«Ночные бабочки» украинской провинции: нищета «коммерческого секса»

«…Такса от 30 до 90 гривен. За ночь можно заработать и 500, это кому как повезет. Только у большинства эти деньги идут прахом – все тратится на наркотики. Я не колюсь, остальные как только заработают – тут же едут на наркоточку за дозой. Есть, правда, и такие, которые на эти деньги покупают жилье и содержат семью». С начала года в Горловке зарегистрировано более ста новых случаев ВИЧ. В каждом втором случае заражение произошло при половом контакте. Женщины, занятые в секс-бизнесе, наиболее других подвержены риску инфицирования; как следствие, они могут распространять ВИЧ среди своих клиентов. Поэтому общественная организация «Линия жизни» уже четвертый год проводит работу со жрицами любви, направленную на снижение распространения ВИЧ-инфекции в городе. Среди спектра услуг, которые оказывают работники этой организации, есть и такая, как раздача женщинам презервативов, антисептических средств, шприцев и информационной литературы. Работает так называемый мобильный пункт три раза в неделю. В один из вечеров корреспондент посетила, в составе мобильной группы, места “работы” женщин, вовлеченных в секс-бизнес.

– Сейчас в базе данных нашей организации зарегистрировано около сотни женщин, в анкете которых в графе «работа» стоит запись «коммерческий секс», – вводит меня в курс дела социальный работник М.Н. Петрова. – Каждой нашей клиентке присваивается номер, их фамилий мы не знаем, только имена. Наша задача – уменьшить последствия этого социального зла, которым считается проституция, посредством проведения мероприятий, принятых во всем мире.

Вместе с социальным работником направляемся в сторону Енакиево, где, согласно информации таксиста, на трассе работают несколько «новеньких». По дороге заезжаем в зал игровых автоматов, где Маргарита Николаевна у знакомой работницы этого заведения оставляет информационную литературу, презервативы и приглашение на тренинг для проститутки, которая здесь обычно появляется только ночью. В начале улицы Интернациональной тоже останавливаемся, но путан здесь не оказалось.

– Вчера были, – говорит таксист Андрей. – У нас ведь тоже такая работа: клиент садится в машину и просит отвезти к «девочкам», вот и куролесим с ним по городу. Так что места их дислокации известны.

На выезде из города обращаем внимание на одиноко прогуливающуюся вдоль трассы девицу в мини-юбке. К машине она подбегает чуть ли не вприпрыжку, но, заметив в ней двух женщин, разочарованно отворачивается. Хотя на контакт идет неохотно, пообщаться с ней все же удалось.

– Интересно, а сколько ты и твои подружки зарабатываете? – спрашиваю.

– Такса от 30 до 90 гривен, – отвечает она. – За ночь можно заработать и 500, это кому как повезет. Только у большинства эти деньги идут прахом – все тратится на наркотики. Я не колюсь, остальные как только заработают – тут же едут на наркоточку за дозой. Есть, правда, и такие, которые на эти деньги покупают жилье и содержат семью.

– Честно говоря, мне ее жалко, – комментирует позже Маргарита Николаевна. – Родители у нее алкоголики, ничему путному ее не научили. Если бы она родилась в другой семье, кто знает, возможно, ее судьба сложилась бы иначе. Мне она говорила, что для нее это самые легкие деньги, и тем, кто попадает в этот бизнес, выкарабкаться из него очень сложно. Хотя я думаю, что деньги даются им все же нелегко: часто приходится слышать, как их из машин на полном ходу выбрасывают, избивают, насилуют. Недавно на трассе работала так называемая «мамка» – наркоманка и проститутка со стажем, которая сейчас выехала из города, так она выискивала молоденьких девушек из неблагополучных семей, входила в доверие, а потом заставляла работать на трассе. Большую часть заработанных денег забирала себе, а с непокорными могла расправиться и физически.

Возвращаемся в центр города, и на улице Гагарина застаем сразу четырех работниц коммерческого секса.

– Марго, – подбегает к машине девушка с заметно округлившимся животом, – дай мне «инсулинку» («инсулинка» – шприц для инъекций инсулина с очень тонкой иглой, используется теми наркозависимыми, которые из-за длительного употребления наркотиков и, как следствие, плохого состояния вен могут сделать инъекцию только тонкой иглой – Авт.).

– Ты же говорила, что больше не колешься, тебе ж рожать скоро, – недоумевает Маргарита Николаевна, все же выдавая шприц. – Кстати, когда придешь на учет по беременности становиться?

– Шприцы не для меня, – оправдывается женщина, – я действительно завязала и пью только пиво. К вам зайду на днях.

Неподалеку от нас останавливается «крутая» иномарка, в ходе непродолжительных переговоров с водителем одна из девушек садится в машину. Я наблюдаю за ними со стороны. Вдруг, откуда ни возьмись, появляется патрульно-постовая служба. Один страж порядка подходит к девицам, которые ему, по всей видимости, хорошо знакомы, второй к Маргарите Николаевне, беседующей с новенькой, а третий направляется в мою сторону.

– Кто такая, откуда? – спрашивает у меня.

Я открываю сумочку и с ужасом понимаю, что служебное удостоверение забыла дома. Когда цвет моего лица меняется на пунцовый, благо, темно и этого не видно, на выручку приходит социальный работник, которая представляет меня как свою помощницу. Внимание милиции переключается на новенькую, которая, как выяснилось, приехала в центр города с окраины. Работники ППС на, скажем так, доступном для девицы языке объясняют, куда ей следует отправиться. Разгоняют и остальных жриц любви. Но старания стражей порядка оказались напрасны: не прошло и пяти минут, как новенькая, сделавшая вид, что пошла в направлении остановки, по дороге подцепила мужчину, явно подшофе.

– У нас с милицией есть договор: они выполняют свою работу, мы свою, – поясняет Маргарита Николаевна. – По сравнению с прошлым годом, «девочек» на трассе стало почти в два раза меньше, потому что многие женщины секс-бизнеса работают при банях, куда для нас вход закрыт.

Будто в подтверждение этих слов, возле одной из бань наблюдаем прилично одетую, симпатичную брюнетку лет сорока, как говорили в позапрошлом веке – без следов порока на лице. Как выяснилось, у этой женщины высшее образование, воспитывает совершеннолетнего сына. Она не употребляет наркотики, поэтому хорошо выглядит. Я, честно говоря, была удивлена, узнав, что среди проституток, промышляющих на трассе, есть и такие, которые имеют по два высших образования, но у большинства, конечно, за плечами девять классов или ПТУ.

То, что отдельные граждане нынче ходят в баню вовсе не за легким паром, а по другой нужде, думаю, ни для кого не секрет. Некоторые «парилки с бассейном» со времени открытия выполняют функции публичных домов, разве что рекламы не дают, которая, видно, им и не нужна. Может, в связи с этим в Украине уже идут разговоры о том, что правильнее было бы легализовать проституцию. Одним из защитников легализации является, например, депутат Киевсовета, экс-руководитель столичного главка милиции, который считает, что украинское государство по примеру Германии, Бельгии и Голландии должно ввести проституцию в рамки закона, организовать публичные дома, установить медицинский контроль и налоги. Иначе, мол, это безобразие с улиц не уберешь.

Но это уже тема для дискуссий. А чтобы узнать больше о проекте «Предоставление расширенного спектра услуг представителям уязвимых групп и людям, живущим с ВИЧ/СПИДом», о котором мы ведем сейчас речь, я встретилась с координатором проекта Е.Драчковой.

– В нашем городе живет более тысячи человек, инфицированных ВИЧ, которые обследованы и знают о своем диагнозе, – рассказала Елена Ивановна. – Реальное же количество инфицированных раз в пять больше. Женщины секс-бизнеса – одна из самых уязвимых групп населения, которые могут стать источником инфекции. Проект финансирует «Глобальный фонд по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией». В организации «Линия жизни» женщины получают помощь психолога, нарколога, дерматовенеролога, инфекциониста, хирурга, гинеколога и юриста. С ними проводятся тренинги по самым различным проблемам. Действует группа самопомощи. Наши врачи выезжают на места их дислокации и проводят экспресс-тестирования, которые позволяют узнать статус уже через пятнадцать минут. Среди обследованных нами из ста женщин инфицированы семь, но я думаю, что если бы мы не проводили среди них работу, то их было бы намного больше. Ведь многие, впервые выходящие на трассу, не имеют даже элементарных знаний о путях передачи ВИЧ и т.д. Мы стараемся обезопасить женщину секс-бизнеса, пять-семь ее клиентов, которых она обслуживает за ночь, и, как следствие, жен этих клиентов.

Понимаю, что многие, особенно пожилые люди, прочитав этот репортаж, возмутятся: в стране не хватает денег на заслуженных людей, а тут тратятся деньги, пускай и американские, на проституток. Но вне зависимости от того, желает ли этого общество или нет, эта профессия была и будет существовать, недаром ее называют древнейшей. К сожалению, женщины коммерческого секса, инфицированные ВИЧ, продолжают работать, и за отдельную плату незащищенный секс для некоторых из них норма. Хотя на этот счет и существует статья уголовного кодекса – привлечь их практически нереально по той причине, что клиент инфицированной проститутки сам должен обратиться с заявлением в милицию. А на это, боясь огласки, пойдет не каждый. Поэтому к решению проблемы нужно подходить мудро и из двух зол выбирать меньшее.

Наталья Субботина, Горловка, газета «Кочегарка»

«Здравствуй, девочка-секондхенд!»

Анекдот в тему:

-Девушка, что вы делаете сегодня вечером?

– Всё!

«Признав открыто, что проституция у нас есть, мы радостно набросились на этих девчонок, забыв, что моральная проблема и нравственная сердцевина ее не в том, что женщина продает свое тело, а в том, что мужчина его покупает» (Ярослав Голованов).

Философы утверждают, что общество варится в той массе, на которую рецептурно способно его воображение. Патологические изначальности немыслимы вне реабилитирующих перспектив, которые уже на корне произрастания стараются подобиться деградации. Говоря о совершенствовании нашей жизни, мы не имеем права молчать о проблемах, мешающих этому совершенствованию, в частности – о тех негативах, которые волнуют многих. Одним из таких явлений считается проституция – та самая древнейшая из древнейших, о которой и легенд не требуется.

Да, проституция как явление существует. Существует всегда, в различных странах, при различных социально-политических устройствах и духовных потребностях. Но опасность цветения этого плюща заключается не в его отравляющем дурманном аромате, а именно в плодовитости – в связанных с проституцией сопутствующих антиобщественных факторах: распространении наркомании, росте венерических заболеваний, вовлечении в занятие несовершеннолетних… Известно, например, что 70% из зарегистрированных в первой половине 2005 года украинских проституток больны венерическими заболеваниями (в списке названий которых «старый добрый триппер» именно старый и добрый). Употребление наркотиков отметили 35% жриц платной любви, на внутривенное применение указала половина выделенных. При подобных характеристиках говорить о возрастных или социальных критериях проституции кажется неприличным, а между тем путанами ведь не рождаются, на них и не учатся!

Как и в любой другой деятельности, проституция делится на категории, классы и ориентации. Элитными считаются профессионалки, обслуживающие клиентов при посредничестве эскорт-фирм, интернет-сайтов, работающие в престижных (пусть и подпольных) домах терпимости. Стать девочкой-вип не так легко, гораздо труднее ею остаться, ведь жизнь с ее неизбежными биологическими изменениями непредсказуемо скоротечна… Ступенью ниже идут менее фешенебельные бардельные путаны (с условным девизом «качество – в количество»), ресторанные индивидуалки, валютные разовички. Дальше – конвейерщицы (те, кто работают «по найму» на хозяина, заколачивая деньгу в орендованных квартирах) и трассовички. Рыночные отношения и разного рода инновации, к которым так лакмусово относится гражданское общество, по-шустряку вырабатывают свои нормы бизнеса, поэтому проституция сейчас более организованна, менее криминализированна, пользуется услугами профессиональных менеджеров («мамок» и сутенеров), ведет вполне организованную бухгалтерию (треть – хозяину, половину из оставшегося – сыну, в деревню, десятину – на черный день…). А черный день обязательно приходит. Для одних – в белом халате со шприцом пенициллина, для других – в измененных принципах. Вокзальные услуги и любовь «за поллитру» (читать: «за косяк», «за дозу», «за бутерброд») – это низшая категория путан, основную часть которых составляют «откинувшиеся» из заключения, бомжихи и просто спившиеся в отчаянии. Примечательно, что с элитой их роднит не только схема профессиональной деятельности, но и некогда общий корень (многие из опустившихся начинали именно с иностранцев, валюты и икры…). Как привало, у каждой из таких женщин за плечами бородатый нарост жизненного опыта. Их «пансион благородных девиц» – среда, из которых их выплеснуло. Кого-то из-за вузовской парты последнего курса инъяза, а кого-то – с узкой лавки у кухонного стола во многодетной убогой лачуге.

Перейдем от теории к практике, а точнее – выйдем. Выйдем «на трассу» и познакомимся с лолитами в леопардовых лосинах вживую, тем более, что белоцерковские поприща, как оказалось, вполне плодородны для развития этой деятельности.

Андрей, Михаил Степанович, аборт и гонорея…

Лена Трёшка – ветеран участка от перекрестка на Одесской трассе до Узина. Ветеран – потому что стои там три года, Трёшка – потому что Трошкина. Завидев иномарку, припарковывающуюся у обочины, встрепенулась. Конкуренции сегодня особо нет: воскресенье, да и двух подельниц уже развезли. Прикидываемся семейной парой, жаждущей шведских утех. Почему проститутку с обочины? А в них простоты больше – первородности, так сказать. Усевшись на заднее сидение, коротко огласила перечень услуг. «Вообще-то втроем у меня не было… Ну что б с женщиной, да еще и с ее мужем. А может вы извращенцы какие-то, или менты?». Спустя пару минут сомнение подавлено двадцатигривенной купюрой – задатком. Еще две такие же пообещались «на потом». «А ехать-то куда будем?», – интересуется Трёшка, – в посадку или домой?». Решили «домой» – времени для разговора по дороге больше будет…

…Закончив девятилетку в одном из сел под Фастовом, Лена твердо решила, что на перефириии не останется. Папа-алкоголик, вечно избитая мать, одна на двоих с сестрой пара зимних сапог… «Пошла в швейку, паралельно – в вечернюю, сняли с подружкой комнату, пошла работать в ателье…». То, что денег на жизнь все-таки не хватает, Лена ощущала постоянно. «Хотелось одеваться, покупать йогурты, курить нормальные сигареты». Однажды, по объявлению, Лена попала работать в частный цех по пошиву верхней одежды. Начальник, нанявший Лену без трудовой («так на бирже стоять можно, пособие получать…»), вскоре заявил, что девушка не выполнила заказ и остается без зарплаты. Нужно было платить за комнату, как-то планировать питание, внести плату за взятый в кредит магнитофон… «Набухались с подругой, и решили спонсоров искать. Нашли, в одном из баров». Потом были Андрей, Михаил Степанович, аборт и гонорея… На трассу вышла сознательно, потому что там практически нет конкуренции. Сейчас Лене 23, что будет дальше – она не знает, но уверена, что выйдет замуж и родит. «Да, я проститутка, ну и что? Зато я мужу изменять не буду, так уже этого объелась…».

Узнав, что шведские утехи отменяются, Лена смутилась: придется возвращать двадцатку? Фотографироваться отказалась, «а зачем, меня и так полтрассы знает!».

Да какие там сутенеры!

… Остановка на Фастовской. В нетесных негласных кругах ее знают многие, и не только как остановку. Если прогуляться тут вечерком, то можна встретить массу живых предложений по вполне сносной цене. «Золотой дождь, чупа-чупс, классика…», – слышим из темноты приветные подражания западным вариантам. Знакомимся. Останавливаемся на «классике», садимся в машину. На этот раз едем в посадку. Традиционный гигиенический набор – бутылка воды, презерватив, носовой платок – свидетельствует о готовности девушки к любым экстримам. «Расценки как везде, – рассказывает Таня. – Оральный – пятнадцать, анальный – двадцать пять…». Когда отъехали подальше, переспросила, почему бабу «для мужа» снимает жена (т.е. – я). «А вообще-то, мне пофиг, лишь бы не били…».

Таня – уроженка Белой Церкви. 29 лет, бывшая наркоманка, лишена родительских прав, отсидела «полтора» за распространение наркотиков. Живет с пристарелой бабушкой, отца не было, мама умерла в 93-м… «Сначала в «Радуге» зависала, приезжих постояльцев на деньги разводила… А что? Водки нажрутся, любви захотят, а тут – я». Однажды за такой «развод» крепко получила. С сотрясением попала в больницу, нос до сих пор с горбинкой… О ребенке говорить отказалась, это ее «закрытая» тема. «В Николаеве где-то живет. Там, кстати, и тетка у меня есть, по матери. А я – тут». Еще Таня рассказала, что секс-бизнес в Белой Церкви отсталый. «Да какие там сутенеры! Это в Киеве, на Окружной, а у нас… Когда возле типографии лет семь тому стояли, милиция облавы устраивала. Теперь, кто более-менее, в столицу подался, а нам своего и тут хватит».

Вдруг замуж классно выйду…

… Невзрачное кафе на отшибе. За столиком в прокуренном зале сидят две малолетки. Через несколько минут их компанию разделяем мы, «заезжие». «Ну что, поедем на работу в Москву?, – спрашиваем по-опытному. «Неа, облом, – отвечают в таком же тоне девочки. Поедь, а потом не вернешься. Да и паспортов у нас нет…». За коньяк и ужин Оксана и Марина рассказали о себе. Одна из подруг – дочь «вполне нормальных родителей», другая – «в гости в Белую приезжает, а живет в Тетиеве…». Проститутками себя не считают, потому что «не стоят у бардюров с ярко накрашенными лицами на высоких клубных каблуках». Учатся в школе, познакомились в лагере отдыха «чернобыльских» детей. «Чего хочется? Денег, – путаясь в сигаретных кольцах рассказывает Марина. – А что? У нас в классе у многих мобилки есть, а я что – хуже?». О первом опыте рассказывать отказались. Занимаются «этим» с июня 2005-го. Нет, проблем пока никаких не было, они ведь культурно знакомятся с парнями в барах… СПИД? Беременность? «Ну что ты, тетя! Мы ж не тупые, у нас всегда презервативы имеются…». Мечта у одной – стать менеджером («щас так модна»), грезы иной – жить в городе. «Когда вырасту, в Киев поеду. Там люди побогаче, покруче. Вдруг замуж классно выйду?».

Быть или не быть?

Итак, проституция – явление, но не правовое. Нет в наших кодексах статьи, предусматривающей наказание за «это». Косвенно, конечно, проститутки попадают под правовой контроль как нарушительницы общественного порядка, но уплатив смехотворный штраф и отсидев (в крайнем случае) несколько суток по «административке», все те же лолиты в леопардовых лосинах опять выходят на родные поприща, становясь более осторожными. Возникает альтернативный вопрос: если проституция существует, почему бы ее не узаконить? Ведь если зло нельзя победить, его можно организовать и возглавить?

Для того, чтобы решать конкретные вопросы, связанные с легализацией либо запрещением проституции, следует четко определить правовой статус физических лиц, оказывающих коммерческие сексуальные услуги, и правовой статус физических и юридических лиц, предоставляющих коммерческие сексуальные услуги. Коммерческие сексуальные услуги, оказываемые физическими лицами, не являются предпринимательской деятельностью. Труд лица, оказывающего коммерческие сексуальные услуги, приносит лишь доход в форме соответствующего вознаграждения, но не прибыль. Для получения дохода используются способности физического лица. Предметом торга является не само лицо, а его способности. Следовательно, физическое лицо, оказывающее свободно, по своему собственному волеизъявлению коммерческие сексуальные услуги, не может преследоваться ни в административном, ни в уголовном порядке. Однако как лицо, получающее доход, оно обязано уплачивать налог в соответствии с действующим налоговым законодательством и, безусловно, считаться с нравственными устоями общества, в котором проживает.

Существенным является вопрос о правовом статусе юридического лица, предоставляющего коммерческие сексуальные услуги. Чаще всего на этом специализируются различного рода фирмы. Определить вышеуказанный статус, исходя из действующего законодательства, сложно. С другой стороны, проституция остается достаточно конкурентной статьей теневого экономического дохода, который не поступает в казну государства. Были бы легализированы «публик-хаузы», можно было бы говорить о контроле над ситуацией, ведь смирилось же с проституцией западное общество, выделив явлению и законодательную гарантию, и место под кварталы…

Самые большие налоги в городской бюджет Стамбула, например, платят именно публичные дома. При этом уличная проституция по ст. 419 турецкого уголовного кодекса может быть расценена как «непристойное поведение сексуального характера» (что карается тюремным заключением на срок от 6 до 12 месяцев и крупным штрафом). В США только в 2 из 50 штатов разрешены публичные дома, а во Франции узаконена только уличная проституция. Каждая путана обязана приобрести патент, где сфера ее деятельности строго регламентируется, за малейшее нарушение – солидный штраф. Венгерские власти легализовали проституцию, приравняв ее к «индивидуальной трудовой деятельности»… Да, легализация древнейшей профессии отнюдь не означает ее оправдание или, тем паче, государственную поддержку. Это всего лишь признание ее неизбежного существования в несовершенном обществе. Но как ни крути, но именно маскировка проституции под шаблон «у нас этого нет» тянет за собой более серьезные проблемы, секс-торговлю женщинами, например, распространение венерических заболеваний, криминальные вытекающие последствия.

P.S. Многие мужчины на вопрос «Почему вы предпочитаете «покупать» женщин?» отвечают: «А разве непонятно? Я плачу, значит, делаю все, что хочу». Их, видите ли, привлекает новизна, разнообразие. Последним пунктом плана выездного заседания мы решили поставить личную практику. Остановив машину чуть далее «Гайка», в демонстрационной позе «ожидаю клиента». Мне, правда, не 16-ть, но… Спустя минут двадцать со страшным скрипом тормозов останавливается «жигулёнок». Из открытой двери просунулась голова дедули, который с полуоборотного мата отрезал: «Развелось вас тут, б….дей, понимаешь…. Ану пшла отсель, шалава!».

Вы знаете, приятно стало. Почему? Потому что не так уж, наверное, плохо наше общество, раз все-таки не спит его глас моральный …

Ирина, Белая церковь