Мозг наркомана: предатель самого себя

Мозг наркомана существенно отличается от мозга человека, не употребляющего наркотики. Не весом или объемом, а биохимическими процессами, протекающими в нем. Именно на молекулярном уровне формируется та самая зависимость, от которой все беды.

Наркомания — зло. Редко кто отрицает вред наркотиков. Тем не менее, употребление этих психоактивных веществ в России из года в год растет. Отдельные граждане и общественные организации пытаются по мере сил и возможностей помогать государству в борьбе с распространением наркотиков и наркоманией. И если в первом случае успехи есть, иногда весьма заметные, то со вторым достаточно часто возникают проблемы.

В основном — из-за незнания специфики формирования наркотической зависимости и научных принципов лечения и реабилитации наркоманов. А ведь мозг наркомана существенно отличается от мозга человека, не употребляющего наркотики. Не весом или объемом, а биохимическими процессами, протекающими в нем. Именно на молекулярном уровне формируется та самая зависимость, от которой все беды.

В разрезе

В нашем головном мозге есть мезолимбический путь. Нервные волокна ведут из пункта А (покрышка среднего мозга, tegmentum mesencephalicum) в пункт В (прилежащее ядро, nucleus accumbens). Получаемое удовольствие человеком зависит от потока и содержания допамина в нем. Каждое положительное переживание, по большому счету — всего лишь повышение концентрации допамина.

Этот путь так же именуется путем вознаграждения, потому что он активируется тогда, когда мы едим, пьем воду или занимаемся сексом. Более того, работа его устроена так, чтобы мы это поведение повторяли. Продолжали есть, пить и размножаться. Но эту область мозга человек может активировать и другими путями.

Альтернативное удовольствие

Некоторые формы поведения и химические вещества ведут к увеличению потока допамина в мезолимбическом пути. С химическими веществами это происходит разными путями, через разные механизмы, но вот если говорить, например, о героине, то нужно вспоминать, что там у нас с опиатами.

Мозг сам себе изготавливает немного наркотиков из опиоидного ряда. Это эндорфины. Они участвуют в различных процессах, но в первую очередь, в обезболивании и регуляции эмоций, получения удовольствия.

Механизм удовольствия следующий: вещество цепляется к рецептору и запрещает работу ГАМК- нейронов. Для справки ГАМК-нейроны — тормозные. В том смысле, что они участвуют в торможении мезолимбического пути. Вот получили немного удовольствия и — хорош. ГАМК-нейроны заработали и прекратили поток допамина.

А эндорфины заставляют тормозные нейроны молчать, и допамин течет рекой. Впрочем, их действие не бесконечно, через какое-то время «наркотики для себя» разрушаются, и ГАМК-нейроны снова начинают свою работу внутренних ограничителей.

Суррогатное счастье

Наркотики-опиаты химически похожи на эндорфины. Иногда они гораздо крепче связываются с рецепторами и держатся там гораздо дольше, чем естественные продукты обмена мозга. По этой причине удовольствие от наркотика гораздо сильнее, чем то, которое человек получает от секса, еды и другой деятельности.

Организм начинает сопротивляться избытку счастья. Во-первых, он перестает производить собственные эндорфины в достаточном количестве, во-вторых, уменьшает количество рецепторов к допамину в пути вознаграждения. Со временем последние истощаются до такой степени, что от введения наркотика эффект эйфории полностью исчезает. Наркоман продолжает принимать его только из-за того, что без него он вообще не может физически существовать. Просто потому, что наркотик извне полностью взял на себя функции эндорфинов, а также замкнул на себя многие пути и процессы в мозге.

И вот наркоман не получил очередной дозы. Что происходит? Фактически у мозга выбили опору из-под ног. В пути вознаграждения полностью пересох поток допамина, и прилежащее ядро (собственно центр удовольствия и вознаграждения) начинает посылать сигналы SOS во все области мозга, чтобы ему дали хоть каплю. Мозг занят, он не может работать. Без опиатов одни нейромедиаторы прекращают выделяться, другие выделяются в избытке. Все это происходит до той поры, пока медленно, со скрипом мозг не начнет производить собственные эндорфины, которые будут постепенно возвращать мозг к его обычной деятельности.

НО! МОЗГ УЖЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ПРЕЖНИМ. У него всегда не будет хватать допамина в мезолимбическом пути, и эндорфины никогда не будут работать так, как это было до начала употребления наркотиков.

Будем лечить?

Для лечения наркомании были испытаны разные средства. Особенно в тот период, когда человек находится в ломке. Практика показала, что скорость нарастания собственных эндорфинов не меняется, хоть убейся. Можно сделать обезболивание и проводить медикаментозную поддержку. Ломка будет переноситься легче, но по длительности останется такой же.

Можно бить наркомана, не кормить его, привязывать к батарее, приклеивать скотчем к потолку, это тоже не изменит темп наращивания эндорфинов. Зато жестокость еще сильнее подорвет серотониновую систему, которая позднее будет очень важна для поддержании ремиссии.

Если вам смешна тема гражданских прав наркомана и вы считаете, что все кто их не бьет, потворствуют наркомании и чрезмерно либеральничает, то давайте поговорим про эффективность. Без эмоций. В перспективе.

Вы можете лупить наркомана, но не надо говорить, что это ему помогает. Можно бить больного гриппом, но болезнь у него все равно пройдет только через положенное время. Физические меры могут помочь бьющим решить какие-то свои личностные проблемы. Но наркоману — ни на грамм. Это никак не влияет на восстановление потока собственного эндорфина.

Ремиссия и желание

Почему важно чтобы наркоман решил сам завязать и почему насильственные меры дают низкий процент устойчивых ремиссий?

Ломка проходит, но многие бывшие наркоманы говорят, что на самом деле это было самым легким. А вот трудно — это потом, когда возникает желание. Вечно неудовлетворенное прилежащее ядро посылает запросы во все отделы мозга, чтобы снова получить поток допамина. Любой стимул может спровоцировать на срыв. Принятие решения о приеме созревает в 33 миллисекунды и запускается полубессознательный процесс поиска наркотика. Это компульсивное влечение. Так как процесс протекает в мезолимбике, волевому усилию он поддается плохо. И так всю жизнь. Когда-то лучше, когда-то хуже.

Некоторые считают, что психотерапия с наркоманами — это «дутие в задницу ублюдкам», нежные уговоры, сказки на ночь и подтыкание одеяла. Понятно, что суровые «челябинские» парни не принимают глупые «бабские» методы. Но, вообще-то, психотерапия при наркомании призвана научить наркомана избегать опасных в смысле срыва ситуаций и справляться с ними, чтобы не возникло того самого компульсивного влечения. Уметь себя отвлечь, успокоить, отойти в сторону.

Именно это впоследствии сыграет определяющую роль в том, будет ли человек прибегать к наркотику. А вовсе не страх, что его опят где-то закроют. Страх — это ничто перед компульсивным влечением. Человек не успевает о нем даже задуматься. Поэтому очень большое значение имеет — согласен ли человек на лечение со всеми его последствиями и готов ли он всю оставшуюся жизнь бдить за самим собой. Посторонние няньки тут не очень большие помощники.

Сломанный переключатель

Стоит отметить, что довольно часто возникает не ремиссия, а простое переключение аддиктивного мозга на другие формы получения удовольствия. Например, многие наркоманы переходят на прием большого количества спиртного. С одной стороны, ведь не колется же, но на самом деле, он так же таскает вещи из дома. Да и более того, начинает еще и буянить, так как алкоголь — это совсем другое. Но ведь не колется! И выходит дешевле. После героина часто наркоманы крайне неразборчивы и пьют все что, горит. Это вообще можно за копейки иметь.

Второй тип таких «ремиссий» — переключение на поведенческие зависимости. Это часто происходит у больных с расстройством личности. У них изначально много рецепторов к допамину, и такие люди очень легко возбуждаются. Поэтому им не так сложно сменить вид деятельности. Они охотно начинают заниматься, например, борьбой с наркоманией или религией.

Но так как у них таки есть определенный дефект, который их психопатию определяет (нечувствительность к чужой боли, эмоциональным страданиям, отсутствие совести и лживость) все, во что, они вмешиваются, тем более без контроля со стороны, сразу переходит в область которую можно назвать «серьезные перегибы на местах». Добавлю, что за перегибы они не чувствуют никакой вины, ибо обычно, не будучи в принципе дураками, привлекают идеологию и объясняют это общественной пользой.

По сути, тут о ремиссии говорить сложно. Да, человек не колется. Но иногда он для общества становится еще более опасным, чем был. Особенно при различных поведенческих зависимостях. Насколько он страшеннее наркомана? Да он тот же наркоман. Но его эйфоризирует, к примеру, власть над другими. Ну а насколько люди, патологически стремящиеся к власти, могут быть опасны, на какие ухищрения они готовы пойти ради достижения цели, напоминать, надеюсь, не надо.

Подход к лечению зависимостей должен быть грамотным. Наркотики — зло, но при неправильном подходе проблемы только увеличиваются.

Фото с сайта jamesmarks.files.wordpress.com

Автор: Наталья Ермакова, ABC