Они обчищали родину

У одного крупного московского банкира на письменном столе всегда лежат две бумаги: заявление об уходе по собственному желанию и статья про Виктора Букато. Обе – на случай, если начальство вдруг придет с нетривиальными – и неприемлемыми – предложениями. Надо будет сказать «нет». Сначала в ход пойдет статья про Букато: мол, почитайте, чем это все грозит. Если статья не поможет, банкир подпишет заявление об уходе: «Тогда уж лучше просто уйти».

Бывшего председателя правления Внешагробанка Виктора Букато осудили по статье «преднамеренное банкротство» за вывод активов из банка. Его банк рухнул еще в 2004 году, а в 2007-м Букато получил два года условно. После ряда подобных громких дел банкиры, похоже, поняли правила игры и стали бережнее относиться к средствам вкладчиков – сегодня клиенты российских банков чувствуют себя более-менее защищенными.

У клиентов инвестиционных компаний такой защиты пока что нет. А им приходится сталкиваться и с хищениями, и с простым головотяпством, которое иногда хуже воровства. Кризис только обострил эту проблему. Теперь чиновники говорят, что в этом году у них дойдут руки и до инвесткомпаний. Как именно ловить недобросовестных фонд-менеджеров, они еще не придумали. Но уверены, что в этом им поможет богатый опыт преследования банкиров.

БАНК, КОТОРЫЙ ЛОПНУЛ

В принципе, банкир Букато ничего особенного не сделал. И в 90-х, и даже три-пять лет назад это было обычное дело, сложившаяся предпринимательская практика – «подготовить» банк к банкротству, выведя из него активы, залезть в карман вкладчикам и переправить эти средства в офшор, говорит первый замглавы Агентства по страхованию вкладов (АСВ занимается возвратом средств вкладчикам) Валерий Мирошников. «Менеджеры и хозяева банков знали, что они могут кинуть кредиторов, обанкротить банк и им за это ничего не будет», – рассказывает он.

Гендиректор агентства «РусРейтинг» Ричард Хейнсворт утверждает, что еще пять лет назад сложно было найти банкира, который не нарушал закон. «Все рисовали себе отчетность, и мы даже вынуждены были ввести новый термин – “технический капитал”. Это деньги, которые есть только на бумаге», – вспоминает он.

Эти нарушения никто даже не пытался скрывать. Напротив, свидетельствует Хейнсворт, менеджеры активно обменивались передовым опытом на открытых форумах в интернете: описывали схемы оптимизации налогов, вывода активов, обналички и т. д. Понятно, что после банкротства таких банков выяснялось, что взять с них нечего. Кредиторы получали от 1 до 5 копеек с вложенного в банк рубля. В прошлом году клиентам некоторых инвестфондов вернули еще меньше.

Дело было не только в жадности банкиров. Нарушать закон их провоцировала излишняя строгость инструкций. Типичная история: банк кредитовал проекты своего хозяина, чаще всего строительные. На эти цели уходили почти все активы. Формально так делать нельзя, потому что нарушается норматив Центробанка по риску на одного заемщика. За это могут отозвать лицензию. Проблема решалась просто: банк выдавал кредиты так называемым прокладкам – «фирмам-помойкам», которые создавались только для того, чтобы пропустить через себя кредит. В итоге вся недвижимость была записана не на банк, а на фирмы-однодневки.

«На что могут рассчитывать кредиторы такого банка в случае его банкротства? Ни на что», – говорит Мирошников. Если только владелец сам не вернет в банк построенную недвижимость. Теперь это случается сплошь и рядом – банкиры боятся, что их посадят. Мирошников приводит пример: «Из 20 банков, которые с начала кризиса были направлены к нам на оздоровление, руководство только одного банка отказалось от сотрудничества. Вместо реальных активов владелец банка-банкрота предложил кредиторам свой Lexus, которого, мягко говоря, недостаточно».

С 2007 года кредиторы российских банков возвращают в среднем около 60% суммы, которую им задолжали банки. Ситуация стала меняться в 2004 году, когда первый зампред Центробанка Андрей Козлов начал реформу банковской отчетности и ужесточил банковский надзор. Выводить активы стало труднее. Банки,систематически нарушавшие инструкции ЦБ, стали столь же систематически лишаться лицензий – и, соответственно, бизнеса. Еще один фактор, повлиявший на прекращение тотального воровства, – дело Содбизнесбанка.

ИЗ СВОЕГО КАРМАНА

У Содбизнесбанка ЦБ отозвал лицензию в мае 2004 года – банкиров обвинили в отмывании доходов и предоставлении недостоверной отчетности. Это подтвердилось во время проверки: основная часть активов (4,2 млрд рублей из 4,39 млрд) состояла из невозвратных кредитов, выданных накануне отзыва лицензии. Так, за несколько месяцев до отзыва лицензии банк выдал крупный кредит ООО «Столичное страховое общество». А эта компания погасила его долговыми расписками фирм-однодневок «Фобос» и «Дисконт». Вернуть эти деньги не удалось.

Было и множество других схем. Источник, близкий к конкурсным управляющим, утверждает, что Содбизнесбанк де-факто был банкротом уже за полтора года до отзыва лицензии – еще тогда из него вывели критическую массу активов. Содбизнесбанк держался на плаву в основном за счет привлечения средств вкладчиков. Высокий процент и масштабная рекламная кампания сделали свое дело: за полтора года вкладчики принесли в банк больше 2 млрд рублей. Эти средства банк тратил на текущие расходы – например, выплачивал зарплату своим сотрудникам.

Когда у Содбизнесбанка отозвали лицензию, пришло время возвращать деньги кредиторам. Часть можно было компенсировать активами банка. Оставшиеся долги решили стребовать с топ-менеджеров. В прошлый четверг Арбитражный суд Московской области постановил взыскать с трех руководителей банка – РоманаПетрова, Дениса Давыдова и Сергея Реусова – 1,4 млрд рублей. Экс-банкиры передали через своего адвоката Юрия Каревика, что не хотят обсуждать эту тему с Newsweek.

Сейчас Агентство по страхованию вкладов готовит еще 14 подобных исков к менеджерам банков. Кроме того, агентство подготовило пакет поправок в законодательство. Они должны упростить процесс взыскания денег с руководителей разорившихся структур. Эта практика сделает хищения из «падающего» банка делом бессмысленным и опасным – стоимость выведенных активов банкирам придется покрывать из собственного кармана.

Похожие механизмы будут использованы и для защиты инвесторов на фондовом рынке. За основу, говорит депутат Анатолий Аксаков, примут схему, по которой работает американская корпорация защиты инвесторов -SIPC. Она вовсе не гарантирует сохранность инвестиций и, конечно, не убережет инвестора, если курс акций рухнет.

Задача SIPC – защищать вкладчиков от нарушений со стороны брокерских фирм. Это своеобразная страховка с лимитом в $500 000. SIPC выплачивает деньги пострадавшему инвестору, а потом сама судится с управляющими капиталом и при необходимости прибегает к помощи ФБР, Минюста и других ведомств. «Очевидно, что это приводит к росту финансовой дисциплины», – говорит Аксаков. Он обещает, что концепция отечественной системы защиты инвесторов будет доработана уже в этом году, а необходимые законы Дума примет в самое ближайшее время.

Игорь Иванов, Алексей Савкин, «Русский Newsweek»