Партизаны Крыма: дважды преданные властью

Многострадальная эпопея крымских партизан во многом до сих пор — terra incognito. Даже сегодня, спустя ровно 65 лет со дня начала партизанского движения на полуострове, в учебнике «Новейшая история», по которому учатся все школьники Украины, о крымских партизанах и подпольщиках нет ни слова. Но зато написано о борьбе подпольных групп УПА на территории полуострова в годы оккупации. Беды крымских партизан не закончились с изгнанием оккупантов. Многих из них лишили наград. Некоторых командиров и комиссаров — самый цвет партизанского движения — выслали из Крыма. Среди них — болгарин Генов, греки Македонский, Чусси и Спаи, крымские татары Мустафаев, Селимов и Османов. В учебниках по истории об этом не вспоминают. Не помнят и о том, что во время войны люди в крымских горах умирали не только от пуль врага, но и голодного людоедства.

План войны на полгода

Военная доктрина той поры не предусматривала ни возможности оккупации Крыма потенциальным противником, ни оборону его со стороны Перекопа и Сиваша. Поэтому все батареи, доты были направлены в сторону моря для противостояния морскому десанту. Когда 11 сентября 1941 года немецкие войска начали бои на Перекопе, в это долго не могли поверить, и все основные силы 51-й армии по-прежнему были нацелены против мифического десанта, и 11-й армии противостояла всего лишь одна 156-я стрелковая дивизия.

В срочном порядке в октябре 1941 г. началось формирование партизанских отрядов, и именно тогда были совершены ошибки, не допустив которые, можно было бы избежать многих бед. Крымские отряды формировались так: каждый райком ВКП(б) создавал свой отряд, а затем в обкоме на карте ему указывали будущий район базирования. Вот и получилось, что опора партизан — местное население было им совершенно незнакомо, а как показали дальнейшие события, и чуждо.

Вторая ошибка заключалась в том, как каждый отряд заготавливал себе продовольственные запасы. Естественно, партизаны взяли с собой продуктов максимум на полгода, потому что если бы кто-то тогда сказал, что оккупация продлится дольше, его расстреляли бы за пораженческие настроения. Командиры отдельных отрядов додумались до того, что просто выгружали свой груз в крайних к лесу домах и договаривались с хозяевами, что будут приходить и забирать продукты. И только отряды, сформированные из жителей горной местности, поступили иначе. К примеру, по приказу командира Зуйского партизанского отряда Николая Лугового председатель Мазанского сельсовета Ефим Ерохин ночами перевозил продукты в лес, в одиночестве делал базы, о местонахождении которых, кроме него и командира, не знал никто.

А к чему привела практика случайных баз продовольствия, есть свидетельства в документах: «Уже в первые дни ноября 1941 года совершенно были разграблены базы 4-го и 5-го районов и отрядов Феодосийского, Ичкинского и Сейтлерского. В феврале 1942 года базы потеряли отряды 1-го района, перешедшие на иждивение 2-го района. В 3-м районе дело дошло до катастрофы, там голодной смертью умерли 362 человека и в 11 случаях были факты людоедства».

1 ноября 1941 года нашими войсками был оставлен Симферополь. Дорога на Севастополь была перерезана передовыми немецкими частями. Уже к первой декаде ноября лес был наводнен мелкими группами отступающих красноармейцев и краснофлотцев. Но так как все продовольственные базы были заложены из расчета на определенную численность отрядов, командующий партизанским движением Алексей Мокроусов отдал приказ ни при каких условиях отступающих военнослужащих в отряды не принимать, а по возможности даже вооружаться за их счет.

Как рассказывали ветераны тех первых дней партизанской войны, это было невыносимое зрелище, когда у искавших прибежище военнослужащих отбирали оружие и под угрозой расстрела гнали прочь. Но многие из тех, кто уже побывал в боях (взять на испуг таких окруженцев было трудно), самовольно оставались по соседству, создавая так называемые красноармейские отряды. Отмахнуться от нежелательного пополнения было уже невозможно.

Плоды ошибок

Конечно, со временем большинство командиров Красной армии проявляли себя как талантливые организаторы, и потому выдвигались на командные должности в партизанских отрядах. И почти всегда между кадpовыми военными и командиpами из числа паpтийных советских pаботников возникало противостояние. Причин тому было много. Одна из них состояла в том, что, оказавшись без продовольствия, партизаны были вынуждены снабжаться исключительно за счет населения соседних сел. Ни о закупке продовольствия, ни о взаимовыгодном обмене с населением, для которого неместные «лесные жители» были чужаками, не было и речи. С огромным риском проникнув в село, партизаны силой брали все, что удавалось достать. Такое положение, естественно, не могло устраивать мирное население, тоже страдающее от голода, и этим моментально воспользовались оккупационные власти, которые стали навязывать крестьянам оружие для самообороны. О губительности таких продовольственных операций Мокроусову докладывали командиры и комиссары, но если быть объективными, то у него уже — после всех совершенных ошибок — не было другого выхода: в отрядах начался страшный голод.

Как раз в этот период Мокроусов посещает Зуйский партизанский отряд и видит, что здесь прекрасно организовано питание, люди сыты, здоровы. Но вместо того чтобы похвалить командира за правильную организацию продовольственных баз, командующий обрушивается на Лугового с потоком брани и обвинений: «Зажрались, боевой работы не ведете!» В результате продбаза «сытого» отряда тут же была передана под контроль Центрального штаба.

Между Мокроусовым и кадровыми военными возникли серьезные разногласия и по другому вопросу — о перспективах партизанского движения в Крыму. Профессионалы, исходя из анализа сложившейся ситуации, считали необходимым провести эвакуацию значительного числа партизан и, разделив оставшихся на небольшие группы, проводить только разведывательно-диверсионные операции. Мокроусов был категорически против.

Противоречия переросли в такой антагонизм, что Мокpоусов даже аpестовал комиссаpа 2-го паpтизанского pайона Е.А. Попова и выслал его на Большую землю. Этот шаг для него стал pоковым. Дело в том, что Северо-Кавказским фpонтом, в подчинении котоpого находились кpымские паpтизаны, командовал Семен Михайлович Буденный, в конармии которого и служил в годы Гpажданской войны Попов. Буденный сразу же принял его сторону и, сняв Мокроусова с должности, отозвал его на Большую землю.

Такова была истинная причина его отставки, но для широких масс нужна была официальная версия, и, как всегда, ее подготовил Крымский обком ВКП(б). Дело в том, что партизанское движение в Крыму формально подчинялось и сформированному на базе Крымского обкома ВКП(б) штабу, который возглавлял первый секретарь обкома Булатов. Между обкомом и Мокроусовым отношения не сложились практически сразу, а окончательно обострились после того, как в своих сообщениях Мокроусов, объясняя свои столкновения с местным населением, винил в этом… массовый переход на сторону неприятеля крымских татар. Он даже требовал, чтобы авиация бомбила села, в которых уже были созданы крупные отряды самообороны. Так получилось, что Мокроусов своими сообщениями слово в слово подтверждал то, о чем трубила геббельсовская пропаганда, — что содружество наций оказалось блефом, что «народы Советского Союза приветствуют новый порядок и с готовностью идут на сотрудничество с оккупационными властями».

Сразу же после отстранения Мокроусова появилось постановление Крымского обкома ВКП(б) «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар в отношении партизан, и мерах ликвидации этих ошибок и усилении политической работы среди татарского населения». В постановлении резкой критике было подвергнуто «бывшее руководство партизанского движения». Приводились многочисленные факты случаев помощи со стороны крымскотатарского населения партизанам. На заседании Крымского обкома ВКП(б) 11 августа 1942 года Мокроусов сделал письменное заявление о том, что он отказывается от своих прежних утверждений о татарском населении.

И спустя более полувека после этих событий имя Мокроусова многими произносится с осуждением. Крымские татары наивно связывают именно с ним обвинение народа в предательстве и последовавшую затем депортацию. Не любили его и многие партизаны. Николай Дмитриевич Луговой даже в годы застоя смог пеpедать в своей книге «Побpатимы» непpиязнь к этому человеку, сделав это чрезвычайно тонко, — он вообще не упомянул его ни единым словом.

«Милостыню не подаю!»

Но вернемся в те трагические дни 1942 года. Командующим партизанским движением назначается полковник Н.Т. Лобов, комиссаром — Н.Д. Луговой. Первоначально планируется оставить в лесу не более 9 отрядов численностью по 100 — 200 человек, но после так называемого прочеса 1 августа, в результате которого были утрачены последние базы продовольствия, решают остановиться на 4 — 5 отрядах по 50 — 60 человек. 1 сентября командование партизанского движения издает приказ об эвакуации большей части крымских партизан до 21 сентября 1942 года. Часть партизан (217 человек) удается вывезти на самолетах «Дуглас». Часть — морем. Сотни партизан ушли в степную часть полуострова, чтобы там пережить голодную зиму. Из оставшихся в лесу была сформирована одна бригада в 266 человек.

Но положение по-прежнему оставалось чрезвычайно трудным. В сообщении командованию от 7 августа 1943 года говорилось: «В четырех партизанских отрядах убито в боях 14, умерло с голода 6, пропали без вести 2, расстреляно за людоедство 3 человека».

Снабжение партизан оставалось из рук вон плохим. Как выяснилось впоследствии, во многом это объяснялось тем, что член Военного совета фронта Лазарь Каганович был убежден, что партизаны сами должны добывать себе продовольствие у врага. В мемуарах одного из руководителей партизанского движения в СССР полковника Старинова есть поразительный эпизод: «Я сумел попасть на прием к Кагановичу. Но как только речь зашла о крымских партизанах, он резко прервал меня, заявил, что милостыню не подает, обругал и выставил из кабинета».

31 октября 1943 года части Красной армии вышли к Перекопу. Разведчики докладывали о панике в Симферополе, о явных признаках подготовки врага к эвакуации. Из прилегающих к лесу деревень, из степных районов в партизаны потянулись люди. Вернулись к ним многие из тех, кто ушел из леса в 1942 году. Число партизан, а следовательно, отрядов, бригад, соединений росло не по дням, а по часам. Создаются три крупных соединения: «Южное» — командир М. Македонский, комиссар М. Селимов; «Северное» — командир П. Ямпольский, комиссар Н. Луговой и чуть позднее «Восточное» — командир В. Кузнецов, комиссар Р. Мустафаев. В этот период руководство партизанского движения, уверенное в скором освобождении Крыма, призывает жителей сел уходить в лес под защиту партизан.

Все это находит отклик в душах людей. В лес идут тысячи: старики, женщины, дети… В район действия только 1-й бригады Северного соединения пришли 3200 жителей 37 окрестных деревень. Но долгожданное освобождение Крыма неожиданно оказалось отложенным на неопределенный срок. Войска 4-го Украинского фронта были перенацелены Ставкой на освобождение Никополя и Криворожского бассейна, который имел огромное значение для авиационной промышленности Германии. Бои на Перекопе прекратились, и фашистское командование вновь смогло бросить против партизан крупные силы.

Как бы то ни было, на 15 января 1944 года численность крымских партизан составляла 3733 человека: русских — 1944 (52%), крымских татар — 598 (16 %), украинцев — 348 (9%), грузин — 134 (3,6%), армян — 69 (1,8%).



13 апреля был освобожден Симферополь. После освобождения всего Крыма представитель Ставки Верховного Главнокомандующего, маршал Василевский подписал представление на присвоение звания Героя Советского Союза самым прославленным партизанским командирам: А. Вахтину, Н. Дементьеву, Г. Грузинову, В. Кузнецову, М. Македонскому, Ф. Федоренко. Большую группу должны были наградить орденами Ленина, Красного Знамени и т.д. Но когда представитель крымских партизан, командир 18-го отряда Алексей Ваднев привез наградные документы в Москву, то был ошеломлен тем, как на его глазах их… бросили в урну.

«Татар надо было лучше воспитывать!» — презрительно бросил ему в лицо чиновник из наградного отдела. Это «воспитание» скоро коснулось и крымских болгар, армян и греков. И в самом деле, не могла же партия отправить, к примеру, грека Македонского в депортацию со званием Героя Советского Союза!

Несправедливость по отношению к крымским партизанам была хоть в какой-то степени восстановлена после того, как Луговой, которому дали скромную должность секретаря обкома по рыбной промышленности, сумел уговорить командующего Черноморским флотом, адмирала Октябрьского наградить оставшихся в Крыму на партийно-советской работе бывших партизан своим приказом (командующий имел право награждать от ордена Красного Знамени до любой медали включительно). Вновь к вопросу о награждении вернулись только к двадцатилетию Победы.

С каждым годом все меньше и меньше остается тех, кто испытал на себе всю славу и трагедию крымского партизанского движения. И хочется верить, что вместе с ними не уйдет память о тех трагических событиях и на смену пусть суровой, но правде не придет красивая, но никому не нужная и опасная ложь.

Владимир Поляков, Первая Крымская