Как в Грузии получают права и регистрируют машины

Министерство внутренних дел Украины НИКОГДА не выступит инициатором реформы МВД наподобие той, которую осуществила та же Грузия. Причины две: станет невозможно грабить поборами своих граждан, а гражданам не будет нужды кормить и содержать такое количество злобных дармоедов в форме.

И вранье, что на эти нововведения нужны миллиарды – нужны офицерская честь, чувство собственного достоинства и реальный профессионализм. Репортаж о том, что есть у грузинских коллег украинских «міліціонерів».

О получении водительских прав в Грузии

Тем, кто расспрашивает меня о Грузии, я протягиваю синюю пластиковую карточку.


 
— Грузинские права? А что, там нельзя ездить по российским?
 
— Можно. Но угадай, сколько на это ушло времени?
 
— Ну…
 
— Сто сорок секунд!
 
Еще раз: две минуты и двадцать секунд! Время засекал не я, а фотограф. Перенося в компьютер данные из российского водительского удостоверения, девушка-полицейский попросила меня посмотреть в глазок фотокамеры, затем взять стило и поставить «электронную» подпись. Девушка нажимает на клавишу «Print» и вручает мне карточку. И ведь 140 секунд — явно не рекорд: секунд десять ушло на то, чтобы исправить ошибки, — надо не Mihail Podorojansky, а Mikhail Podorozhanskiy…

 

Сдавать практический экзамен мне было не нужно, но я напросился, благо очереди не было и здесь. Экзаменатор в полицейской форме ввел в компьютер мой личный код, тут же увидел, что права у меня уже есть, но согласился «принять» экзамен. Сдал с первого раза!

 

Недалеко от Тбилиси — одно из сервисных агентств МВД Грузии. Пятница, около четырех часов вечера — и никого. Трудно поверить, что ежедневно здесь обслуживают до двух тысяч человек
 
И все же без блата не обошлось. Во-первых, мне поверили на слово — и не потребовали «официального подтверждения» из органа, выдавшего водительское удостоверение в России. Во-вторых, со мной был Лаша, коллега из грузинского издания журнала Auto Bild, который «поселил» меня в своей тбилисской квартире: получая водительское удостоверение, нужно указать адрес, по которому будут приходить «письма счастья» — требования заплатить штрафы за нарушения.
 
А если у тебя вообще нет прав — ни российских, ни каких-либо других? Тогда все может затянуться чуть ли не на час! Это я тоже проверил.
 
После минутного оформления документов соискатель идет в уставленную мониторами соседнюю комнату — и сдает теорию. Полчаса на тридцать вопросов, максимум три ошибки.
 
А как же медицинская справка? Никак: справки отменены!
 
— Если наши сотрудники увидят, что человек, например, без руки или ведет себя неадекватно, то позовут врача, а тот скажет, можно ему давать права или нет, — объясняет Леван Санадзе, директор межрайонного сервисного агентства МВД под Тбилиси. Здесь принимают экзамены, выдают водительские удостоверения, ставят и снимают с учета автомобили, регистрируют оружие.
 
— А дальтоники?
 
— А вы садитесь за монитор.
 
Сначала компьютер предлагает выбрать один из восьми языков, на котором ты будешь сдавать экзамен. Естественно, есть и русский. Затем на экране появляется полихроматическая картинка — это и есть тест на дальтонизм. Если верно определишь «замаскированные» цифры, то, считай, прошел медкомиссию — и приступаешь к экзамену. Не сдал — приходи через неделю. А сдал — выходи на улицу, где тебя поджидает Skoda Fabia и экзаменатор-полицейский.
 
Как обладателя российского водительского удостоверения, меня освободили от экзаменов. От первого кадра (прием документов) до последнего (вручение удостоверения) прошло 140 секунд. Рядом, ожидая соискателей на грузинские права, скучали еще несколько красавиц в полицейской форме
 
На передней панели перед полицейским — сенсорный монитор: в компьютер вводится твой персональный номер — и вся водительская биография как на ладони.
 
Заезд задним ходом в «гараж», змейка, старт в горку, остановка на красный, парковка у обочины в стесненном пространстве и т.д.
— Сдал! — констатирует полицейский.
 
И вот теперь я бы получил права уже как «человек с улицы», заплатив около 35 долларов.
 
Про обучение на курсах даже не спрашивают.
 
А что с регистрацией машин?
 
— Редко когда на снятие и постановку на учет, включая растаможку, уходит больше пятнадцати минут, — уверяет Санадзе. — Обычно девять-десять минут. Не верите? А вы поговорите с водителями.
 
— У кого скопировали систему, у американцев?
 
— Зачем у американцев? Ничего не копировали. Сами сделали так, чтобы человек не тратил нервы и время. Видите вон там стоянку с автомобилями? Это самый большой авторынок Кавказа, сорок гектаров! Там работает наш сотрудник полиции, сверяет VIN, а продавцу или покупателю даже не обязательно там быть: информацию занесут в компьютер — и ее тут же увидят здесь. А хозяин может уже выбирать себе номер.
 
Не самый крутой номер, но все же «заказной» — без дефиса между буквами и цифрами (в этом, помимо трех семерок, тоже есть некий шик) — оказался не занятым, и компьютер тут же выдал цену: 700 лари, около 400 долларов
 
 
Нехитрые станки для изготовления номерных знаков — в пятидесяти метрах от стойки регистрации. Если ты заказал «блатной» номер, то его придется подождать еще пару минут. По желанию знак может быть «длинным» или «квадратным» (как на фотографии), причем за это денег уже не берут
 
Мы подходим к подобию платежного терминала с сенсорным экраном. Ты вводишь буквы и цифры, которые хотел бы видеть на новом номерном знаке. Если такой знак уже выдан, компьютер предлагает подумать над другим вариантом. Если комбинация свободна, то на экране появится цена. Самый дорогой знак (скажем, с твоим именем или только из семерок или единиц) обойдется в десять тысяч лари (около $6000), если знак содержит три буквы и три цифры, но без дефиса между ними — около 700 лари (примерно 400 долларов), а если устраивает обычный «очередной» знак, то сразу подходи к стойке и получай.
 
— И что, в Грузии нет номеров-«вездеходов»?
 
Санадзе гордо улыбается:
 
— Нет у нас блатных номеров! Нет даже номеров для полиции! У нас так нельзя. Вот, например, я полицейский. Если я нарушу и меня остановит другой полицейский, а я ему покажу удостоверение полицейского или скажу: «Отпусти, брат, я сам из полиции», — меня уволят.
 
Леван ведет в мастерскую, где с помощью нехитрых клише и пресса один полицейский штампует номера, а другой накатывает на них краску. Кстати, по желанию номер может быть как продолговатым «европейским», так и «квадратным», причем без доплаты. На изготовление «заказного» номера уходит минуты три.
 
Тут я совсем было загрустил, но в дальнем углу холла увидел надпись «VIP Service».
 
— А что такого? Это как бизнес-класс в самолете! Не хочешь ходить по залу, не хочешь, чтобы на тебя смотрело много людей, заплати немного в кассу, садись в кресло, пей кофе, а наши сотрудники все за тебя сделают. Допьешь кофе, садись за руль — и уезжай.
 
— А техосмотр проводят здесь же?
 
— Какой такой техосмотр? Нет у нас техосмотра!
 
Увидев этот снимок, Сорокин тоже захотел получить грузинские права. Но было уже поздно. Редко встретишь столько красавиц в одном месте, а уж в полицейской форме — только в Грузии…
 
На регистрацию автомобиля, включая таможенное оформление и получение номеров (даже «заказных»), уходит не больше пятнадцати минут. Ни очередей, ни жуликоватой суеты
 
Каждые полгода агентство продает с аукциона тонны алюминиевого лома — и зарабатывает несколько тысяч долларов
 
Оказывается, техосмотр постигла та же участь, что и медицинские справки. В Грузии сочли, что как очаг коррупции техосмотр приносит больше вреда, чем пользы, — и отменили его минимум до 2012 года, пока не появится механизм, исключающий взятки. По тем же причинам, кстати, отменили и санэпидемнадзор, и пожарные инспекции… Естественно, в Грузии не стало больше ни тараканов, ни пожаров.
 
Нет в Грузии и ежегодного транспортного налога. Единственный существенный сбор с автовладельцев — таможенная пошлина, которая зависит от года выпуска автомобиля и объема двигателя. Любопытно, что растаможка новых машин обходится дороже, чем подержанных. Например, за автомобиль, выпущенный в текущем или прошлом году, — по полтора лари (чуть больше доллара) за «кубик» рабочего объема, за пятилетку — по одному лари, если машине десять лет — по 0,5 лари, и лишь начиная с 13-летнего возраста расценки вновь растут: за растаможку 15-летнего автомобиля — по 0,8 лари за «кубик».
 
В этот день в агентстве было поставлено на учет около 500 машин, 230 человек сдавали теоретический экзамен, около 300 — практический, около 200 получили права, а всего было примерно 1500 посетителей. И ни один из них не провел в очереди ни минуты.
— Михаил, постойте! Я забыл сказать, что мы работаем 365 дней в году, без праздников и выходных.
 
В 2004 году, сразу после победы Саакашвили на выборах, были уволены руководители всех силовых структур — и, как водится, главной мишенью реформаторов стала дорожная инспекция. Миша (это не фамильярность — так президента называют даже на официальных сайтах) поставил ультиматум: если в течение недели на дорогах не прекратятся поборы, то вслед за министром внутренних дел будут уволены все полицейские. К словам президента отнеслись со свойственной грузинам иронией. Но через неделю был принят закон «О патрульной полиции» (она объединила бывшую дорожную полицию и оперативную службу) — и на следующий день лишились работы около 15 тысяч полицейских. Затем еще столько же. Три месяца Грузия жила без дорожной инспекции. В это время набирались и обучались новые сотрудники, причем, как правило, молодые и без опыта работы в «старой» полиции: штат был обновлен на 85 процентов.
Любопытно, что транспортного коллапса за три «нерегулируемых» месяца не случилось. Но не случилось и чуда: новобранцы освоились — и поборы продолжились. Тогда сотрудники специального подразделения при «новом» МВД начали фиксировать на видео процесс дачи взяток — и всех, кто попался, тут же арестовывали и сажали. Если взятка превышала пятьдесят долларов — на десять лет. В назидание другим видеозаписи крутили по телевидению. 
 
Вот теперь подействовало. 
 
Уже несколько лет грузинские полицейские вообще не берут взяток — и, если верить опросам, полиции доверяют 87% жителей страны: большим авторитетом пользуется только православная церковь. Грузинский полицейский — второй после Бога! 
 
Понятно, что сажали не только служивых, но и жулье всех мастей, от воров в законе до мелких карманников. Результат? Возле продуктового магазинчика остановилась Honda — и водитель отправился за покупками, оставив открытыми двери и окна. Я подошел ближе: в замке зажигания торчали ключи. Говорят, что все воры или сидят, или сбежали в Россию.

 

После возвращения из Батуми в Тбилиси я напросился третьим к двум патрульным полицейским. За рулем полицейской Октавии — майор Роберт, справа — старший лейтенант Александр. Оба в полиции шесть лет, оба едут непристегнутыми, причем ремень Роберта продернут за спинкой сиденья (на загородных трассах ремни уже обязательны, а в населенных пунктах до конца года можно ездить без ремней).

Роберт едет уверенно, но дорожная разметка почти все время оказывается между колес его Шкоды. Когда я спросил, почему бы не сэкономить бюджет — и вообще отказаться от разметки, Роберт все же начал придерживаться рядности. И даже сказал, что в Тбилиси с особой строгостью относятся к заезду за стоп-линию при запрещающем сигнале светофора. Причем полицейский патруль за этим не следит: на перекрестках установлены камеры, а в центре мониторинга фиксируют нарушения — и рассылают водителям «письма счастья» с предписанием в течение месяца заплатить штраф. Нарушитель может зайти на сайт www.police.ge, ввести указанный в письме пароль — и просмотреть уличающий фрагмент видеозаписи. Можно тут же написать письмо-оправдание, и если доводы сочтут вескими, то штрафа удастся избежать. Естественно, спор можно довести и до суда, но это редкость: ведь в Грузии второй после Бога — полицейский, а не судья!

Таким же образом следят и за скоростным режимом, причем участки с видеонаблюдением обозначены специальными знаками.

Опасаясь, что в Грузии — на американский манер! — уже не принято или запрещено спрашивать о доходах, выстраиваю вопрос корректно:

— А можно ли поинтересоваться уровнем зарплат?

Можно! У старшего по званию Роберта — примерно 750 долларов, а у Александра — около 500. По грузинским меркам, при средней зарплате около 200 долларов, неплохо. Хотя особо успешных московских гаишников такие цифры, конечно, рассмешат: «В день или в месяц?» В месяц! И только «белыми», причем жалование не зависит от числа составленных протоколов или штрафов.

— Я так скажу, — подбирает слова Роберт. — Если раньше гадом был тот, кто заложит, сдаст своего, то сейчас предатель тот, кто возьмет взятку, кто подставит своих ребят.

Едва ли за шесть постреформенных лет правовое сознание в полиции дошло до «точки невозврата», но все идет к тому. За взятку отправят на нары не только тех, кто брал и давал, но и укрывателей. Хотя в последнее время сотрудникам патрульной службы все чаще устраивают «подставы» не столько для выявления взяточников (проблема утратила актуальность), сколько для контроля за исполнением всех обязанностей.

На проезжую часть выбегает парень и машет рукой. Останавливаемся.

Молодой папаша выгуливал чадо и нашел кошелек. Старший лейтенант Александр обнаружил в кошельке страховое свидетельство, узнал в информационном центре номер мобильного телефона владельца, позвонил (у всех полицейских мобильная связь бесплатная) — и через четверть часа за кошельком явилось благодарное семейство в полном составе.

Может, это как раз и была «подстава»?

— Мы не знаем, но какая разница? Мы все сделали как надо.

Помимо наблюдения за движением, полицейский патруль обязан реагировать на любой сигнал — будь то пропажа мобильника, драка или изнасилование. Одновременно в Тбилиси дежурят около ста патрульных экипажей, за каждым из которых закреплен свой сектор города, причем с таким расчетом, чтобы «подлетное время» не превышало двух-трех минут. Если при получении тревожного сигнала «местный» экипаж занят или оказался в отдаленной зоне, подскочит патрульная машина из соседнего «квадрата»: за отговорку типа «это не мой участок» можно лишиться работы.

Если не считать окриков на припарковавшихся чуть ли не посреди дороги или ушедших на правый поворот из крайнего левого ряда, то больше никаких происшествий за время нашего дежурства не было.

В отличие от Азербайджана или России, в Грузии я не встретил ни одного полицейского, стоящего на обочине.

— Зачем? — отвечает Роберт. — А чем такой полицейский без машины может помочь людям, если что-то случится? А если пробка, то у нас есть подразделение на скутерах — проедут через любую пробку. Могут и на лошадях.

А что с мигалками? Когда мы подъезжали к Батуми, навстречу лихо промчал Land Cruiser с проблесковыми маячками, упрятанными за радиаторной решеткой. Через пару минут — такой же черный Cruiser, но маячки вспыхивали из-под верхней кромки лобового стекла. Сорокин предположил, что это «спецура», но тут же засомневался: что за идиотизм — ставить маячки так, чтобы они тебя же и слепили?

Роберт утверждает, что в Грузии мигалки запрещены — с ними, мол, могут ездить только машины со спецокраской.

— А как же Саакашвили?

— Зачем ему? Президента сопровождают машины из службы эскорта, вот им положены мигалки.

И тут — антирояль в кустах. По левому ряду набережной Куры несется открытый Porsche 911, а за ним, едва поспевая, пыхтит Land Cruiser с включенной «люстрой» на крыше.

— А это кто на Порше? Миша? Или ваш министр Вано?

— Вано обычно ездит без охраны. Я думаю, это один наш популярный грузинский певец.

— Ему положена охрана?

— Нет, он за деньги.

— Оп-па!

Александр поясняет, что заказать полицейский эскорт может любой — и оплатить по прайс-листу. А сам едва не смеется, провожая взглядом Porsche.

— Некоторые заказывают эскорт и думают, что теперь можно нарушать правила. А здесь как раз стоят камеры, измеряют скорость… Конечно, у этого денег много, на штрафы хватит…

А как же те две черных Тойоты со странными мигалками, что встретились нам под Батуми? Понты? Трудно поверить, но вполне вероятно, что даже на крутых по местным меркам машинах водители «косят» под полицейских: Грузию накрыла полицейская волна! Если раньше дети играли в воров в законе, то теперь — в полицейских! Туда же и взрослые. Там же, в Батуми, к нашему каравану подъехали еще две машины, но уже обычные. И водители задавали нам тот же «полицейский» вопрос, причем с той же интонацией: «Могу ли я чем-то помочь?»

Ну-ну, скривился Сорокин, Чип и Дейл спешат на помощь. Лучше бы следили за порядком!

Сорокин прав: ездят в Грузии по-прежнему безобразно.

По пути из Тбилиси в Сванетию — прямо напротив очередного «прозрачного» отделения полиции! — нас, выехав через сплошную на встречную, обходит «пятерка» BMW, причем крепко за 120 км/ч. Вот сейчас-то начнется погоня, а мы сделаем роскошный репортаж… Увы. Курящие рядом со своими Шкодами полицейские и глазом не повели. Может, борьба за порядок на дорогах — это следующий этап реформы?

И все же завидно.

(Публикуется с сокращениями)

Фото газеты АВТОРЕВЮ

Автор: Михаил ПОДОРОЖАНСКИЙ, АВТОРЕВЮ

*****

P.S. Милиция, которая уже не «с народом»

Существует в Украине такой вот феномен, подтвержденный рядом социологических опросов и данных социометрии: с одной стороны довольно высокий процент населения в характеристике власти называют ее «бандитской», но при этом считают, что лучше всего чувствуют себя в нынешних политических реалиях почему-то милиционеры.

Конечно, во всем обществе сейчас происходят трансформации, но изменения в восприятии милиционерами своего места в обществе фиксируются более, чем четко. Они проскакивают в сводках новостей, в заголовках типа «еще одна загадочная смерть задержанного в Н-ском районном отделении милиции».

Формы злоупотреблений со стороны милиционеров (и шире – всех украинских силовиков) самые разные: они проводят задержания и обыски без каких-либо судебных санкций, вполне могут себе позволить избить советника народного депутата или бросить в камеру адвоката за требование свидания с задержанным в этом же отделении клиентом.

Совершенно эпический случай произошел с приехавшим по приглашению Президента гендиректором Всемирной газетной ассоциации, которого патрульный наряд пытался затянуть в кутузку. Причем, еще несколько месяцев назад милиционеры, скорее всего, не рискнули бы проявлять подобную инициативу, хотя она была бы вполне естественна при министрах Белоконе или Кравченко.

Тема взаимодействия милиции с прессой вообще достойна отдельного грустного романа. Мы имеем не только случаи прямых стычек между правоохранителями и журналистами (как это было, например, во время выставки, устроенной депутатом Колесниченко в «Украинском доме»), но и демонстративное невмешательство работников МВД в случаях, когда на их глазах журналистской работе препятствуют третьи лица, – от президентского бодигарда или народных депутатов, и до глав участковых избирательных комиссий и всякой мелкой провинциальной сошки.

Во всяком случае, на смену весьма толерантной и даже слегка запуганной милиции луценковских времен приходит милиция весьма самоуверенная, я бы даже сказал – «державная», чувствующая свою важность в государственном механизме нового типа.

И хотя вряд ли кадровые изменения в верхах затронули среднее и низшее звено силовиков, перед нами уже совершенно не та милиция, которая была «с народом», интересно проследить причины, по которым может происходить такая эволюция.

Ведь вряд ли существуют внутренневедомственные инструкции в плане того, чтобы тянуть в кутузку гостей Януковича, преображение милиции совершается на интуитивном уровне. И для понимания его, наверное, следует вспомнить о так называемом «тюремном эксперименте» проведенном американским психологом Филиппом Зимбардо (кстати, его исследование легло в основу фильмов «Эксперимент» и «Волна»).

Итак, в 1971 году в Стэнфордском университете двум группам добровольцев предложили провести некоторое время в импровизированной тюрьме, где одни играли абсолютно бесправных «заключенных», а вторые – всевластных «надзирателей». И хоть в «надзиратели» попали люди самых мирных специальностей, они уже через сутки начали «подавлять бунты» заключенных, унижать их и подвергать неоправданным наказаниям. К концу первой недели примерно у каждого третьего испытуемого появились явно выраженные садистские наклонности.

Уже буквально на второй день «надзиратели» наказывали «заключенных» физическими работами, унизительными проверками, а заключенного, объявившего голодовку, заставили часами стоять с сосисками в руках. И, надо полагать, если бы экспериментом не были бы категорически запрещены физические методы воздействия, они бы тоже пошли в ход.

Собственно, сам Зимбардо, был удивлен скорости, с которой участники эксперимента начали проявлять агрессивность. Сам эксперимент, который планировали растянуть на две недели, был прекращен его организаторами через шесть дней – к этому времени эмоциональное состояние некоторых «заключенных» стало настолько тревожным, что продолжение эксперимента грозило серьезным образом повлиять на их психику.

Как бы там ни было, на основании этого опыта был сделан вывод, что разбудить инстинкт агрессии можно практически у любого, убрав внешние сдерживающие барьеры и дав ему бесконтрольную власть над другими. В конце концов и охранники в фашистских или лагерях или советском ГУЛАГе не были садистами от рождения, а сформировались такими лишь оказавшись в специфической среде, где не функционировали общественные механизмы сдерживания агрессии.

При этом факт, что контроль общественности за деятельностью милиции в Украине ослабевает, очевиден. Практически сведены на нет влияние всевозможных «общественных советов» при МВД. Нет ни одного случая привлечения к ответственности правоохранителей по резонансным делам. Молчаливая поддержка власти только увеличивает чувство вседозволенности, а безнаказанность в свою очередь подавляет психологические механизмы, сдерживающие агрессию.

Причем агрессивность – это то состояние, которого может вызвать зависимость не хуже наркотической или алкогольной. Кстати, «надзиратели» в Стэнфордском тюремном эксперименте просто упивались безграничной властью, требуя, например, для себя сверхурочных дежурств – и были искренне огорчены, когда такой эксперимент закончился раньше времени.

Комментарии

You may also like...