Два кусочечка колбаски Или о носителях нравствености

Терять близких больно всегда. Но к скорой потере больного или старого человека, увы, успеваешь постепенно привыкнуть. Пока он ещё не ушёл… Очень страшно хоронить своих детей. Ужасно и ненормально, когда сын уходит из жизни раньше отца с матерью, сколько бы ему не исполнилось лет. Дети должны оставаться после нас… Виталику 29 октября исполнилось бы 33 года. Он был младшим ребёнком и единственным любимым сыном в семье. Впрочем, любили его все, кто хорошо знал. Такой у него был характер: открытый, весёлый, жизнерадостный, добрый. Была харизма, как теперь говорят. И хоть со дня его смерти, 29 августа, прошло уже несколько недель, ни в сердце, ни в голове не укладывается мысль, что его уже нет в живых. Я помню его ещё розовощёким карапузом, когда он только научился сам вставать на ножки. Спокойный улыбчивый малыш. В семь лет, когда мы вместе отдыхали на Арабатской Стрелке, худощавый, вдумчивый мальчик. Виталием его назвали в честь деда Виталия Тихоплава, и у него уже тогда была дедушкина походка: длинные ноги для устойчивости слегка косолапили. Потом он профессионально начал заниматься баскетболом. Его прочили в юношескую национальную сборную. Но в первые годы независимости Украины она была расформирована, денег на содержание областных сборных тоже не хватало, и баскетболистская карьера накрылась медным тазом.

В Одесский мединститут после медучилища Виталик не поступил по нелепому недоразумению. Он был настолько уверен – поступлю, что даже выписался из дому в Геническе, а в Одессе ко мне, родной тётке, его не прописали из-за какого-то там недостающего метра. Таким образом, на момент вступительных экзаменов он оказался” без определённого места жительства” и его документы не приняли. Потом-то мы решили проблему с пропиской, но Виталия уже призвали в армию. Служил он в Одесском военном округе. Хорошо служил. Возмужал. Даже поправился на казённых харчах, он всегда был, как и дед – фронтовик, очень непритязателен к пище. “Я ем, чтобы жить, а не живу, чтобы есть”, говорил он, рубая кашу. Высокий блондин с голубыми глазами. Прекрасный массажист, работал в Одесском санатории “Куяльник”. После серии массажей дети буквально вставали на ноги. Женился в Геническе, там же родился сын Артёмка. Виталий был самодостаточным жизнелюбом. Будь он более требовательным, то сказал бы своему геническому начальству: “Здесь, в “Незаможце”, работа для вас: создайте нормальные условия труда, платите хотя бы среднюю зарплату, тогда и поговорим”. Но Виталий считал, что пока начальство будет решать эти проблемы, кто-то должен оказывать квалифицированную медицинскую помощь людям и в таких глухих сёлах, как Незаможец. “А кто, если не я”. Жаль, что такие Виталии Поздняковы часто и становятся решением проблем безразличного начальства.

29 августа, в 5 часов утра фельдшер Виталий Анатольевич Поздняков прошёл по одной из двух улиц села Незаможец от дома больной Л. к своему домишку, где помещался медпункт. Там он и жил, без излишеств современной цивилизации, зато с двумя грядками и двумя кустами на так называемом приусадебном участке.

5 утра для сельских жителей время уже не раннее, тем более “незаможцы” – это в основном люди не молодые, молодёжь в таких местах не задерживается. Виталия они знали хорошо, ещё бы: единственный медработник на десятки окрестных километров. Вызывали его, не взирая на время суток, ведь старость – не радость и радикулиты, гипертонии, инсульты одолевают часто именно по ночам.

Так и в эту прошедшую ночь. Гипертонический криз пациентки Л. не отпускал фельдшера Позднякова всю ночь, и только к утру, когда её состояние стабилизировалось, Виталий Анатольевич смог покинуть медпункт.

Итак, 29 августа односельчане видели Виталия, идущего к медпункту в пять утра. Больше живым его не видели никогда.

Позже тем же утром его ещё тёплое тело обнаружили на веранде под навесом его домика с черепно-мозговой травмой в затылочной части головы.

Накануне он съездил в районную Геническую клинбольницу, филиалом которой и был этот злосчастный медпункт. Получил зарплату плюс какие-то премиальные, в общей сумме 440 гривен, медикаменты для медпункта на месяц, купил два блока сигарет, большую банку “Нескафе”, продукты, потому что в селе нет магазинов, в том числе и рыбу для единственной домашней скотины – породистого кота Кеши.

Кстати, ничего из того, что было привезено из Геническа: деньги, продукты, медикаменты, а также ключ от дома – найдено не было. Приехавшим на место трагедии сотрудникам милиции стоило поискать, для следствия пригодилось бы, но остаётся предположить, что уже тогда блюстители закона не были настроены на серьёзные розыскные меры. Да и потом милиция не поинтересовалось у родственников, что из вещей и ценностей пропало, не предоставила родственникам описи изъятого имущества. Кроме денег в бумажнике Виталия была банковская карточка, на которой тоже были деньги. И о ней ни слова. Уверена, что, официально уведомив районное отделение банка, можно было отследить попытки снятия денег со счёта убитого Виталия Позднякова. Почему вовремя это не было сделано? В чьих руках эта кредитка сейчас ?

Вскрытие показало, что смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы. В таких случаях проводят анализ крови на алкоголь. Проба на алкоголь была отрицательна. Какое-то время после травмы Виталий ещё был жив. Кроме того, мокрая одежда на спине говорила о том, что лежал он не под навесом на полу веранды, где его нашли, так как на веранде было абсолютно сухо. Всё это сообщили родственникам медицинские сотрудники, проводившие вскрытие, ещё до того, как за дело взялась геническая милиция.

Кроме того, в утро убийства пациентка Виталия Анатольевича Позднякова по имени Люба, которую перевели в геническую районную больницу, сказала, что фельдшер Виталий Поздняков “ходил к ней всю ночь”, оказывая ей помощь. Измерял давление, делал уколы.

После выезда следственной группы на место, свидетелей изолировали, они изменили показания, и появилась масса нестыковок в фактах. Обстоятельства убийства начали приобретать всё более размытый характер.

В следующий после убийства Виталия Позднякова день, а точнее после разговора с милиционерами, Люба, пациентка Позднякова, якобы показала, что последний раз Виталий Поздняков приходил к ней в семь часов вечера 28 августа, а не в течение ночи много раз, как было сказано до её встречи с работниками органов.

Ещё бы! Её, гипертоника, сначала перевели из терапии в неврологическое отделение без права посещений “нежелательными посетителями”, как выразилась лечащий врач. А вот женщина, которая живёт с Любой в одном доме, проговорилась: “Четыре раза был”.

Не вызвал подозрений тот факт, что фельдшер сделал к больной четыре визита за один час при том, что дорога от дома Л. до медпункта нормальным шагом высокого мужчины занимает 10 минут. На каждый путь туда и обратно необходимо 20 минут. Плюс время на осмотр и процедуры. Как раз около часа и нужно. Считайте. От Геническа до Незаможца порядка 70 км. Старенький автобус по просёлочной, местами разухабистой дороге, с остановками для посадки и высадки пассажиров едет со средней скоростью 40 км в час. Значит, этот путь он проходит за 1 час 45 минут, ну пусть полтора часа. От автобусной остановки до жилья Виталия около четырёх километров пешего пути, ещё и с сумками в руках. Этот путь занял около 40 минут. Но, снова пойдём следствию навстречу и будем считать полчаса, а не 45 минут.

Дома он должен был переодеться, положить в холодильник продукты, покормить голодного кота и минут за десять дойти до хаты своей пациентки. Хотя бы 30 минут на всё это. Автобус из Геническа выехал в 15-00. Добавим. Получим без пяти минут три часа, в самом коротком варианте – два с половиной часа. То есть, Виталий первый раз мог появиться в медпункте в половине шестого. Таким образом, на четыре визита, которые до семи часов, по новым показаниям свидетельницы, успел сделать её спаситель, у него было полтора астрономических часа. Остаётся предположить, что это время он бегал по селу туда – сюда, по крайней мере, восемь раз. Но даже если бы и бегал, всё равно никак не получается за полтора часа посетить больную четыре раза, так один визит с дорогой должен был занимать ну самый-самый фантастический минимум – сорок минут. Ну зачем человеку надо, не успев придти, уходить обратно? Если только он заранее не собирался подтверждать чьи-то нелепые показания на счёт своего будущего убийства…

Так что, если господам пинкертонам придётся корректировать показания свидетелей с учётом давно известных человечеству фактов арифметики, то, несомненно – это лишь из соображений “гуманизма и социальной справедливости”.

То ли время последнего посещения можно уточнить, то ли по количеству посещений возможны изменения, с оглядкой на болезненное состояние свидетельницы, – это уже не принципиально. Оказывается, “принципы законности, гуманизма, уважения к личности и социальной справедливости”, на которых “строится деятельность милиции”, согласно закону “О милиции” подразумевают, если, конечно, генические милиционеры действуют в духе закона, следующее.

Пустить слух, что видели погибшего Виталия пьяным в этот трагический вечер. Может, он упал с низкого медицинского топчана, который стоит на его веранде, и умер? Вы не поверите, но именно к такой причине смерти склоняется следствие.

А принцип “уважения к личности”, надо теперь думать, заключается в том, что серьёзным мужикам в милицейских погонах глубоко плевать, чтo об их следственных мероприятиях думают те, “чьи честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность признаются в Украине наивысшей социальной ценностью”. (Конституция Украины. Ст. 3)

Вот, правда, алкоголя в крови не было. И об этом медики сразу сказали родителям. Но об анализе на алкоголь можно просто умолчать в официальном заключении о смерти. Что и сделали. А смотреть раздавленным горем отцу и матери в их побелевшие от слёз глаза будет легче, если сознавать высокую цель, которая оправдывала и не такие средства. Ну, чем не достойная цель: сэкономить на пенсии для маленького Артёмки за погибшего на работе отца, а заодно и улучшить статистику убийств во вверенном районе…

Годы сталинизма в Стране Советов потомки назвали геноцидом нации: большинство тех, кто возвышался по таланту, интеллекту, породе, в конце концов, над уровнем общей серости, были уничтожены.

Нынешнюю ситуацию в Украине, можно охарактеризовать, как вялотекущий геноцид морали. Т. е. целенаправленного уничтожения морали нет, но созданы такие общественно – экономические условия, при которых мораль стесняет, как рудиментарный орган, например, хвост или перепонки между пальцами.

Страшно, что люди доведены до такого состояния, что одни готовы убить за 400 гривен, другие – оболгать убитого.

Идеология здесь ни при чём. Так же как владеть или не владеть языком на уровне носителя, так можно на уровне носителя владеть или не владеть нравственностью. Идея, которой привержен такой носитель нравственности, не имеет решающего значения. Люди ждут, когда наконец у власти встанет просто моральный человек. Не дождутся.

И не только потому что “тяжела шапка Мономаха”. А сегодня на арене (я имею в виду общественно-политическую) одни “не по Сеньке шапки”. Вообще, не в моде нынче шапки, а вдруг загорится, ситуация ведь пожароопасная, так как вся активность сосредоточена на ношении кошельков.

Да о чём говорить?! Если копнуть глубже, иначе говоря, заглянуть в украинскую глубинку, окажется, что стоим на краю не то, что пропасти – разлома, расколовшего моральные устои общества до основ, до базиса. От событий, происходящих там, в глубине, волосы шевелятся на голове от ужаса. И никто из нас не застрахован от этой пропасти, потому что граница её не видна, она “не в клозетах, а в головах”.

Можно обойти Закон. Административный, уголовный, моральный. Но за пределом Закона лежит область беспредельного беззакония. И пока политико-чиновничье добровольческое ополчение будет партизанить, колеся на своих внедорожниках по нехоженым тропам в тылу Закона, мы, то есть граждане независимой Украины, будем прозябать в нищете. И хоронить своих детей без надежды даже на то, что виновные в их безвременной кончине понесут справедливое наказание. Зато всегда приятно почитать Конституцию. Особенно перед сном. Не так увлекательно, как фантастика, но лучше успокаивает.

Людина, її життя і здоров’я, честь і гідність, недоторканність і безпека визнаються в Україні найвищою соціальною цінністю. Утвердження і забезпечення прав і свобод людини є головним обов’язком держави.

Создаётся впечатление, что существует всё-таки некий базис нравственности. А то, что на самом деле творится в украинской глубинке, ну, скажем, в районном центре Геническ Херсонской области, некогда процветающем рыбопромышленном и курортном, а ныне запущенном и угасающем украинском городишке на берегу Азова, – это чудовищное недоразумение. Наш Виталик спас человеческую жизнь, а его человеческую жизнь вероломно забрали за “кусок колбасы”, а за другой кусок пытаются забрать и честное имя. Это недоразумение или закономерное бессилие Закона?

Помните постперестроечную песню?

“Два кусочека колбаски передо мной лежали на столе.

Ты рассказывал мне сказки, Ну а я так верила тебе.”

Читайте Конституцию перед сном. Пока ещё доступно электричество.

Стаття 56.

Кожен має право на відшкодування за рахунок держави чи органів місцевого самоврядування матеріальної та моральної шкоди, завданої незаконними рішеннями, діями чи бездіяльністю органів державної влади, органів місцевого самоврядування, їх посадових і службових осіб при здійсненні ними своїх повноважень.

И если этот закон есть законом “прямого действия”, то почему так извилист и страшен путь его исполнения?

Постскриптум

Мы получили информацию, которая подтвердила наши опасения. А именно: диагноз “свидетельницы” действительно “переделали”. Был “гипертонический криз”, а стал “нарушения мозгового кровообращения”. Кстати сказать, в районной генической больничке нет технической базы (томографа, компьютерной диагностики), нет оборудования, при помощи которого можно установить такой диагноз. Его можно установить только, если был явный инсульт. А инсульта не было. Пока…

Татьяна Тихоплав, Геничевск