Беларусь тюремная: правдивая история одного исправления
Постоянный автор издания «БелГазета», обладающий богатым опытом нахождения в местах лишения свободы, собрался с силами, черпанул две пригоршни вдохновения в прилегающих источниках и с использованием авторской стилистики человека, имеющего за плечами не один тюремный срок, рассказал о том, как происходило его первое знакомство с СИЗО на Володарского в Минске.
Фото: sputnik.by
Воронок привез нас к воротам СИЗО около шести часов вечера, ворота открылись, и мы с пареньком, что сидел напротив меня, тотчас же поняли: с этой минуты у нас большие перемены. Пока за воронком закрывались ворота, машина не двигалась. Сквозь щель двери отчетливо был виден силуэт «володарки» – СИЗО № 1. Проехав по территории метров 25, сделав разворот, машина фыркнула-чихнула, и двигатель перестал работать. Минутная пауза – и дверь открылась.
По требованию офицера мы спрыгнули на землю и уткнулись лицом в стенку нашего нового дома. На уровне глаз находилась табличка: «Замок принадлежал графу Пищалло, является архитектурным памятником, охраняется государством». Еще минутная пауза, и конвой передал нас в руки работников СИЗО. В тот момент было невозможно представить, что этот жизненный эпизод предопределит мою жизнь на многие годы вперед.
«Я БЫЛ ОДЕРЖИМ И ЗАВОРОЖЕН»
Из всех знакомых чувств в тот день больше всего мной руководили обыкновенные любопытство и интерес. После всех процедур – досмотров, мытья в душе, переодевания в казенную робу (на тот момент я еще был несовершеннолетним), меня завели в камеру, где находилось 13 подростков в возрасте до 18 лет и двое взрослых. Как их называют в той среде – «старшие».
Первые дни были насыщены рассказами, историями, общением и уймой вопросов от новых знакомых – к моей персоне, а с моей стороны – к сокамерникам. Меня совсем не тяготили непривычный режим и отсутствие уюта. Сокамерники поддерживали морально, даже помогли в необходимом: зубная паста, огрызок мыла и зубная щетка. А других потребностей по факту не было – сиди, отдыхай, общайся.
Еда казенная, конечно, была в диковинку: отсутствие вкуса, постоянный запах сопрелой капусты и рыбы – никакого разнообразия. Но даже это меня не пугало. Не думал в тот момент вообще ни о чем, ни о доме, ни о родных. И самое удивительное, что даже не задумывался о причине, как и что меня сюда привело. Молодость и азарт погрузили меня в изучение доселе неизвестного мира.
Я всецело был одержим идеей преступного братства, заворожен лихими жестами матерых уголовников, слушал, словно детектив, интересные истории с увлекательными сюжетами и подробностями. Через неделю мне от мамы пришла передача, и каждый в камере помог ее сложить на столе, все было упаковано заботливыми руками – 8 килограммов деликатесов. Но тут уверенно моей передачей начал распоряжаться «старшой». Стал делить то, что не принадлежало ему и что по праву принадлежало мне. После того, как я сообщил «старшому», что вообще думаю по этому поводу, я попросил его не подходить к столу и тем более трогать присланное.
«БЫЛИ ДНИ ОТЧАЯНИЯ И ОПУСТОШЕНИЯ»
Мама высылала мне, чтобы распоряжался и делил я, а не для того, чтобы распоряжались моим. Вскоре мне сообщили, что отныне я буду белой вороной, а в камере со мной никто не будет общаться. Поначалу меня это позабавило. Я ощущал свое интеллектуальное превосходство, испытывал силу и готов был отстаивать свою правду.
Полкамеры читали по слогам, другая часть жила в своем, непонятном мне мире – потеряв свое и спокойно плывя по течению. Их подталкивали только инстинкты и грубые выражения. А я – выпускник гимназии, учился в техникуме, воспитывался в семье инженеров, в свое время занимался спортом и даже вскользь повидал мир. По годам мне было без малого 18, большинству сокамерников около 15. В таком возрасте разница в три года огромна.
В один из дней меня вызвали к следователю, на ознакомление с материалами моего уголовного дела. По приходу в камеру я понял сразу, что «старшие» провели с моими коллегами беседу, возможно, была и «коррупция» – пообещали сигарет в обмен на остракизм моей персоны. Это был первый удар по моей психике и самолюбию.
Не буду пересказывать всех моментов, но практически все последующие диалоги заканчивались мордобоем. Не буду и врать: у меня тоже после тех стычек оставались синяки и шишки. Это были дни отчаяния и опустошения. Я прозрел и осознал, что в этой системе я лишний. И в этот момент я испугался тюрьмы. Дни тянулись как года, я ждал только своего совершеннолетия, чтобы меня перевели в камеру для взрослых.
«ФОНТАНИРОВАЛА МОЯ УДАЛЬ МОЛОДЕЦКАЯ»
Жизнь и окружающая действительность стали казаться бредом. И все из-за того, что я проявил свой гонор и отказал «старшому». Но мое внутреннее «Я» говорило: не потеряй себя и индивидуальность. И я держался. Стиснув зубы и не обращая внимания на окружающих. Только тогда, кстати, начал вспоминать родных, их любовь, заботу и прелести домашнего уюта. Начал обращаться к Богу, хотя, как мне кажется сегодня, неискренне и с откровенным враньем. Потому как просил, чтоб меня отпустили из зала суда. По выходу обещал трудиться кем угодно, только бы покинуть тюрьму.
Но судьба распорядилась по-иному. После одной из перепалок я взялся за предварительно заточенную алюминиевую ложку и пустил ее в ход. Благо, никого не успел покалечить, но сам был сильно избит и помещен в изолятор. А после меня перевели уже в другую камеру, где коллектив был иной. Там уже мы все были одного поля ягоды: все с гонором, все после стычек в прошлых камерах, у всех за плечами ШИЗО.
В такой камере расцвело взаимопонимание и воцарилось братство. Эта тюрьма была по мне настолько, что я опять погрузился в тюремную романтику. Родители регулярно, с интервалом в месяц передавали передачи. Как они им давались – меня мало интересовало, потому что я жил потребителем и не задумывался о действительно важном.
Сигареты нам «загоняли» из соседних камер взрослые «урки» в обмен на поделки типа чёток из хлеба и плетеных кулончиков. Больше года я провел в камере для взрослых и по итогу был осужден на пять лет, после чего отправлен в колонию. Спустя еще год меня перевели в другую колонию в связи с обнаружением туберкулеза.
Во время пребывания в разных колониях из меня непрерывно фонтанировала моя удаль молодецкая: постоянные конфликты с администрацией, отказ от работы, игры «на интерес». Довольно часто остужать пыл приходилось в холодных карцерах. Но тюрьма меня больше не пугала – я чувствовал себя в ней своим.
«ОБЕРНУЛСЯ НАЗАД, А ТАМ ПУСТОТА»
Жизнь и дальше вращалась вокруг зон и сложилась так, что потом я еще 6 раз находился в местах для исправления, а вернее, для знакомого времяпрепровождения. Все давалось легко, по привычке, без особого напряжения. Жизнь была у меня проста, с минимумом проблем и переживаний – заботы были лишь у администрации и у моих близких.
За это время родители воспитали мою дочь. Ушли бабушки, дедушки и отец, с которым в последний момент я все же успел попрощаться. Обернулся назад, а там пустота. Вообще ничего. И мне стало страшно. Я понял, что делал все не так, стал обузой для родных, а скоро и воды мне некому подать будет. Бывшие супруги, а их у меня было две, проклинают дни, проведенные со мной вместе. Вселил в них надежды и обманул, создав только трудности и неприятности.
И сегодня, опираясь на пройденный опыт, могу с уверенностью сказать: никто тебе не поможет и никто тебя не исправит до тех пор, пока ты сам этого не захочешь. Уж не знаю, что мной движет сейчас. Может, эгоизм, может, что-то еще. Но я не хочу быть один, поэтому посещаю по зову сердца Храм. Мне стыдно за неправильно прожитые годы. И сейчас я живу для родных, наверстываю упущенное, помогаю дочери. Сейчас допишу строки, снова пойду в Храм и попрошу у Господа помощи для себя и вас. Будьте благоразумны, никогда не опускайте руки, идите вперед и верьте. Мысли должны быть чистыми. И тогда весь мир пойдет вам навстречу.
Источник: «БелГазета»
Tweet
