Список смертников: инструкция по применению (Продолжение)

Этот самый “Список” изъяли у активнейшего члена опасной стаи — Зулихан Юнусовой — 18 февраля 2005 года. . Мы очень опасались тогда, что важный документ просто подошьют в уголовное дело и оставят тихо пылиться. Так и случилось. “Да что вы носитесь с этими бумагами! Это просто база данных какая-то”, — морщились мои собеседники, прокурорские работники. Ну уж нет! Первые десятки страниц из пухлой пачки распечаток щедро разукрашены жирными крестами, некоторые адреса обведены, а где-то стоит откровенная надпись “сделано”. Список смертников явно носит следы методичной работы с людьми из группы риска. Последние страницы, наоборот, девственные, практически нетронутые. Что ж, Центральный округ большой, вот руки у шакалов и не дошли.

Я пересчитала: всего в списке около 4300 фамилий.

Забавно, но первая в перечне улиц — ул. 1905 года, где находится редакция “МК”. Дома идут по порядку, и почти в каждом — по нескольку квартир, напротив которых стоят зловещие кресты. Брюсов переулок, Мукомольный проезд, Большая Бронная… Возраст хозяев: 1921 год рождения, 1931-й, 1915-й, 1927-й. Самые беззащитные. Смертники.

Пока шло следствие по делу Антипиной, “Списком смертников” никто не занимался — не проверил хотя бы, кто из помеченных крестом пенсионеров цел и невредим, а кто уже переселился на небеса. Почти год! У оставшихся на свободе членов стаи было время уничтожить документы и замести следы. Правда, в большом дефиците были рабочие руки — оперативным сопровождением занимался всего один прикомандированный сотрудник 11-го отдела МУРа. Только 20 января этого года “Список”, вместе с материалами по другим квартирам, найденными у черного риэлтора Шишкова, выделили из дела Антипиной.

Едва заглянув в начало, я буквально наобум ткнула пальцем в целое созвездие крестов. Скажем, Большая Бронная улица, дом 2/6. Судя по пометкам, в нем активно окучивалось 5—7 квартир. Престарелая хозяйка одной из них, приватизированной, родилась аж в 1917 году. И вот — пожалуйста! — в материалах, выделенных из дела Антипиной, нахожу ее фамилию. Ирина Михайловна Ломакина (о ней я упоминала в предыдущей публикации) якобы поручила заниматься продажей ее квартиры — кому бы вы думали? Осветителю Бабкину. Тому самому свидетелю обвинения, который за 100 баксов обшаривал квартиру Антипиной!

Из материалов уголовного дела:

“Квартира №… ранее принадлежавшая по праву собственности гр. Ломакиной, была продана с использованием поддельной доверенности от ее имени. В ходе допроса Ломакина сообщила, что продавать квартиру не намеревалась”. Рыдающая старушка поведала, что неизвестные люди собирались ее похитить.

Но были и удачи. Сделали выемки в офисах двух нотариусов из города Кимры (в том числе Марии Меткиной) и одного московского. У них изъяли самое святое, что есть у нотариусов, — реестровые книги, куда они вписывают заверенные документы. Провели выемки правоустанавливающих документов на 17 столичных квартир (где заподозрили криминал) в Главном управлении Федеральной регистрационной службы по Москве.

Добыча была колоссальная!

И я начинаю эти материалы внимательно читать.

И бумаги снова говорят мне, что арестованные — лишь маленькая ячейка гигантской сети, которая наброшена на всю Москву. И что в данной конкретной шайке кроме пятерки обвиняемых, которых судят сейчас в Перовском суде, состояло еще немало народу.

Коллекция мошенничества…

Итак, Владимир Анатольевич Ефремов с Касимовской улицы, дом 17, погиб в декабре 2001 года от проникающего колото-резаного ранения. Через 2 года покойник встал из гроба и продал квартиру, которая ему, естественно, стала не нужна. На самом-то деле после кончины Ефремова его документы кто-то присвоил, а смерть скрыл. Благодаря этому он числился в жилищных органах и милиции живым. Если наследников у него не было, то потерпевшим стало государство, к которому должна была отойти выморочная площадь.

— А как добывают документы покойников? — спросила я у опытного оперативника, который занимается “квартирниками” больше 20 лет.

— Милиция труп осматривает, а документы прячет — мол, погибший не опознан. На квартиру, где умер одинокий хозяин, приходит либо сотрудник единого информационно-расчетного центра, либо участковый: они должны отслеживать свою территорию. Ну и забирают документы, — пожал плечами опер.

Как шутил юморист: что сторожу, то и имею.

От других загробных случаев тоже за версту разит мошенничеством. Завещание, нотариально удостоверенное нотариусом Меткиной, якобы оставил умерший москвич Ермаков (Дмитровское шоссе, дом 86, корпус 3). Но в книге учета у Меткиной запись о регистрации его завещания сделана между двумя соседними записями без интервала. То есть вставлена на чистое место.

— Нечестные нотариусы специально оставляют в реестрах дыры, куда затем можно вписать “лишние” доверенности или завещания, — объяснил мой консультант.

На улице 800-летия Москвы, в доме 16 жила гражданка Панферова. Она умерла в мае 2002 года, но успела оставить завещание, которое тоже засвидетельствовала Меткина. Запись о нем втиснута сверху, над другими, без интервала, а в наряде копий завещаний такой документ вообще не значится.

Больше того — интересы счастливых наследников и Ермакова, и Панферовой в суде представлял черный риэлтор Роман Шишков!

…и архив смерти

Но другие случаи буквально кричат: на конце цепочки жилищных сделок может обнаружиться труп прежнего хозяина квартиры!

60-летняя Татьяна Викторовна и 39-летняя Светлана Юрьевна Глуховы жили в доме 66 на Авиационной улице. В декабре 2004 года по доверенности, которую они выдали на имя “шестерки” Бабкина, они продали квартиру. С тех пор никто не знает, где находятся обе женщины.

Батраченко А.В. с ул. Свободы, дом 49, судя по документам, свою квартиру продал, а сам в январе 2005 года выехал в Тульскую область, Киреевский район, деревню Каменку. Но в Каменке не появился. Где находится сейчас, неизвестно.

Владимир Александрович Павлов с ул. Туристской, дом 15, умер в феврале 2004 года. За два месяца до этого завещал имущество Роме Шишкову. Завещание проштамповано волшебной Роминой печатью “нотариус Меткина”. В это время стая уже развернулась вовсю, конвейер работал без перерывов. Чем это было — мошенничеством или убийством?

Но выяснять это — дело не журналиста, а прокуратуры.

78-летняя хозяйка муниципальной квартиры на Дмитровском шоссе, дом 137, Галина Семеновна Колчина умерла в июле 2003 года. Но это не помешало ей в феврале 2005 года загадочным образом обменяться жильем с неким Г.Асерьянцем, приезжим из Дербента. Покойница Колчина, на минуточку встав из гроба, “переехала” на ПМЖ в село Богослово Антроповского района Костромской области.

Я очень надеюсь, что убийства хозяйки не было, а была ловкая жилищная афера: уж слишком велик разрыв между датами смерти и обмена! Возможно, ее документы тоже присвоили, смерть скрыли, а Колчина считалась вполне живой и бодрой женщиной. Настолько живой, что ее желание выехать в Костромскую область никого не могло удивить.

Представителем Г.Асерьянца, который поменялся жильем с покойницей Колчиной, была его дочка. Она же одновременно хорошая знакомая Шишкова, Юнусовой и их подружки-адвокатессы из московской коллегии адвокатов “Адвокатская лига” (о ней шла речь в предыдущей части). Дочка тоже прибыла из Дагестана и живет в квартире, хозяйка которой странным образом оформила свое завещание только через пару лет после смерти.

По имеющейся информации, не кому-нибудь, а родной маме приезжей была продана квартира Ирины Ломакиной с Большой Бронной! А покупатель квартиры — некто С.Г.Арсенян. У него есть два брата, тоже Арсеняны, коллекционирующие жилье столичных пенсионеров. Видимо, сыновья просто немножко видоизменили папину фамилию.

Эти два брата успели скупить по три квартиры:

— на Мурановской ул., дом 7 (ее владелица Торгашова умерла 25 ноября 2004 года, но жилье продала только 15 декабря);

— на Кленовом бульваре, дом 24. Там жила семья Савенковых. 7 декабря 2004 года Савенкова З.Д. подписала доверенность в простой письменной форме на продажу своей квартиры и в тот же день скончалась. Куда делся Савенков Н.Н., до сих пор неизвестно.

— на Севастопольском проспекте, дом 3, корп. 1 (хозяйка Глухова тоже умерла);

— в Ботаническом переулке, дом 11, стр. 11 (прокуратура ЦАО сейчас расследует уголовное дело, возбужденное в мае прошлого года по статье “убийство”; потерпевшая жила в этой квартире);

— на Чертановской ул., дом 29 (ее хозяйка Анохина умерла 6 сентября 2004 года, а приватизировала квартиру только 21 сентября);

— и, наконец, “однушку” Александры Мироновой на Новокосинской улице, спасенной от смерти только благодаря аресту членов стаи.

Но и этот мартиролог — далеко не все, что нашлось в документах, выделенных из дела Антипиной. Вот какое болото растревожили, пока искали убийц профессорской жены!

Нет сомнений, что аналогичных шаек в столице — множество. Например, Петровка проверяла наших знакомцев на причастность к очередному “квартирному” делу: в квартире на Тверской стоимостью 300 тыс. долл. была зверски убита 72-летняя хозяйка, а ее наследников банда дагестанцев заставляла продать квартиру. Те бежали в Крым, да там и пропали. А скоро у квартиры появились новые владельцы. Очевидцы назвали вымогателей. Заподозрили было Шахбана Геримсултанова: имя у него похоже. Но оказалось, что на Тверской действовала конкурирующая стая.

“Ежедневно делаем десятки выемок”

Новое уголовное дело, которое возбудили сейчас по этим материалам, находится в прокуратуре Центрального округа. Группа Шишкова—Юнусовой проворачивала свои делишки по всей Москве, но на эпизоды дело делить не стали, так как большинство сделок регистрировалось в ЦАО. И это просто замечательно! Часто ведь как бывает? По одному эпизоду доказательства слабенькие, по другому. А если их объединить — всё видно как на ладони! Картина получается яркая, объемная и убедительная.

— Выявлено 17 квартир, которыми занимались члены группы, — рассказали мне в прокуратуре ЦАО. — Причем по 99% из них уже ясно, что хозяев сменили мошенническим способом. Есть квартиры “трупные”. Но пока достоверно знаем о четверых убитых. Их трупы ищут.

— Можно ожидать, что обнаружатся еще жертвы?

— Когда, например, проверяешь документы в ДЕЗе и видишь, что люди по фальшивым обменным ордерам выезжают неизвестно куда, почти стопроцентно получаешь труп владельца квартиры. Для данной группы это была обычная практика. Надо искать концы по ДЕЗам. Не так сложно найти труп, как доказать убийство.

— “Списком смертников” заниматься будете? Вот где информации масса! Бери да проверяй адреса с крестом.

— По “списку” пока не работали, не было времени. Будем обязательно: сейчас нам выделили оперативных сотрудников с Петровки, которые занимаются только этим делом. Одни делают выемки, вторые ищут трупы, третьи — людей, которые работали с Юнусовой, четвертые — сотрудников милиции, которые, возможно, помогали преступникам. Выявлены махинации в Мосжилсервисе, суде, нотариальных органах, органах регистрации. По Восточному округу появились данные о сотрудниках милиции. Например, есть показания, как милиционеры выносили вещи из квартиры, где, как Антипина, пропал хозяин. Или: одни сотрудники милиции дают показания на других… Сейчас собираем документы о переводе права собственности на каждую квартиру, делаем десятки выемок. Будем смотреть, какие эпизоды кому можно вменить. Дело очень сложное, поэтому срок следствия установлен большой — 6 месяцев.

— Сколько человек было в группе?

— Если не брать курьеров — то как минимум 8. Структура группы менялась в зависимости от конкретного объекта, в разное время привлекались разные соучастники…

* * *

Я пессимистка. Даже самые лучшие следователи, даже при огромной заинтересованности начальства, вряд ли получат распоряжение разбираться ДО КОНЦА. Проследят ли они связи, которые объединяют группы в общую сеть? Выяснят ли, где аккумулируются деньги? Не отстегивают ли квартирные шакалы свою долю на поддержку террористов, что вполне вероятно? А самое невыполнимое — станут ли искать покровителей шакалов в силовых структурах и в органах власти?

Реально ли защитить обреченных сограждан? Об этом — наша следующая публикация.

(Окончание следует)

Рита МОХЕЛЬ, «МК»