В строй встает первое поколение, родившееся в наркокультуре

Ныне в армию призывается и за рычаги производства встает первое – всего лишь первое! – поколение, выросшее в наркокультуре и наркосреде. Поколение, в котором каждый третий или каждый второй если не употребляет, то пробовал наркотики. 

Любой наркотик – всего лишь соединение химических веществ. А опасность представляют люди. И с той, и, увы, с этой стороны барьера.

В уже туманные годы перестройки и гласности некий солдатик из далекой от Москвы ракетной части рвался к пусковой установке, чтобы пальнуть ракетой Земля-Земля по своим личным врагам – кемеровским шахтерам. Они в то время перекрыли Транссиб, из-за чего невеста солдатика не могла приехать к нему в гости. Остановили буйного воина в последний момент, и то случайно.

Мы до сих пор не знаем, в своем ли уме был тот ракетчик, пьян ли… А может, под воздействием наркотиков?

Чтобы вы не обольщались и не думали про частный, исключительный случай, сразу скажу, что ныне в армию призывается и за рычаги производства встает первое – всего лишь первое! – поколение, выросшее в наркокультуре и наркосреде. Поколение, в котором каждый третий или каждый второй если не употребляет, то пробовал наркотики.

Поколение, в котором каждый второй пробовал или сидит на наркотиках. 

 

Пьяный и вообще пьющий человек виден сразу. За ним есть, в конце концов, медицинский досмотр. А вот наркомана просто так не различить. И потому наркоман у нас может оказаться у кнопок ракетной установки, у штурвала самолета, в диспетчерской аэропорта, в операционной службе банка, у пульта атомной электростанции или глобальных энергосистем…

Я лично знал летчика с международных рейсов, который в полете ставил машину на автопилот и накачивался героином, а перед посадкой «встряхивался» кокаинчиком. О том, что диспетчеры аэропортов Шереметьево (2001 год) и Владивосток (2009 год) оказались наркоманами, известно из прессы, наверно, всей стране. Зато совершенно незамеченным остался другой факт: в употреблении наркотиков изобличены сразу несколько работников Челябинской атомной электростанции…

Никто и никак не может предотвратить появление наркомана даже там, где работа связана с непосредственной опасностью для окружающих, с безопасностью государства. Почему? Потому что в России НИГДЕ нет проверки и контроля персонала на наркозависимость!

Международная ассоциация по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, действуя путем чиновной переписки, несколько лет добиваясь введения наркоконтроля хотя бы в авиации. Тогдашний самый высокий начальник в системе аэрофлота отвечал, что введение контроля необходимо, но ввести его нельзя, потому что нет нормативного документа, инструкции.

И на том переписка заглохла. Как я понял, никто в великой стране не знает: а кто же должен принять такую инструкцию?!

Но ведь у нас повсеместно проверяют пилотов и водителей автобусов на употребление алкоголя. Надо существующую инструкцию всего лишь дополнить несколькими словами про наркотики – и вся проблема!

Не буду утомлять подробностями, как я пытался хоть что-то узнать на эту тему. Скажу коротко – свихнуться можно. Мне даже телефонов необходимых служб не давали: видно, большой секрет…

Выяснил только, что автопарки проводят предрейсовый осмотр водителей по лицензии Московского городского комитета здравоохранения от 22 марта 2000 года, а Московский комитет – на основании… приказов Минздрава СССР (!) от 1988 и 1989 годов. А нового, российского документа еще нет. Правда, есть постановление правительства РФ от 21 мая 2001 года, в котором имеется строчка: «Предрейсовые осмотры водителей транспортных средств». Но там речь только об алкоголе.

А надо ведь принимать новый документ или же дополнять существующий положениями о наркоконтроле. И не только «для водителей транспортных средств», а и для всех производств «повышенного риска».

Но опять же, входить с такими предложениями в правительство должны министры. А готовить для них документ – их сотрудники. Кто они, эти неизвестные и недоступные, чьих телефонов раздобыть невозможно? Или для того, чтобы приняли новую инструкцию, надо обращаться непосредственно к главе государства?

В Соединённых Штатах Америки тестирование на наркотики широко применяется среди государственных служащих, на производственных и транспортных предприятиях, в банках, в армии и на флоте. 81% фирм проверяют уже работающих у них сотрудников и 98% фирм проверяют вновь нанимаемых на работу. Кроме того, на многие виды деятельности не выдаются лицензии без регулярной проверки персонала фирмы на возможный приём наркотиков.

Но в России – нам с вами деваться некуда. Мы ездим в автобусах, которые падают с обрывов, летаем в самолетах, которые разбиваются по невыясненным причинам, вокруг нас химкомбинаты, атомные электростанции и ракетные установки, за пульт которых в любую минуту абсолютно беспрепятственно может сесть наркоман…

Есть в этой ситуации еще и некая запредельная, мистическая для меня тайна. Неужели наши чиновники думают, что они живут в какой-то другой стране или даже на другой планете, что их, в случае чего, обойдет беда?

С 1999 года пишу об этом. И ни одна начальственная душа не встревожилась.

Фото: Брента Стиртона 

Сергей Баймухаметов, Свободная пресса

Справка: Сергей Баймухаметов – писатель, публицист. Автор книги «Сны золотые. Исповеди наркоманов». Книги со странной, непонятной судьбой. Она вышла 18 изданиями в 11 городах России. Но микроскопическими тиражами, которые были организованы силами общественных организаций и муниципальных властей. Между тем пресса призывала выпускать ее миллионами экземпляров, чтобы прочитал каждый подросток. Специалисты считают ее «спасением от беды». Знаменитый детский писатель Сергей Михалков писал: «Книга требует издания большими тиражами, привлечения всех заинтересованных государственных структур». Но государственные структуры молчат. Молчат и коммерческие издательства. Никто из них ею так и не заинтересовался.

*****

Семен Глузман: «Я не трус, но я боюсь»

«В городе N тысячи подростков и молодых людей приобщаются к противоестественному кайфу, воруют и грабят, потом — умирают. Наркобароны без стеснения отстраивают виллы рядом с виллами высоких милицейских чиновников» 

Ко мне на улице подошел человек. Представился. Инженер из областного центра, три года назад видел мой «прямой эфир» по местному телевидению. Тема казалась ему очень далекой, его абсолютно не касающейся. Я говорил тогда об эпидемии наркозависимости в стране. Сегодня все это стало для него близким чрезвычайно: единственный сын — наркоман.

Человека прорвало. Здесь же, на улице он изливал на меня свои накопившиеся эмоции. Длился этот монолог 35 минут (на это время я опоздал к ожидавшим меня коллегам). Мужчина сыпал именами, телефонами, ценами на наркотики. Там, в городе N все было прежним, как и три года назад. Тысячи подростков и молодых людей приобщаются к противоестественному кайфу, воруют и грабят, потом — умирают. Наркобароны без стеснения отстраивают виллы рядом с виллами высоких милицейских чиновников. Такой вот противоестественный обмен веществ в общественной жизни Украины.

Человек хотел помощи. Просил о ней. Он держал в руках папку с конкретными документами. Списки активно работающих наркодилеров, списки крышующих этот бизнес смерти офицеров милиции, телефоны домашние, телефоны мобильные, адреса, должности. Он просил меня приехать в его город и выступить по телевидению, предав огласке его документы. «Вас готовы пустить в прямой эфир, — сказал он — именно вас, очень известного и авторитетного человека из столицы. Вас услышат, вас обязательно услышат и в Киеве в высоких кабинетах…»

А еще он рассказал мне о реалиях метадоновой программы в их городе. Допуск к участию в этой бесплатной программе — $200 США. Меньше не берут. И о ранее неизвестном в их городе новом уличном наркотике — метадоне. Все том же метадоне… Он много успел мне рассказать. Эмоционально, все повышая голос, срываясь на крик. На нас оглядывались прохожие, кто-то останавливался на секунду, ожидая потасовки.

По своему мобильному телефону он вызвал к разговору со мной телеведущего из местного канала, тот подтвердил: если я соглашусь на этот прямой эфир, он предоставит мне такую возможность. Он готов идти на риск быть уволенным. Потому что его два сына — наркоманы.

Я — отказался. Не буду выступать в этом городе по телевидению. Я четко объяснил, почему. Это их город и это их дети. Это их областная и городская власть. Сотни, тысячи родителей и друзей наркозависимых обязаны сами выйти с жесткими требованиями к властным офисам. Они сами их избрали. И это их милиция, не колумбийская, не парагвайская. И, даже, не киевская. Это их город.

Я не взял его документы. Незащищенный какими-либо привилегиями, не имеющий телохранителей, я живо представил себе тогда, как на обратном пути из города N милицейский наряд останавливает для проверки документов маршрутное такси, выводит на дорогу немолодого одинокого пассажира… Я достаточно хорошо информированный гражданин этой страны. Я отказался. Стыдно ли мне? Уже не стыдно. В этой стране есть президент, СБУ, министр внутренних дел, так называемая политическая оппозиция. Это — их компетенция.

В двадцать пять лет я совершил романтический поступок. За что и получил десять лет. В шестьдесят три романтиком трудно быть.

Семен Глузман, руководитель Ассоциации психиатров Украины, Известия-Украина