Образное законодательство. За педофилов ответит вся страна?

«Антипедофильский» законопроект «404» нельзя сравнивать даже с идеей бросать атомные бомбы на кварталы, где по достоверным данным скрываются серийные убийцы. Уникальный плод шального ума народных депутатов Уколова и компании! 

 21 октября Верховная Рада практически единогласно («за» — 404) приняла в первом чтении законопроект № 3271 об усилении борьбы с распространением детской порнографии. Профильному комитету поручено подготовить документ ко второму чтению в течение недели.

Такая спешность и единодушие выглядят объяснимыми на фоне «дела педофилов» (хотя в свете фактов этого дела и было бы логичней прежде всего обратить внимание на проблемы реального насилия над детьми, чем на извращенцев, которые лишь увлекаются непристойными детскими изображениями). А среди авторов закона числятся представители всех фракций парламента, в том числе и основной спикер ПР Александр Ефремов, и более всего из депутатов затронутый скандалом бютовец Виктор Уколов.

Определения украинские и международные

Впрочем, документ готовился отнюдь не в атмосфере чрезвычайщины. Его первая редакция зарегистрирована более года назад, а нынешняя — 25 мая. И за это время вполне можно было устранить все недоработки, тем более что о них говорилось в прессе, а научно-экспертное управление парламента рекомендовало не принимать проект в нынешней редакции. Но этого не произошло, и акт сохранил потенциал, выходящий далеко за рамки борьбы с порнографией.

Начнем с последней. Закон криминализует не только распространение, но и «хранение в любой форме и любым способом продукции, содержащей детскую порнографию». Научно-экспертная комиссия парламента, вынесшая заключение по данному проекту еще в июне, сочла, что такое предложение «является неоправданным.

Целью уголовного закона в данном случае должно быть противодействие созданию и распространению порнографической продукции, а не наложение наказаний на тех людей, которые являются ее «потребителями». Кстати, немало таких «потребителей», которых предлагается карать, в частности и лишением свободы на срок до 5 лет, сами являются несовершеннолетними».

С такими выводами можно и не соглашаться. Ведь подход различных вполне демократических государств к данному явлению различается. Одни (Чехия, Португалия) хранения не криминализуют. Другие — США, Канада, Великобритания — устанавливают и за него уголовную ответственность. В случае же с Украиной с ее ограниченным бюджетом и как следствие — хроническим недофинансированием правоохранительной системы, думается, приоритет должен быть отдан борьбе, во-первых, с реальным насилием над детьми, независимо от того, сопровождается ли оно порнографией, во-вторых, с эксплуатацией детей с порнографическими целями (специальные студии и т. п.). Борьба с хранением ведет к распылению ресурсов и может порождать злоупотребления со стороны правоохранителей, чему способствуют и особенности закона.

Так, документ относит к детской порнографии «продукцию порнографического характера, созданную при участии ребенка или с использованием его образа… (далее долго перечисляются виды продукции. — А. П.), содержанием которой является любое изображение ребенка или лица в сценическом образе ребенка, осуществляющего реальные или смоделированные сексуальные действия, а также любое изображение половых органов ребенка».

Зачастую говорится, что это определение соответствует международным документам, например, ст. 2 Факультативного протокола ООН к конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии, от 25 мая 2000 г. Но там определение таково: «детская порнография означает любое изображение какими бы то ни было средствами ребенка, совершающего реальные или смоделированные откровенно сексуальные действия, или любое изображение половых органов ребенка главным образом в сексуальных целях».

В чем здесь разница?

Во-первых, в словах «главным образом в сексуальных целях». Они не дают относить к детской порнографии брюссельского «писающего мальчика», многочисленных Эротов и Амуров с живописных картин, которые в соответствии с античной традицией имеют вполне детский вид, и крылышки их этой детскости не лишают (кстати, ряд стран, где существует уголовное наказание за хранение детской порнографии, например Великобритания, криминализуют лишь фотографические изображения детей).

Во-вторых, конвенция не относит к детской порнографии, например, фильм, в котором есть персонажи-дети, но эти персонажи не участвуют или даже не присутствуют при каких-либо сексуальных сценах. Согласно же законопроекту, если фильм признают порнографическим, то он автоматически станет детской порнографией, поскольку создан при участии ребенка.

На данный момент обращало внимание и научно-экспертное управление ВР, однако это положение осталось без внимания. Таким образом, логика закона вместе с логикой комиссии по защите общественной морали с ее максимально широким пониманием порнографии позволяет отнести к детской порнографии, например, фильм Ингмара Бергмана «Молчание».

Контроль над интернетом

Проект среди прочего криминализует распространение детской порнографии «путем предоставления доступа к такой продукции при помощи информационно-телекоммуникационных систем». Таким образом, любого интернет-провайдера можно обвинить в распространении детской порнографии лишь за то, что его клиенты ходили на соответствующие сайты.

Не менее важны и предполагаемые документом изменения закона «О телекоммуникациях».

Так, пользователи интернета обязаны в случае выявления «информации и данных, связанных с насилием, порнографией, проявлениями расовой и национальной нетерпимости и терроризма, пропагандой наркотиков, нарушением прав интеллектуальной собственности (внимание, любители файлообменников! — А. П.), уведомлять об этом провайдеров телекоммуникаций и/или правоохранительные органы». Ответственность за недонесение, правда, не устанавливается.

Провайдеры же «обязаны принимать меры по ограничению доступа своих клиентов к ресурсам, посредством которых осуществляется распространение незаконного информационного наполнения (контента)». Кто будет определять, какой именно контент является незаконным, — непонятно. Возможно, правоохранительные органы, так как ограничивать доступ провайдеры вправе не сами по себе, а на основе их «мотивированного представления».

И наконец самое главное. Провайдеры «обязаны сохранять информацию обо всех соединениях своего клиента с ресурсами, доступ к которым предоставляется указанным провайдером…. В случае нарушения клиентом законодательства Украины, в том числе распространения продукции порнографического характера с использованием (как видно из документа, отнюдь не только детской порнографии, но и много другого, например, контрафактных книг, фильмов музыкальных произведений. — А. П.), провайдеры телекоммуникаций обязаны информировать правоохранительные органы».

Уже после регистрации нынешнего варианта данного закона, то есть почти полгода назад, эти положения вызвали критику интернет-сообщества. «Коммерсантъ-Украина» приводил слова председателя правления Интернет-ассоциации Украины Татьяны Поповой, которая отмечала, что «данные обо всех соединениях пользователей — это колоссальный объем информации, хранение которой потребует дорогостоящего оборудования. Не могу даже представить, сколько после этого будет стоить пользование Интернетом».

Она также подчеркивала, что проект «не имеет ничего общего с зарубежной практикой, поскольку в Европе провайдеры обязаны фиксировать лишь идентификационные данные пользователя и время его соединения и отключения. Фиксация всех соединений производится лишь по конкретным идентификаторам, после официального обращения правоохранительных органов. Нас же собираются обязать вести тотальную слежку».

Также принятие такого закона исключает доступ в интернет по карточке и без постоянного IP-адреса, что является дополнительным фактором удорожания интернет-услуг, помимо установки оборудования. Сходные правила контроля над интернетом пытался установить Леонид Кучма в конце своего первого срока, даже соответствующий указ издал, но в итоге ему пришлось отступить. Правда, в отличие от сегодняшнего времени, тема педофилов тогда никем не поднималась. Хотя, разумеется, таковые были и тогда.

Закон с коррупционным потенциалом

Но, может, вводимые ограничения правомерны для того, чтобы пресекать в зародыше то, что случилось с детьми Елены Полюхович? Увы, этих-то преступлений законодательные нововведения никак и не пресекают. Фигуранты скандала, как известно, не просто смотрели порнографию, а насиловали детей. Реакция правоохранителей на это была крайне замедленной не потому, что в законах отсутствовали ясные положения по поводу того, как поступать в таких случаях.

А потому, что, как сказал представитель ведомства Луценко матери пострадавших, за 2 300 гривен зарплаты ему неинтересно заниматься подобными вещами. И если бы дело не попало в поле зрения довольно высокопоставленных лиц из-за возможных «нитей», ведущих к их высокопоставленным оппонентам, — оно бы, скорей всего, и далее с мертвой точки не сдвинулось, как очень часто бывало ранее.

С принятием же нынешнего закона смогут отказывать в возбуждении таких дел, ссылаясь на зарплату в 5 или 10 тысяч гривен, поскольку малоинтересно заниматься преследованием реальных, но небогатых педофилов-насильников, хлопотно и сложно выискивать подпольные студии, снимающие детскую порнографию. Зато куда интересней будет «трясти» богатеньких клиентов, в чьих компьютерах может оказаться порнография, а заодно и интернет-провайдеров, которых легко привлечь за распространение.

Найти же порно можно практически в любом компьютере. Ведь очень часто при просмотре вполне приличных развлекательных сайтов автоматически появляются рекламные всплывающие окна порносайта, можно оказаться на таком сайте и нажав на вполне невинный баннер. И пускай подобные страницы будут тут же закрыты пользователем: соответствующие изображения все равно могут сохраниться в памяти компьютера, а установленная у провайдеров техника не сможет сделать различия между случайным и преднамеренным посещением таких сайтов. Провайдеры же, как следует из закона, должны будут сообщать в милицию.

Честно говоря, данный законопроект нельзя сравнивать даже с идеей бросать атомные бомбы на кварталы, где по достоверным данным скрываются серийные убийцы. Ведь в случае таких бомбардировок убийцы все же будут уничтожены (наряду с массой других людей), а вот с принятием такого закона активные педофилы имеют лучший шанс остаться безнаказанными, ибо до них еще больше не будут доходить руки.

Разумеется, если проект вступит в силу, возможно и увеличение судебных споров на предмет того, правомерно ли относить ту или иную продукцию к порнографической. Однако сомневаюсь в эффективности такого решения вопросов. Это в некогда пуританской Англии полвека назад был большой скандал, когда была запрещена первая на родине публикация без купюр «Любовника леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса. После судебного разбирательства запрет был признан неправомерным, и аналогов ему в дальнейшем не было. В нынешней же Украине лауреат Шевченковской премии Олесь Ульяненко жаловался, что адвокаты вообще не хотят браться за оспаривание решения комиссии по общественной морали, признавшей его последнюю книгу порнографической. Дескать, дело для них слишком скользкое и непривычное.

Конечно, можно предполагать, что среди депутатов и их окружения немало людей, которые просто не слишком понимают специфику интернета. В пользу этого, например, говорит недавний прокол пиар-технологов Юлии Тимошенко, о котором сообщила «УП». Они выставляли на английском тексты, переведенные с украинского или русского онлайновым переводчиком «Гугла». Ясно, что такие креативщики сами ранее никогда не пробовали перевести через подобный переводчик иностранный текст на понятный для них славянский язык, ибо тот бред, который бы они увидели на выходе, напрочь отбил бы у них желание так пиарить премьера.

Но с версией о непонимании в ВР особенностей интернета не слишком стыкуются две вещи. Во-первых, весьма трезвое заключение научно-экспертного управления парламента, на которое авторы закона не обратили внимания. Во-вторых, никогда недопонимание депутатами каких-либо вещей не вело к появлению законов, лишенных коррупционного потенциала. А законы с коррупционным потенциалом, подобно нынешнему, появляются постоянно.

«Язык блатняка и попсы» — на очереди

А если действительно удастся установить мониторинг интернета, то поисками пользователей, смотрящих порнографию, дело никак не ограничится. Следующим шагом может стать ограничение пользования неукраинскими сайтами или страницами не на украинском языке.

Нет, не полный запрет, а так, чтобы количество байт, скачанных с украиноязычных веб-страниц, составляло как минимум половину трафика пользователя в течение дня. Ведь лежит же в КС предложение обязать все газеты и журналы печатать минимум половину тиража на украинском, а Вячеслав Кириленко предлагал делать то же и с книгами. Возможен ли технически аналог такой меры в интернете? Если невозможен сейчас, то может появиться вскоре. Техника развивается быстро.

А закрыть доступ к нежелательным ресурсам, например, на страницы политиков, которым запрещено въезжать в Украину, можно уже сейчас. Это дело нехитрое. В Казахстане, например, «Живой журнал» невозможно читать. Я уже не говорю о перспективах слежки за пользователями интернета, которые открываются в связи с принятием закона.

Ведь специфика сегодняшнего украинского морализма такова, что он давным-давно идет рука об руку с русофобией. Еще с тех времен, когда во Львове в 2000-м пытались запретить российскую эстраду в кафе как музыку «блатняка и попсы». Затем теоретик украинской любви Николай Томенко боролся с газетой «Факты», требуя ее регистрации как эротического издания и продажи в секс-шопах.

Кульминацией же стало принятое в конце нынешнего мая решение комиссии по общественной морали провести мониторинг печатных СМИ на предмет соответствия закону «О защите общественной морали». Инициатором его стал директор Института украиноведения академик Петр Кононенко, возмущенный не эротическими публикациями, а тем, что в газете «Сегодня» «дискредитируют выдающихся украинских деятелей, выбирается все позорное в нашей истории». Речь шла о статьях Олеся Бузины. Мониторинг еще не закончился. Может, успеют ближе к выборам и с весьма неприятными последствиями для многих.

В любом случае факт легкости наложения одних запретов в информационной сфере стимулирует идеи по поводу других запретов. Например, когда комиссия по морали заблокировала появление на экранах фильма «Бруно», бютовец Олег Медведев заметил, что этот фильм запрещать не надо, а вот «Тараса Бульбу» Бортко — стоило бы. Но ведь не будь запрещен к прокату «Бруно», идея запрета «Тараса Бульбы» могла бы бытовать лишь среди маргинальных политиков.

И политические силы, которые декларируют защиту русского языка, должны осознать, что самой эффективной идеей в данной области, идеей, способной объединить наиболее широкий круг людей, является защита языка как части свободы слова, а свободы слова — как высшей ценности демократического государства.

Признание же за государством особых морализаторских прав, в частности, на навязывание обществу отдельных героев или единого языка общения, что, например, открыто отстаивал Вадим Карасев в передаче Шустера 16 октября, поддерживая правительственное постановление об украинизации общения в школах, есть установление обязательной идеологии, что запрещено ст.15 Конституции. Поэтому силы, выступающие за реальные права русского языка, должны быть особо чувствительны ко всем попыткам ограничения и контроля свободы слова, тщательно просчитывать возможные последствия этих ограничений и поддерживать их лишь в том случае, если они наносят ущерб только педофилам и подобным извращенцам.

Изюм и клубничка европейской булки

Депутат ВР Ярослав Сухий (ПР) так призывал с парламентской трибуны проголосовать за закон № 3271.

«Справа в тому, що ми повинні в суспільстві створити обстановку нетерпимості і ворожості до таких діянь. Бо якщо в місцях позбавлення волі до таких людей, які цим займаються, вони оточені осудом і гнівом, різними неприємними речами, то ми поки що в нашому суспільстві на це дивимося крізь пальці. То парад геїв йде по місту — ми кажемо, що це їхня справа, то ще якісь чудеса. Шановні колеги, або ми усвідомимо свою відповідальність перед дітьми за їхнє майбутнє, або нас чекає самих гірке майбутнє».

Это слова депутата-«регионала», однако, вероятно, так мог бы сказать представитель любой другой фракции ВР. Но после таких слов надо задуматься, а возможна ли интеграция Украины в Европейский Союз со спецификой украинской морали? Ведь гей-парады в Европе — не просто личное дело людей этой ориентации, а неотъемлемая часть европейского новостийного дискурса, в частности респектабельных «Евроньюс» и других каналов, демонстрируемых в Украине. И требования к толерантности в отношении секс-меньшинств, которая фактически предлагает полную свободу пропаганды их ориентации, — это политика Совета Европы, зафиксированная в ряде документов ПАСЕ.

Без обращения к данной теме вообще трудно вести разговор о европейской политике. Предположим, немецкий зеленый, рассказывая о технологиях своей партии, продемонстрирует в Украине плакат, выпущенный к выборам в бундестаг 2002-го: слоган «мы делаем равными», а под ним — две полуобнаженные однополые пары.

Этого немца при желании можно будет легко подвести под дополнения к Уголовному кодексу о защите общественной морали, предложенные депутатом Геннадием Москалем (этот документ еще в июне принят в первом чтении, несмотря на негативное заключение научно-экспертного управления). И какой тогда будет скандал! Впрочем, по идее этого зелено-голубого немца должны и при существующих законах еще раньше задержать на таможне, потребовав разрешения на ввоз эротики.

А большой друг Леонида Кучмы и Виктора Ющенко Александр Квасьневский даже порнографию защищал, ветируя в 2000-м закон, ужесточающий ответственность за ее хранение. Его представитель Рышард Калиш говорил тогда в сейме: «Очевидно, что полный запрет распространения порнографии представляет собой вмешательство законодателей в сферу прав и свобод граждан…

До сих пор никто не открыл чудесного средства, которое позволило бы урегулировать проблему порнографии таким образом, чтобы, с одной стороны, предотвратить ее негативные последствия, с другой — не допустить того, чтобы запретительное регулирование не ограничивало такой сферы человеческой деятельности, как искусство, а также не вмешивалось в свободы, гарантированные конституцией во всех демократических государствах».

Надо честно признать, что вступая в Евросоюз, нельзя выковырять из булки и съесть один изюм, то есть гарантии непребывания в одном политико-экономическом пространстве с Россией. Этот изюм придется есть только вместе с булкой, а весомая часть этой булки — несъедобная для украинских политиков клубничка в виде толерантности к гей-субкультуре, равносильной ее фактической пропаганде (гей-парады и т. п.) Причем, учитывая динамику развития темы в ЕС, можно предполагать лишь увеличение веса этой клубнички.

Поскольку же интеграция в ЕС — процесс, который, несмотря на длительность, требует принятия многих экономических решений уже в ближайшее время, было бы целесообразным уже сейчас признать, что она невозможна из-за моральных различий, а потому Украина будет либо участвовать в другом интеграционном проекте, либо не участвовать ни в каком, подобно Японии.

Возможно, при такой политике в Украине будет меньше и геев, и детской порнографии. Однако надо обратить внимание на две вещи. Хотя у нас и стараются связать активную толерантность к однополым отношениям с детской порнографией, в Европе отношение к этим явлениям совершенно различное. Как раз последние годы ознаменовались одновременным ростом навязчивой терпимости к гей-субкультуре и ужесточением наказания за детскую порнографию с преследованием ее распространителей.

И второе. Самое мерзкое в украинском скандале — долгий отказ правоохранителей преследовать насильника — не имеет никакого отношения к европейской традиции. Это уже украинская, даже советская и постсоветская традиция — не обращать внимания на семейные конфликты, дескать, сейчас все преувеличивают, а даже если не преувеличивают, то все равно помирятся и заберут заявления. В Европе же напротив — обостренное внимание к домашнему насилию во всех его видах.

Алексей Попов, Киев, 2000

You may also like...