Забытый Осовец – Брестская крепость Первой Мировой

В августе 1915-го после газовой атаки, в штыковую на немцев поднялись мертвые… Впереди была революция: командовавший обороной Осовца генерал Николай Бржозовский воевал за белых, его солдат и офицеров разделила линия фронта. В Советской Росии Осовец постарались забыть: на «империалистической войне» не могло быть великих подвигов.

В августе 1915 года от наступающих немцев отчаянно отбивалась небольшая крепость Осовец, расположенная на территории нынешней Польши, перед Белостоком. Осаждающие пустили в ход 420-миллиметровые «шкоды», до этого разворотившие бельгийскую крепость Льеж, их огонь раскалывал бетонные перекрытия, сметал кирпичные постройки.

6 августа в ход пошел газ, последствия оказались ужасными: противогазов у гарнизона не было. С деревьев облетала листва, трава желтела, на медной посуде появлялся толстый зеленый налет. Те, кому удалось уцелеть, бежали к колодцам, и умирали там – в низинах газ застаивался. После газовой атаки на русские позиции пошли четырнадцать батальонов ландвера, но их ждал сюрприз: развалины ожили.

В штыковую контратаку бросились кашляющие кровью, еле держащиеся на ногах люди с лицами, замотанными тряпьем. Их было немного. Выжила лишь малая часть стрелковой роты, чуть больше шестидесяти человек, но выглядело это так ужасно, что немцы повернули назад. К этому времени Осовец держался уже полгода.

Он не считался первоклассной крепостью: кирпичные своды казематов перед войной усилили бетоном, построили кое-какие дополнительные укрепления, но они не были слишком внушительными. Орудий калибром больше ста пятидесяти миллиметров в крепости не имелось, а немцы громили ее из 210 миллиметровых гаубиц и сверхтяжелых орудий. Сила Осовца заключалась в его расположении: он стоял на высоком берегу реки Бобер, среди огромных, непроходимых болот. Окружить крепость немцы не могли, остальное сделала доблесть русского солдата.

У Осовца не было летописцев, имена его героев неизвестны. Свидетели их подвига описывали превратившуюся в вулкан крепость: из бойниц хлещет пламя, взрывы поднимают в воздух огромные куски бетона, снаряды тяжелых орудий сносят с лица земли окопы и пулеметные точки. Кем был тот солдат, чей пулемет прижал к земле ворвавшихся на русские позиции пехотинцев 14 дивизии ландвера? Под артиллерийским огнем погибла вся его рота, а он каким-то чудом выжил, и, оглушенный взрывами, чуть живой, выпускал ленту за лентой — до тех пор, пока германцы не забросали его гранатами. Пулеметчик спас позицию, и, возможно, всю крепость. Его имя никто не узнает никогда.

На русских защитников наползает зеленое облако хлора: восемь километров в ширину, пятнадцать в высоту. Люди хрипят, задыхаются, обматывают лица гимнастерками, выкашливают на землю кровь и куски легких – можно ли поднять их с земли, заставить драться? Бог весть, кем был тот поручик ополченческого батальона, что через кашель прохрипел: «за мной!» – встал из окопа и пошел навстречу немцам. Его тут же убили, но ополченцы поднялись, и продержались до тех пор, пока им на помощь не подоспели стрелки.

А артиллеристы броневой батареи, по которой германцы выпустили около трех тысяч тяжелых снарядов? Они оглохли от непрерывного грохота, из их ушей текла кровь – и этот ад длился полгода. В архивах не сохранились имена расчетов двух 150 миллиметровых орудий Канэ прямыми попаданиями уничтоживших немецкие 420-миллиметровые «Большие Берты». Они совершили подвиг – и остались безвестными.

Защитники Осовца сражались на войне, которая будет проиграна и надолго забыта, поэтому мы не можем выделить отдельные лица в общей массе готовых пойти на смерть людей. Герой тут каждый: 420-миллиметровки крушат бетонные своды казарм, на позициях стоит такой ад, что высшее командование давно уже не верит в то, что крепость выстоит. А истомленные тяжелой работой и несколькими днями непрерывных боев солдаты балагурят, глядя на ходящие ходуном стены казематов: «Пущай стреляют, хотя бы отдохнем. Выспимся». После этого они держались еще несколько месяцев.

Осовец прикрывал Белосток: оттуда открывалась дорога на Варшаву, и далее – в глубь России. В 1941 году немцы проделали этот путь стремительно, обходя и окружая целые армии, захватывая сотни тысяч пленных. Расположенная не слишком далеко от Осовца Брестская крепость в начале Великой Отечественной держалась героически, но стратегического значения ее оборона не имела: фронт ушел далеко на Восток, остатки гарнизона были обречены.

Иное дело Осовец в августе 1915-го: он приковал к себе большие силы врага, его артиллерия методично перемалывала германскую пехоту. Немцы сбивали с позиций пушки, громили окопы, но по ночам в крепость прибывали подкрепления. Обойти ее было нельзя, блокировать тоже – а расположенный на стыке двух русских армий Осовец держал весь фронт. Его можно было бы защищать до бесконечности, но одна крепость не могла выиграть войну. Русские армии отходили, и 24 августа, вскоре после газовой атаки немцев и ответной – штыковой «атаки мертвецов», крепость была оставлена.

…Ночь, моросит легкий дождь, солдаты снимают с позиций орудия и тянут их на себе в тыл – на одну пушку приходится тридцать-сорок пехотинцев. Саперы укладывают взрывчатку: когда крепость оставят, форты и казематы взлетят на воздух. Комендант Осовца, генерал-майор Николай Бржозовский в последний раз обходит крепость: от нее мало что осталось. Проходящие мимо него роты отдают честь, отводя глаза – солдаты не хотят уходить из Осовца. Огромная крепость Новогеоргиевск сдалась через десять дней осады, врагу достались 80 тысяч пленных, стоившие миллионы рублей оружие и снаряжение. А маленький Осовец защищался 190 дней, с семью батальонами русских ничего не могли сделать ни восьмисоткилограммовые снаряды, ни сорок батальонов ландвера. Солдаты в крепости сражались в лучших традициях русской армии, и не их вина, что мастерство отечественных полководцев и техника русской армии оказались не на высоте.

В конце ХХ века германский Генеральный штаб, Мольтке-старший и Шлиффен превратили военное дело в точную науку: операции просчитывались до мельчайших деталей, до секунды, ловушки, в которые попадали русские войска, были по много раз воспроизведены на предвоенных учениях. Немцы впервые применили тяжелую артиллерию для полевых боев, им не приходилось экономить снаряды, их солдаты были поголовно грамотны, умели читать карту, они оказались инициативней и предприимчивей русских крестьян… И все же Осовец не сдался. Он не покорился немцам – его память предали русские.

К лету 1915 наметились все основные противоречия, которые взорвут Россию через несколько лет. Либеральные верхи рвались к власти, и обрабатывали теряющий веру в императора генералитет, повсюду шли толки об измене, непопулярность императрицы росла. Единение между народом и троном, охвативший страну с началом войны порыв ушли, веру в царя теряли и обескровленная германцами армия, и взбудораженный слухами о германских шпионах тыл. Даже в самой императорской семье было неспокойно: великие князья поговаривали о необходимости государственного переворота, о том, что император должен отречься, а императрицу следует заточить в монастырь… Но солдаты на фронте умирали за Веру, Царя и Отечество. Они верили, что это может спасти Россию – и были совершенно правы.

Генерал-майор Бржозовский покинул опустевший Осовец последним. Он подошел к расположившейся в полукилометре от крепости группе саперов и сам повернул ручку взрывного устройства – по кабелю побежал электрический ток, раздался страшный грохот. Осовец взлетел на воздух, но перед этим из него вывезли решительно все.

Немцам не досталось ни одного патрона, ни одной банки консервов: они получили лишь груду развалин. Оборона Осовца подошла к концу, вскоре Россия ее забыла. Впереди были страшные поражения и великие потрясения, Осовец оказался лишь эпизодом на пути к катастрофе.

От солдатской стойкости в Первой мировой зависело далеко не все – исход войны решал тыл. Победить мог только сплоченный, верящий власти, готовый терпеть лишения народ, а русское общество было расколото. Впереди была революция: командовавший обороной Осовца генерал Николай Бржозовский воевал за белых, его солдат и офицеров разделила линия фронта. В Советской Росии Осовец постарались забыть: на «империалистической войне» не могло быть великих подвигов.

Алексей Филиппов, Свободная Пресса