Заметки не по теме: «C того и мучаюсь…»

Мне в Донецке синяков понаставили. Может и сам виноват, полез, куда не надо, я не отрицаю. Но со мной в милиции даже никто не поговорил. Я не получил никакого ответа на свою жалобу с предоставлением результатов судмедэкспертизы, кроме копии письма вышестоящего милицейского начальника нижестоящему, в котором тот предупреждает его о персональной ответственности, если с моим делом не разберутся. Ну и плевать он хотел, нижестоящий.

На фото скульптура «Муза», автор С. Прудников, расположена в Донецком парке кованых фигур

В Иерусалиме встретился с выходцами из Украины советник украинского премьер-министра Николая Азарова Сергей Заворотный. Говорили на объемистую и на первый взгляд мало связанную внутри себя тему (так она была заявлена гостем) – о коррупции в Украине, бандеровщине и уроках Холокоста. Мне же лично мотивы этой встречи в зале «Галим» отеля «Инбаль» навеяли мысли, вроде как и вовсе не по теме нашего собрания, а с другой стороны, на мой взгляд, именно как раз по самой, что ни на есть этой заявленной теме. Если только на нее взглянуть под другим углом. Более современного и более актуального сегодняшнего понимания.

C того и мучаюсь

Супружница моя, чистокровная украинка, в Донецке, на шахтерском поселке рожденная, терпеть не может свой родной город, считает его столицей тупого бычества и старается без крайней надобности туда никогда не приезжать, а если и приезжает – больше недели не выдерживает. Я же, наоборот, обожаю этот город, и каждый год подолгу бываю в нем: пять месяцев и пять дней был в Донецке в том году, восемь месяцев – был в позатом.

Я говорю ей: можно не принимать строй, правительство, порядки, но город, в которым ты родилась, как можно?..

Но она не принимает именно город – лощеный, равнодушный, где дома затянуты в пластик, где все покупается и все продается. Где, если на улице одна машина задела другую, то водители сразу обзванивают своих друзей – у кого в ГАИ знакомые? В этом городе так решаются проблемы. И он для нее олицетворяет и строй, и правительство, и порядки. А того города, в котором она родилась, уже нет давно.

Как-то прилетели, и нам говорят у трапа: «Вас приветствует Донецк – столица украинской мафии!» Пошутили, наверное. Лично я знаю Донецк как город рабочих людей, как танцевальную столицу Украины, город хорошего вкуса, где сливаются вместе «стиль» и «сталь», и удивляет весь мир сын горняка художественный руководитель одного из лучших национальных оперных театров Вадим Писарев. В том году мы привозили к нему на фестиваль звезд мирового балета группу исполнителей из Израиля.И в этом опять привезем.

…В 2007-м я приехал в Донецк на фестиваль восточного танца. А затем каждый год стал приезжать уже совсем по другому поводу. Для того, чтобы собирать материал… о нарушении прав человека в Украине, потому что невольно стал свидетелем красивой театральной весной 2007-го отвратительной сцены, как донецкая налоговая милиция унижала людей самым варварским образом. Командовала ими женщина, ярко напомаженная, в красном плаще, в красных высоких сапогах, в короткой юбке, ей только еще хлыста не хватало…

И зачем нам теперь говорить о фашистах прошлых, пережевывать старую жвачку, если люди с чем-то похожим поведением живы-здоровы сегодня, прекрасно чувствуют себя среди нас, и в современном правовом государстве Украине любой может быть несправедливо унижен и оскорблен, может из-за беззакония вдруг потерять свою собственность, быть запертым за решеткой только потому, что следователю так захотелось.

Вот я о чем. В Украине до сих пор, чтоб вы знали, действует закон 30-х годов, позволяющий следователю «по своему внутреннему убеждению» решать, как поступить с человеком. Так прямо в законе и написано.

Ни за какой проступок, даже за взятку, прокурор по действующему в Украине законодательству не может быть привлечен к уголовной ответственности, а только к административной, такой как выговор, понижение в ранге и в должности, лишение нагрудного знака и т.п. Отсюда и безответственность.

Если бы меня спросили, какие у меня самые сильные впечатления от Украины, что сразу же и первым делом бросается в глаза, я бы сказал: беззаконие! Оно во всем! Все там можно «порешать», обо всем можно «договориться». В аэропорту тебе говорят: «Давайте 10 долларов, и мы не открываем ящик». И хоть бомбу вези, хоть героин. И это накануне «Евро-2012». Сколько я ни жаловался на это в СБУ официальными письмами с указанием конкретных фамилий, в ответ даже простой отписки не получил.

Выходишь из аэропорта, стоишь на зебре – ни одна машина не остановится, летят, как так и надо, хотя закон это однозначно запрещает. Вот я не представляю, чтобы в Израиле на зебре не остановилась машина. Беззаконие начинается с малого, продолжается в большом.

Я предложил на нашей иерусалимской встрече с советником главы правительства Украины поговорить, оттолкнувшись от бесправия 1937 и 1941-годов о том, что актуальнее сейчас: о сегодняшнем правовом, милицейском, прокурорском, судебном «беспределе» в Украине. Не люблю это слово, нет такого в русском языке, оно из криминального сленга. Но, по крайней мере, его все знают, оно всем понятно, потому что оно живо и, к сожалению, в действии. Нет слова, но есть дело. Много существует такого, что мы не любим, а оно есть. И вот с этим надо бороться, а не разглагольствовать о нем. Этому нас учат и уроки Холокоста, и Голодомора, и разные коррупционные скандалы – хоть в Украине, хоть в Израиле.

Народ на встрече не особо на мое предложение откликнулся. Народ не был к такому повороту готов и не затем сюда пришел. Люди пришли со списками и картами старых могил и мемориалов, с перечнями давних злодеяний тоталитарных режимов.

Игра: «увидь фашиста»

Когда мы говорим о том, что в России и на Украине поднимают голову неонацисты, ветераны войны усмехаются: вы и понятия не имеете, вы даже и представить себе не можете, какими на самом деле были настоящие фашисты. И мне тоже, к счастью, не с чем сравнивать.

Присутствовавший на нашей встрече с советником украинского премьера старый человек, бывший киевлянин по имени Михаил фашистов видел: он случайно выжил в Бабьем яре. Все же остальные, люди молодые, пришли на эту встречу теоретизировать. Поэтому я подобные мероприятия, честно говоря, и не люблю.

Когда этот самый Михаил приехал недавно в Украину говорить, ему это не дали. Его захлопали, затопали, заулюлюкали. Отвратительная была сцена. Нам же на нашей конференции было легко и комфортно: мягкие кресла, кофе, чай, баранки. Начиная свои весомые монологи, политологи многозначительно говорили: «Э-э…»

А в это самое время, в сегодняшней Украине есть люди, с которыми обходятся почти как в 37-м. И никому до этого нет дела, и никому ничего не докажешь. И хоть волком вой, хоть локти кусай. Никто по этому поводу не соберет пресс-конференцию.

Я как-то пытался, по конкретному вопросу – нарушение прав человека в Донецке с называнием конкретных фамилий – ни один журналист не пришел. Мне еще и так сказали: «Хотите пиариться, платите! Стаканом кока-колы сейчас журналиста на пресс-конференцию не заманишь». Еще и так это теперь понимается: все, что ни делается – это пиар, реклама, за которую надо платить, просто так журналист не пошевелится.

…На прежней работе моей жены (теперь она медсестра в иерусалимской больнице), на донецкой областной базе «Укроптбакалея» случилась как-то трагедия местного масштаба. Приехали в 90-е годы к ним на склады с братской гуманитарной помощью от Евросоюза молодые симпатичные ребята. И надо же им было быть одетыми не то в немецкую, не то в австрийскую полувоенную форму все того же зловещего мышиного цвета.

На воротах базы дежурила вахтерша, женщина, пережившая оккупацию. Увидев, что «немцы в городе» (на самом деле это совсем не смешно), она едва не лишилась рассудка. Ей стало плохо. Пришлось вызывать скорую. Больше эта женщина на работу никогда не вышла.

Вот, что такое настоящие фашисты. Вот, какой след способны они оставить в душе человека на десятилетия вперед.
…Мы слушали Михаила, выжившего в Бабьем яре, опустив головы и почти не задавая вопросов. Что мы могли еще спросить?
А вопросы есть. Вопросов много. Только не к тем давним правителям – Гитлеру, Сталину, которые уже давно не живут на свете. У нас любят пинать мертвых львов и, чтобы лишний раз храбро пройтись по ним, собирают разные конгрессы. А выводы с переходом на современность из всего этого, какие? А что делается для того, чтобы не повторялось?

Поэтому у меня конкретный вопрос к конкретному новому правительству Украины, раз уж его представитель приехал к нам: до каких пор будут благоденствовать на своих рабочих местах чиновники, допускающие в современной Украине беззакония? Помочь выявить их, назвать? Я помогу, я назову фамилии.

Ту женщину, вахтершу, увели с работы под руки, потому что в памяти ее и через десятилетия ярко возникли картины войны, помутив ей рассудок. А у однокашницы моей университетской, у донецкого предпринимателя Натальи Вороновой, многодетной, в то время кормящей матери, пропало молоко, когда на ее фирму вдруг ворвались какие-то люди с оружием. То, что называется «маски-шоу».
Вначале в коллективе подумали – бандиты и стали звонить в милицию, но в милиции успокоили: свои, тоже милиционеры.
Что-то я успел увидеть в ходе того захвата (вообще их было несколько) своими глазами. Потом записал интервью с работниками этого коллектива. Люди от пережитого стали болеть, увольняться… В конце концов разрушилось все предприятие, отлично, показательно работавшее, исправно платившее в казну налоги, созданное с нуля на голом месте обыкновенной семьей – представителями того самого среднего класса, про который сетуют: исчез! На улице оказались 70 сотрудников. И все из-за того самого правового «беспредела».

Вот, о чем надо сегодня говорить. А не про Берию, какой он был нехороший негодяй. Открыто говорить, называть фамилии и наказывать конкретных виновников того, что происходит.

Терпеть не могу всяческие мемориальные торжества памяти павших: обещание быть их достойными «и больше не допустить никогда», возложение венков и т.п. Это все крокодиловые слезы. Даже не крокодильи, а крокодиловые. Сегодня полно есть, с чем бороться. Лить слезы по жертвам прошлого легче и безопаснее. Помогите жертвам сегодняшним.

Может быть, такое пренебрежительное и грубое отношение к человеку, к его собственности, его человеческому достоинству, было возможно при прежней, симпатизировавшей бандеровцам и прочим недобиткам власти, и больше такое не повторится? Та ющенковско-тимошенковская власть ушла, сгинула. Но остаются на местах ее люди. Я думаю, и их тоже нужно менять. Грядет обновление, и все надо менять, все старые структуры. Пусть это будет ротация, как хотите назовите. Но, будь моя воля, я бы осколки старой власти на местах не оставлял. Мы видим, к чему это приводит.

Сладкая женщина

Супружница моя – простая медсестра. Ну, не совсем уж простая, а 12-го ранга. Морские капитаны бывают трех рангов, а медсестры в Израиле – 15-ти, и это уже почти врач. С такой квалификацией с руками и ногами берут на работу в больницы США, Канады, Германии, Австралии.

Я ей, понизив голос: «Может, вернемся на Украину? Там не пропадем». Она мне гневно: «Ты что, с ума сошел?! Ты вообще думаешь, что предлагаешь?! Как там можно сейчас вообще жить?!»

В Донецке она была, на минуточку, главным областным товароведом по сахару. Сладкая должность, разве можно сравнивать, как там ей хорошо жилось. Но, вспоминая былую работу, она вздрагивает. И нисколько не жалеет, что жизнь так круто переменилась: «Здесь мне люди руки целуют».

Там, правда, тоже нередко норовили поцеловать и даже лизнуть, но по другому поводу. И не только руку…
…На базе этой бакалейной был отдельный цех, где разливали водку. Занимался этим печально известный Алик Грек. Надо думать, что в том числе и именно там тоже начинало коваться великое благосостояние и одного из ведущих сотрудников Аликовской фирмы «Люкс» Рената Ахметова.

Впрочем, неблагодарное это дело говорить журналисту с чужих слов, если сам не видел. Кому интересно, может побеседовать с моей женой, она расскажет. Хотя знает не так уж много: сотрудникам базы настоятельно не рекомендовалось руководством появляться на территории цеха розлива водки, и, наоборот, рекомендовалось стараться не встречаться с розливщиками, даже не здороваться. Они и ходили, опустив головы.

То же самое было, насколько я знаю, и с работниками донецкого пивзавода, им советовали даже не смотреть в сторону соседней фирмы «Люкс», когда они идут на работу.

А вы говорите, что после того, как рухнули тоталитарные режимы, мы теперь будем ходить с гордо поднятой головой. Какие вы наивные! Простым человеком всегда будет кто-то и что-то править. Если не диктатор, так большой капитал.

На нашей иерусалимской встрече был показан эксклюзивный фильм «Ворованный попкорн» о том, как Лазаренко и Тимошенко присваивали огромные деньги, а люди шли за ними, точно бараны, верили им. Это вроде было и ушло. Типа, их разоблачили. А сейчас будто бы не так! Лазаренко сидит в тюрьме, а Тимошенко не у дел. Это уже мертвые львы, которых приятно попинать. А говорить журналисту надо о живых людях, живых безобразиях и живых беззакониях. Вот я и предложил поговорить об этом на нашей встрече. Поговорить-то поговорили. Только будет ли с этого толк.

Наш гость, советник главы украинского правительства Сергей Заворотный является заместителем председателя исполкома Собора восточнославянских народов России, Украины и Белоруссии, он заместитель генерального директора Национального института развития Российской академии наук. Вот пусть и позанимается научно проблемами беззакония в Украине, стране славных восточных славян, я помогу ему материалом.

Кстати, если уж Россию вспомнили, старший брат российский президент Дмитрий Медведев (не кривитесь, ничего в этом плохого нет, кроме хорошего, Россия всегда была, есть и будет старшим братом) недавно сказал, что государству не прессовать надо бизнес, а всячески помогать ему. Так и сказал.

«Горькая женщина»

Название этой главки я беру в кавычки. Потому что человек, о котором хочу рассказать, женщина эта, могла бы стать горькой, но таковой не стала. В силу крепости своего характера, ума своего, личной стойкости.

Жизнь чуть было не скрутила ее в бараний рог, но она не далась, и я снимаю перед ней не только шляпу, но даже и свою еврейскую кипу.

Я таких женщин, таких героинь, больше не знаю. Хотя они есть, конечно, и их много. Просто каждой бороться приходится в одиночку, и просто никому до них нет дела, в том числе и нам, журналистам.

Все, что с этими людьми происходит и о чем они рассказывают, журналисты считают пиаром и готовы писать об этом только за деньги. В то время, как это наша прямая первоочередная святая обязанность, во весь голос говорить о таких людях и их нелегких судьбах.

И, когда вот сейчас я пишу об этом, ничего особенного ведь не делаю, не геройствую, а просто выполняю свою работу. Можно даже не говорить высоких слов о долге журналиста, я просто отрабатываю свой диплом, меня ведь государство шесть лет за казенный счет учило. Поэтому, когда в Донецке начинают выяснять, кто такой этот Каганович и чего ему здесь надо, я хочу сказать: не важно, кто. Просто один человек, который на работе.

Когда я спрашиваю у университетской однокашницы своей Натальи Вороновой, почему она так храбро борется и побеждает, что помогает ей – ее мудрость, ее знание законов, или то, что она такая «крутая», что? – она отвечает: «Главным образом – страх!» Страх быть растоптанной практически ни за что, на ровном месте.

Не боятся только дураки

Страх. С этого все началось. Страх за то, что с ней могут сделать все, что угодно. Страх за свое предприятие и судьбу коллектива, страх за семью и своих детей, что будет с ними? Ведь, если ни она сама постоит за все это, то кто?

После захватов она нашла в себе силы не растеряться, а начать спокойно доказывать в судах, что, если приходишь на фирму от имени государства с проверкой, для этого вовсе не обязательно орать, чтобы подавить волю людей, сгонять их как стадо и запрещать общаться по телефону с родственниками и ходить в туалет. Тем более, при том, что вместе с этими взрослыми находится еще и ребенок. Не обязательно наставлять на человека пистолет. Не нужно забывать, что раз ты облечен властью, ты – лицо государства. Которое, между прочим, постоянно говорит о своих глубоких демократических преобразованиях и стремится в Евросоюз. Государство, куда вот-вот приедут многочисленные зарубежные гости на «Евро-2012».

Она сумела доказать в судах неправильность поведения налоговиков. Но на это ушли у нее годы…

Она прилюдно вскрыла в суде такой, например, вопиющий факт: представитель налоговой службы, пришедшая взимать налоги, сама не платит их, причем давно и в особо крупных размерах. Сами судьи, без напоминания, этого не заметили, и прокуратура тоже молчит. Вместо дела – одни отписки.

Вороновой приходится лично выплачивать своим людям компенсации, и при этом не только блокируется ее хозяйственная деятельность, но банк доходит до того, что просто крадет ее личные деньги с зарплатной карточки. А прокуратура долго молчала и только сейчас, после многочисленных обращений, завела, наконец, по факту кражи денег уголовное дело. Непонятно только против кого.

Кто там, в Донецке у вас областной прокурор? – спрашиваю я Наталью, Ольмезов, кажется? Я не путаю? А районный Сагунов? Хочу назвать в своей статье их фамилии.

«А неважно как его фамилия», – отвечает мне она. «Не важно как фамилия прокурора. Как зовут прокурора области, гражданину должно быть всё равно. Гражданин Украины обращается за решением своих проблем не к человеку, который в момент обращения занимает определенную должность, а к ДОЛЖНОСТИ, у которой есть ОБЯЗАННОСТЬ реагировать на обращения граждан и ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за ненадлежащее реагирование. В случае ненадлежащего реагирования закон разрешает гражданину ОБЖАЛОВАТЬ ДЕЙСТВИЯ (или БЕЗДЕЙСТВИЕ) ДОЛЖНОСТНОГО ЛИЦА. Поэтому не стоит критиковать конкретного Ольмезова или Сагунова.

Так она мне написала. А она лучше знает.

Но я все же не согласен. Надо, по-моему, именно критиковать и именно конкретную фамилию! Только тогда до человека дойдет. Нас учили в школе по обществоведенью, что одна личность в истории ничего не решает. А по-моему, решает и именно одна. Ниже будет история про ясиноватского милиционера, который сказал мне: «Тут я хозяин!» И он прав. Потому что он вот он, а Киев далеко. И пока не назовешь конкретную фамилию, толку не будет. Впрочем, не будет его и так, хоть с фамилией, хоть без. Очень трудно добиться сейчас чего-то в Украине.

Будучи профессиональным журналистом, Наталья стала писать интереснейшую книгу на собственном донецком материале «Сама себе Юля». Лейтмотив ее таков: никто не поможет тебе, никто о тебе не позаботится, никакая многообещающая тетя, если ты сама не постоишь за себя. Все на конкретных примерах, все в сравнении, с фактами, с фамилиями, очень интересно. И эти ее примеры – другим наука.

Только ведь один уже писал книгу. Товарищ моих одноклассников Борис Пенчук.

Он и его отец были главными акционерами торгового комплекса «Белый Лебедь». Когда в Донецке зверствовал передел, у них универмаг забрали. История была детективная, – пишут мне одноклассники.

В Борю, говорят, стреляли, отец слег в больницу. Когда наступил 2004-й год, Боря поверил Тимошенко, Луценко. Стал вместе с ними бороться. Появилась шумиха в прессе. Боря выступал по телевидению. Все Борю уговаривали не лезть на рожон, но он как бычок. Написал скандальную книгу «Донецкая мафия». Ну, в общем, дело кончилось тем, что Боря сидит уже почти 2 года.

«Это вкратце», – пишут мне друзья. «Хочешь подробнее?» Нет, не хочу. Все это не мне следует знать.

Так что, смотря, какая книга и как напишешь. Многое в нашем писательском деле от силы таланта зависит. Как правильно запятые в книге расставишь.

Израильтяне в Донецке

Я посетил медцентр ООО «Промэксим», так как одним из соучредителей его в самом начале наряду с супругами Вороновыми был гражданин Израиля депутат израильского парламента – Кнессета – Эфраим Гур, и мы обобщали этот опыт, как интересный прецедент сотрудничества по линии Израиль-Украина.

Гур – это тот человек, который в свое время активными действиями заставил больше шевелиться нашего земляка Щаранского, самого известного израильского русскоязычного политика, выпускника донецкой средней школы номер 17. Говорят даже, что, если бы ни Гур, Щаранский бы в полной мере не состоялся. На то был Гур, чтобы Щаранский не дремал.

Забегая вперед, скажу, что Гур, видя весь этот донецкий ужас, оставил свое участие и перевел принадлежавшую ему долю медицинского бизнеса в Москву, где теперь он процветает. Активно инвестирует заработанные деньги в строительство в Грузии.

Минувшей осенью мы посетили Гура в Москве. Не так давно в его московском центре было два этажа, теперь – семь! То же могло бы быть и в Донецке, если бы местному предпринимателю не мешали самым варварским образом. И если бы прокуратура защищала его права и закон. Тогда бы иностранный инвестор охотнее обращал свое внимание на Донбасс.

…Вдруг сейчас вспомнилось: когда-то приходил в донецкую синагогу по субботам и праздникам один паренек-израильтянин, он занимался сельскохозяйственным бизнесом не то в Старобешевском, не то в Тельмановском районе. Как же его звали, дай Бог памяти… Шломо, кажется. Вдруг перестал приходить. Пропал… Рассказывали, что его убили.

И гнусно, и грустно, и некому…

Все это так гнусно и грустно, что просто не верится, что такое вообще может быть. Поэтому я поделился своей «эксклюзивной» информацией о захватах и о том, как борется Воронова, с одним товарищем, бывшим израильтянином, вернувшимся в Донецк жить и работать. Что ж, каждому свое. Рыба ищет, где глубже, а человек, где гуще. Ему кажется, в Украине есть лучшие возможности для бизнеса. Может быть. Если б еще не мешали.

Я думал, друг удивится, но он сказал: «Ой, не сыпь соль на рану! У нас на фирме была та же самая фигня. Налетели в масках, причем, выбрали день, когда у народа праздник – мы как раз собирались отмечать Новый год. Только что красиво скупились в «Амсторе», разложили все по тарелкам – влетают: «Всем стоять!»

– Так надо было протестовать! Отстаивать свои права! Биться! Не 37-й год!
– Да что мы только ни делали! Даже дорогу перекрывали в знак протеста и гражданского неповиновения. У нас ведь фирма строительная, у нас есть бетоновозы, мы их выстроили поперек, сами взялись за руки цепочкой.
– И что?
– И ничего! И это все давление на нас и нашего шефа также внезапно и вдруг в одну минуту кончилось, как и началось.
– Почему?
– Ты что, маленький? Не понимаешь, почему?

Вот, когда они нужны, они не приезжают. Я в Донецке в самом центре города не раз вызывал милицию. Она либо приезжала с большим опозданием, либо не приезжала вовсе.

Звонишь по 102, и по тону оператора, по его пренебрежительным репликам уже знаешь, что наряд не примчится. Мне после моего одного такого обращения перезвонили из Ворошиловского РОВД и, вместо того, чтобы, не теряя времени ехать, переспросили: «Что у вас там случилось?» Я говорю: «Это не у меня, у вас случилось».

Вот я не представляю, чтобы в Израиле на вызов не приехала полиция. Она приезжает всегда и мгновенно, даже если просто шумят соседи.

Мне в Донецке синяков понаставили. Может и сам виноват, полез, куда не надо, я не отрицаю. Но со мной в милиции даже никто не поговорил. Я не получил никакого ответа на свою жалобу с предоставлением результатов судмедэкспертизы, кроме копии письма вышестоящего милицейского начальника нижестоящему, в котором тот предупреждает его о персональной ответственности, если с моим делом не разберутся. Ну и плевать он хотел, нижестоящий.

И это речь об иностранном гражданине и журналисте. Какой же помощи, какой защиты ждать рядовому украинскому человеку от силовых структур своей власти?

Говорят, в прокуратуре, в милиции, в судах самая сильная коррупция. Говорят. Я не знаю. Я бы обвинил их в другом: в лености и непрофессионализме. Быть коррупционером – это еще надо уметь, гораздо проще ничего не уметь и ни за что не отвечать.

Картинка с натуры, виденная мною все в том же центральном Ворошиловском районе Донецка. Муж тузил жену. Вся квартира в крови и битом стекле. Далеко не сразу и с неохотой, с уговорами и разговорами приезжает наряд, вызванный по 102. Причем отнекиваться начинает уже телефонный оператор.

«Ничего не трогать! Ничего здесь не убирать! Приедет лаборатория и будет следствие!» – авторитетно заявляет старший наряда. Кое-как составив протокол, милиционеры уезжают.

Хозяйка, не вняв многообещающим словам стража порядка, наливает в ведро воды и принимается за уборку. «А как же лаборатория и следствие?!» – восклицают присутствующие соседи. «Какая лаборатория! Какое следствие! Я вас умоляю! Сюда больше никто никогда от них не приедет».

Представляю себе, сколько мух развелось бы уже там, если бы не мудрость знающей жизнь женщины, которую муж бил уже не раз, и реакция милиции всегда была примерно такой же. А если бы на ее месте оказался человек не такой бывалый и понаивнее, более законопослушный, верящий милиции?! Как так можно милиционеру, офицеру, безответственно бросить фразу и уехать?! Как им верить?

…Мне показалось до боли знакомым лицо организатора нашей иерусалимской встречи Авигдора Эскина. Нет, ну, во-первых, это очень известный публицист, правозащитник. Постоянно читаю его статьи в американской прессе. Но где-то я видел это лицо конкретно, на каком-то знаменитом скандальном снимке, облетевшем Интернет.

Вспомнил! Когда Ющенко стал присваивать звания героев бандеровцам и увековечивать их имена, Эскин подошел к украинскому посольству в Тель-Авиве на улице еврейского пророка Ирмиягу, где остро пахнет плещущимся неподалеку лазурным Средиземным морем. Подошел с плакатом: «Нацистские лизоблюды, вон!» Там еще наши хлопцы флаг украинский тогда порвали сгоряча и выбросили в урну. Он рвется легко, по шву, на две половинки сразу. Все так хрупко в этом мире…

Так посол глянул в окно и вызвал по телефону полицию. Мгновенно прибыл летучий наряд: двое закованных в черную пластиковую броню суперменов с автоматами. Потом еще легковушки с мигалками подкатили. И конфликт был пресечен в корне.

А в Донецке напротив моего дома в медицинском институте, сейчас он называется, кажется, университетом, сейчас любое ПТУ называется академией, арабские студенты торжественно, на линейке, при своих преподавателях-профессорах сожгли израильский флаг. Флаг государства, с которым у Украины есть договор о дружбе и сотрудничестве. И никто слезинки не уронил, никто не сказал: что ж вы, черти делаете! Не говоря уже о том, чтобы вызвать милицию. Да она бы и не приехала, я думаю.

Вот в чем разница двух подходов в двух странах к закону, как к таковому.

Презумпция невиновности

И вот куда и кому жаловаться, например, тем, к кому в праздник прибыли налетчики, как это было в коллективе моего товарища? А никуда не нужно. За этим должен смотреть прокурор. Существует величайшее завоевание демократии – презумпция невиновности. Человек не должен ничего никому доказывать, доказывать должны те, кто имеют претензии. А прокуратура должна следить за соблюдением законности при этом. Все просто, все мудро придумано. Но это в теории.

На деле же берут и запирают Гайсину в стенах (чуть было не сказал в застенках) Ворошиловской районной прокуратуры города Донецка. Давят на женщину, угрожают, пугают, как в 1937-м. При попустительстве, а может быть даже и при прямом участии районного прокурора Сагунова. Почему я так думаю? Потому что, прокурор обязан знать обо всем, что происходит «на его территории», в его, так сказать, «зоне ответственности». Трудно предположить, что он этого не знал. Если он не знает, что у него в прокуратуре делается, значит, он плохой прокурор. А если знает и потворствует беззаконию, тогда тем более.

Дело было так. Наталью Воронову и ее финансового директора Ирину Викторовну Гайсину пригласили в прокуратуру для беседы. Подчеркиваю: пригласили, а не обязали прийти. Акцентирую внимание читателя: для беседы, а не для допроса.

И они пришли, как две порядочные гражданки. Не как законопослушные, потому что закон их приходить не обязывал, а именно как порядочные, т.е. по своей доброй воле.

В прокуратуре женщин разделили, Наталье Валентиновне разрешили уйти домой, а Гайсину оставили и начали допрашивать, пугать: «Посидишь у нас месяцок-другой, все расскажешь!» Там из прокуратуры есть неприметный ход прямиком в милицию. Туда ее и отвели по коридору.

А суть дела в том, что у Вороновой с ее личного банковского счета вдруг пропали деньги. Не такие большие, но и немаленькие: она у себя на работе ссуду брала. И вот они с банковского счета вдруг исчезают, испаряются.

Она лично сама считает, что деньги списал банк. Скажем так, нейтрально и красиво – «списал». С этим и обратилась в милицию и в прокуратуру. Кстати, это не такая уж и редкость, поройтесь в Интернете, подобных жалоб на действия банков, когда со счетов пропадают деньги, много.

И вот милиция и прокуратура, вместо того, чтобы помочь ей найти свои деньги, вместо того, чтобы покопаться, прежде всего, там, где они пропали – в банке, стала искать «воров» в личном окружении потерпевшей. Чего в принципе нормальному грамотному следствию тоже исключать нельзя. Но не такими же грубыми и унижающими человеческое достоинство методами надо действовать!
Гайсина могла снимать деньги со счета? В принципе, если рассуждать теоретически, могла. Так давайте ее запрем и на нее надавим, чего проще! Авось расколется. Самый простой путь и никакой мороки. И никакого следствия вести не надо. Потому что, вести следствие – это надо уметь, тут надо быть профессионалами.

Почему именно так с пропавшими деньгами все получилось, я того доподлинно не знаю. Как выпускали из прокуратуры возмущенную Гайсину видел, присутствовал при этом. Интервью с ней записал тут же, можно сказать на ступеньках. Однако же всех деталей пропажи денег не знаю, и неблагодарное это дело журналисту писать с чужого рассказа.

Вы побеседуйте с Натальей Валентиновной Вороновой, с Ириной Викторовной Гайсиной, с людьми причастными, они не прячутся, они все подробно расскажут. Я же, как журналист, лишь хочу обратить внимание общественности на несправедливость и предлагаю, чтобы было проведено законное расследование этого инцидента. И ничего не будет в том плохого, если уже сейчас накажут тех, кто осуществил то позорное задержание, ведь оно прямо противоречит Основному Закону украинского государства – ее Конституции.
В Конституции сказано: «Никто не может быть задержан, кроме как…» Бывают особые ситуации. Это делается по решению суда. В данном случае в стенах Ворошиловской прокуратуры Донецка, призванной следить за соблюдением закона, на лицо грубейшее его нарушение и надругательство над Основным Законом страны. По-моему, за это там должны ответить. Одного прокурора уволить без пенсии, другим наука будет.

Бывший президент Ющенко в свое время, которое, к счастью, кончилось и ушло, велел создать экземпляр Конституции Украины весь в золоте и драгоценных камнях. Ну и зачем? Наверное, чтобы подчеркнуть этим – нет в Украине ничего дороже закона и прав человека. Пред ними должен возникать священный трепет, как и перед этим ювелирным чудом ручной работы (лучше бы на этот скарб купил какое-то медоборудование для районной больницы). Но, если Конституция не работает, если ее положения не исполняются, а грубо попираются, то делай эту книгу книг хоть из шоколада! Это будет выглядеть насмешкой и профанацией.
В Израиле, например, Конституции нет вовсе. Считается, что она просто не нужна. Существует здравый смысл, им и нужно руководствоваться, зачем его еще в книгу записывать?

Я спросил у своего адвоката Вероники Бромберг, человека многоопытного, она постоянно на заседаниях с депутатами в Кнессете, бывает ли такое, чтобы в израильских банках пропадали деньги со счетов. «Как это?», – удивилась она. «За вклады отвечает государство. Вклады застрахованы. Лично мне не известны такие случаи, чтобы пропадали деньги. Как-то одному моему клиенту в банке вместо 10.000 шекелей зачислили на счет по ошибке 100.000, такое было, нолик лишний дописали. Но чтобы деньги пропадали… Ты меня озадачил своим вопросом. Никогда такого прецедента не было, и я над этим никогда не думала».
У нас в Иерусалиме как-то мошенники продали людям поддельные месячные проездные билеты. Так было объявление автобусной компании – тем, кто купил, прийти и бесплатно обменять на настоящие.

Так что Украине еще учиться цивилизованным отношениям госструктуры-народ.

Есть в израильских банках такая интересная и очень демократичная форма вкладывания денег на счет. Приходишь даже и не в сам банк, а в его вестибюль. Даже, когда банк закрыт. Своей банковской магнитной карточкой ты сам можешь открыть дверь. Берешь специальный конверт, кладешь в него любую наличность и пишешь, чего, куда, кому. Отрываешь от конверта себе квитанцию, и опускаешь его в ящик типа почтового. Конверты эти пустые приготовленные лежат без счета. И ведь так же можно написать на корешке все, что угодно и, ничего не вкладывая, прийти потом в банк с претензией: «Куда девались мои деньги?» Я поделился своими сомнениями с банкирами. Они были в растерянности. Они такого вопроса не ожидали. Не было в их практике такого.
А тут пропали у Вороновой деньги в уважаемом солидном Проминвестбанке и привет. И никто не виноват. Еще и на пострадавшую сторону прокуратура давить стала.

Вот уж поистине, правительство в Украине по-прежнему у своего народа в большом долгу.

Чтобы вызволить свою подчиненную и коллегу Вороновой ничего особенного и делать-то не пришлось. Она вернулась к себе в офис и написала бумагу, в которой напомнила работникам прокуратуры про Конституцию и про «никто не может быть задержан». Мы поехали, отдали это письмо дежурному прокурору, и нам сказали: «Сейчас выпустим вашего товарища, ждите на крыльце».

Декольте к погонам не идет

Но это хорошо, что Воронова разбирается. А другим как быть, обыкновенным, «неграмотным» людям? Вот представим себе, что заперли какого-нибудь простолюдина, вуйку з полоныны, у которого ни компьютера, ни принтера нет, чтобы написать письмо, электричество в хате бывает не всегда, да он и писать-то толком не умеет. Ни знания закона, ни мыслей по этому поводу. А одно только возмущение и твердая уверенность в том, что прав тот, у кого больше прав.

Мы, когда в судах с Натальей бывали, своей очереди ждали, неизбежно заходил разговор с такими же ожидающими соседями по стульям казенным вдоль стены. Слово за слово, ей люди задавали вопросы о своем, видя, что она разбирается, и она всех дельно консультировала.

Наташка вообще умная и ушлая баба. Моя жена ее терпеть не может.

Мы увидели страшную народную правовую неграмотность, просто-таки тьму кромешную. Люди не знают о своих правах ничего!
Вот, например, любому хорошо известно, что, если не хочешь проблем, в милиции, в прокуратуре, ничего подписывать нельзя. Люди в этом твердо уверены. «Я там ничего не подписал! Ах, какой я молодец!»

Ослы! Наоборот! Обязательно надо подписывать. Потому что, если не подпишешь ты, за тебя подпишут другие. На всех пустых местах поставь «зет», чтобы туда ничего лишнего не вписали. И напиши: «С моих слов записано не верно. Следователь меня принуждал!» Как в случае с Гайсиной. И он не будет знать потом, куда с этим протоколом деваться!

…Странного вида работницы ходят по коридорам Ворошиловской прокуратуры Донецка, в чуть ли не вечерних платьях, с обнаженной спиной, декольте и разрезами. Так может выглядеть, например, даже и дежурный прокурор. При том эти дамы не способны на элементарное – грамотно изложить положение закона. Вот типичная сцена в прокуратуре – диалог, достойный пера сатирика, между работником прокуратуры и гражданином.

– Вам известно положение закона, в соответствии с которым (…)?
– Нет. Откуда я могу его знать, я же не юрист.
– Так что, вас с ним знакомить?
– Конечно.
– Ты можешь познакомить? – дежурный прокурор обращается к своей такой же полуголой коллеге.
– Нет…

И дамы начинают куда-то звонить, чтобы найти кого-то, кто бы мог растолковать человеку положение закона, который они как профессионалы знать обязаны.

Или, вот такая «мелочь». Понесли мы жалобу, не надеясь на помощь Ворошиловской районной прокуратуры, в прокуратуру областную. Женщина, дежурный прокурор, нашу жалобу не принимает: «Нельзя через голову, не положено! Несите в районную! Мы такую жалобу не примем!» Наталья ей спокойно: «А вы примите». «Не примем!» «А вы примите». И она приняла.

Когда вышли на улицу, Наталья мне говорит: «Если бы действительно было не положено, и они бы действительно не имели права принять, они бы не приняли. А они приняли. Значит, все положено, просто мороки себе лишней не хотели».

И вот другой на нашем месте, который законов не знает, встал бы и ушел. А им только того и надо, чтоб отфутболить.

Принимая все же, хоть и со скрипом, нашу жалобу, дежурный прокурор в облпрокуратуре сказала: «Хорошо, я приму. Но это только затянет дело, вы потеряете время, вам же хуже». А мы и так уже наперед прекрасно знали, что нами на самом деле вообще никто заниматься не будет. Время мы не потеряем, нам оно вообще не будет уделено никогда и нисколько, ни в районной прокуратуре, ни в областной.

Окончание следует

М.Каганович, председатель Донецкого землячества в Израиле; Иерусалим.

You may also like...