоуважения. Ведь, когда ты пьяным «сном кончаешь тоску и тысячу природных мук, наследье плоти, – как такой развязки не жаждать? Умереть, уснуть» (Шекспир, «Гамлет»). Неотвратимая кара чёрного похмелья, кошмары белой горячки и даже явная перспектива бесславно околеть не остановят жаждущих. Гамлетовский свой роковой вопрос – пить или не пить – они давно решили.

И пьют. И бьются с водкой до последней капли. «Есть упоение в бою! И бездны мрачной на краю…». И в упоенье этом случаются фантастические приключения, порой полусознательные, а чаще и вовсе бессознательные, их не худо бы записать на камеру, чтобы явить народу документальный триллер, реалити-шоу, которое потрясёт мир. Но где титан, готовый взять на себя этот исполинский труд? Я лишь внесу скромную лепту в мировую летопись алкогольных эксцессов, лишь трепетной ладошкой зачерпну из омута дурмана, которому нет ни дна, ни покрышки.

Дидактические выкладки, увольте, опущу. Мораль узрите сами. Скажу только, что приведённые «анекдоты» все до единого подлинные.

Рефлекс

Дама, которую ещё вполне можно так назвать безо всякой иронии, но уже подёрнутая слегка бахусовым флером, стоит в очереди за хлебом на остановке транспорта. Ларёк популярен, потому что выпечка там всегда свежая и вкусная, вот и копится народ. Метёт позёмка, люди ёжатся и хмуро томятся, переступая по шажку. Наша дама в задумчивости. Наконец, очередь дошла до неё. И она – в окошечко, протянув деньги, томно: «Будьте любезны, бутылку дарницкого!». Вереничка покупателей взрывается хохотом. Дама смеётся тоже и с обезоруживающей простотой констатирует: «Рефлекс!». Рецидив смеха. Вот так, в общем-то невинно, они начинаются, игры неразумия.

Не искусай меня без нужды!

Мужчина, в самом расцвете репродуктивного возраста, отвергнутый уже двумя жёнами по причине инфантилизма, возвращается в квартиру, которую уныло делит вместе с мамой. Возвращается в состоянии алкогольного «лунатизма», которое повторяется всё чаще и верней. Падает, не рассупонившись, на диван. Рядом пристраивается любящая собака. Огромный ласковый сенбернар любовно облизывает физиономию хозяина. Тот, разомлевшим голосом, не открывая глаз: «Ну, милая, не надо! Возьми себя в руки. Ты ведь меня совсем не знаешь!». Почтенная мама смотрит на подкошенного сына обескураженно и скорбно.

Ай, Моська! Знать, она пьяна!

Один очень способный иркутский репортёр, погубивший себя на дне стакана, часто любит рассказывать, что ещё в бытность свою на коне пивал он с гусарским размахом со всякими легендарными фигурами: с Высоцким, Евтушенко, с внуком одного прославленного генерала. Так вот с этим генеральским отпрыском напились они в партийной столичной квартире, что называется, до весёлых чёртиков, вышли на балкон и со смехом облили в две струи священный балкон Суслова этажом ниже. Хи-хи-хи да ха-ха-ха, не боимся, знать, греха! Знай наших, советский Гиммлер. И Суслов стерпел. А что было взять с двух собутыльников, скорбных умом? Горсть волос?

Поддатая Муза

Нередко изменённое состояние сознания, вызванное «огненной водой», будит в разомлевших организмах творческие амбиции. И тут уж, молвить справедливо, бумага терпит, и терпит сполна. Кто-то дрожащей кистью или карандашом щедро разбрасывает штрихи и пятна, кто-то выводит нетвёрдою рукой потоки рифмованных строк. Как всё искреннее и органично излитое, бывают эти шедевры даже не лишены оригинальности. А сколько в них зияющей боли и горькой истины! Обитает в Чите приметный креативный алкоголик, прозаик и поэт по кличке Мерцающий Гений. Приведу один из его изысков, написанных, невооружённым глазом видно, в часы алкогольных бдений. Хотелось мне сопроводить эти строфы язвительными ремарками, но, перечтя их вновь, вижу, сколь они безупречно самодостаточны как обоснование диагноза.

С гуся вода

Меня положили на разделочный стол.

Меня током ударил электромонтёр.

Злой янычар рубанул ятаганом.

Бил комиссар рукояткой нагана.

Смелый тореро шпагой проткнул,

Столяр рубанком своим струганул.

Финн белобрысый финкою тыкнул,

Бык из колхоза презрительно хмыкнул

И быстро рогами пронзил мне живот…

Так продолжалось полсуток. Но вот…

Я перед вами, здоровый и бодрый,

Сыт и одет! И с весёлою мордой!

Нет, братцы, не мафия бессмертна. Бессмертен выпивоха. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. И блаженны алчущие, ибо они напьются. В любой безводной пустыне они выгонят самогон из самого зачахшего саксаула, исторгнут из камней, подобно Моисею, живительно-губительную влагу свою. Из пингвинов будут вытапливать на Северном полюсе. Они не дадут себе просохнуть. Одна моя приятельница, милейшая старушка с куртуазными манерами семидесяти трёх лет, так объявляет домочадцам своё кредо: «Пила, пью и пить буду! Во веки веков! А когда помру, положите мне в гроб чекушечку. Лежать буду и посасывать».

Ну, так что, сыграем «по маленькой»? Или ну его к дьяволу?

Марина Рыбак, ВСП