Как водолазы-саперы разминируют реки в зоне АТО

ОТ КИЕВА ДО РОМЕН, ДОНБАССА И ДАЛЕЕ

– В городе Ромны Сумской области есть Центр – МЦБР. Межрегиональный центр быстрого реагирования. Он напрямую подчинен Киеву. Наш Центр универсален уже тем, что у нас есть и химики, есть водолазы, саперы, спасатели и есть инженеры. В прошлом году на базе нашего центра сделали еще одно подразделение, которое называется Спецназ. Там будут работать одни офицеры, которые совмещают в себе все вышеперечисленные специальности – и водолазы, и саперы и все остальные. Они пройдут школу скалолазания, научатся прыгать с парашютом. Это для того, чтобы выйти на уровень мировых стандартов. Чтобы они были готовы прийти на помощь населению в любой точке земного шара.

18-19 сентября в Молдове будут проходить общеспасательские сборы – провести маневры, познакомиться с опытом коллег из других стран. Наш центр будет представлять всю Украину; хотели сделать «солянку сборную» – взять, там, спасателей из Львова, из Киева – но потом решили послать только нас. У нас ведь есть бойцы всех специальностей, команда слаженная. Потому сказали: «Ребята, отдувайтесь за всю Украину вы». 20 человек, вся наша техника. У нас есть L-200… Это «Мицубиси L200», джип. К нему крепится трал; на него ставится лодка, и мы едем. У химиков есть своя машина…

– А какие функции вы выполняете здесь, в Донбассе?

– Мы здесь уже с 2014 года. Когда первый раз приехали – стояли на полигоне Управления ГСЧС, жили в палатках и строили мост, который идет на Рубежное. Он был взорван. Мы его сначала разминировали, потом восстанавливали. После этого мы работали по Мариуполю. Я – водолаз-сапер, могу как на земле работать, так и под водой. Потому, когда людей не хватает, привлекают работать по суше. Но летом, когда открытая вода – мы занимаемся водой

– На мосту много работы было?

– Да, закладка была… Его успели подорвать, но не очень успешно. А сейчас там совсем новый мост; старые конструкции, поврежденные, разобрали и по новой переделали. Это правильно – мы же не специалисты-мостостроители. Но на то время других специалистов не было.

СЧАСТЬЯ НЕ МИНОВАТЬ

– Какие самые важные в стратегическом плане участки вам пришлось разминировать? В Счастье, наверное?

– Мы приезжаем сюда, когда уже есть заявки. Местные ребята работали по суше, а заявки – по воде. Акцент сделан на наше подразделение. Мы приезжаем – и в первую очередь отрабатываем воду. По Счастью была заявка – ТЭС. Там получилось так, что станция хотела расширить канал. Был один рукав, предназначенный для охлаждения котлов. Им нужно было обследовать дно акватории, потому что туда в свое время много сбрасывали ВОП – взрывоопасных предметов.

– С обеих сторон выбрасывали?

– С обеих. Мы там работали месяц назад, 24 июля. Был обрыв электропередач, и электрики не могли выйти, потому что боялись взрывоопасных предметов. Мы приехали, осмотрели всю ТЭС, что было, собрали… Они за нами пошли – и нашли пять или шесть обрывов, все восстановили за день и все закрыли. Хотя предполагалось, что работы займут три дня.

– Заминировано было основательно?

– Серьезных мин, ловушек там не было. Просто… Там же сейчас стреляют. Неразорвавшиеся снаряды – это было. Мы работали в Счастье три дня. Первый день – по самой речке, там, где хотели сделать забор воды.

– Вы ищете по точной информации – или по наитию?

– По информации. Например, в Счастье есть свои водолазы. Но они не имеют специальных допусков. Он поплыл и увидел предмет, похожий… на что-то. Он же не знает, что именно он увидел – взрывоопасное, не взрывоопасное. Он сообщил начальству, начальство составило заявку. По ней мы и приехали сюда.

– И что нашли?

– Дали нам лодку; мы с нее производили погружения. Обещали нам прикрытие; должна была работать миссия ОБСЕ, но все побоялись туда выходить. Но нам еще и лучше. Мы работали, не привлекая ничьего внимания. А если бы эти стояли – что-то поменялось бы?

Поднимали 82-миллиметровые мины (показывает фото). Видите, она как бы замотана в кулек. А вот она без кулька. Мина, и в нее вставлен запал. Что это было? А это ребятам, которые там стояли, захотелось рыбки половить. Они взяли обычную 82-ю мину, поставили туда запал с гранаты, дернули колечко и бросили. А мина не сработала. Между нами. Такие мины нельзя поднимать. По теории такие ВОПы следует взрывать на месте. Но взрывать-то в канале нельзя. Поэтому потихонечку мы ее подняли.

КОНЦЫ В ВОДУ

– В воде же нельзя прятать боеприпасы?

– А их там и не прятали – просто сбрасывали. Наверное, чтобы скрыть улики. Когда в 14-м году раздавали все это дело, многие собрали у себя запасы ВОПов. А потом стали искать, у кого что есть – куда это девать? Вот и стали выбрасывать в воду.

– Получается, это с нашей стороны сбрасывали?

– Да. Это наши сбрасывали. В основном.

– А какие самые крупные боеприпасы вы доставали?

– Вот, у меня в блокноте записано: Станично-Луганский район, село Передельское, река Айдар. Там мы 25 июля подняли ракету «Смерч» диаметром 300 мм. Нам сказали, что в районе Передельского торчат три «Градины». Это, вы понимаете, калибр 122 мм, такая «труба». Мы приехали, искали-искали – нету.

– Извините, что значит – «торчат»?

– Ну, когда вода спала, рыбак плавал там на лодке и увидел. Давай искать этого рыбака. Нашелся – дедушка. И выяснилось, что не три ракеты, а одна. Такая красивая. 300 мм диаметр, 7,5 метра длиной. Пожарной машиной вытаскивали.

– Но Передельское довольно далеко от линии фронта. Как ракета могла туда попасть?

– Дальность полета «Смерча» – 90 километров. На вооружении у нас он не стоит, понятно, что «оттуда» прилетел.

– А если бы взорвался, какие могли бы быть последствия?

– Одним залпом установка запускает 12 ракет; они накрывают площадь 64 гектара – и ничего живого на этой площади.

– В реке она могла взорваться?

– Нет, в реке она уже не взорвется, но ведь палка, и та раз в жизни стреляет.

– Ну, вот вы вытащили – и куда ее?

– Милиция приехала, СБУ. Это же вещественное доказательство. Походили-походили, пофотографировали. Потом пришлось нам же ее забирать, перевозить и нейтрализовать на полигоне в Победе (село в соседнем Новоайдарском районе, – ред.)

– Какие самые опасные водоемы в Луганской области?

– Северский Донец и та часть Айдара, которая находится в зоне боевых действий. Почему? Потому что – это мое неофициальное мнение – боеприпасы выбрасывали. Вот, смотрите: тридцать шесть 152-миллиметровых снарядов. Все – из одного места. Приволье, под Лисичанском. Что такое – калибр 152? У снаряда – латунная гильза порядка 15 кг. Цветной металл. Гильзы сдали – а куда девать сам снаряд? Машиной вывезли и выбросили в воду.

АКВАЛАНГИ ОТ «АКВАЛУНГА»

– Сколько же тонн вы вынули из воды?

– У меня с собой этих записей нет, но примерно можно подсчитать. У нас было уже 90 выездов подразделения из 5 человек. И 6-й – доктор. Раньше не ездил, а сейчас с нами. Вот я, как начальник отделения по допуску, имею право погружаться на 20 метров. А доктор – физиолог – имеет право проводить работы на глубине до 6 метров. А так как я водолаз первого класса… Для спуска нужны три человека: страхующий, работающий и непосредственно водолаз.

– Насколько хорошо экипировано ваше подразделение?

– Должен сказать, что на данный момент наша группа укомплектована очень хорошо. Есть и зимние виды костюмов, и летние. У нас «бауэровские» компрессора. Оборудование для погружения – итальянской фирмы «Аквалунг». Они на рынке давно, хорошо себя зарекомендовали.

– Давно вы работаете?

– В этом году нашей группе исполнилось десять лет.

– И все эти годы у вас было такое высококлассное оборудование?

– Нет, мы начинали с малого. Водолазы-спасатели 3-го класса, только технические виды работ. Утопленников искали поначалу. Потом поняли, что в команде не хватает саперов-водолазов. Стали учиться. Я окончил курсы в Каменце-Подольском. В Харькове проходили курсы. И сегодня в нашем подразделении есть даже работающая барокамера. То есть мы можем тренироваться даже в зимнее время года. У нас ведь таких рек, как у вас, нет. У нас есть речки Сула и Роменка. Таких глубин, какие здесь можно найти – 8-12 метров – мало.

В Украине работающих сертифицированных барокамер я практически не знаю. Кроме того, мы купили переносной компрессор. Теперь мы можем на месте закачивать воздух в акваланги под давлением 230-240 атмосфер. Этого хватает где-то на полтора часа работ под водой. Компрессор позволяет работать круглые сутки – если возникнет такая необходимость. Раньше приходилось ездить за десятки километров. К тому же не везде есть качественные фильтры очистки воздуха.

– За время вашей работы не было потерь среди ваших коллег?

– Нет. Стараемся работать аккуратно.

КУРЬЕЗЫ И СЮРПРИЗЫ

– А курьезы случаются?

– Бывает. Один раз пожилой мужчина пришел сообщить о снаряде – но это оказался просто кусок ржавой трубы. В другой раз, когда работали по Приволью, тоже подошел мужчина в возрасте. «Там, – говорит, – авиабомба и немецкий самолет. Как показывает практика, на какой бы водоем мы не приезжали, нам рассказывают или про золотую карету, или про немецкий танк, или про самолет. Все про это знают: «Сам бачив» или «Ногою чіплявся», – но точное место показать не могут. А раз в выходной день поехали на Айдар – отдохнуть, с аквалангом поплавать – и нашли в реке трехлинейку. Приклад полностью сгнил, вся обросла ракушечками.

– Сколько всего в вашем подразделении человек? Ротация идет постоянно?

– Да, каждые два месяца идет ротация. Всего нас в Ромнах – пятнадцать. Я здесь уже второй раз в этом году и, чувствую, Новый год тоже буду встречать в Донбассе.

– Как вы работаете в мутной воде?

– Как правило, наощупь. Помимо сухопутных есть у меня подводный металлодетектор. Если видишь свою руку под водой – это уже считается хорошо.

– В Суле вода чище, чем в Донце?

– У вас тут видимость лучше была. У вас вообще реки… раки в Айдаре водятся! Тут, по Донцу нет, а по Айдару – раки, и места вообще хорошие. И рыба есть. Зимой был – фазаны просто бегали по улицам. Такие красавцы! Мне вообще в Донбассе понравилось. Взять хотя бы соленые озера в Славянске. Там такая «пуля» прошла, будто двести трупов туда скинули. Какой «скинули»! – в этих озерах ведь утонуть нельзя. Ложишься на воду, газету читаешь. Но нас привлекали.

А еще мы были в соляной шахте. Спускались на глубину триста метров. Там фрески из соли поделали, а еще там есть концертный зал. Даже симфонический оркестр приезжал, играл… Мы там по соли в футбол играли – масса удовольствия. Вчера День шахтера был, так я говорю: это и мой праздник – я уже в шахту спускался.

– Молодая у вас команда?

– Средний возраст в подразделении – тридцать лет.

Автор: Михаил Бублик, Северодонецк. Укринформ 

Фото предоставил автор