Тяжкий поиск козла

Минуло больше года после взрыва буровой платформы Deepwater Horizon в Мексиканском заливе 20 апреля 2010 года. Признаюсь, я порывался высказаться на эту животрепещущую тему по самым горячим следам. Однако терзавшие соотечественников актуальные страхи и ожидания, связанные с «нефтяным Чернобылем», удержали меня от поспешных выводов.

И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых и все преступления их и все грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет с нарочным человеком в пустыню: и понесет козел на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в пустыню

Левит 16, 21–22

Сложно писать что-то уравновешенное, когда блогосфера сотрясается такими вот пророчествами:
«Даже если удастся сдвинуть нижние пласты дна так, чтобы запечатать дыру, — все равно последствия для биосферы будут катастрофическими. Начиная с нарушения биосферы океана и кончая ядовитыми дождями по всей территории планеты. Попавшую в воздух нефть с ядом, к которому добавится еще и радиоактивность, будет разносить атмосферными течениями. Американскому сельскому хозяйству практически трындец.

Другие страны Атлантического бассейна тоже хлебнут. Про рыболовство в Атлантике придется забыть. Изменение испарения воды и формирования атмосферных фронтов приведет к засухам, ураганам и потопам как в Америке, так и в Европе и Африке. Выбросы метана дополнительно усилят парниковый эффект и изменения в атмосфере. Про голод в таком случае я уж и не говорю. Про бунты и революции, про полное разрушение мировой экономики, про войны всех со всеми — тоже. По большому счету, это — конец существующей цивилизации, и так уже погрязшей в проблемах.

Но это как бы еще цветочки по сравнению с вариантом, когда запечатать дырку НЕ получится. Тогда мы получим эти же проблемы (соответственно более крутые по масштабам) плюс возможное проседание океанского дна в Мексиканском заливе в сочетании с нарушениями общей геотектоники. В переводе на человеческий язык это означает землетрясения и цунами практически везде, где это возможно. А в тяжелом случае нас ждут ещё и сдвиги платформ. А там, робяты, и до смены полюсов рукой подать».

Столь развернутую цитату я привел неспроста: в ней собраны воедино главные фобии человечества, связанные с ожиданиями конца света, приуроченного к завершению 21 декабря 2012 года Пятого Солнца в календаре индейцев майя. Поразительно, до какой степени влияние этого new-age концепта в наши дни окрашивает природные и социальные катаклизмы: лесные пожары и аномальная жара в России лета 2010 года, арабские твиттер-революции зимы 2011-го, цунами и авария на реакторах в Фукусиме, Судный день, назначенный проповедником Гарольдом Кэмпингом на 21 мая, — всё привязывает напуганный современник к расчетам цолькина и хааба¹.

Катастрофа в Мексиканском заливе изначально заинтересовала меня, но отнюдь не в экологическом, а в политическом плане. К счастью, конец света от смещения тектонических пластов, высвобождения метановой подушки и гибели Гольфстрима после закупорки «незакупориеваемой» скважины 4 августа 2010 года сам собой отложился до новых потрясений, поэтому апокалиптические ожидания больше не мешают нам оценить событие в реалистическом ключе, а именно: как лакмусовую бумажку, с поразительной четкостью выявляющую современную карту власти, ее динамику и смещения полюсов экономического и политического влияния.

То, что поставленная задача насущна и злободневна, у меня не вызывает сомнений. Хотя бы потому, что в общественном сознании по прошествии года утвердились совершенно превратные представления о героях драмы. Главным козлом отпущения назначили британскую компанию ВР, а главной жертвой — ловцов креветок и отельеров с побережья Мексиканского залива.

Всякое удаление от этого — низового — уровня понимания неминуемо ведет к аберрациям типа «Должны ли США компенсировать России аномальную жару 2010 года?» Именно так поставил вопрос в письме один из моих давних читателей, апеллируя к знакомым спекуляциям new-age науки: «Испарение воды в Атлантике блокировалось разлитой нефтью, и это явилось причиной аномальной жары в России».

Допускаю, конечно, что читатель банально оговорился: ведь при любом, даже самом экстравагантном раскладе Соединенные Штаты в истории со взрывом буровой платформы в Мексиканском заливе явились жертвой, а не злоумышленником. Однако в каждой оговорке всегда найдется доля фрейдистской правды. Вот и сейчас допускаю, что роль Соединенных Штатов в тотальном уничтожении репутации британской компании ВР и в самом деле одним загрязнением берегов Луизианы и Флориды не ограничивается.

Именно в этих подковерных играх мне бы и хотелось разобраться вместе с читателями. По доброй традиции предваряю эссе дисклеймером: автор свечу никому не держал, секретных протоколов заинтересованных мудрецов не читал. Так что сделанные в этих «Чужих уроках» умозаключения — гипотеза, и ни на что большее не претендуют.

Начнем со сжатого изложения событий в том виде, как они отражались в открытых мейнстримных (не альтернативных и тем более — не конспирологических!) источниках информации.

20 апреля 2010 года в Мек­си­канском заливе на буровой платформе Deepwater Horizon, расположенной в 66 километрах от побережья штата Луизиана, произошел взрыв метана, который поднялся на поверхность по трубе из глубин нефтяного месторождения Macondo. Пожар продолжался 36 часов, 11 человек погибло, после чего платформа затонула. Самое трагичное: не сработал превентор (устройство для герметизации устья скважины), и нефть из недр месторождения хлынула в открытое море.

Первые же сообщения прессы безоговорочно связали катастрофу с именем британской компании ВР — арендатором Deepwater Horizon. Собственником буровой платформы, оперирующей под флагом Маршалловых островов, являлась швейцарская компания Transocean, которая передала ее в лизинг ВР до сентября 2013 года.

Deepwater Horizon была построена в 2001 году корейской Hyundai Heavy Industries. Месторождение Macondo находится в эксклюзивной экономической зоне США и также не является собственностью ВР: британцы лишь купили в марте 2008 года право на ведение буровых работ. Причем право не эксклюзивное, а долевое: 65% у ВР, 25% — у техасской Anadarko Petroleum, 10% — у японской MOEX Offshore 2007, подразделения Mitsui.

В момент взрыва на Deepwater Horizon находилось 126 работников. Причем сотрудниками ВР являлись только семеро, 79 служили в Transocean, остальные 40 представляли интересы других задействованных в проекте сторон — Anadarko, Halliburton и M-I Swaco, дриллингового подразделения американского Schlumberger.

Я не случайно скрупулезно перечисляю всех участников злополучных событий. Читателю достаточно сопоставить их имена с устойчивым информационным фоном, отложившимся в памяти за пять месяцев интенсивной — даже не ежедневной, а ежечасной — бомбардировки мейнстримных СМИ, чтобы констатировать: если кто-то, кроме ВР, и появлялся в сюжете «нефтяного Чернобыля», то лишь мимолетом, да и то опосредованно: в контексте малоуспешных попыток британцев переложить часть убытков на плечи подельников.

С первого дня всю вину за происшедшее администрация Белого Дома возложила на арендатора Deepwater Horizon, несмотря на то что ВР никогда не играла ключевой роли в непосредственной эксплуатации месторождения. От ВР не зависели ни технологические изъяны корейской платформы, ни послужной список Transocean в вопросах безопасности бурения², ни просчеты компании Cameron Inc, изготовившей отказавший в самый ответственный момент превентор, ни качество цемента, поставленного сторонним производителем, из которого были отлиты барьеры на дне аварийной скважины Macondo — те самые, что не сдержали углеводороды в резервуаре, в результате чего сквозь них просочились газ и конденсат.

Впрочем, весь сложный клубок производственных отношений с юридической точки зрения не существенен, поскольку именно ВР выступала главным арендатором — с нее и спрос. Совсем другое дело — перст общественного укора в США, который, как по мановению волшебной палочки, указал на британцев: вот он, враг, — ату его! Ни Transocean, ни Hyundai, ни Halliburton, ни M-I Swaco, ни Cameron Inc. — одна British Petroleum, воплощение зла, ненавистное воспоминание колониального прошлого.

Последующие события развивались по четырем направлениям:

• консорциум нефтяных компаний вместе со службами спасения и береговой охраной США принялись ликвидировать жуткие последствия аварии, но в СМИ все работы в Мексиканском заливе приписывались исключительно ВР, и ответственность за следовавшие один за другим срывы возлагалась, соответственно, тоже только на ВР;
• рыбаки и отельеры прибрежных американских штатов ринулись готовить иски на получение компенсаций за нанесенный экономический урон, и — разумеется! — все эти иски были адресованы ВР;
• Белый Дом извергал сокрушительную риторику, которая по чудному стечению обстоятельств с первого дня замкнулась на единодушно назначенном козле отпущения: «Мы будем держать сапог на шее British Petroleum и давить на нее», — успокоил соотечественников министр внутренних дел Кен Салазар;
• альтернативная общественность, задействовав всю мощь независимых экспертов и университетских центров, занялась проведением собственных расследований и замеров утечки нефти для оценки реальных масштабов катастрофы. Думаю, никто уже не удивится, когда узнает, что в отчетах альтернативной общественности фигурировали «просчеты ВР», «преступления ВР», «махинации ВР», «подкуп американских чиновников со стороны ВР» и тому подобные однозначно позиционированные обвинения.

А что же ВР? С первого дня компания демонстрировала чудеса отношения: от личной вины и ответственности не открещивалась, подельниками и смежниками не прикрывалась, регулярно отчитывалась перед истеричными конгрессменами и сенаторами на бесконечных слушаниях в комитетах, подкомитетах и комиссиях, сотрудничала по всем направлениям с властями и службами спасения, полностью покрывала из собственного кармана расходы на ведение спасательных операций, а также обещала рассмотреть все без исключения иски, которые к лету выставляли британской компании, кажется, все американские частные предприниматели, проживавшие в радиусе 10 миль от побережья Мексиканского залива³.

Полагаю, читатель и без нас хорошо осведомлен о растянувшейся на долгие месяцы борьбе нефтяного консорциума с последствиями аварии, поэтому ограничимся лишь перечислением ключевых этапов:

• несколько предпринятых в мае и июне попыток установить сначала большой (100 тонн), а затем маленький (2 тонны) защитный купол над устьем скважины не увенчались успехом из‑за сложности ведения работ на полуторакилометровой глубине;
• поначалу нефть пытались прибить диспергаторами (в том числе корекситом, с которым new-age экологи связывают «гибель Гольфстрима»), затем от него отказались, испугавшись негативных последствий для окружающей среды, но от безысходности были вынуждены снова вернуться к злополучной практике;
• череда неудачных попыток установить «вспомогательную трубу» в конце концов увенчалась успехом: 53-сантиметровый отвод позволил собирать в танкеры около 20 процентов нефтяных выбросов;
• консервация скважины с помощью вязкого бурового раствора с последующей пломбировкой цементной смесью, предпринятая в мае, провалилась;
• в июне приступили к бурению двух дополнительных скважин для перехвата потока нефти из поврежденного канала. Завершение работ было запланировано на август;
• в начале лета роботы срезали выходящую из аварийной скважины трубу выше противовыбросового превентора и установили на срезе защитный сифон, направивший около 30 процентов вытекающей нефти в резервуары танкеров;
• 24 июня очередной высокотехнологичный купол вышел из строя из‑за того, что с ним столкнулся подводный робот и повредил систему подачи теплой воды, которая предотвращала образование метана на стенках конструкции. Погибли двое сотрудников ВР;
• в середине лета на поверхности залива сжигали около 10 тысяч баррелей нефти в сутки;
• в июле — через 85 дней после взрыва — старый купол, отлавливавший до 20 тысяч баррелей нефти в сутки, сменили на новый производительностью 50 тысяч баррелей, но уже на следующий день 75-тонная конструкция дала течь;
• 4 августа был произведен так называемый static kill, полная остановка утечки из поврежденной скважины, которую замуровали цементом и закачанной буровой жидкостью;
• 19 сентября руководитель Национальной службы США адмирал Тед Ален заявил о консервации двух разгрузочных труб: «Скважина окончательно зацементирована и больше опасности не представляет».

Оценим теперь политические и экономические демарши, предпринимаемые американскими властями на фоне этих драматических событий. Не в пример нашей реакции на Чернобыльскую трагедию реакция Белого Дома оказалась своевременной и решительной: «Мы приказали ВР покрыть экономический урон по искам и проследим, чтобы они выплатили каждый цент жителям прибрежной полосы Залива», — с ходу дал понять президент Обама, что сухими британцам из переплета не выйти.

ВР приготовилась к худшему: начались переговоры о продаже активов на Аляске и в Канаде, запланировали дополнительную эмиссию на 5 миллиардов долларов, совет директоров рассмотрел возможность долевого участия в компании арабских фондов благосостояния (по неподтвержденным данным, наследному принцу Абу-Даби шейху Мухаммеду бин Заед Аль Нахаяну было предложено 10% акций ВР).

К началу лета расходы компании по ликвидации аварии превысили миллиард долларов, а капитализация на Лондонской бирже почти ополовинилась после злополучной даты — 20 апреля. В какой-то момент показалось, что реальные рычаги воздействия ускользают из рук американцев: 4 июня власти США выставили ВР счет за работы по ликвидации последствий аварии и расчистку Мексиканского залива на сумму 69 миллионов долларов. И это притом что почти единодушная оценка убытков на тот момент составляла 37 миллиардов!

Даже последующий финансовый маневр Белого Дома говорил о том, что ВР запланирована участь, отличная от банкротства: в середине июня по инициативе президента Обамы ВР создала специальный фонд для компенсации урона жителям региона. Условия пополнения фонда смотрелись по-божески: 3 млрд в третьем квартале 2010 года, 2 млрд — в четвертом, и далее — по 1,25 млрд ежеквартально до наполнения 20 млрд долларов. На фоне лавинообразного потока исков, поступающих в эксклюзивный адрес ВР от разъяренных американских граждан, столь щадящий график компенсаций смотрелся манной небесной.

Чрезвычайно показательным стало назначение руководителем компенсационного фонда ВР Кеннета Файнберга. «Юрист Кен» — уникальный персонаж американского политического небосклона, без которого не обходится ни один серьезный распределитель материальных благ последнего десятилетия: Файнберг определял ставку судебной компенсации по многочисленным делам Холокоста, возглавлял общенациональный компенсационный фонд жертвам 11 Сентября (September 11 Victim Compensation Fund) и распределял средства в Hokie Spirit Memorial Fund — фонде поддержки жертв бойни в Виргинском политехническом институте⁴.

Показательны условия финансового контроля в компенсационном фонде жертв Мексиканского залива: по словам Барака Обамы, «20 миллиардов долларов не будут контролироваться ни ВР, ни правительством. Деньги передадут на ответственное хранение беспристрастной, независимой третьей стороне». Такой стороной и стала компания Кеннета Файнберга — Feinberg Rozen.

Анализ всей совокупности действий администрации Белого Дома в первой половине лета 2010 года позволяет говорить о том, что вопрос о банкротстве британской компании не стоял на повестке, поскольку финансовые схемы покрытия убытков и компенсаций не только оказались растянутыми во времени в максимально щадящем порядке, но и в абсолютном своем выражении убытки эти легко вписывались в текущий бюджет нефтяного гиганта. Достаточно сказать, что в 2009 году отчисления ВР в казну матушки-родины — Туманного Альбиона — составили 5,8 млрд долларов!

Еще несколько цифр для окончательной ориентации: по итогам катастрофического 2010 года доход ВР составил 309 млрд долларов, а чистый убыток — 3,3 млрд. Притом что суммарно на 29 сентября расходы компании на ликвидацию последствий аварии составили 11,2 млрд, а впереди — в четвертом квартале — еще светили отчисления в фонд Файнберга в размере 2 млрд долларов. Беглого взгляда на эти финансовые потоки достаточно, чтобы понять: из негативных сводок ВР с легкостью выскочит уже в текущем 2011 году.

То обстоятельство, что ВР назначили эксклюзивным «козлом отпущения», вполне оправдано в финансовом отношении. В конце концов, деньги всегда удобнее собирать из одного источника, в централизованном, так сказать, порядке. Непонятно другое: почему гневная риторика Белого Дома не пошла дальше денежных компенсаций? Почему не затронула общеэкономические и экологические аспекты проблемы?

На самом деле затронула: в мае президент Обама решительным образом вводит шестимесячный мораторий на бурение в Мексиканском заливе. Но нефтяные компании, оперирующие в регионе, тут же подали в суд в Новом Орлеане, и судья Мартин Фельдман в рекордные сроки — уже 22 июня — отменил президентский мораторий на том основании, что взрыв на одной вышке вовсе не означает неизбежности взрыва на остальных.

Ладно бы — один отдельно взятый Фельдман. Дело житейское, особенно в свете того обстоятельства, что в Луизиане акции нефтедобывающих компаний в семейной кубышке — рутинная юдоль и судейских, и чиновников, состоящих на государственной службе. Решительное противодействие Белому Дому в попытке расширить репрессии против ВР на остальных участников рынка оказала вся партия республиканцев: «Я хочу, чтобы жители США доверяли своей нефтяной промышленности», — без обиняков выразила партийный консенсус амазонка из Аляски Сара Пэйлин.

Отдадим должное — администрация Обамы отлично изобразила негодование: сначала подала апелляцию на решение судьи Фельдмана, которое бессловесно утонуло в бюрократических отсрочках и проволочках, а затем — 14 июля — наложила от имени Министерства внутренних дел вторичный мораториум сроком до 30 ноября. Причем, если первый — президентский — демарш налагал запрет на бурение на глубине свыше 150 метров, то второй — министерский — отменял подводные работы вообще!

Чем же мы недовольны? Да боже упаси! Всем довольны. Я всегда доволен, когда ситуация прозрачна, понятна и предсказуема. Так и в этом случае: мораториум Министерства внутренних дел был тихо отменен 13 октября — на полтора месяца раньше отмеренного срока.

Итак, что мы получили в сухом остатке? ВР «заплатила за всё» в максимально щадящем режиме — это раз. Никаких реальных — экономических, экологических, политических — выводов из аварии в Мексиканском заливе сделано не было — это два. Что же это за игра такая непонятная?

Да полноте — непонятная. Достаточно взглянуть на реальные преобразования, случившиеся с ВР, чтобы расставить точки над i. Таковых преобразований — три:

1) ВР уступила за 7 миллиардов долларов свои активы в Техасе, юго-восточной части Нью-Мексико, западной Канаде и Египте американской компании Apache Corporation;

2) ВР заявила о глобальном уходе с американского рынка, на который до аварии в Мексиканском заливе приходилось более трети доходов компании, и переориентации на Западную Африку и Бразилию;

3) впервые в истории British Petroleum компанию возглавил американец: Тони Хейворд, проработавший в ВР 28 лет, был почетно смещен с должности исполнительного директора, и на его место назначен Роберт Дадли, пришедший в ВР в 1998 году из американской Amoco, после ее поглощения британцами. Любопытно, что до самого последнего момента в списке кандидатов на замещение Хейворда Дадли не фигурировал.

Какие из сказанного можно сделать выводы? Без малейшей претензии на авторитетность могу предположить, что описанные события являют собой яркий пример экономической и политической войны, которую давно (с момента окончания Второй мировой вой­ны) Соединенные Штаты ведут против своей былой метрополии. Сегодня, как и раньше, глобальное преимущество все еще сохраняется за Туманным Альбионом — в основном за счет невообразимых финансовых резервов, накопленных за колониальные столетия, однако США все чаще и чаще заставляют британцев подвинуться.

Не будем наивными: выдвижением Дадли и перекупкой пары-тройки второстепенных активов Америка, конечно же, не добилась контроля в ВР — компании, которая мощью, богатством и влиянием больше напоминает государство, чем ongoing concern. Тем не менее, позиции США в ВР и нефтедобывающем бизнесе в целом после аварии в Мексиканском заливе существенно укрепились.

Нам же, пребывающим, как обычно, на периферии мировой политики, остается только порадоваться за «партнера Барака» да помолиться, чтобы Гольфстрим и в самом деле не приказал долго жить усилиями ненасытных нефтедобытчиков.

¹ Цолькин — ритуальный период в календаре майя, равный 260 дням. Хааб — гражданский солнечный календарь, состоящий из 365 дней.

² В 2008 и 2009 годах опросы закрепили за швейцарской компанией последнее место среди глубоководных бурильщиков по качеству выполнения работ (job quality), Casselman, Ben (10 May 2010). «Rig Owner Had Rising Tally of Accidents». Wall Street Journal Online. Retrieved 24 Jun. 2010)

³ Самый веселый иск к ВР, на мой взгляд, поступил от настоятеля одной из католических церквей региона, заявившего, что его приход лишился пожертвований в должном объеме из—за аварии на буровой платформе и разлива нефти.

⁴ 16 апреля 2007 года южнокорейский студент Чо Сын Ху изрешетил из «глока» и «вальтера» 32-х коллег по учебе.

Автор: Сергей Голубицкий , опубликовано в журнале «Бизнес-журнал» № 7