Мир и тюрьма. Часть 1

США: Гарднер выбрал расстрел; ВИЧ-инфицированные осужденные содержатся в изоляции. Франция: лишение свободы – приговор государству. В Страсбурге заключенные приручают домашних животных. Великобритания: профессия – ангел-хранитель. Аргентина: неконтролируемая реформа пенитенциарной системы, а пытки – все еще обычная практика.

США: Гарднер выбрал расстрел

Ронни Ли Гарднер, 49-летний мужчина, признанный виновным в убийстве, будет расстрелян специальной командой, состоящей из пяти анонимных стрелков. Он будет третьим человеком в штате Юта, представшим перед расстрельным взводом, с тех пор как в 1976 году в штате была восстановлена смертная казнь.

В течение 160 лет в штате Юта этот способ используется в сороковой раз из 49 случаев лишения жизни по приговору суда. В 2004 году штат выбрал в качестве способа лишения жизни смертельную инъекцию, но заключенные, приговоренные к смертной казни раньше этого срока, могут сами выбрать способ умерщвления.

Именно это и произошло в апреле в случае с Ронни Ли Гарднером, который вежливо заявил судье: «Пожалуйста, я хотел бы, чтобы меня расстреляли». Ни он сам, ни его адвокат не объяснили причин такого выбора.

Противники смертной казни утверждают, что расстрел представляет собой варварский, жестокий и архаичный метод. Даже отдельные сторонники смертной казни предпочитают, чтобы этот способ лишения жизни больше не использовался. Представительница Республиканской партии Шерил Аллен, которая поддержала применение смертельной инъекции как основного метода, заявила, что она огорчена возвращением расстрела, потому что такой способ привлекает внимание к тому, кто расстреливает, а не к преступнику.

Гарднер должен быть казнен 18 июня, сразу после полуночи. Он был приговорен к высшей мере наказания 25 лет назад за то, что застрелил адвоката Майкла Бурделла во время неудачной попытки побега.

По словам г-жи Аллен, штат позволил уже осужденным лицам самим избирать способ исполнения смертной казни из-за опасений, что изменение этого способа даст повод требовать пересмотра судебного решения.

В штате Юта смертный приговор в последний раз приводили в исполнение в 1996 году в отношении Джона Альберта Тейлора, который был признан виновным в 1989 году в похищении и убийстве путем удушения 11-летней девочки.

Федеральный судья подписал распоряжение о приведении приговора в исполнение в отношении Гарднера 23 апреля. Адвокаты Гарднера тут же представили многочисленные ходатайства о том, чтобы смертную казнь заменить на пожизненное заключение без права на освобождение.

До сегодняшнего дня эти попытки не увенчались успехом, но Верховный суд штата Юта еще должен рассмотреть это прошение, а комиссия по условному освобождению должна изучить представленное досье.

Как сообщил помощник генерального прокурора штата Юта Том Бранкер, Гарднер и его адвокаты имеют право требовать неприменения смертной казни вплоть до полуночи 17 июня.

Но, независимо от случая Гарднера, пройдут, возможно, еще многие годы, прежде чем в США состоится последняя казнь путем расстрела. По меньшей мере трое из девяти мужчин, находящихся в блоке смертников в штате Юта, выбрали этот способ казни.

Франция: лишение свободы – приговор государству

Административный суд Руана обязал французское государство выплатить 67 000 евро в пользу 38 осужденных за то, что они содержались в недостойных человека условиях. Министр юстиции Мишель Аллио-Мари обжаловала это судебное решение. В 2009 году в адрес государства уже не раз выносились аналогичные судебные решения.

38 осужденных, в том числе и уже освободившихся, содержались в следственном изоляторе города Руана. Антисанитария в камерах, перенаселенность, скученность…

В марте 2009 года адвокат осужденных Этьен Ноэль подал срочную жалобу: «Это быстрая процедура, но она предполагает, что жалобу никто не собирается оспаривать. Такую же процедуру я использовал в 2009 году для троих моих клиентов, она дала возможность вынести обвинительное решение в отношении государства, которое было подтверждено апелляционным судом по административным делам в Дуэ».

В качестве возмещения ущерба каждый из истцов получил по 3000 евро. Адвокат также сообщил, что несколько недель назад он подал аналогичный иск от имени 25 человек. По его словам, он готовит еще один от имени 20 человек. Патрик Марест, официальный представитель организации «Международное наблюдение за тюрьмами» (МНТ), говорит: «Эти решения французских административных судов близки к тому, как трактует понятие бесчеловечного и унижающего достоинство обращения Европейский суд по правам человека».

Выступая по телевидению, Мишель Аллио-Мари подтвердила свое намерение обжаловать это судебное решение. «Количество судебных решений и сам принцип вынесения этих судебных решений не отражают того, что уже сделано», – заявила она. Министр сообщила, сколько усилий было предпринято для улучшения питания, улучшения условий в отделениях для несовершеннолетних и в камерах, а в таком старом следственном изоляторе, как руанский, сделать это было очень трудно. Но адвокат Этьен Ноэль не принимает это возражение. «Она говорит о питании, об отделении для несовершеннолетних. Я же говорю о трех отделениях, в которых содержатся взрослые заключенные-мужчины. Эти отделения находятся в том же состоянии, в котором они были на момент их обследования». Такое судебное решение, возможно, положит начало целой серии подобных, поскольку это только первая акция группы лиц, подающих иски. Если оно будет подтверждено апелляционной инстанцией, все осужденные смогут обратиться в суд с подобными исками.

В Страсбурге заключенные приручают домашних животных

Уникальный эксперимент проводится во французском следственном изоляторе: в Эльсо (район Страсбурга. – Ред.) заключенным разрешают возиться с голубями, морскими свинками, кроликами и хорьками, чтобы преодолеть тоску и одиночество.

Эксперимент начался в 2008 году, после того как несколько несовершеннолетних повесились в тюрьмах Меца, а затем Страсбурга. «Вынимать из петли подростка – это останется на всю жизнь» – с такими словами обратился за помощью представитель администрации тюрьмы к Патриции Арну, специалисту по психологии и поведению животных.

Патриция знала о зоотерапии, очень развитой в Канаде, и начала регулярно приходить в отделение для несовершеннолетних со своим золотистым лабрадором, чтобы «разрядить напряженность».

«При животных подросткам легче расслабиться и говорить о своих проблемах, – утверждает Патриция, которая вместе с коллегой в течение двух лет приводят своих лабрадоров и терьеров в отделение для несовершеннолетних, а также к заключенным с большими сроками и к женщинам.

В те дни, когда Патриция с собаками не бывает в тюрьме, триста заключенных занимаются с животными в одном из помещений пенитенциарного учреждения, где содержится дюжина небольших зверьков.

«Осужденные отрабатывают с животными различные команды – ”апорт”, ”барьер”… И после того как заключенный, который, например, никогда не мылся, раза три ”побеседовал” с кроликом, он обязательно идет в душ», – рассказывает она.

Заключенные хотят, чтобы какое-нибудь животное жило в их камере постоянно. Но желание держать в камере хомяка быстро угасло, «так как это животное очень подвижно ночью, оно скребется, пьет и т.д., в общем, мешает спать, – объясняет Патриция. – А вот с морскими свинками несовершеннолетние в течение трех месяцев делили камеру без всяких проблем».

В корпусе «Б» все коридоры, в которых расположены камеры, ведут к «маленькой тюремной ферме». У каждого животного здесь имеется «свой» заключенный, который за него отвечает, ухаживает за ним и кормит во время ежедневных посещений.

Во вторник несколько арестантов с восхищением смотрят на два яйца, снесенные горлинкой, которой дали неудачную кличку Вояка. Потом вся тюрьма только об этом и говорила.

В воскресенье одного осужденного расстроила смерть его «подшефного», и все охранники ему сочувствовали. Персонал следственного изолятора, рассчитанного на 444 «сидельца», хотя их число здесь иногда доходит до 700 человек, очень положительно относится к этому эксперименту.

Только один заключенный назвал своего подопечного зверька Гангстер, остальные дают ласковые клички, такие как Земляничка, Арахис или Султан, а Фарид, например, назвал свою шиншиллу Выпивоха, «потому что она всегда переворачивает свою поилку, если меня нет рядом».

Оливье уже в течение двух месяцев занимается своей морской свинкой: «Это мне дает как бы глоток свободы, и я ощущаю ответственность, потому что если я ее не покормлю, ей будет плохо», – объясняет он.

Заключенные часто просят разрешения показать во время свидания животное, о котором они заботятся, своим близким – родителям или детям. Директриса в этих просьбах не отказывает. «Почему нет? Они ведь испытывают гордость, когда демонстрируют свое умение ухаживать за животным», – объясняет она.

Вот и Николя просит о том же: «Я бы хотел показать своему сыну, который приехал ко мне на свидание, Бенжи, кролика-шиншиллу, за которым я ухаживаю уже два года», – просит он, ласково поглаживая пушистого зверька.

Из всех тюрем Франции такой эксперимент с животными пока проходит только в Страсбурге, но в тюрьме города Ренн, например, уже хотят повторить этот эльзасский опыт.

США: ВИЧ-инфицированные осужденные содержатся в изоляции

ВИЧ-инфицированные заключенные, содержащиеся в тюрьмах Южной Каролины и Алабамы, являются жертвами сегрегации, в отношении которых нарушается международное законодательство.

В течение 25 лет в сорока шести из пятидесяти одного американских штатов ВИЧ-инфицированные заключенные систематически изолировались. Сегодня только Южная Каролина и Алабама продолжают таким своеобразным способом «метить» больных осужденных, которых во всех американских тюрьмах насчитывается около 22 000 человек. В марте от такой практики отказался штат Миссисипи.

Международная неправительственная организация «Хьюмэн райс вотч» в сотрудничестве с группой защитников гражданских свобод, собрала свидетельства от таких заключенных и в средине апреля опубликовала отчет о сегрегации серопозитивных заключенных в федеральных и местных тюрьмах США.

В отчете указывается, что в момент поступления в тюрьму каждый заключенный проходит тест на выявление ВИЧ-инфекции: «Результат этого теста определяет практически все аспекты жизни заключенного на весь период пребывания его в тюрьме. Тест на ВИЧ определяет, куда он будет определен, где будет питаться и проводить свободное время».

В двух штатах серопозитивные заключенные изолируются в камеры и содержатся в замкнутом пространстве в течение двадцати трех часов. Изоляция продолжается в течение недели, пока не поступит подтверждение результатов теста.

Рональд Б. рассказывает о своем прибытии в Центр заключения города Киркланд в Южной Каролине: «По прибытии в Киркланд меня провели в приемное отделение. Там мне сделали анализ крови. Я ничего не знал о моем состоянии. Вместе со всеми я находился в большом спальном помещении… Вдруг за мной приходят… И буквально бросают в какой-то каземат, в темную камеру под лестницей. Там меня держали в течение 23 часов, на следующий день дали поесть через дверь. В течение нескольких дней я даже не мог принять душ. Надо буквально орать, чтобы тебя кто-то услышал, и иногда кто-то приходит, а иногда и нет».

Как только диагноз подтверждается, эти мужчины и женщины помещаются в специальные отделения с повышенным уровнем безопасности. Это определяется не тяжестью совершенного преступления, а состоянием их здоровья. Лома П., заключенный из Южной Каролины, говорит: «Вас помечают как серопозитивных, и с самого первого дня для вас все кончено».

Вопреки праву больного на врачебную тайну обследование на ВИЧ способствует и другим формам унижения. Если разыскивать фамилию серопозитивного заключенного на интернет-сайте тюрьмы, вы найдете ее с указанием на то, что такой-то находится в отделении, предназначенном для содержания ВИЧ-инфицированных.

В Алабаме, в исправительном центре Лаймстона, серопозитивные заключенные носят белую нарукавную повязку. В Южной Каролине – голубая метка на нагрудном знаке. Это касается как мужчин, так и женщин.

Эти люди едят, сидят в церкви и на занятиях отдельно. К некоторым видам работ и учебных программ у них вообще нет доступа. Они не имеют права работать ни на тюремной кухне, ни в швейных и столярных цехах, ни в канцелярии. Из общественно-полезных работ им доступны только уборка помещений и подстригание травы.

Администрации тюрем этих двух штатов выдвигают два аргумента в обоснование такой изоляции: это делается во благо самих больных, которым так легче получать прописанное им лечение; это необходимо, чтобы минимизировать риск заражения как для других заключенных, так и для тюремного персонала.

У этих аргументов нет никакого медицинского обоснования, они лишь способствуют дезинформации и заключенных, и персонала.

Жертвы сегрегации, серопозитивные заключенные подвергаются также словесным оскорблениям. Их зовут «спидоносцы» или «педики».

В Южной Каролине заключенные должны поворачиваться к стене, если в это время другие заключенные проходят через их отделение. Заключенный Джозеф Т. Свидетельствует: «Я слышал, как один из офицеров говорил заключенным из других отделений: ”Это помещение для серопозитивных, держитесь подальше от них, если не хотите подцепить эту заразу””.

В заключение своего отчета «Хьюмэн райс вотч» напоминает: «Дискриминация в отношении серопозитивных заключенных… представляет собой жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, нарушающее международное право».

Великобритания: профессия – ангел-хранитель

В Соединенном Королевстве сотрудники службы пробации взаимодействуют с врачами, психологами, полицейскими и социальными службами с целью облегчить реинтеграцию заключенных после отбытия ими срока наказания.

Шон Х., 37 лет, человек жестокий, подверженный приступам гнева и галлюцинациям, выйдет из тюрьмы через две недели. После освобождения он будет находиться под пристальным и постоянным медицинским наблюдением. Но он испытывает смертельную ненависть ко всем психиатрам и неоднократно угрожал убить любого врача, который будет его лечить. Многие медики уже сегодня боятся за свою безопасность и отказываются его наблюдать.

Но этот человек не настолько болен, чтобы поместить его в психиатрическую клинику. Что делать? В отделении № 104 полицейского комиссариата города Бристоля рабочая группа МАППА (включает в себя представителей служб, занимающихся обеспечением общественной безопасности), состоящая из врача, двух полицейских и двух сотрудников службы пробации, старается придумать, как оградить общество от Шона Х., когда он выйдет на свободу.

Рабочая группа рассматривает десятки дел. Они все сложные и имеют такие же потенциальные риски, как и в случае с Шоном Х. Речь идет о лицах, срок заключения которых приближается к концу, но они считаются все еще опасными для населения. Участники совещания должны определить, каким способом лучше управлять их поведением.

После предыдущего пребывания в тюрьме Шон нашел домашний адрес одной из медсестер, которая принимала участие в его лечении, и запустил ей в окно камень. Игнорировать его угрозы просто невозможно. Необходимо найти способ оставить его на свободе, заставить лечиться, в то же время не подвергая опасности врачей.

«Схема его поведения будет следующей: как только психиатр начнет им заниматься, Шон будет обвинять его во всем, и это чувство ненависти будет в нем расти, – объясняет врач. – Именно на этой стадии он начнет высказывать угрозы убийства. Мой совет психотерапевтам состоит в том, чтобы в этот период поддерживать с ним поверхностные отношения, обеспечить ему те потребности, в которых Шон нуждается, одновременно стараясь помешать расти чувству ненависти, сохраняя с ним минимальный контакт».

Шону прописано новое лекарство, которое позволит ему находиться «в очень спокойном состоянии, не зомби, конечно, но речь его будет весьма замедленной». Врач считает, что это лекарство очень эффективно против галлюцинаций, но необходимо, чтобы Шон продолжал его принимать, хотя контроля со стороны сотрудников тюрьмы уже не будет. «Мои коллеги очень обеспокоены, – продолжает он. – Некоторые считают, что его нужно просто оставить в покое. Но это было бы безответственным решением. Он имеет право на медицинское лечение. И он в нем нуждается. Я согласился заняться им».

«Нам понадобится TAU-сигнал», – заключает главный инспектор Дэвид Маккалум, который председательствует на этом собрании. Врач, который не разбирается в аббревиатурах, используемых сотрудниками службы пробации и полицейскими, спрашивает, что это такое. «Извините, пожалуйста. TAU обозначает ”срочная связь”, – отвечает Маккалум.

– Мы должны защищать врачей, которые ранее занимались этим человеком». Адреса четырех врачей, пациентом которых Шон был, будут добавлены в список TAU: полиция более оперативно будет реагировать на любой сигнал тревоги, поступающий из их жилищ. «Но я предполагаю, что он все-таки будет принимать свое лекарство. Если он не будет этого делать и его психическое состояние ухудшится, он будет немедленно изолирован», – продолжает доктор.

Детальный план наблюдения, цель которого – избежать любой возможности рецидива, разрабатывается для каждого заключенного из группы риска, которые должны вскоре освободиться. Атмосфера заседания спокойная. Судьба некоторых особо опасных лиц Бристоля в руках этой полудюжины человек – сотрудников службы пробации, полицейских, социальных работников и врачей.

Другой случай – Питер К., 40 лет, сексуальный преступник, приговоренный к четырем годам тюрьмы за пять случаев развратных действий по отношению к своей дочери. Он продолжает надеяться, что судом ему будет предоставлено право поддерживать контакты со своей семьей. Но очевидно, что выиграть это дело в суде ему не удастся. Закрепленный за ним сотрудник службы пробации опасается, как бы не произошло «драматического события», когда Питер поймет, что у него нет ни единого шанса в суде получить желаемое. Этот случай беспокоит всех. «Мы все считаем, что Питер может сильно навредить своей семье», – говорит ответственный за него сотрудник службы пробации.

После того как Питер попал в тюрьму, его жена впала в депрессию и была госпитализирована. Но она предупредила своих детей: «Ваш отец найдет вас и перережет вам горло». Дети были помещены под охрану. «Они знают, что он скоро освободится, и очень боятся. Это навязчивый страх», – продолжает сотрудник службы пробации. Инспектор полиции, сопредседательствующий на этом совещании, спрашивает: «Относится ли он к категории тех, кому нечего терять? Может ли он думать следующим образом: ”Если я не могу быть со своей семьей, так пусть никому не достается”? Может ли он пойти на то, чтобы уничтожить всю свою семью?».

Сотрудник службы пробации отвечает, что это возможный сценарий, и выражает беспокойство по поводу того, что может произойти, когда Питер поймет, что никогда больше не увидит своих детей. «Мы считаем, что имеется большой риск рецидива, если он будет разочарован и его охватит гнев». Освобождение Питера будет обставлено рядом условий. Ему, определенно, будет запрещено ездить в графство, где проживают его дети, и малейшее нарушение этих правил приведет его прямиком в тюрьму. Работа сотрудников службы пробации базируется в большой степени на доверии.

Они задаются вопросом, до какой степени можно доверять Питеру, и решают добавить еще одно условие: в организации, которая занимается его размещением, и по месту его будущего жительства он будет обязан отмечаться ежечасно, таким образом у него не будет времени, чтобы добраться туда, где проживают его дети. Но процедура отметки не может длиться вечно: как только истечет срок, во время которого он находится под надзором, придется начать ему доверять.

«Если он не будет соблюдать правила, мы должны будем немедленно поместить его детей в безопасное место. Он их быстро найдет. Начнет думать, что ему нечего терять, найдет всех, убьет и покончит с собой», – предупреждает сотрудник службы пробации. Некоторые меры уже приняты. Все полицейские участки получат последнюю фотографию Питера. Тревожный сигнал будет установлен в доме его жены. Поскольку отец знает номер мобильного телефона своей дочери, полицейские решают дать ей новую sim-карту.

В комнате становится душновато, но все по-прежнему спокойны и доброжелательны. Представительница MAPPA в лакированных черных туфлях на 15-сантиметровом каблуке угощает коллег печеньем. Дискуссия идет без перерывов до самого обеда. «Типичное утро», – комментирует сопредседатель.

Том В. – сотрудник службы пробации. Он работает на этой должности в течение четырех лет и убежден, что человек может измениться. Он отвечает за 55 преступников и регулярно с ними встречается, проверяет, не встали ли они снова на скользкий путь. Эти встречи обязательны. Они происходят либо параллельно с назначенными общественными работами, либо после выхода из тюрьмы.

Пять человек из списка Тома были признаны виновными в убийстве; трое совершили изнасилование; пятеро были осуждены за жестокое обращение с детьми; двадцать, по оценкам, подвержены «высокой степени риска». Все мужчины в возрасте в основном от 18 до 30 лет. «За некоторых в принципе я практически спокоен. У них начинается новая жизнь: появляются работа, подружка, дети», – уточняет Том.

Риск, связанный с каждым человеком в его списке, вычисляется компьютерной программой «ОАЗис», которая учитывает определенное количество характеристик (общее число правонарушений, за которые он был признан виновным, количество приводов в суд до достижения возраста 18 лет, возраст, когда он впервые «познакомился» с полицейскими службами, количество сроков заключения и т.д.), затем представляет ответы на алгоритм, который классифицирует лиц по вероятности рецидива и угрозе, которую они могут представлять для населения.

Примерно треть из этого списка находится в тюрьме, а две трети – на свободе. Вероятность, что кто-то из этих людей, находящихся под его наблюдением, совершит новое преступление, тяжелым грузом лежит на Томе. Его возможности не безграничны. «Люди не понимают, что ты не находишься за спиной у преступника 24 часа в сутки семь дней в неделю. Они больше не в камере. Вопрос в том, как управлять рисками».

В этом году Дано Соннекс был признан виновным в убийстве двух французских студентов, которое он совершил в Лондоне, едва освободившись из заключения и находясь под надзором службы пробации, на которую в результате этого обрушилась волна критики. С точки зрения Тома, обеспечить наблюдение за 127 потенциальными преступниками – а именно такое число лиц находилось на попечении у сотрудника, ответственного за Соннекса, – «абсолютно невозможно».

Первый принцип, декларируемый службой пробации, – защитить население и предотвратить появление новых жертв. Но за этой задачей стоит более трудная цель – сделать из преступников нормальных членов общества, переделать их, улучшить, сделать из них людей, уважающих законы. Дух оптимизма витает в службе пробации: здесь считают, что любой может начать жизнь заново, с чистого листа. Миссия сотрудников службы пробации состоит в том, чтобы уменьшить преступность, оставаясь в тени.

«Каждый день наши сотрудники принимают решения, которые защищают женщин от агрессии, а детей от жестокого обращения, – поясняет Салли Левис, руководитель отделения службы пробации в Эйвоне и Соммерсете. – Это незаметная работа. У нас нет сирен, мигалок, нет громил, вышибающих двери. А то, что какая-то женщина может безопасно ходить по магазинам, не выносится в заголовки на первые страницы. Люди воспринимают это как само собой разумеющееся».

Служба пробации отвечает за исполнение приговоров к общественным работам, но она также располагает инструментами, которые позволяют преступникам стать на правильный путь: она помогает им найти приличное жилье, распоряжаться своими деньгами, восстанавливать связи с семьей, найти работу или получить профессию, решать вопросы, связанные с душевными расстройствами, посещать занятия групповой терапии для преодоления преступных наклонностей.

Еженедельные контрольные беседы, проводимые сотрудником службы пробации в дружеском тоне, позволяют оценить достигнутый прогресс и определить уровень риска, имеющийся у поднадзорного. «Я помогаю людям добиться положительных изменений, жить правильно, уважать законы», – объясняет Том. Но он остается реалистом. «Поведение людей можно быстро изменить, но чтобы они сами смогли измениться, необходимо поменять их образ жизни, а это не происходит в одночасье».

Сотрудники службы пробации в основном скептически относятся к тому, что тюрьма идет на пользу несовершеннолетним преступникам, они считают, что общественные работы являются самым лучшим способом снижения уровня рецидива (статистика говорит, что 60% лиц, отправленных в тюрьму на срок более 12 месяцев, в течение последующих двух лет совершают рецидив, тогда как только 36% лиц, приговоренных к общественным работам, допускают новое преступление).

Но они знают и то, что население рассматривает общественные работы как слишком мягкое наказание. Для Гарри Флетчера, главы профсоюза сотрудников службы пробации, это одна из причин, по которой пробация плохо воспринимается обществом. «Ни одно правительство не будет инвестировать в информационные кампании той системы, которая считается более мягкой, чем тюрьма», – говорит он. Британское правительство заявило, что ассигнования в сумме 894 миллионов фунтов стерлингов, предусмотренные на службу пробации, будут снижены на 20 миллионов в этом году и на 50 миллионов в следующем.

Эти последовательные урезания бюджета приведут к менее эффективному надзору за преступниками, находящимися в ведении службы пробации. Полиция и служба пробации являются союзниками в поддержании общественного порядка, но у них очень разная культура. Как говорит один сотрудник полиции, долгое время работающий в контакте со службой пробации, ее сотрудники стараются разглядеть что-то хорошее в каждом человеке, тогда как полицейские более склонны к цинизму.

«Наша роль всегда состояла в том, чтобы арестовать преступника и засадить его в тюрьму, – объясняет он, – тогда как служба пробации в первую очередь старается его реабилитировать и реинтегрировать. Когда стараешься понять, почему преступник совершил то, что совершил, как он жил раньше и что у него в жизни пошло не так, глубже понимаешь, что с ним произошло. Но когда ты полицейский в форме, ты видишь только преступника и его преступление».

Аргентина: неконтролируемая реформа пенитенциарной системы

В провинции Буэнос-Айрес широко применяемая мера пресечения в виде содержания под стражей привела к значительному увеличению тюремного населения. А условия содержания в заключении продолжают ухудшаться.

В тюрьмах провинции Буэнос-Айрес численность заключенных за последний год увеличилась на 20%. За тот же период количество насильственных смертей в тюрьмах увеличилось на 10%, а количество детей в возрасте до 4-х лет, содержащихся в тюрьмах вместе с их матерями, – на 15%. Да и само число женщин-заключенных выросло. В среднем 23 охранника обеспечивают безопасность 1800 человек, содержащихся в пенитенциарном учреждении.

Эти цифры были представлены общественности Комитетом против пыток (КПП). Изменения в Уголовно-исполнительном кодексе провинции Буэнос-Айрес, подвергнутые критике со стороны правозащитных организаций и Межамериканским судом по правам человека (аналог Европейского суда по правам человека. – Сост.), в значительной степени способствуют ухудшению ситуации. В марте 2009 года, спустя три месяца после внесенных изменений в УИК, в провинции было уже 28 322 заключенных, содержащихся в тюрьмах и изоляторах временного задержания, против 24 000 в предыдущем году.

Хьюго Каньон, прокурор муниципального округа Байя Бланка и сопредседатель Комиссии памяти (в Аргентине и Чили сразу после перехода к демократии были созданы комиссии, призванные изучить и оценить масштабы политического насилия и нарушения прав человека. – Сост.), заявил, что «реформа в области уголовного судопроизводства, посвященная систематизации предварительного заключения, была одной из самых беспокоящих общество в 2008 году. Ее последствия очевидны, и их можно определить как продолжающийся рост числа заключенных».

Комитета против пыток оценил реформу следующим образом: «Что касается политики безопасности, то работа Министерства внутренних дел во главе с Карлосом Сторнелли – это явно движение назад». Результатом такой политики «стало участившееся использование практики произвольных задержаний под предлогом проверки личности, сохранение в полицейских участках пыток и казней, а также рост суицидов среди задержанных в изоляторах временного задержания, многочисленные случаи коррупции в полицейской среде».

Доклад КПП был подготовлен с использованием данных из различных юридических источников. Само МВД в его подготовке участия не принимало. Несмотря на свои обязательства, МВД даже ни разу не предоставило запрашиваемую информацию.

Пытки – все еще обычная практика

Цифры, представленные в докладе, демонстрируют снижение контроля за пенитенциарной системой и полицейским силами, то есть именно в тех областях, где происходит больше всего нарушений. «Пытки, – говорится в докладе, – продолжают оставаться обычной практикой в тюрьмах провинции. ”Подводная лодка” (надевание полиэтиленового пакета на голову, чтобы человек задыхался), избиения дубинкой, различного рода притеснения, наказания электрошоком, постоянные переводы, обливания ледяной водой или полная изоляция – все это примеры из постоянной практики, применяемой в тюрьмах провинции. В 2008 году КПП представил 761 жалобу, свидетельствующую об ухудшении условий содержания заключенных в провинции Буэнос-Айрес. Многие из этих жалоб свидетельствуют о пытках».

Отношение судебных органов к этим жалобам можно охарактеризовать как странное и парадоксальное. Судьи преуменьшают серьезность пыток и жестокого обращения и рассматривают их как незначительную проблему, которая является частью повседневной жизни. В 2008 году «было вынесено 207 судебных решений. 123 из них (59,42% от общего числа) были основаны исключительно на информации, полученной от тюремных властей».

Короче говоря, у обвиняемого спрашивают, действительно ли он совершил преступление, в котором его обвиняют, и считает ли он, что жалующийся должен оставаться под стражей. «Необходимо также отметить, что увеличивается процент случаев невызова в суд жалующегося, что допускается согласно статье 412 Уголовного кодекса провинции Буэнос-Айрес». Хороший способ противодействия жалобам!

Наконец, у КПП вызывают сомнения заявления и обещания правительства в области ужесточения наказаний. «В тюрьмы сажают людей больше, чем совершается преступлений», – отмечают в КПП. Так, в Ла-Плата (столица провинции Буэнос-Айрес) из 658 арестов, примененных на основании знаменитого ”полицейского нюха”, юридические последствия в виде передачи дела в суд имели только… два случая».

Справка составителя: Пенитенциарная система Аргентины

В 206 пенитенциарных учреждениях по состоянию на 31 декабря 2007 года содержалось 52 457 заключенных, в том числе: подследственных – 58,8%, женщин – 5,5%, несовершеннолетних – 1,1%, иностранцев – 7,5%. Количество заключенных на 100 тысяч населения – 132 человека. Наполняемость тюрем, по официальным данным, составляет 93,8%. Смертная казнь полностью отменена. Условия содержания в тюрьмах характеризуются как очень тяжелые.

Самое известное пенитенциарное учреждение – тюрьма Магдалена (провинции Буэнос-Айрес). Рассчитана на 888 человек, вмещает более 1000 заключенных. 16 октября 2005 года заключенные в ответ на отказ администрации увеличить продолжительность встреч с родственниками подняли мятеж и подожгли матрасы в камерах. 32 человека погибли, шестеро получили ранения.

Из доклада Международной амнистии-2010 «Права человека в современном мире»: «Поступали сообщения о суровых условиях содержания, вспышках насилия, переполненности камер, отсутствии надлежащей медицинской помощи, пытках и жестоком обращении в тюрьмах и других местах лишения свободы в провинциях Сантьяго-дель-Эстеро и Мендоса. Власти страны до сих пор не учредили механизм профилактики пыток, как того требует Факультативный протокол к Конвенции ООН против пыток».

Продолжение следует.

По материалам зарубежных СМИ; составил и перевел с французского Юрий Александров, альманах НЕВОЛЯ

You may also like...