54-й отдельный разведбатальон; не выдуманные истории

О 54-м никогда много не писали, да и что можно написать о корпусном разведбате? Зашли, работали, вышли. В «котлах» не сидели, чтобы увеличить приток волонтёрки, сказок не писали, оплотов в масле не бросали. Но лесопосадки по одной в месяц здесь на приморском направлении от Широкино до Чермалыка в 2016 году становились нашими благодаря этим парням.

От посадки впереди отчётливо несло прелым и кислым. Запахом рваного металла, гексала и измочаленной в кашу древесины. Запахом смерти и пробивающегося сквозь густо засеянную железом землю подлеска. «Зелёнка» нависала над линией горизонта сплошным массивом, смутно различимым на фоне темноты. Но даже отсюда было видно, что от лесополосы остались голые рваные палки. Если вы когда-то видели, как лечат деревья от омелы, обрезая крону, то это и было оно — тонкие как спички стволы, только скрученные и порванные тоннами входящих мин и снарядов.

Группа 54-го ОРБ вжалась в ложбину на входе в редколесье — несколько двоек стрелков, снайпер, пулемётчики с «покемонами», медик. Пуговица ворочал угли в земле, Заика неспешно вскрывал сухпай, сумрак крал лица и движения. Трое суток в поле подходили к концу, боевое распоряжение то же, и это уже откровенно радовало — тонкие летние спальники уже с трудом согревали при осенних ночных +4°С, обугленные на палочках грибы и тушонка воротили, хотелось содрать с себя задубевший от пота комок и ощутить спиной кровать. Хотелось горячего борща и 150 грамм холодной. Поваляться полдня возле ящика, позвонить родным, хватануть нехитрого солдатского быта. Сегодня. Если всё будет ровно, то сегодня на базу.

***

Корпусной разведбат зашёл в ОТУ Мариуполь ещё в феврале 2015-го, меняясь на коротких ротациях с «Азовом», потом соседями стали «чёрные» морпехи. Командовал Муза (он многое сделал для легализации ПС в бате), зкб с позывным Гроза — грамотные опытные офицеры; зам, вообще, начинал войну со взводного, имел ранение; про обеих бойцы до сих пор отзываются с глубоким уважением.

Тогда линия боевого соприкосновения проходила, по сути, ещё по Широкино — были моменты, когда рекогносцировочная группа бойков влетела в посёлок, больше двух часов с ними вели тяжёлый бой и ушли они, когда захотели, а не были выбиты, уволакивая своих подранков. Само село делили по улице Советской — как очередная гримаса умершей страны, которая всё никак не отпускает от себя Украину. Блоки ВСУ кошмарили снайперским огнём, забрасывали гранатами из подствольников, малые группы проникали в тактический тыл и ставили фугасы, опутывали тропинки МОН и ПМН, на передок выскакивали танки — насыпать десяток снарядов.

Работы предстояло непочатый край. Сначала укрепиться и уплотнить боевые порядки, чтобы не давать противнику маневрировать. Приходилось много копать: под Гнутово и Пищевиком километры траншей экскаваторами и инженерными машинами, в посадках от моря до Коминтерново руками, как и сотни лет до этого. Вгрызаясь в сухую донецкую землю, разведчики действовали как линейная пехота, таща службу на постах, принимая входящие на блоках, обустраивая огневые и секреты на «тонкой красной линии».

Пищевик, Павлополь, район Волновахи — где-то поддержать малочисленные опорные пункты пехоты, где-то провести рейды или занимать новые позиции на нейтралке. Были потери — группа влетела на минную ловушку, на месте погиб Павел Литвиненко, один боец потерял ступню, другой парализован по пояс. В самом Широкино приходилось много и тяжело чистить частный сектор: глубоко заходить в серую зону, тралить кошками мины, проверять чердаки и цокольные этажи, ночевать в разрушенных домах, свистящих сквозняками и темнеющих мёртвыми выбитыми окнами.

Иногда морпехи оставались в посёлке, но чаще оттягивалась к «Маяку», «Китай-городу» и высотам, с которых в ясный день в бинокль просматривалась Саханка — тогда 54-ка занимала группу строений на линии, чтобы, получив поддержку с утра, продолжить зачистку с того места, где закончила, и не наткнуться на «сюрпризы». Получалось по-разному: на улице Логозинского сепары заскочили на свои старые позиции в погребах и подвалах и ударили во фланг. Был достаточно тяжёлый бой, усугублённый тем, что с опорного пункта «Звезда» (близ дороги на Новоазовск) летели выстрелы из «СПГ» и густо накрывали стрелковым.

Получил ранение Руслан Полюшкевич, одного из ребят контузило, регулярно шли зарубы с «гибридами» возле теплиц, где те пробили сплошной ход сообщения и дня не проходило, чтобы оттуда что-нибудь да не пришло по нашим позициям. Но в целом динамика начала меняться — заходить в Широкино группами по 10–15 человек, напарываясь на засады в домах, мины и фугасы на месте лёжек, да ещё и регулярно попадая под миномётный и артиллерийский огонь с высот, у боевиков внезапно становилось всё меньше и меньше желающих. Потери росли, а закрепиться в руинах домов, получая целительные 120-е «пряники» от «Маяка», было в реальности не так просто, как рассказывать про походы на Львов и Киев.

***

Сереет. Быстрыми глотками допить воду. Быстрыми движениями лопатки сгрести в яму следы ночёвки: сигаретные пачки, разорванные пайки, пустые жестянки. Быстро докурить в кулак. Навьючиться, разместив на себе цинки, «мухи», выстрелы к РПГ-7, звенья пулемётных лент, блины противотанковых мин. Хорошо, что оставили на «ноле» «дашку» в модном волонтёрском обвесе — её 35 килограмм сухого веса вместе с пятью коробками многовато для того, что задумали две наших пятёрки. Как же покорежило деревья впереди — страшно смотреть.

Одну из таких разорванных приходами посадок ближе к побережью взяли в серой зоне давно — ещё в августе. Заходили в «зелёнку» ночами, копали щели и ход сообщения, валили лес прямо на месте и волочили готовый кругляк с «ноля». Режим «метро»: в эфире тишина, запрет на открытие огня, пока не выкопаем окопы для стрельбы с коня стоя. Место у лесополосы, как у бога за пазухой: балка перед Саханкой, 980 метров по дальномеру, слева закрылись минами и фугасами, справа стык посадок, кругом поля, только садись и работай.

Настроение тоже на уровне — как ударили «дашками», «покемонами» и «АГС», как бойки высыпали на изжоге из блиндажей под прилётами, мечутся, а там их чуть больше трёх десятков, расслабились за месяцы на стационаре. Рикошеты малиновых трассеров кувыркаются, всё лопается, рвётся, боеприпасы на грунте жахнули. Красота! ССО помогают крупным снайперским, УДА работает, бригадная артиллерийская группа через головы «кабанчиков» кидает. Общее впечатление — осень и зиму встречаем в Саханке.

Но, как всегда, есть одно «но». Из тяжёлого оружия в батальоне 3 штуки 120-мм миномётов и «сапоги», синие от беглого огня, со спаленными стволами. Вот так, чтобы помочь здесь и сейчас, а не через три головы дозвониться через час, что вон туда и левее — совсем крохи. И противник таки крепко окопался в приморье с прошлой зимы. И тут у него САУ, 4 штучки гаубиц Д-30, маневренная группа. А лесополоса всего ничего, 8 метров в ширину. Протяжный свист. Вот сейчас точно в нас. Удар, разрыв, жутко шелестит между кронами, летят ветки. Мелкий песок набивается в рот. Недолёт. С утра так — 2 «копейки» кружат, поливают посадку настильным из-за зданий и складок. Вон торчит остов их выстрела в «Буке», а всё это дело щедро полируют миномётами. И вот оно опять. Звук прибывающего вагона в метро. Удар. Удар. Снова удар. Ход сообщения пляшет под нами, становится на дыбы, фонтаны земли, от клубов пыли хватаем воздух, как рыбы на жаре.

А вот это уже не миномёты. Родимые 122-е проснулись. Колотит так, что зубы барабанят о флягу, вода проваливается в спёкшийся рот, покалывая нёбо. Мы сами теперь этот солончаковый донбасский глинозём, мы проросли в почву корнями, дрожим и подскакиваем вместе с ней под прилётами. Только не сюда, Господи, только не сюда, никогда больше не увижу дочу, если сюда. Уволюсь, уволюсь нахер, только дайте добраться до «забора»…

Огромный пыльный кулак снова ударяет совсем близко, перехватывает сердце, звенит в ушах, кого-то рвёт наизнанку желчью, то ли от жары и адреналина, то ли от контузии. Над головами, буравя воздух, шелестят снаряды, в этот раз с запада на восток — ожили батареи нашей пехоты. Пора бы — 52 прихода за час, чуть не по одному в минуту, стрелковое и «сапоги» тут уже просто не считаем. Холодный пот стекает по спине, пальцы уже почти не пляшут. Хер вам, а не уволюсь! Пойдём, соберём «улитки» к гранатомёту, их предпоследним приходом разбросало.

***

Жёсткие артиллерийские дуэли в ОТУ «Мариуполь» с весны 2016-го. В апреле на «Маяк» удачно прилетает «привет» от россиян с той стороны — накрытием посекло «Ниву», ранило офицеров из штаба управления 54-го ОРБ. Чуть позже под Гнутово прямое попадание в окоп — четыре бойца гибнут на месте. Фронт громыхает, пяти–шестичасовые канонады становятся всё привычнее, с наступлением темноты линия сверкает и полыхает алым, но эффективность плюс-минус пару тонн куда-то в ту сторону.

Попадаем и мы — в перехватах запросы на эвакуацию, просьбы к больничкам подготовить кровь, надёжные люди среди местных звонят и говорят о пожарах на позициях 9-ки. Но это ухмылка удачи, то, что американцы называют «Lucky Shot» — на выпущенный тоннаж, выработанные стволы, топливо результаты с обеих сторон откровенно мизерные. К марту-апрелю идут встречные бои за теплицы — сначала их занимает «Азов», но потом под жёстким обстрелом оттягивается, оставив на позициях АГС, который не смогли вынести под огнём. На кураже боевики входят в посёлок, но упираются в приспособленные под оборону дома на Логозинского и откатываются, понеся потери.

Начинается война в серой зоне за Широкино — попытки занять тактические выгодные посадки, балки, высоты. Тут было всё: и попавший в круг из четырёх человек, но так и не вставший на боевой взвод, гранатометный ВОГ-25; сдёрнутые ногами свои растяжки; бои на 20–30 метрах; соревнования по бегу под миномётными приходами; инженерные работы в 600 метрах от противника, когда в тихий вечер слышно, как визжат пилы и колотят молотки у 9-го «полка ДНР». К 21 июня 2016 года стоящие в секторе бойцы «Правого сектора» выходят на комбата 54-го с позывным Муза и на сектор — они провели рекогносцировку позиций бойков и разрабатывается предварительный план штурма тогда ещё хлипкого вопа «Дерзкий».

«Дерзкий» летом 2016 года. Доразведка с коптера

На дело выдвигаются 16 человек от 54-й РГР, 16 человек от УДА — две пятёрки подбрасывают «Хамви» и бронированным Т-4 до кладбища, часть накапливается у высоты 66,3, больше 3 км на дикой жаре в полном боевом, с цинками и одноразовыми гранатомётами, копка лёжек, разведка. К 27 июня готов план наземной операции — пройти посадками в тыл и атаковать позиции с востока, пользуясь внезапностью и тем, что утром солнце будет слепить позиции «гибридов». В его создании активное участие принимал ротный (позывной Рамзан) — именно он настоял выдвигаться днём. Утром в рейд идёт несколько «пятёрок», чтобы на точке дождаться темноты.

Были там Академик, Рамзан, Бей, Мися — много кто был, но не все позывные остались в памяти. Да и разве можно вспомнить всех в короткой статье?

Правда, дальше все показания разные. Кто-то говорит о кроте и сливе информации, кто-то — о том, что за сутки до контакта на позиции пошли взглянуть артиллерийский корректировщик с «правосеками», но попали под раздачу «Утёса» с Саханки и с самого «Дерзкого» (посадка простреливалась с обеих точек), а боевики после перестрелки выставили секреты. В общем, первая пятёрка вошла в посадку, другая села на фланг — из лесополосы дикие крики, мат, короткие очереди. Выдвигаясь на помощь, разведчики наткнулись на заспанного пулемётчика сепаров, задремавшего на фишке — ПКМ валяется в углу, ствол вниз, выдыхает: «Не стреляйте».

На позиции хаос: двоих потянувшихся к оружию складывают огнём в лицо Паук и Сабля, третий побежал и в него работали все, включая пулемётчиков, там кровавая каша. Половина «морпехов ДНР» без обуви, опухшие от сна в жару, навалом мины, навалом два десятка РПГ-26 — картина маслом. Их рация вопит, как проклятая, над головами начинает свистеть, приходят первые «сапоги», не за горами и Африканыч (знакомый по перехватам сепарский миномётчик).

В общем, штурм сорвался, надо валить и уводить за собой пленных — на палящем солнце, под «Утёсом» с «Дерзкого» не самое приятное занятие. Крайние в цепи валятся от жары. Финн хватает ртом воздух, задыхается, бледный из-за вьюков, гранатомёта, десятка ВОГов, трофейного пулемёта. Его прикрывает Сименс, вместе высыпают в посадку позади пару магазинов и полируют из РПГ. Оторвались, вышли в точку рандеву, там уже протоптали дорогу «Хамви» и «Гранд чероки» УДА. Выкашливая лёгкие, тела валятся в салон, кончики пальцев колет, сердце заходится — вот это день, вертите дырки для орденов.

***

Занимаем высотку. Пулемётчики на ней, остальные двойками вниз в посадку. Хорошее место. «Борщ» на местном жаргоне. С двух сторон оседлали коммуникации врага от Водяного к Пикузам — двумя «клещами» обрезая единственную грунтовую дорогу, равняя её двумя «дашками», ставя фугасы, ТМ. Недавно тут улетел «Урал» 9-го «полка ДНР» — то ли на их СВУ, то ли на нашем. В общем, дорого им держать тут «опорник». Вроде бы как они выходят. А мы сейчас зайдём… Морпехи рядом, но рации прошиты на разные коды. То есть связь или с ними, или с базой — внутри группы глухо, с головным дозором глухо. Впереди Богдан, фанат «яблочных телефонов», и лично Стива. Тут всего ничего до восточного края, метров…

Понеслась. Застучало, кругом свистит, гулко шлёпает в деревья, летит кора, сбитые ветки. В посадке часто так двойками, как учили, и россыпь очередей. Засада. Безумный пустой взгляд у пулемётчика, съедает губы.

– Стреляй в поле! Лей в поле!! Ленту в поле!!!

– А вдруг там наши?

Фанат Стива Джобса и герой дня Богдан Черпита на лечении

Рот склеило, внутри подбрасывает, но работаем короткими. Ударило и прошелестело вперёд (Шроль угостил осколочным из «семёрки»), сбоку Борец за полторы минуты выпускает два десятка подствольных гранат — у сепаров тоже всё лопает и шипит осколками. Отсекаем фланги, плотность огня падает, ужами просачиваемся на тропинку. Там Сад из ПС ведёт шатающегося Богдана — рука висит плетью, по бедру сочится тёмное и карминное, штанина насквозь промокла. Без всякой эвакуации, носилок, вертушек волочим ноги к своим, наскоро остановив кровь.

Нас не преследуют — позже по перехватам узнаём, что у них четыре «трёхсотых», из них двое тяжёлых. Но играть в салки с батарей Д-30, тычась лицом в землю и считая секунды до прихода в голом поле — лучше бы преследовали. Хотя если бы не головной дозор и не Яблочник, с 15 метров принявший свинец в лицо и заливший огнём первую лёжку, так легко бы не отделались. Повезло? Не повезло? Кто знает. На позиции неподалёку под артиллерийский ливень попали наши люди, там всё куда хуже…

Слева Водяное, справа Пикузы. В двух посадках вдоль посредине уничтожили группу связистов «ДНР» и шёл ближний бой, где ранили Богдана Черпиту

***

О 54-м никогда много не писали, да и что можно написать о корпусном разведбате? Зашли, работали, вышли. В «котлах» не сидели, чтобы увеличить приток волонтёрки, сказок не писали, оплотов в масле не бросали. Но лесопосадки по одной в месяц здесь на приморском направлении от Широкино до Чермалыка в 2016 году становились нашими благодаря этим парням.

Все эти лесополосы густо политы солдатским потом, когда били ломами щели и блиндажи. Вот сюда пришли 122-е и убили Толика Ненецю, контузив троих его товарищей. На тропинке подорвались связисты «ДНР» и взяли в плен Мишу Фила — уникального человека, дважды сорвавшего растяжку и МОН, и оба раза на нём ни царапины. Вот здесь вынесли «дашками» склад б/к. Тут перевернули кран, строя опорник. Здесь летали на своих «ласточках» Лексус и Борода. Тут корректировал огонь Незламна — женщина на «ноле», в самой гуще событий, что ещё тут можно добавить?

Отсюда с опушки насыпал из ДШК Орлов — человек, натянувший в дуэли на пулемётах не одного сепара и выживший после прилёта двух «Фаготов». За этим пригорком во время контрбатарейной борьбы осколком жестоко ранили Индуса. Простая тяжёлая солдатская работа. Не слишком много упоминали и про УДА, и про бойцов ССО, работавших здесь — их там у нас тоже никогда нет. Но все эти люди сражались за Украину, держали «тонкую красную линию» и толкали землю вперёд на восток. И если будет приказ, толкнут её снова — до самой границы.

Автор: Кирилл Данильченко ака Ронин, petrimazepa.com