Записки районного опера: как бы «боремся» с наркоманами. Часть 2

Между нами и преступниками действуют неписанные, но чётко осознаваемые каждой из сторон правила поведения. В частности, я могу «химичить» и ловчить с вещдоками и уликами лишь в тех случаях, когда бандит действительно виновен, и доказательства против него есть, но выглядят они не очень убедительно, вот я их и «подкрепляю»… Но у оперов считается «западло» «вешать делюгу» на заведомо невиновного… Такое – не в традициях уголовного розыска. Отступление

Разумеется, бывают всякие исключения. Скажем, запекло начальству посадить именно этого конкретного человека, а он того, что ему инкриминируется – не делал, но посадить его всё равно надо… Вот и начинаешь «копать» на ровном месте, но – не по своей же воле, а по прямому (пусть и сформулированному очень осторожно) указанию руководства, да и то – без прыти и горения. Но случаи такие редки, особенно на уровне района. Чтобы из абсолютно невиновного и не замаранного ни в какой криминал человека сделать опасного преступника и довести его до приговора и «зоны» – тут нужна квалификация асов из горУВД, а то и повыше…

Кстати, ещё парочка слов насчёт объёмов изъятого нарковещества. Хоть незначительные количества изъятого и не влечёт за собою возбуждение уголовного дела, и не украшает собою милицейскую отчётность, но и такой мелочёвкой можно устно козырнуть перед начальством, когда иных причин для самовосхваления под рукой не оказывается. Мол, «зря вы меня ругаете, Сан Саныч. Хоть в текущем месяце ни одного изъятия для следака я так и не настрогал, но аж пятерых наркоманов с ш и р л о м – задерживал: у одного 5 к у б о в было, у второго – четыре, у остальных – по два… А там, глядишь, и крупная рыбёшка мне попадётся, вот увидите!»

Бывает так: проводят очередное плановое мероприятие по теме «Наркотики», тогда вообще хватает каждого из нас за горло руководство и требует, чтобы к а ж д ы й на этой же неделе хотя бы одно изъятие, но – сделал, в обязательном порядке! А я, допустим – не могу, куча срочных дел на мне, где там за наркоманами по территории бегать – проблема просто на минутку выйти из кабинета в туалет! Тогда беру шприц, из своих запасов капаешь туда к у б – полтора ш и р к и, доливаю чаем до нужного для возбуждения уголовного дела объёма и оформляю протоколом как якобы изъятое мною только что у такого-то (человек называется реальный, с именем и адресом, обязательно – из находящихся на учёте как наркоман, но ни сном ни духом не ведающий, что я у него что-либо изымал), после чего с легким сердцем отдаю шприц на экспертизу. А чтоб её провести – требуется немало времени, за которое мероприятие «Наркотики» благополучно заканчивается, причём одно осуществлённое мною изъятие вписано в мой актив, и даже обычно сдержанный начальник уголовки на этот раз мимоходом буркнул: «Уложился ты в рамки, старлей… Давай и дальше так!»

Ну а потом, понятно, ко мне приходит акт экспертизы, с заранее предсказуемым содержанием: «…представленный образец содержит лишь незначительную примесь нарковещества…». Я с легкой душой пишу тогда отказной материал на возбуждение уголовного дела против такого-то, и он остается на свободе, так никогда и не узнав, как я его сперва «ловил», а затем «отпускал»… Своё дело он уже сделал, украсив собою показатели, а что потом всё оказалось фуфлом – так не моя же вина, да и не колышет никого, что будет потом, после окончания проверки… Главное, что в нужный момент я оказался, согласно отчётности, на высоте!..

Бывают и противоположные случаи. Изъяли ш и р л о, много – 20 или даже больше к у б ы ш е к, но либо человек квалифицированно пошёл в глухой отказ, и видно, что до суда всё дело рассыплется, либо откупился от всех на свете, и начальство мне ненавязчиво намекает, что виновность такого-то вызывает у него некоторые сомнения, либо, человек этот способен мне чем-либо в будущем сильно навредить или помочь, либо же, наконец, это мой давний сексот, и его требуется вывести из-под удара… Короче говоря, во всех подобных случаях беру те самые 20 к у б о в, 19 из них отливаю… нет, не в унитаз, а в пузырёк, и прячу в свою нычку, – наркота розыскнику для оперских дел всегда сгодится, лишней – не бывает… Ну а высвободившееся в ёмкости пространство доливаю тем же чаем, и – отправляю образец на экспертизу. Опять-таки следует заключение: «…незначительные следы нарковещества…», и – отказ в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.

Любую ситуацию можно повернуть и так, и этак. И от того, как я, опер, её поверну и подправлю – сплошь и рядом целиком и полностью зависит, сядет этот человек в тюрьму или нет, сломается его судьба или пронесёт пока что, войдёт в его дом горе, или – радость за то, что обошлось… (Но уточню в скобках, что во всех случаях особо крупных изъятий практически всегда наркота ополовинивается, одну половину опер вписывает в протокол, а другую – растаскивает по потаённым нычкам).

… Но вернёмся к Роману-«Шершавому». Скулит, лежа на земле и зримо воображая свои перспективы: РОВД, СИЗО, следствие, суд, «зона»… «Амбец тебе, Ромка!» – зловеще подтверждаю самые мрачные его предчувствия, одновременно соображая, что ежели особо не расстараться и не долить его 8 к у б и к о в ещё двумя, то самое вероятное – отказ в возбуждении уголовного дела. А на последнем совещании, между прочим, начальство делало акцент именно на показателях возбуждения дел, а не изъятий как таковых. И что выходит? Потратив кучу времени, в итоге получаю в руки хрен с маком вместо нужного показателя! Все усилия – насмарку… А раз так, то вопрос становится в такую плоскость: либо я заранее нацеливаюсь на «химию» и откровенную фигню, что невыгодно и противоречит, повторюсь, нашим традициям, либо считаю за правильное «Шершавого» – отпустить, но не «за так», разумеется. Упаси Боже, я ж не Дед Мороз, и сегодня не Новый год, чтобы делать гражданину Мелантьеву такие подарки. Нет, пусть отблагодарит меня какой-либо ценной информацией, сдаст кого-нибудь, и тогда-то, идя навстречу его всхлипам и мольбам, в качестве благодарности за услугу я, так и быть, пока что закрою глаза на содержимое его сумки. (Кстати, само содержимое будет изъято мною в собственную пользу и потрачено на оперские нужды – двойная польза от «амнистии» «Шершавого», ведь в случае задержания ш и р к у пришлось бы отдать экспертам, ещё и своих два к у б а добавив…)

Так какой вариант предпочтительнее? Конечно, иметь в активе лишнее изъятие не помешает. Но это ж понятых надо искать, потом – вести «Шершавого» в РОВД, а если он начнёт упираться и истерики закатывать, то – звонить в райотдел, чтоб прислали дежурный «уазик». И ещё вопрос, приедут ли – с бензином напряжёнка… Самое вероятное – придётся лично вести вяло сопротивляющегося «Шершавого» по многолюдным улицам; народ заглазеет с разных сторон: «опять менты схватили какого-то парня… может, и невиновного!» А встретятся нам по дорожке его дружки – сгоряча могут попытаться отбить… Да и вообще, неприятное занятие – задержанного средь белого дня по микрорайону в одиночку вести. И самое меньшее час-полтора драгоценного времени затратишь на конвоирование и оформление нужных бумажек… Тогда как альтернатива этому служебному маразму: загрузить «Шершавого» и вербануть чуток, а потом – двинуть в «Три богатыря» и залить пивом страждущую душу!

Что, мысль о понапрасну не брошенном мною в застенки наркомане «Шершавом» может сдержать от подобного исхода? Ха, я вас умоляю!.. Парнишка ведь, в общем-то, правильный, без пяти минут положительный парнишка, просто житуха не сложилась, вот сгоряча и присел на иглу… Могучая наша держава миндальничать с ним не стала (оно ей надо – в душу каждого гражданина заглядывать и помогать его внутренним метаниям мудрым советом?), схватила и бросила за решётку… В каком-то смысле государство приняло на себя всю полноту ответственности на срок заключения за то, что с изолированным по его воле гражданином за это время не случится ничего плохого, а случится только хорошее – он излечится от своей пагубной привычки и выйдет на свободу полноценным и полноправным членом общества. Но получилось иначе: плюс к наркомании заключение наградило бедолагу ещё и туберкулёзом. Кто ответственен за это? Государство, оказавшееся не в состоянии обеспечить человеческие условия в местах лишения свободы и пусть даже минимальный медицинский уход за заключённым. Случись это на прогнившем насквозь Западе – за погубленное здоровье через суд выудил бы пострадавший у державы миллион-другой долларов компенсации. Ещё и довольно было б государство, что так дешево отделалось, совершив столь вопиющее преступление против гражданина… И бегали бы там, на Западе, вокруг «Шершавого» судьи, полицейские, прокуроры и тюремщики, умоляя простить их, окаянных… М-да! А тут ему – конкретная могила.

У нас, сгноив «Шершавого» в «зоне», выкинули его на волю подыхать, и не то чтоб материально компенсировать урон здоровья – нет, даже парочку извинительных слов никто не произнёс… «Перед кем извиняться – перед наркоманом?! Пусть ещё спасибо скажет нам!» Но что самое интересное – он же и говорит им спасибо, и много ещё раз будет говорить, вот и меня от души поблагодарит, когда отпускать его буду, хотя за что благодарность-то? Обыск я у него без достаточных правовых оснований делал, и не в присутствии понятых (хотя по закону оно – обязательное), лишь рассчитывая обеспечить их задним числом… Да меня самого судить следует за злоупотребление служебным положением и превышение полномочий, а «Шершавому» опять-таки – от имени государства выплатить компенсацию за незаконные действия государственных представителей… Ну а на деле – он мне сейчас будет лизать задницу и всячески унижаться, стремясь разойтись миром, и даже не догадываясь, что я хочу того же самого. Так кто ж он тогда перед бездушной Отчизной, если не бесправный раб?! И я – такой же. Это лишь перед «Шершавым» и ему подобными я – великан, вершитель человеческих судеб, а так – «шестёрка» у державы, нужная ей до тех пор, пока функционирую и стараюсь. А исчезнет во мне нужда или перестану справляться – меня отбросят прочь пинком ноги, проглотят, сжуют, выплюнут и забудут… Скольких уж таким вот образом выбросили на помойку!

Так что ничем не хуже и не гаже в сравнении со мною гражданин Мелантьев, ничуть не краше и я, и не счастливее; так что отпущу-ка его восвояси. Но перед этим выужу что-либо интересненькое. И не замучает меня потом совесть, не сомневайтесь!

…Лежащий на земле передо мною «Шершавый» напоминает о своём существовании вопросительным стоном. Любовно полирую его туфлей под ребро: «Ну что, гнида, допрыгался?! Всё, пасочки тебе теперь, взят с поличным, вот она, наркота – чуть ли не литр… Сейчас зову понятых, оформляем изъятие, потом веду в РОВД, и – гуляй, Роман, года на два-три в «зону» к «тубикам»…» Произношу это жёстко, но без пережима, в голосе сохраняется оттенок возможности иного развития событий. Дескать, мы можем разойтись и по-хорошему, ты только пошуруй мозгами как следует… «Ой, отпустите меня, гражданин начальник! Я вам ш и р л о отдам, и потом ещё заплачу!..» – умоляет воспринявший мою интонацию как намёк на взятку «Шершавый». Ещё один, на этот раз более сильный, пинок моей ноги подсказывает ему, что не на лапу себе опер нынче заколачивает, а беспокоится исключительно про интересы родной службы. И насчёт ш и р л а зря вякнул он, так и так я её изыму, «отдаст» он её или «не отдаст»… Чтобы у наркомана при обыске найти «дурь» и при первой же возможности не «замутить» её в свою пользу – это ж полным дебилом надо быть, а не опером!

Но дальше разговор уже более деловой. Начинаю внушать доведённому до кондиций «Шершавому», что в принципе я мог бы его и отпустить, если сольёт он мне полезную информацию на кого-либо из своих знакомых. Желательно – в плане квартирных краж или хотя бы хранения оружия. Физиономия у «Шершавого» становится мученической, как у Христа на распятии. «Стреляйте, вешайте, топите, четвертуйте меня, мусора поганые, но дружков закладывать не стану!» – вертится у него, судя по заерзавшим гляделкам, гордый ответ на кончике языка. Но – редко говорят такие обидные речи бандиты операм уголовного розыска. Где-нибудь в других районах и городах, быть может, такое порою и выкрикивают, а у нас (в частности – на моей «территории») всем блатным крикунам зубы выбивают быстро, так что корчить из себя героя-подпольщика «Шершавый» не стал… Да и в тюрьму ему не хотелось. А по природной смышлености понимал он, что либо «бабками» от меня откупаться придётся, либо сексотничеством. «Бабок» же у него явно не было, так что…

Для приличия поломавшись ещё пару минут, «Шершавый» «застучал»… Несколько рассказиков его я пресёк в самом начале: «Неинтересно…», «Уже знаю…», «Этого хмыря з а к р ы л и вчера…» Но вот дошли и до любопытного сообщения: «Юрка Боков, погоняло «Пузырь», на прошлой неделе с ним на одной хате базарили, – так вот, с его слов это он бомбанул киоск на рынке, вечером 24-го числа… И ещё, классным пёрышком бахвалился, – кустарь, но чёткий, мастер делал, на рукоятке голова орла… Хранит его у себя дома, на кухне, под газовой плитой, можно прицепить ему «хранение холодного оружия», если от кражи сумеет отбрехаться…»

Всё, паря, приехали! Теперь мой ты со всеми потрохами! Деться тебе больше некуда, будешь и дальше «постукивать» на корешей-поганцев, а откажешься – шепну пару слов дружкам пузырёвским, кто Юрку заложил!

Помогаю «Шершавому» подняться, заботливо отряхиваю с него пыль и соринки. (Теперь он – мой агент, а кадры надо беречь!) Подаю ему опустошенную спортивную сумку, а ф а н ф ы р и к с наркотой прячу себе в карман. «Шершавый» провожает пузырёк тоскующим взглядом, – ш и р я т ь с я ведь хочется, и вот она, «живая вода», рядом, а – не дотянешься.

Я его понимаю. Понимаю и то, что куплены те восемь к у б и к о в, скорее всего, на взятые в долг бабки. Планировал Ромка продать их, и долг – вернуть, а оставшимся – р а с к у м а р и в а т ь с я день-два, теперь же – ни ш и р к и, ни денег, и чем долг возвращать – неизвестно! Хоть иди и хаты «бомби», чего «Шершавый» до сих пор себе не позволял, но что в силу сложившихся обстоятельств может стать для него неизбежным…

Вижу я его проблемы, но не врубаюсь, мне и своих хватает. Сексотничай он со мною плодотворно и многолетне – может, как-то и поспособствовал бы, а пока – не за что… Спасибо пусть скажет, что на воле остался.

И вообще, не думаю, чтобы оказался он перспективным осведомителем. «Тубик» же, сдохнет скоро, нежирный с него навар. Но с другой стороны, и таким брезговать нельзя, мало ли… Иной сексот за 5 минут до собственной кончины ухитряется шепнуть что-нибудь такое, благодаря чему потом, возможно, будет раскрыто тяжкое преступление. Окажи мне разок такую услугу «Шершавый» – и может считать, что не зря жил на этом свете. Хотя сам про себя он, разумеется, думает, что рождён был матерью в этот мир вовсе не с благородной целью оказания единовременной услуги районной уголовке. Но ш и р я т ь с я не надо было и хулиганить, тогда, быть может, он и на что-либо иное сгодился…

«Каждую среду после 15.00 будешь звонить и докладывать всё интересное, что сумеешь узнать за неделю, а в важных случаях – информируй немедля!» – говорю я, и мы расстаёмся. По давней привычке не ухожу с места рандеву первым: жду, пока уйдёт мой собеседник – так безопасней. А то вдруг взбредёт ему в голову выследить меня, и где-либо в тёмном переулке ошарашить сзади ломиком по затылку. Походка у «Шершавого» – как у побитой собаки, совсем не та, когда летел он с остановки с ш и р л о м, весь в предвкушении скорого укола. Даже жалко его стало. Хотя жалеть таких – только душевные силы зря тратить; тогда и действительно хорошего человека пожалеть не сумеешь, окажись он в беде. Экономить доброту надо, вот о чём я!

Смотрю на часы – 12.39. Сорок четыре минуты заняло общение с Мелантьевым. Изъятия так и не организовал в итоге, верно, но зато вербанул нового сексотика. И, практически, в чёрную, раскрыл одну кражу, «подперев» её хранением холодного оружия. Уже не зря день прожит! Ну а теперь можно и в «Три толстяка» – пообщаться с пивком…

Как организовать изъятие?

Пусть не покажется некоторым, что описываемое мною хоть коим образом вписывается в строгие рамки служебных инструкций. Ничего подобного: закрывать глаза на грешки одних преступников ради того, чтобы с их сексотской помощью ловить других преступников – категорически запрещено законом! По идее, опер обязан изобличать и тех, и других, а как именно – законодателей не волнует. Никому не интересно, каким образом буду я вербовать агентуру, если средств для расплаты с нею нет, и не предвидится. Но если не оформляю я документально изъятие наркоты у кандидата в агенты, то на языке закона именуется это «сокрытием преступления», что автоматически превращает и меня, и всех, делающих подобное, оперов (а это – подавляющее большинство, да что говорить – практически все) в самых обыкновенных преступников. Государство ставит нас в такие условия, когда мы при исполнении служебных обязанностей не в состоянии не нарушать ежедневно и ежечасно те или иные из официально установленных законов и инструкций. Не будешь этого делать – живо выпрут из органов за то, что не обеспечил раскрываемость преступлений. А будешь – попадёшь к государству на крючок. Оно ведь прекрасно знает, что ловчишь ты, не можешь не ловчить, но до поры до времени закрывает на это глаза, чтобы в случае надобности прихлопнуть и тебя в один момент! И дело движется, несмотря на тупое наше законодательство, и нами сподручнее управлять с помощью постоянно угрозы карой. А, ништяк… Я привык уже…так ведь даже и жить интереснее, честное слово!

Нельзя, неправильно, нецелесообразно мне изымать наркоту у случайно подвернувшихся под горячую руку каких-нибудь «Кваса», «Меченного» и «Тюти». Потому как «Тютя» – мой сексот под псевдонимом «Ромашка», «Меченного» я не хочу трогать, потому как его сестричка Клавка может навести меня на находящегося в розыске рецидивиста «Панкрата» (ту комбинацию я уж месяц как проворачиваю, немножко осталось до нужного результата, а арест «Меченного» может обозлить Клавку и сорвать операцию). А «Квас» хоть и неинтересен мне в агентурном плане, но нашёл я у него 25 к у б ы ш е к отборной ш и р к и, как раз столько мне и надо было, чтобы пополнить хранимый для оперативных надобностей НЗ… Наркотики нам на руки для расплаты с осведомителями за услуги государство не выдает. Совсем напротив – ещё и опера норовят посадить, если наркоту у него случайно обнаружат. Но – выкручиваемся как-то, вот и я выкрутился: «Кваса» отпустил после крепкого мордобоя и наказа больше не попадаться, «дурь» же забрал себе, не отдав в бездонные державные закрома. «Наркоту – в закрома Родины!» – хороший лозунг, а?

Но поскольку изымать наркотики надо, начальство требует, то можно, правильно и целесообразно, мне «хлопнуть» с поличным совсем других уголовных персонажей, скажем – «Филина», «Рыжего» и «Сёву»… Потому как первый – наотрез отказывается от сотрудничества с уголовкой, и потому должен быть строго наказан. Второй – хамло, не люблю таких, и не успокоюсь, пока не упеку его за решётку. А третьего – не удалось посадить за уличный грабёж в прошлом декабре, – вещдоков не хватило, и следак его отпустил. Но парниша – зловредный, надо б его в «зону» отправить, от греха подальше, пока он не натворил чего. Не смог я сделать это за «гоп» – так пусть хоть за «хранение» сядет!

Но как же управиться с подобноой задачей, если именно эти малопочтенные граждане никак не спешат попасться мне на глаза с грузом наркоты в кармане? Всегда так: кто персонально нужен – того и не сыщешь, тогда как ненужные – под ноги сами кидаются. Смехота…

Сформулирую задачу более точно: чтобы не гоняться за вышеупомянутыми гражданами по улицам, я считаю за лучшее «накрывать» их с поличным прямо у них в квартире или дома. Не надо ни за кем бегать, а просто являешься на хату к «нарколыжнику» и элементарно, чётко, убедительно , в обязательном присутствии двух понятых изымаешь у него с адреса достаточное для возбуждения уголовного дела количество нарковещества. Красивая картинка, да? А теперь нарисую и её минусы…

Если явиться на адрес к тому же «Рыжему», постучаться культурно в двери и сообщить: «Откройте милиции – нам нужно срочно найти у вас и изъять минимум 10 миллилитров экстракта опия!», – так он же запросто может и не открыть, заявив: «Что-то вы очень уж на бандитов похожи, купивших ментовские к с и в ы и форму на ближайшем углу… Не открою вам!» Можно взломать дверь и ворваться на квартиру, но это будет нарушение неприкосновенности жилища, без прокурорской санкции – вещь незаконная. Санкцию прокурор может дать позже, уже после обыска, и по его результатам – это если результат будет, если у «Рыжего» найдут что-либо неразрешённое к хранению – наркоту или оружие. А если не найдут? Если ошибочка получилась, и ничего криминального «Рыжий» не хранит?.. «Какая может быть санкция, если человек ни в чём не виновен?» – насупится прокурор. А твоё непосредственное начальство тотчас открестится от тебя, заявив, что не давало оперу такому-то разрешение на проведение обыска у гражданина такого-то. И опер, получается, действовал самочинно и с превышением служебных полномочий… В лучшем случае – наистрожайший выговор с занесением во все дырки и щели, в худшем – и посадить могут. Не хочется мне лишних неприятностей на свою голову, а потому и не стану врываться на хату к «Рыжему», пока не будет стопроцентной уверенности в том, что нечто этакое найду у него о б я з а т е л ь н о.

Но я же не ясновидец, верно? Вот и встаёт вопрос, как же подобной уверенности на практике добиться? Путей тут не один и не два, а целых четыре. Подробно разберу каждый из них.

Первый вариант – незадолго до обыска незаметно (и незаконно!) проникнуть в квартиру «Рыжего» и подбросить ему то, что чуть позднее во время обыска и при понятых будет мною с победными воплями «обнаружено»! А если мне не хочется морочить себе голову с тайным проникновением в чужие квартиры, то есть более простое решение: подбросить искомое уже во время самого обыска – кинул шприц с наркотой под вешалку в прихожую, а через минуту сам же его там и «нашёл»! Слабые места метода: сам хозяин будет знать, что наркотиков – не было, и до хрипоты разорётся о своей невиновности. Нехорошо это, лишняя нервотрёпка.

Второй путь годится на те случаи, когда наркоман приобрёл на стороне не готовое ш и р л о, а маковую соломку, и теперь «варит» у себя на адресе эту самую ш и р к у. Процесс же «варки», вследствие применяемых при нём ангидрида и растворителя, сопровождается ацетоновой вонью, щедро улетучивающейся сквозь окна и двери наружу. Вошёл в подъезд – и тут же унюхал знакомые ароматы, а как подкрался к двери жилища наркомана и, вжавшись носом в дверную щель, принюхался как следует – сразу же становится ясно, что «варят» в квартире и в каком примерно объёме. Врывайся на этот адрес с обыском – осечки не будет!

Так и ходишь ежедневно на адреса к намеченным на изъятие «нарколыжникам» и регулярно принюхиваешься около их дверей, дожидаясь, когда наконец-то запахнет «дурью»…

Недостатки метода: ждать приходится порой очень долго, да и «варить» могут лишь глубокой ночью, когда порядочные люди, включая и оперов, беспробудно дрыхнут, а не по чужим подъездам со шмыгающими носярами шастают. К тому же далеко не все наркоманы – «варщики», многие ведь – не умеют, а у прочих – условий подходящих нет. В основном годится этот способ лишь как массовый, для профилактической работы с широкой наркоманской общественностью, когда регулярно посещаешь все «нарко-адреса», отлавливаешь зарвавшихся и наказываешь. Когда же надо посадить кого-то конкретно, да ещё и в сжатые сроки – приходится прибегать к более радикальным методам.

Таким, как третий вариант – использовать осведомителей. Это когда купил наркоман «дурь» и по наивности проболтался об этом своему лучшему другу. Который, оказавшись моим стукачом, тут же просигнализировал мне: у, допустим, того же «Рыжего» – полный ф а н ф ы р и к товара! Мигом делаем налёт на квартиру «Рыжего», находим отраву, половину отдаём осведомителю как плату за информацию, а оставшееся – вносим в протокол на изъятие. Недостатки метода: «Рыжий» может оказаться не болтливым, или же сообщить о покупке ш и р л а кому угодно, кроме моего агента, или же, наконец, пока сексот доберётся до меня, и пока я раскачаюсь и нагряну с визитом на адрес, свою «дурь» «Рыжий» запросто может исколоть или перепродать кому-то, и я опять-таки останусь с носом.

Гарантию того, что дело будет сделано быстро и верно, может дать только последний, четвёртый из вариантов – п о д с т а в а.

Обычно при этом методе тоже используется агентурная сеть, с применением различных оперативных комбинаций. Вот одна из любимых мною: агент приходит к тому же «Рыжему» в гости и угощает его ш и р к о й, а через пять минут после его ухода к «Рыжему» врываются группой оперативники… Или такой подвариант, ещё более популярный среди оперативников: заявляется к «Рыжему» его давний приятель с безупречно–«нарколыжной» биографией, и просит о небольшом одолжении: достал-де он «соломы» и хочет «разварить» ш и р л о, но у себя на хате не может, тёща гундосить начнёт, или же соседи, как они уж не раз грозились: учуют запах и звякнут в ментуру… Так вот, приятель этот хочет «варить» своё пойло на адресе у «Рыжего», а в качестве платы – отдаст ему энную часть конечного продукта, скажем – четверть или чуть больше… Ну а чё «Рыжий»?.. С радостью согласился! В назначенный день и час мой агент приходит к «Рыжему» и начинает «кулинарить». А в самый напряжённый момент «варки» дверь слетает с петель, и ворвавшиеся в квартиру менты начинают вопить как недорезанные: «Стоять! Милиция! Все лицом к стене, быстро!» И хозяин, и гость застывают на месте с поднятыми руками. Варящаяся на плите отрава – у всех на виду, осталось только звать из соседних квартир понятых и оформлять всё как положено. Потом – волокём «сладкую парочку» в РОВД… И вот тут начинается самое интересное. Под нашим напором «Рыжий» вынужден признать, что находящееся в процессе переработки нарковещество принадлежит… ему! Да-да, именно ему, потому как скажи он, что это гость принёс «солому», а «Рыжий» лишь предоставил ему свою жилплощадь для «варки», и мы вмиг пришьём хозяину квартиры статью «содержание наркопритона», причём ответственность за неё – больше, чем если б ш и р к а принадлежала одному «Рыжему»… И получается в итоге, что его приятель как бы лишь случайно зашёл в гости за минутку до нашего визита, и оказался невольным свидетелем изготовления «дури». «Рыжий» выбирает из двух зол меньшее, понимая, что его загнали в глухой угол, и разница только в том, отсидит ли он теперь год-полтора или же два-три года. И, главное, даже своего гостя заподозрить ему не в чем, тот же не виноват, что менты не вовремя на адресе «Рыжего» появились! Наоборот, это гость вправе кинуть «Рыжему» «предъяву»: «Почему не предупредил, козлина, что опера около твоего адреса пасутся – я б куда-нибудь в другое место двинул… Из-за тебя столько «соломы» пропало!» Провокация, скажете вы? Отвечаю: самая обыкновенная ментовская п о д с т а в а. А вы думали, милиция с преступниками в белых перчаточках войну ведёт? Ага… Меньше фильмов про сыщиков смотреть надо, там вам такого покажут!..

Главное требование к врывающимся на наркоманский адрес: быстрота и натиск! Если стучать в дверь и ждать, пока тебе откроют, то, во-первых, могут и вовсе не открыть, и, во-вторых, в считанные минуты, если не секунды, начисто уничтожаются все следы присутствия наркотиков в квартире: ш и р к у выливают в унитаз, мешок с «соломкой» – опорожняют в окно. Поди докажи потом, что разбросанная ветром по окрестностям маковая соломка имеет какое-то отношение к хозяевам данного адреса! А если в квартире находится какой-нибудь отморозок с больной психикой, то он может успеть достать нож или обрез, – только нам и не хватало на вооружённое сопротивление нарваться…

Наркоманы среди оперов

Интересный вопрос: употребляют ли наркотики опера? Отвечу категорически: нет!

Что с водкой мы корешимся, хлобыщем винцо и пузатимся пивом – это да, такое сплошь и рядом, даже совсем конченных алкоголиков в угро – сколько угодно, а вот с наркотой – шалишь, не балуемся… Хотя и сталкиваемся с нею практически каждый день, и у каждого опера есть где-либо укромная нычка с запасами «дури» на случай оперативной надобности. Казалось бы – только и колись в такой обстановке!

Но ведь в понимании типичного сотрудника уголовного розыска, насмотревшегося на всевозможные деяния и преступления «нарколыжников», любая наркоманская морда – это тварь, подонок, нелюдь, недочеловек; души подобных – изуродованы, лица – омерзительны. Вся практика общения с ними свидетельствует, что наркоману – любому! – нельзя ни в чём верить; уважать наркомана – невозможно, любить его – безумие… При первой же возможности, почуяв в человеке слабину, практически каждый наркоман предаст лучшего друга, продаст по дешёвке родную мать, ограбит любимую, а если любимая пообещает обратиться в милицию – запросто прирежет, спихнет в яму и закопает, ещё и на могилку потом помочится. Это – с одной стороны.

С другой – бесправен, запуган, унижен жизнью и властями наркоманский гнилушный люд. Боится он державы и её представителей, потому и беспомощен перед ними. Наркомана можно совершенно безнаказанно обругать, оскорбить, ударить, «отполировать» по-чёрному, бросить (без особой нужды, а так – для одной лишь профилактики) на несколько часов в райотделовский «обезьянник», а если расстараться – то и в ИВС на несколько дней, или же на несколько месяцев – в СИЗО, а то и на несколько лет – в «зону»… И всё он воспримет как должное, и всему будет рад, и к тебе завсегда – с уважением (а иначе ведь и в зубы от тебя схлопочет!). В любом случившемся на моей «земле» тяжком преступлении без очевидных фигурантов наркоманы – первые подозреваемые, их пачками свозят со всей территории в райотдел и допрашивают по усиленной программе. Пусть даже потом всех придётся отпустить за невиновностью, но сколько перед этим они намучаются! И это ведь – тоже лишь для профилактики, не про все их вины мы узнаём своевременно, некоторые и вовсе остаются навсегда вне поля нашего внимания; вот пусть профилактические побои «за это» станут как бы наказанием и «за то»…. А если найти подлинного преступника так и не удастся, а под рукой оказывается какая-либо «наркушная» харя с подходящими для данной цели данными, то спокойненько «вешаешь делюгу» на него, ибо на суде – не «отмажется» (нет у подавляющего большинства денег на приличного адвоката), и по жизни подленькой своей «зоны» он так и так давно уж заслужил, просто до сих пор ни на чем с поличным поймать его не удавалось… Среди осуждённых наркоманов невиновных – нет, уверен в этом на все сто. Просто некоторые осуждены не за те преступления, которые они в действительности совершили, а формально – за другие, ими не содеянные. Ну и что?

Так что же, добровольно и в здравом уме сотрудник уголовного розыска окунётся в это болото? Он как никто другой знает, что быть наркоманом – невыгодно, унизительно и опасно. «Нарики» – изгои общества, «опущенные», самое дно; он же себя неслыханно опозорит, если и сам до такого докатится! Всё, что угодно, смогут понять и простить ему товарищи по службе, мы ж не тупаки, способны вникнуть в ситуацию… Запытал наш коллега на допросе подозреваемого до смерти? Плохо, даже преступно, но не для себя старался, а для своего неблагодарного государства, – просто перестарался чуток, перестаханничал, не повезло подозреваемому… кстати – редкостному гаду по жизни, так что общество ещё и спасибо должно сказать за то, что избавили мир от подобной сволочи… Взял с бандита опер взятку за то, чтобы переквалифицировать более тяжкое преступление в менее тяжкое, или на обыске элементарно замутил чужое р ы ж ь ё?.. Отвратительно, даже мерзко, но у него – семья, дети, престарелые родители, их кормить надо, а зарплата – курам на смех, и платят её не регулярно… Почему наши парламентарии, министры, губернаторы и буржуи новоделанные могут шиковать на всю катушку, а трудяга-опер обязан нищенствовать и морить голодом своих домочадцев? Неправильно это, несправедливо. И хотя брать мзду, да и вообще шкурничать – это плохо, но иначе концы с концами просто не свести! И в итоге – приходится ловчить, и пусть за это станет стыдно нашему доведшему своих слуг до такого государству!..

Ну и так далее, и тому подобное. Любому своему поступку или деянию напарника опер завсегда сможет найти какое-либо оправдание, кроме одного – «наркушества». Пастух над стадом быдла не может сам стать быдлом. Это однозначно, такое – не прощается. Такие позорят не только себя самих, но и всю профессиональную касту – ведь любой наркоман, видя рядом с собою опера-наркомана, вправе подумать про себя, что и он человек – такой же, как и мы!

Это не означает, разумеется, что некоторая часть оперов не пробовала раз-другой наркотики. Пробуют! При поступлении на службу, к примеру – из любопытства, чтобы знать, с чем придётся бороться, чему обязан противостоять. И, разумеется, делается это тайком от сослуживцев, никому и в голову не придёт сказать коллеге: «Вчера «шкваркнулся» разок… Ничё, зараза, прилично забирает, но когда на той неделе ш и р я л с я, то п р и х о д был ярче!» Нет, свои «пробы» скрывают как зеницу ока, и никогда их не повторяют, упаси Боже – не хватает ещё увлечься и з а т о р ч а т ь на игле. Тогда выход один – пистолет к виску или петлю на шею!

Нет среди розыскников наркоманов, а если быть абсолютно точным, то – почти нет. Так уж устроен мир – любое правило знает исключения. Кто-то пришёл на работу в уголовный розыск уже со сформировавшимся пристрастием к «дури». А другой, попробовав несколько раз в желании как следует всмотреться в приметы грозного противника, просто не сумел вовремя остановиться, как-то незаметно втянулся в увлекательный процесс ш и р я л о в а… Потом-то спохватился, быть может, а – поздно, к у м а р и т уж без регулярной дозы, не оторваться от проклятой наркоты… Но случаи такие чрезвычайно редки, и лишь изредка выплескиваются на поверхность и становятся предметом всеобщего обозрения. Лично я знавал только троих уличённых в «наркушестве» розыскников.

Один – молоденький лейтенантик, такой же «территориал», как и я, – кабинетик у него был в соседней комнате. Пахал, как все, но потом стали замечать за ним поганые приметы: следы уколов на руках, речь заторможена, суженные зрачки – от применения димедрола, которым наркоманы обычно снимают приступы тошноты при ш и р я л о в е… Понятно, был он не таким дураком, чтобы присесть на иглу плотно, – кололся раз в 1-2 недели, наверняка думал, что так будет длиться десятилетиями, за которые он ещё успеет вырасти до генерала (а это был бы номер – первый за всю историю нашей страны ш и р я ю щ и й с я генерал МВД!). Но сколько верёвочке ни виться… Начальство начало к нему присматриваться и принюхиваться, потом – бац! – «на ковёр», и – рядом косвенных доказательств припёрли к стенке. Отпираться до последнего у него характера не хватило. Пацан в принципе – нормальный, без подлянки в душе, вот только «дурью» увлёкся некстати. Дали ему возможность уйти по-хорошему, написав заявление «по собственному». Думаю, наркоманом этот лейтенант стал чисто случайно – разок попробовал, и, решив, что ничего страшного не случилось, ещё разок повторил… Ведь почти никто из «нариков» наркоманом себя не считает, – «я не на игле, что вы, я просто пробую! И всегда могу спрыгнуть – хоть завтра, хоть сию же минуту!» И спрыгнуть-то можно, да – очень трудно, и не очень даже, а очень-очень Причём – без всякой гарантии, что через день, месяц или год не потянет снова!.. Опиум – он ждать умеет…

Второй случай – паскудней… 20 лет парню, а – сволочь изрядная! Окончил ПТУ, отслужил армию и устроился на работу в угрозыск, уже покалываясь. (Но «плотняком» и он не т о р ч а л). Пооперствовал 2-3 месяца, понаблюдал, как более опытные его коллеги работают, попутно решая многие «левые», касающиеся только их лично, вопросы, и решил, что ему тоже – можно! А ты заработай вначале право на подобное, заслужи! Походи под бандитским прицелом 5-10 лет, похлебай, как следует, милицейской житухи, заработай себе геморрой и язву желудка, прирасти к службе душой и телом… Нет, хочется всего и сразу, и чтоб – на дурняк! Короче, стала эта мразь шататься по притонам и, подловив «нариков» на всяческих нарушениях, откровенно вымогать у них на лапу как деньгами, так и ш и р л о м! В той или иной степени на притонах эпизодически такое проделывает каждый из оперов, но не в наглую же, не каждый же день, не с любого же и не за что угодно!

Например, вечером на оперативке начальник угрозыска сообщает операм таким-то, что завтречка с утра следует им отправляться на адрес к наркоману такому-то и потрясти его маленько, проверить, чем он ныне дышит, и что у него за душой. Обычное, в принципе ничего особенного из себя не представляющее, вполне рутинное мероприятие. Так этот мудак, тоже на том совещании присутствовавший и всё слышавший, звонит поздно вечером намеченному к посещению наркоману по телефону и сообщает, что завтра утром его собираются схватить, свезти в РОВД и бить толпой поочередно до тех пор, пока он не подпишется под всеми нераскрытыми преступлениями, совершенными в нашем районе в период с 1913-го года! «Так что свали куда-нибудь подальше на пару недель, пока кипеж не утихнет, а мне за эту информацию отольёшь столько-то к у б ы ш е к!» Тот и сваливает, естественно, и заявившиеся к нему утром оперативники ни застают на адресе никого, кроме клопов и тараканов… «Случайность… Успел утопать по своим наркоманским делам! Раньше надо было заявиться.» – сокрушались хлопцы. Но когда подобные случаи повторились с другими наркоманами, и так продолжалось довольно долго, то начальство стало вызверяться на хлопцев и называть их не просто придурками, а придурками – супер… Многие тогда задумались, а потом стали недоверчиво посматривать на своих напарников.

А этот поганец совсем уж обнаглел, ходил по «нарколыжным» точкам и говорил: «Вы моему начальству платите за «крышу», и мне теперь будете платить, а иначе я вашу лавочку в два счёта прихлопну!» Главное ведь, чётких доказательств, что те его начальству отстёгивают, у него не было и быть не могло, на фу-фу брал, из расчёта, что хоть часть, но сумеет взять «на испуг» и вышибить «башли»… Обидно стало людям, что какая-то сопля на них капает, и кто действительно имел «крыши», те начали жаловаться. Вот тогда-то нашим героем и занялись вплотную

Вышли на двоих, с которыми он раньше в бурсе учился, привезли в райотдел, прижали их, вначале цепляя к ним какую-то мелкую кражонку, а потом поставили вопрос более конкретно, заведя разговор про их товарища… Короче, признали они, что он ещё с ученических поры покалывался! Взяли тогда и его самого за шиворот, он всё отрицал, брызгал слюной во все стороны, но уж и следы уколов у него нашли, и несколько наркоманов дали показания относительно его художеств. Под суд бы отдать паскуду, но – не решились. Болтать ведь начнёт на суде, обливать грязью вчерашних сослуживцев, расскажет про них всякое, ну его… Просто выгнали в шею…

А третий из случаев – капитан, уже в возрасте, толковый профи, между прочим… Не знаю, что его к наркотикам подтолкнуло – устал от жизни, что ли? Одних нариков он сажал, у других собирал информацию, с третьими – р а с к у м а р и в а л с я… Не знаю, чем у него всё закончилось, но закончиться могло только плохо. Ничего хорошего не ждёт того, кто с наркотой связался…

Владимир Куземко, специально для «УК»