Самый красивый побег из Харьковской тюрьмы. Независимый анализ ситуации

Не успели утихнуть страсти после покушения на побег, затеянного тремя осужденными к пожизненному заключению в Луганской колонии № 60, как «отличился» Харьковский следственный изолятор. Среди бела дня на глазах у охраны и родственников, приехавших на свидания и привезших зэкам передачи, Александр Замазий, типичный современный бандит, тренированный, волевой, лишенный комплекса совести, как мартышка спустился по газовой трубе с крыши режимного корпуса (внимание! – это высота шестиэтажного дома), на высоте 8 метров оттолкнулся от стены, прыгнул на шестиметровый бетонный забор, соскочил на землю и был таков. Караул устал и хочет спать…

Ваша болтовня не нужна трудящимся.

Повторяю: караул устал!

Анатолий Железняков

…Конвойное ремесло – не высшая математика и не ракетостроение. Это совокупность знаний, каждое из которых в отдельности никакой сложности не представляет. Чтобы овладеть ими, хватит умения читать-писать, а история знает «косоротовых», которые и читали-то еле-еле, но в своем деле были виртуозами. Как говорят в тюрьме, чтобы работать в ней, достаточно знать пять слов: «Не положено!» и «Пошел на …!». Это, конечно, всего лишь грубоватая шутка. А правда такова, что этих простых знаний очень много, каждое крайне важно, и несоблюдение любого из них рано или поздно приводит к беде.

…Побеги из Харьковского СИЗО № 27 (раньше это достойное заведение имело другие, более звучные названия, например, арестантские роты или тюрьма № 1 УНКВД по Харьковской области) случались и ранее, но их следует правильно классифицировать. Не представляют интерес побеги осужденных, оставленных в изоляторе для хозяйственного обслуживания. Этот контингент всегда имел маленькие сроки наказания за совершение «легких» преступлений, формально его вроде бы охраняли, но на самом деле такая охрана была достаточно условна: «баланду» выводили за пределы тюрьмы, гоняли на разгрузку вагонов и т.п. Поэтому, когда какой-нибудь дебил бежал за год до конца срока, то по этому поводу особенно никто не убивался. Баландера-беглеца через день-два задерживали возле собственного дома, немного били, сажали в карцер «на воспитание» к какому-нибудь рецидивисту – любителю активного гомосекса, потом – в «петушиную» камеру и «довешивали» срок за побег.

Другое дело – побеги подследственных, которые содержатся исключительно в камерах – каменных мешках с несколькими запорами на дверях и маленькими окнами с толстыми решетками. Срока наказания у этих людей еще нет, но каждый из них предполагает, сколько «пасок» ему «повесит на гриву» гуманный суд. Поэтому следственные пытаются бежать, когда реально понимают, что законным путем к свободе они придут очень нескоро.

По легенде, первым и долгое время единственным «побегушником» был большевик Артем (Сергеев) или, как вариант, террорист Камо (Тер-Петросян). Впрочем, это только мифы, никаких документальных подтверждений этой информации не существует. Сергеев действительно сидел в Харьковской тюрьме в начале ХХ века, но, во-первых, то была другая тюрьма, сейчас ее нет, на ее месте сквер, а, во-вторых, нет свидетельств его побега. А был ли когда-либо в Харькове Тер-Петросян – вообще неизвестно. Достаточно уверенно проследить историю побегов из тюрьмы можно с 1943 года, когда Харьков был освобожден от оккупантов. За 40 лет после этого их не было ни одного! Как уж тюрьму охраняли, что за железные люди были ее надзиратели – загадка, но факт остается фактом – убежать из Харьковской тюрьмы не удалось ни одному подследственному или осужденному на срок 25 лет, которые когда-то также здесь содержались.

…История побегов началась в 1984 году, когда из СИЗО бежал заключенный Никитин. Этот молодой человек конкретный план побега не вынашивал, но установку бежать имел ярко выраженную. Он «на ходу» воспользовался невнимательностью надзирателя, который конвоировал десяток зэков то ли на флюорографию, то ли на дактилоскопию, и отстал от колонны. Пройдя по тюремному двору, Никитин увидел путь к свободе, который ему проложили туго думающие тюремные начальники. Маленький, легкий и спортивный, он без труда взобрался на металлический столб. «Автор» этого столба – заместитель начальника СИЗО по режиму позже и сам не мог вспомнить, на кой черт он когда-то распорядился вкопать его. Затем Никитин прошел по карнизу одноэтажного здания приема передач, которое соединяло внутренний и внешний периметр охраны, забрался на забор высотой 2,5 метра, пролез сквозь не густо протянутую колючую проволоку и удрал. Охранник на тропе периметра (наблюдательные вышки в то время не использовались) видел побег, стрелял в беглеца, да не попал. Бегал Никитин около года.

Основных причин его побега две. Первая: грубейшее нарушение «золотого» конвойного правила – в полосе 15 метров от основного ограждения не должно быть никаких сооружений, приспособлений, штабелей, насыпей и т.п. Любой из этих предметов может быть использован для совершения побега. Вторая: охранник не сумел правильно применить оружие (почему – об этом разговор позже). Было еще множество второстепенных причин, но их перечислять не хочется.

Психологическая закономерность – все плохое забывается, и чужой опыт ничему не учит. Прошло несколько лет, поменялись зэки и сотрудники СИЗО, и в 1990 году состоялся очередной побег.

…Заключенный Бондаренко сидел на втором этаже медико-санитарной части вдвоем с сокамерником. Оба были больны туберкулезом в открытой форме. По этой причине тюремный персонал в камеру старался не входить. Естественно, никогда там не проводились обыски и технические осмотры. Зэки через баландеров раздобыли ножовочные полотна и за пару месяцев выпилили часть оконной решетки. В это время в непосредственной близости от линии охраны начал строиться 6-й режимный корпус, работы велись на нулевом цикле и первом этаже. Строительная площадка была загромождена штабелями кирпича, кучами песка и т.п. «Золотое» конвойное правило полностью игнорировалось. В одну из ночей беглецы пробрались к вышке, где «отдыхал» сторож, и прямо по ней полезли через забор, который тогда уже был высотой 6 метров. «Вертухай» проснулся, задергался и напугал зэков. Подельник уполз назад в камеру, а Бондаренко спрыгнул на свободу. Бегал он три дня, потом сдался – здоровье было ни к черту, туберкулез – не насморк.

Основные причины побега: вопиющая халатность при проведении обысков, плюс те же, что и шесть лет назад. Особенно примечательной является абсолютная психологическая неподготовленность охранника применять оружие – все патроны из магазина были разбросаны по полу вышки, вероятно, он спросонья в полушоковом от страха состоянии судорожно передергивал затвор автомата. Впрочем, тюремные руководители этой примечательности как раз и не заметили. Почему – вопрос риторический.

…Прошло еще шесть лет, и в 1996 году побег совершили заключенные Пыпко и Кобец, придумав и реализовав еще более квалифицированную схему. Зэки подготовили какое-то подобие форменных фуражек (как уж там обыски проводились?) и «прикормили» надзирателя, который водил этих любителей гигиены в баню вне графика. В один из таких вечерних походов они напали на незадачливого конвоира, связали его и забрали ключ. Потом, чтобы сбить с толку охранника на вышке, напялили на головы фуражки и вышли на предзонник, а дальше через помещение приема передач, которое когда-то помогло Никитину, забрались на забор и спрыгнули. Снова кто-то стрелял по беглецам и снова не попал. (Примечательно?). Пыпко бегал дней десять, а Кобцу повезло меньше – упав с шестиметрового забора, он сломал ногу и смог отползти лишь несколько метров от тюрьмы.

Причины побега – те же. Плюс к этому предположительное соучастие тюремщика. Впрочем, этот факт доказан не был, хотя его «продажная любовь» к зэкам явно побегу содействовала.

…Потом возникла пауза на девять лет, после которой в 2005 году из городской больницы бежал «сизовский» зэк Флюстиков, находившийся там на излечении. Обстоятельства совершения этого побега можно считать выпадающими из общего ряда: Флюстиков сумел так «начесать по ушам» одному из охранников, наобещав ему золотые горы, что тот ночью, когда другие сторожа спали, попросту отпустил его, за что впоследствии сам получил срок, правда, условный. Бегал Флюстиков около месяца.

Все перечисленные побеги можно назвать традиционными в том смысле, что причинами их послужили лень, головотяпство и профессиональная малограмотность, а также лоховство и сребролюбие тюремного персонала. Два последующих, помимо указанных, имеют еще и яркие признаки, как модно сейчас говорить, креатива тюремных руководителей.

…Именно творчество начальников, «больших звезд», помогло бежать летом 2006 года заключенному Четвертухину, находившемуся в помещении медико-санитарной части (забавное совпадение – он сидел в той же камере, где и шестнадцатью годами раньше Бондаренко). Здание было построено в 1911 году как классический тюремный корпус – с толстыми стенами и прочными решетками на окнах (сейчас их называют силовыми). Сломать или согнуть такую решетку невозможно, легче, пожалуй, вырвать из кирпичной кладки. Ее можно лишь перепилить. В 2002 году «на пути в Европу» санчасть была реконструирована, и ее внешний и внутренний облик полностью изменились. Дело, в, общем-то, хорошее, но в ходе ремонта мощные тюремные решетки были заменены на узорные декоративные.

Этот бездарный креатив имеет конкретного автора-дилетанта, начальника СИЗО. Но обвинять в содеянной глупости лишь одного его было бы несправедливо. У него были подчиненные, которые в угоду начальнику промолчали, а, возможно, и не поняли (холуйские мозги ведь работают избирательно), что важнейшее инженерное средство охраны попросту ликвидировано. Посмотреть на современную санчасть приезжали важные люди в огромных фуражках, некоторые с лампасами на штанах. Все они надували щеки, радовались, как дети, тому, что Харьковский СИЗО все дальше уходит от ГУЛАГа и приближается к евростандартам, и считали себя большими знатоками тюремной науки, но ни один не заметил, что в угоду безвкусному украшательству грубо (и глупо) нарушена охрана опасных для общества преступников.

В одну из ночей с помощью сокамерников Четвертухин разогнул «игрушечную» решетку и затем почти беспрепятственно, благо сигнализация на заборе давно не «дышала», перебрался из режимной зоны в административно-хозяйственную. Затем, через крышу контрольно-пропускного пункта, «по головам» спящих охранников выскочил на улицу. Система видеонаблюдения зафиксировала его передвижение, но что толку, на экран-то никто не смотрел. Автоматчик на вышке не произвел ни одного выстрела, без сомнения, он крепко спал, но официальное объяснение этому факту дано следующее: стрелять было нельзя, так как пули могли попасть в соседнее общежитие. Тут же напрашивается вопрос: если применять оружие нельзя, то зачем оно вообще на посту нужно, не эффективней было бы снабдить сторожа рогаткой, хоть бы синяк беглецу вдогонку поставил?.. Бегает Четвертухин, увы, по сей день.

…Интересное наблюдение. Из всех беглецов трое (это половина) проходили лечение в стационаре, а, значит, были физически ослаблены. Тюремная администрация и относилась к ним, как к доходягам. А зря… Пыпко и Кобец тоже были совсем не атлеты, маленькие, щуплые, типичные уголовники-рецидивисты, никогда со спортом не дружившие. Повод для размышления: что же важней – физические кондиции или сила духа?

…В дверях тюремных камер имеются форточки, которым зэки дали название «кормушки». Но через них не только выдается пища, передаются также лекарства, продукты и вещи из передач, предоставляются для ознакомления следственные и судебные документы. Кроме этого, через кормушку надеваются наручники на заведенные назад руки зэков – приговоренных к пожизненному заключению, склонных к побегу и нападению — перед тем, как их выводят из камер, и снимаются после того, как их в камеры заводят. За пределами камеры «склонники» постоянно должны находиться в «браслетах». Но вот беда – в стальных дверях прогулочных дворов, расположенных на крыше 6-го режимного корпуса кормушек никогда не было. Их не было потому, что начальник, который проектировал корпус, был, может, и неплохим строителем, но ни черта не соображал в тюремной действительности (почему тюрьме везет на профанов – отдельный разговор). Двери, в отличие от камерных, были изготовлены без форточек, автор проекта логично полагал, что, так как зэков на прогулке не кормят, кормушки не нужны. Все последующие же пятеро начальников СИЗО — корпус стоит без малого 15 лет — об этом факте вообще, похоже, не знали, пока до задницы последнего из них не донес это знание «жареный петух».

Само здание корпуса тоже весьма интересно. Строилось оно почти впритык к забору, назло всем нормам организации охраны. Идея перенести забор когда-то высказывалась и даже стала осуществляться, в семи метрах от имеющегося ограждения появились столбы, но через несколько лет их сняли и куда-то увезли. К соседству корпуса и забора все понемногу привыкли и перестали обращать на это внимание. Еще со временем забор при очередном начальнике «подперли» со свободы новым зданием для приема передач, увековечив именно такое его положение.

Лавры великих реформаторов Харьковского СИЗО в новейшей истории не давали покоя почти всем его начальникам. Как говорил Ширлицу Мюллер: «Наши начальники – большие фантазеры!». Но один из них переплюнул других, он додумался до проекта, который без колебаний можно считать уникально-фантастическим: по стене 6-го корпуса, сверху донизу, в самом узком месте на расстоянии, максимально близком к забору, он протянул прочную газовую трубу. Красиво, блин!.. Между трубой и забором осталось менее двух метров. Путь с крыши тюрьмы на свободу был открыт! Но еще долгих шесть лет им никто из зэков не воспользовался, а тюремным руководителям в огромных фуражках и с лампасами на штанах этот шедевр конструктивизма, вероятно, продолжал радовать глаз.

…Наступило 23 ноября 2007 года. Заключенный Замазий не напрасно состоял на оперативном учете как склонный к побегу, он убедительно доказал, что оперуполномоченный, «повесивший» на него «красную полосу», не зря ел свой хлеб. Именно этот факт многократно увеличивает «лихость» побега, его предшественники так старательно не охранялись. Можно не сомневаться, что Замазий имел надежную информацию с «воли», в том числе о чудо-трубе, и скрупулезно продумал схему «рывка», по достоинству оценив помощь, которую ему оказали некомпетентные и тщеславные творцы-руководители тюрьмы.

Перед выходом на прогулку Замазий запасся заточкой. Удивляться этому факту не следует, Харьковский СИЗО сегодня — это не Петропавловская крепость век назад, больше половины его персонала – предатели, они за деньги не только нож зэкам принесут, они бы их и домой охотно отпустили. Пройдя вместе с сокамерниками с третьего этажа на пятый, Замазий, как обычно, остановился на пороге прогулочного двора, чтобы контролер снял с него наручники, кормушки-то нет! По действующим приказам контролеров должно быть двое, один рядом с зэками с ключом от дверей, а второй в отдалении возле кнопки тревожной сигнализации. Но сотрудников в тюрьме критически не хватает, за мизерную плату, отсутствие льгот, презрение зэков и унижения начальства даже придурки не хотят здесь работать, поэтому на этаже контролер был в одиночестве.

Оставшись без наручников, Замазий несколько раз махнул ножом, порезав надзирателю ладони, сбил его с ног, забрал ключ и побежал к лестнице на «кукушку» — последний, шестой этаж корпуса, по которому ходит контролер во время прогулки, наблюдая за зэками сквозь сетки-крыши прогулочных дворов. Выскочив из коридора на лестничную площадку, он захлопнул дверь, лишив надзирателя возможности преследовать его. Тому осталось только давить на кнопку тревоги, вызывая помощь.

…Сейчас бедолагу-контролера терзают представители опереточной структуры, именуемой «внутренняя безопасность», подозревая его в сговоре с преступником. Видите ли, раны его слишком несерьезны. Эти шпиономаны сами никогда не видели перед носом острый ножик, их бы на место надзирателя поставить – в штаны бы навалили. Но подозревать, обвинять, судить куда легче, чем отбиваться от вооруженного бандита. А уж как приятно поучать, что он должен был провести прием самбо «против спящих» — загиб руки за спину, а не получилось бы, значит, за «вонючих» семьсот гривен, которые ему платит государство, геройски умереть!.. Да и подогнать результаты расследования под предательство надзирателя руководству очень выгодно, тогда собственная глупость и некомпетентность отходят на второй план.

…Замазий же выскочил на «кукушку», потом через не зарешеченное окно на крышу дворов, потом на крышу «кукушки». А затем, обняв трубу, легко соскользнул вниз, притормозив за пару метров до верха забора. Оттолкнувшись от стены, он прыгнул на затянутую «колючкой» площадку, увенчивающую забор, выпутался из проволоки, соскочил на землю и убежал. Для того чтобы все это проделать, не обязательно быть Бэтменом, но надо иметь верную информацию, точный расчет, решительность, смелость и хорошую спортивную подготовку. Ну и, конечно, высокий уровень мотивации, который надежно обеспечивает перспектива лет в пятнадцать лишения свободы… Орел! Ничего не скажешь!.. Совершив самый красивый побег в истории харьковской тюрьмы, Замазий растворился на свободе. Будем надеяться, пока.

Охранник на вышке применил оружие – запоздало стрелял в воздух, в беглеца он даже не целился, вроде бы ему мешали люди, приехавшие на свидания. Почему он не стрелял раньше, когда Замазий спускался по трубе, прыгал на забор, выпутывался из колючей проволоки? Ведь прошло не менее 10-15 секунд, а то и больше? За это время можно было оценить обстановку, снять оружие с предохранителя, дослать патрон в патронник, выстрелить в воздух, бросить взгляд на прицел, выбрать точку прицеливания. Потом прицелиться и без труда с расстояния менее 100 метров всадить в преступника пулю… Однако этого не произошло.

Работники тюрьмы стреляют неважно. Для того чтобы уверенно обращаться с оружием, довести навыки до автоматизма, нужно постоянно и много тренироваться. В Харьковском СИЗО имеется хороший тир, кстати, единственный на всю тюремную систему области. Но использовать его по прямому назначению стали совсем недавно, а до этого там несколько лет размещался мебельный цех – жадный и оборотистый начальник, нещадно эксплуатируя зэков, активно повышал свое благосостояние. Ну и благосостояние своих начальников, разумеется. Плевал он на боевую подготовку сотрудников! Ее-то в карман не положишь!..

Морально-волевой подготовкой тюремщиков вообще никто не занимается, да и заниматься ею некому, таких специалистов в тюремной системе не существует. А ведь стрелять в учебную мишень и убивать человека – совсем не одно и то же. Чтобы пресечь побег, нужны врожденные и специально наработанные качества: уверенность в правоте и моральности своих действий, стрессоустойчивость, твердость, холодная беспощадность… Да и личного состава охраны как такового в СИЗО нет, вчера контролер стоял на внутреннем посту, общался с зэками, а сегодня он с автоматом на вышке. Увидев преступника, совершающего побег, он на уровне подсознания будет воспринимать его не как абстрактную цель, поражение которой – его долг, а как живого человека, вчерашнего знакомого – и не выстрелит, а если выстрелит, то не попадет, обязательно рука дрогнет.

Но все это мелочи по сравнению с главной, преступной глупостью в организации тюремной охраны. Официально наружный пост — круглосуточный двухсменный. Это значит, что через каждые два-три часа человек на посту должен сменяться и потом столько же времени отдыхать. Это необходимо по двум причинам, во-первых, человеческая психофизиология такова, что более трех часов в условиях отсутствия раздражителей (покоя) или однообразия раздражителей (монотонии) он не может концентрировать внимание на конкретном объекте или действии, он теряет контакт с реальностью: задумывается о постороннем, мечтает, засыпает, как говорится – отключается. А, во-вторых, из отдыхающей смены формируются две резервные группы, которые в случае побега преследуют и задерживают нарушителя.

В Харьковском СИЗО контролер на посту стоит 12 (!!!) часов. Бессменно! При этом он ест, пьет, курит, отправляет естественные надобности, спит (что совершенно оправданно!), ну и еще в промежутках между этими занятиями немножко бдит. Спросить бы руководителей тюремной системы – а они смогли бы выполнить боевую задачу при таких условиях? А они хоть раз в жизни пробовали сами сделать то, что требуют и как будто ожидают от подчиненных? А не задумываются ли они, почему ни в одном случае побега охрана не умела прицельно стрелять, а в половине случаев вообще не была способна применить оружие?..

Ну, а резервных групп попросту не существует, их не из кого формировать, отдыхающей смены-то нет. Некому, как в кино, бодро бежать с собакой за злоумышленником. Да и собаки под рукой нет. И вообще тюремные собаки обучены караульной и, в лучшем случае, сторожевой службе, работать по следу они не могут, для этого одних природных собачьих качеств мало. О какой ответственности рядового и среднего персонала тюрьмы за побег может идти речь?

Спрашивать, конечно же, нужно с самых высоких руководителей, причем, прежде всего, спрашивать за то, кого они назначают начальниками СИЗО? В тюрьме вообще и в СИЗО в частности существуют четыре «полицейские» профессии: охранник, надзиратель, режимник и оперативник. Все другие специалисты – воспитатели, врачи, интенданты, кадровики, инженеры, и т.д. — безусловно, необходимы, без них тюрьма умрет. Но это не полицейские специалисты, они не осуществляют функцию государственного насилия. Если исправительная колония, помимо изоляции преступников, реализует еще не менее важную производственную задачу (каждая зона это завод средней величины) и как будто выполняет исправительную и воспитательную функции, то в СИЗО промышленности нет, а исправлять (то есть принудительно воздействовать на личность) людей, вина которых в преступных действиях не доказана, никто не имеет права. СИЗО — исключительно полицейская, репрессивная организация, предназначенная только для принудительной изоляции лиц, вину которых определит суд. Ее государственная функция точно отражена в названии – изолятор.

Вывод, причем совершенно банальный, напрашивается сам собой: во главе следственного изолятора должен быть тюремщик, человек, имеющий за плечами опыт низовой работы, как минимум, в одной, а лучше в двух-трех полицейских специальностях. Ведь не придет же никому в голову назначить командиром авиационного полка бывшего воспитателя-замполита, а капитаном пассажирского теплохода вчерашнего снабженца, хоть бы первый и «крутился» все время в авиации, а второй на флоте. Но в пенитенциарной системе здравый смысл не «работает», и начальником тюрьмы становится кто угодно. Как тут снова не вспомнить Мюллера: «Давать руководящие указания умеет даже шимпанзе в цирке».

Начиная с 1986 года во главе Харьковского СИЗО были люди, набивавшие себе шишки, где угодно — в милиции, в управлениях, в воспитательных, интендантских и производственных подразделениях колоний. Каждый из них, без сомнения, был специалистом в своем деле, один великолепно ловил преступников, другой умело крутил гайки, третий ловко перевешивал сало, но ни одного бывшего охранника, надзирателя, тюремного или лагерного опера среди них не было. Некоторые, правда, серьезно относились к проблемам тюрьмы и пытались их понять, а иные вообще брезгливо морщились при общении с «чистыми» тюремщиками, считая их тупыми и безграмотными, людьми второго сорта, ковыряющимися в дерьме. Сумеют ли такие «лидеры» правильно организовать тюрьму? Вопрос риторический…

Почему же во главе тюрьмы оказываются дилетанты и профаны? Да потому что в этой стране везде так устроено: деловые качества человека принимаются во внимание (если вообще принимаются) в третью, пятую или десятую очередь. Главное – назначить не того, кто будет хорошо работать, а того, кто сможет быстро украсть и также быстро поделиться с тем, кто его на это «корыто» поставил, и не «подсидит» своего «папу». Можно много и долго размышлять по поводу тюремной коррупции, да только тема не позволяет, слишком далеко в сторону придется уходить.

…Тюрьма страдает от вопиющего некомплекта личного состава. Причем истинная картина скрывается даже от своих начальников: сотрудников, месяцами не выходящих на службу, не увольняют, а продолжают показывать в статистических документах, чтобы начальство не «порвало». Проверить этот факт не представляет никакого напряжения мысли, достаточно сравнить кадровые и бухгалтерские документы. Но каждый обманутый начальник так же обманывает вышесидящего, тот следующего. Это обман самих себя. Эта ложь – еще один показатель порочности (грязной порочности!) существующей системы. А объяснение нехватке кадров руководители тюрьмы дают такое же примитивно-лживое: зарплаты очень низкие, государство денег не дает, а сами заработать не можем… Не верю!

Не верю потому, что о нехватке финансирования говорят только те, кто эти средства «килишует», и те, кто им подпевает сладкими голосами. Еще ни один руководитель системы не застрелился и не ушел в отставку от позора за то, что он не может накормить зэков и расплатиться с сотрудниками!.. Никакой прозрачности и открытого контроля распределения денег не существует, за высокими тюремными заборами и железными воротами ничего не видно. Гласный надзор осуществляет только прокуратура, но это своя, накормленная прокуратура. А негласный контроль – СБУ. Но если кто-то думает, что СБУ – это ребенок КГБ, то он здорово заблуждается, если это и ребенок, то лишенный одной хромосомы. Немощный ребенок. И, наверное, тоже кушать хотящий.

Написать, куда уходят деньги – не проблема, но это тема отдельного исследования. Приходится ограничиться короткими примерами. В одной харьковской колонии на содержание (не только питание, а полное содержание, включая лечение, вещевое довольствие и коммунально-бытовое обеспечение) одного зэка расходуют 4 грн. 80 коп. в день, из них бюджет выделяет 3 грн. 50 коп., остальное зарабатывают сами. Если бы не мамины передачи, в течение нескольких месяцев зэки просто сдохли бы от голода, холода и болезней. В то же время в этой колонии имеется зоопарк, где живут крокодил, медведь, львенок, еще какие-то животные. Козлы, надо думать, живут не в зоопарке, а в штабе колонии, в областном управлении и в самом департаменте. Потому что содержание медведя обходится от 50 грн. в день, других животных – не дешевле. Вопрос: есть в этой колонии деньги?..

В Харьковском следственном изоляторе имеется плавательный бассейн, фонтан, картины во всю стену и даже намалеванный трехэтажного размера Герб Украины. (А что бы стало с начальником тюрьмы лет 25-30 назад, если б он додумался нарисовать на стене тюремного барака, где сидят убийцы, маньяки и педерасты символ того государства – Герб СССР?)… Перед изолятором «отгрохан» нелепый мемориал, посвященный каким-то непонятным анонимам, и прозванный в народе «Памятник замордованным зэкам»… Бог с ней, с глупостью, она привычна, но все это стоит больших денег. Вопрос: есть в СИЗО деньги?..

…Тюремщикам положены небольшие социальные гарантии – 50% скидка по оплате жилья и коммунальных услуг. Для того чтобы эти льготы реализовать, нужно ежегодно предоставлять в соответствующие организации справки, подтверждающие их наличие. «Хитросделаный» бюджет Украины составляется так, что коммунальщикам никто не компенсирует недоплату. Чтобы (Боже упаси!) не воевать с ними и с теми, кто этот бюджет «рисует», тюремное ведомство трусливо воюет со своими, так намного легче. Им попросту не выдают справки, подтверждающие право на законные льготы! Бей своих, может, кто еще испугается? А знают ли об этом факте в многочисленном аппарате Уполномоченного Верховного Совета по правам человека? Или там интересуются лишь судьбой уголовников?

…За одиннадцать месяцев текущего года через канцелярию Харьковского СИЗО прошло более 12 000 (двенадцати тысяч!) входящих документов. Это пятьдесят в день! Шесть в час! Преобладающее их большинство – указания вышестоящих инстанций, требующие немедленного выполнения каких-то действий и обязательного ответа на циркуляр. Несложная арифметика показывает, что для того, чтобы только отписаться (ну, минимум, за полчаса), нужно держать трех сотрудников, которые будут писать, писать, писать… Даже не отвлекаясь на то, чтобы попИсать. Если предположить, что в каждом таком указании присутствует мысль, то, наверное, этих мыслей больше, чем их возникло за всю историю человеческой цивилизации… А тюремные офицеры, залитые этим бумажным поносом, еще успевают как-то выполнять свои текущие обязанности.

* * *

…Когда-то давно, в январе 1918 года короткая фраза одного человека оборвала все демократические реформы в России. На долгих 70 лет. Анархист матрос Железняков, произнеся ее, подчиненным ему караулом петроградского Таврического дворца разогнал Учредительное собрание.

…События последнего времени показывают, да не показывают – кричат, что отечественная тюрьма находится в глубоком кризисе (в самой тюрьме говорят – в глубоком анусе, впрочем, чаще не так говорят, еще «ласковей»). Рядовой персонал из последних сил выдерживает безденежье, бесправие, произвол, хамство и безмозглость начальников, наглость зэков, купивших себе право на эту наглость, разгул коррупции, некомпетентности и лжи. Скоро может статься, что униженные, деморализованные и развращенные тюремщики просто разойдутся. За ними разойдутся уголовники, повторять подвиг Замазия уже будет не нужно…

От кого тогда кормиться будете, граждане начальники?.. И кому нужна будет ваша болтовня?..

Караул устал!..

Владимир АЖИППО, преподаватель ХНУ им. В. Н. Каразина, для «УК»