Братва

Кто такие «новые русские»: история понятия

Published 17 Вересня 2013

Журналисты издания Diletant тряхнули стариной и забили стрелку крутым людям. Они конкретно рассказали все, что думают о беспределе, наезде, крыше, меринах и кидалове. Это был серьезный разговор по понятиям, без всякой там распальцовки…

Борис Немцов, политик:

«Новыми русскими» называли крепких, бандитского вида людей в малиновых пиджаках, в толстых золотых цепях, которые делали вид, что они теперь уже не бандиты, а предприниматели. Они старались жить на широкую ногу, ездить за границу, ходить в рестораны. В принципе, «новыми русскими» были такие перекрашенные бандиты. В начале девяностых было время первоначальное накопление капитала.

Естественно, многие люди из преступного мира хотели легализовать свой бизнес, сделать его открытым, превратиться в добропорядочных бизнесменов. Через несколько лет вся эта бравада, что «мы из преступного мира», стала исчезать. То есть уже где-то во второй половине девяностых «новых русских» не стало.

Ходить в малиновых пиджаках, с цепями толщиной в палец стало просто неприлично, и это стали тщательно скрывать. Но вначале покупка дорогих часов, цепей, покупка девушкам каких-то бриллиантов, кутеж в ресторанах – это считалось проявлением шикарного образа жизни и сбывшейся мечты. Но все довольно быстро прошло. И те, у кого голова была на плечах, поняли, что такое поведение их сильно дискредитирует, и старались, в конце концов, превратиться в нормальных людей.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Мне кажется, что понятие «новые русские» пришло к нам из-за рубежа. Именно в Европе и в Америке ощутили появление такого нового феномена, как люди из России, которые не варят картошку с помощью кипятильника, не живут за счет бульонного кубика в казенных гостиницах и своего сахара-рафинада, который они привозят из Москвы, экономя свои 25 долларов суточных , чтобы за 10 дней накопить на покупку видеомагнитофона и продать его в Москве за пять тысяч рублей, что ровнялось годовой зарплате профессора.

Появились какие-то люди, которые вели себя не то что непринужденно, а просто нагло. Это на Западе, прежде всего, проявилось. А потом пришло уже к нам понятие «новые русские», и в течение примерно года формировался содержательный смысл этого понятия. Где-то еще через год появились такие атрибуты нового русского, как малиновый пиджак, золотая цепь, шея в три обхвата, короткая стрижка и полное отсутствие извилин в голове.

Где-то к концу девяностых это понятие стало уже таким отчетливо анекдотичным. В Европе и в Америке, за рубежом, на Западе, оно было более тонкое и специфичное. То есть «новые русские», на мой взгляд, изначально представлялись без эмоциональной окраски. Просто новые люди, которые вдруг приехали с деньгами и в ресторанах могут позволить себе заказать омара за 100 долларов, вместо того чтобы вообще шарахаться от этих самых ресторанов, как до того делали советские люди. Хамство – это черта «новых русских», которая появилась уже в российском контексте.

Я помню, как стал сталкиваться с «новыми русскими» в Москве: приезжают какие-то ребята на ремонт автомобиля, где я стою в очереди, на сомнительной свежести BMW. Действительно, в малиновых пиджаках, действительно, с вот этими самыми цепями. Выходят из машины, пьют пиво из банки, бросают тут же банку широким жестом под забор. В общем, такой хозяин жизни. Ему можно и пиво за рулем, и машина у него BMW, какая-то несвежая, не новая, угнанная, перепроданная и так далее. Мало приятного, конечно, с понятием «новый русский» в моей жизни связано.

Но я их воспринимал как пену, а не сущность процесса, потому что мне случалось общаться с вполне приличными бизнесменами, которые тоже были «новыми русскими», но которые не носили малиновые пиджаки, у них был хороший вкус. А на улице появилось много ребят, лет от 30 до 40 и даже моложе, которые вдруг стали бизнесменами. Вот у людей деньги есть, а головы и мозгов нет. Что тут сделаешь? Нормальное явление. Как естествоиспытатель я понимал, что это неизбежно, поскольку раз в стране появляются деньги, то они появляются у разных людей. И вовсе не только, как принято сейчас говорить, у бандитов. Нет, там разные люди были: это и спортсмены бывшие – борцы, боксеры, и бывшие бандиты, и бывшие КГБшники.

Среди «новых русских» были и бывшие комсомольские работники, которые тоже друг друга поддерживали, партийный, «красные» директора. Это, пожалуй, больше всего раздражало соотечественников, потому что получилось так, что большинство российского народа оказалось в проигрыше. Вот я заметил, что в выигрыше всегда были меньшинства.

Это происходило из-за того, что в Советском Союзе у разных социальных групп были механизмы внутрикорпоративной солидарности. Чекисты друг друга поддерживали, поскольку привыкли, что у них есть особые права, они не подчиняются общим советским законам, они над законом, но у них есть какая-то корпоративная этика. Бывшие спортсмены – это люди, которые заточены на победу любой ценой, их так учили. И они тоже привыкли, что им позволено больше, чем остальным. У них всегда был особый режим тренировок, питания, особый режим прохода через очереди в аэровокзалах и так далее. Они всегда были особые.

То же самое про комсомольцев, коммунистов, этнические группировки. У них у всех были самостоятельные, внутренние правила игры, правила отношений. Если на кого-то наезжали бандиты, то корпорация его защищала. Все эти маленькие корпорации жили по своим законам. А весь большой российский народ жил, как при Советском Союзе, без закона.

Никакого писаного закона не было. И внутренних законов тоже не было, потому что не было привычки жить тесным каким-то своим мирком, где есть свои правила. Со временем этот мучительный процесс прошел, стала формироваться другая элита. Поколение тоже сменилось, ведь прошло уже двадцать лет.

Евгений Ясин, научный руководитель Национального исследовательского Университета -Высшая школа экономики:

В то время появилось популярное письмо, которое поступило в Правительство. Там было написано: «Прошу считать меня «новым русским». Старый еврей». Почему я вспомнил это письмо? С моей точки зрения, смысл письма, кроме того, что оно смешное, в том, что «новые русские» – это люди, которые занялись бизнесом и которые оказались достаточно ловкими, чтобы тогда, когда не очень в ходу были разного рода законы, заработать большие деньги.

А когда зарабатываешь большие деньги и отгораживаешься от опасности криминальных элементов непосредственно, оказывается, появляются дополнительные аргументы для убеждения своих сограждан в том, что делать нужно то, что им нравится. Таких людей и называли «новыми русскими». Я считаю, что это неизбежно в той или иной степени. Когда вы от коммунизма переходите к капитализму, от планового хозяйства к рыночной экономике, для тех людей, которые занимаются бизнесом, открываются какие-то возможности.

Например, зарабатывать деньги, большие деньги, такие, к которым никто из нас раньше не привык. После этого появляются какие-то возможности навязывать свою волю согражданам и вести такой образ жизни, который хотели бы вести все, но не у всех получается. Вот людей с такими возможностями и считали «новыми русскими». Но какое-то время прошло, и число таких людей все больше сужается. Сейчас уже про них говорят меньше, только в связи с воспоминаниями о событиях 1991-1995 годов. Но это, на мой взгляд, естественно.

Юлий Гусман, художественный руководитель Российской Академии киноискусства – премии «Ника», кинорежиссер, заслуженный деятель искусств:

О, «новые русские», «новые русские»… Сейчас уже непонятно, что это были не «новые русские», а самые разные «новые казахские», «новые украинские», «новые еврейские» – все там были «новые»… «Новые» разные закавказские. Это был совершенно потрясающий период. Сегодня нельзя себе представить, как это было. Малиновые пиджаки, все о них говорят. Эти золотые цепи на бычьих шеях. И я помню самый первый анекдот про «новых русских». Двое «новых русских» встречаются в Париже. Один говорит: «Слушай, я такой галстук купил потрясающий за 500 долларов».

Другой говорит: «Что за галстук, 500 долларов? Такой же рядом 2000 тысячи долларов стоит». Тогда были первые шальные деньги и первое ощущение возможности. Но я, честно, к ним отношусь не как к просто «вымершим мамонтам», а как к очень важному этапу становления нашей эпохи. Я не люблю, когда говорят: «лихие девяностые». Или: «Ай-ай, что было». Да вот вы все сегодня стоите на костях этих «бронтозавров». Сегодня я вижу, что иностранцы не отличаются от наших людей.

Все нормально одеты, нормально пахнут, начали вкусно питаться. «Новых русских» столько высмеивали, среди них было столько жуликов, воров, бандитов, извините, рэкетиров. И это неизбежный этап первичного накопления капитала. Пусть простит меня Маркс за эту неуклюжую цитату. И помните, как была у Ильфа и Петрова фраза, что все современные состояния нажиты нечестным путем. Вот «новые русские» заработали свой первый миллион на, может быть, абсолютно преступных схемах.

Но если эти схемы не были бы реализованы, если бы Егор Гайдар и Анатолий Чубайс не дали людям возможность зарабатывать и жить, не было бы этих переполненных магазинов, этих книг, газет, интернета, этого моря. И в этом виноваты те неуклюжие, в красных пиджаках новые русские. Мы сделали множество ошибок. Но все-таки все выплыли и сегодня еще пытаемся плыть дальше. И в этом заслуга, хоть и маленькая, этих смешных, дурно одетых, безвкусных, полублатных «новых русских».

вот как-то чисто так... (кадр из к/ф «Жмурки»)