Дискуссия. Рассказ Владимира Куземко

…Мне предложили пригласить на «Свободную трибуну» коммунистов, – пусть раскроют перед зрителями свои почерневшие от грехов душонки и расскажут, с чего это они теперь настолько осмелели, что посмели вылезти из подполья на улицы и даже участвовать в парламентских и во всех прочих выборах – неужто не боятся нового Нюрнбергского, уже антикоммунистического процесса?!.

…Власть ныне в учреждениях принадлежит чиновникам, в банках и на крупных предприятиях – буржуям, где-то ещё – ещё кому-то, столь же малопочтенному… И лишь средства массовой информации в нашем городе как попали когда-то в надёжные демократические руки, так до сих пор из этих цепких рук и не выпадают…

Особенно много обожателей прав человека на телевидении. И однажды пригласили они меня, скромного литератора, к себе на звонкую роль ведущего телепередачи: «Дискуссионная трибуна». Дескать, представители различных орудующих в городе политических партий и движений будут на этой передаче дискутировать со специально приглашёнными на встречу с ними наивиднейшими демократами региона. Ну а зрителям останется только сопоставлять их точки зрения и самому определять, кто из говорящих – близок к истине, а кто – и рядом с нею не валялся… (Хотя и без всякого сопоставления любой умный человек знает, кто у нас «есть ху…»)

И для начала мне предложили пригласить на «Свободную трибуну» коммунистов, – пусть раскроют перед зрителями свои почерневшие от грехов душонки и расскажут, с чего это они теперь настолько осмелели, что посмели вылезти из подполья на улицы и даже участвовать в парламентских и во всех прочих выборах – неужто не боятся нового Нюрнбергского, уже антикоммунистического процесса?!. Ведь по идее им бы помалкивать в тряпочку где – либо на обочине истории, повизгивая от ужаса и вскакивая по стойке: «смирно», когда к ним обращается кто – либо из славного демократического стана, а они – ещё и чирикают!..

Зажёгшись энтузиазмом новой телезвезды, я связался с местными компартийцами. Вначале идти на передачу они категорически не хотели («знаем мы вас, демократизаторов, – оплюёте с головы до ног, а нам сказать хоть слово против – не дадите!»), но я твёрдо гарантировал, что каждому в передаче будет предоставлена полная свобода высказывания своего мнения, и они, поколебавшись, согласились.

…И вот субботним вечером я, заикаясь от волнения, впервые начал свою передачу. От «левых» пришли руководители всех трёх основных комнаправлений в городе: доцент Троцкин («Сталин – это Ленин вчера и сегодня, даёшь диктатуру пролетариата, а сопротивляющихся – сметёт волна народного гнева!»), партфункционер ещё старой, КаПеэСэСовской закалки Варламов («наше знамя – творчески обновлённый ленинизм в соединении с передовым опытом и достижениями мировой социал – демократии!»), и рабочий Блямба («коммунизм – это хорошо, а как, что и когда – это уж пусть образованные люди промеж себя решают!»).

Представив телезрителям наших гостей, я предложил затем приглашённым в студию видным городским демократам задавать им вопросы.

Первым сорвался с места предприниматель Усюкин, вчистую проигравший на последних парламентских выборах Варламову, и очень жаждущий реванша.

Ядовито сочась улыбочкой, Усюкин торжествующе поинтересовался, не помирают ли со стыда нынешние необольшевички за те зверства, что сотворили со страною их предшественники?.. И вообще, как они – явные преступники, ибо иначе никак не назовёшь представителей столь преступной идеологии! – как же они смеют сегодня смотреть в глаза всем честным людям, не рухнув при этом покаянно перед ними на колени?..

Блямба сверкнул глазами и шумно выдыхнул из себя воздух. Троцкин осторожненько напомнил, что по закону преступником может именовать только суд. А Варламов не сдержался от контр-ехидного вопроса:

– Почему же за нас, тоталитарщиков и злодеев, народ голосует на выборах, а за вас, честных и демократичных – нет?..

Лично я бы на месте Усюкина затруднился ответить на такое, но куда моим коротковатым мозговым извилинами до его, километрово растянутых?!

– Демагогия!.. Так и знал, что отсутствие доводов они заменят жалкими клеветническими уловками! – только и сказал на это победно сверкнувший взглядом Усюкин, и даже отвернулся от своих оппонентов, показывая, что только что он побил их как мамонтов, и теперь они ему скучны и неитересны.

Сытая буржуйская физиономия как – то не тянула на роль противовеса зверино – большевисткому оскалу, и в бой орудием главного калибра вступила поседевшая в горячих схватках с Советской властью диссидентка Магдалинова. Поправив очки на сухоньком носике, поставила вопрос ребром:

– Расстреляете ли своих политических противников вы, коммунисты, удайся вам завтра столь привычным для вас путём массовых фальсификаций и хитроумного обмана придти к власти?

Варламов с добродушной улыбкой заверил:

– Глубоко уважаемая всеми нами многолетняя узница тюрем и психушек может не беспокоиться – никакие репрессии лично ей не угрожают!

Троцкин хищно сощурился:

– Ну, это при условии, что в будущем правоохранительные органы не усмотрят в её действиях какого – либо криминала! Раз все мы – равны перед законом и несём ответственность в случае его нарушения, то заранее обещать безнаказанность я бы не стал никому…

А Блямба презрительно скривился:

– Да кому ты нужна, бабка?!. Спи спокойно на печке и не суйся в политику – никто про тебя и не вспомнит…

На «бабку» Магдалинова ничего не ответила, проглотила молча, сверкнув очками. Троцкина – сразила репликой:

– Знаем мы ваш бандитский закон… Кто его соблюдает – тот сам преступник! – а Варламову вместо ответа просто показала кукиш, – явно не понравилось ей упоминание про психушки… И так в городе поговаривали, что КГБ подорвал психику Магдалиновой таблетками и уколами, и теперь она какая – то недоизлеченная…

Под прицелом дамского кукиша Варламов растерянно развёл руками, показывая, что этот ход он оставляет за слабым полом. Троцкин хмыкнул иронично, зевнул и покосился на часы. А Блямба из-за спины Троцкина показал заслуженной демократке увесистый кулак.

– Да, кулаки народу показывать вы мастера… Знаем – с, повидали за 74 года кровавой диктатуры! – завёлся с полуоборота ещё один видный диссидент, литератор Гольдштейн, пять лет назад уехавший от нас в благословенный Израиль, и недавно временно вернувшийся корреспондентом израильского радио. Откашлявшись, он громко напомнил всем присутствующим и теле-аудитории, лишь некоторые из наиболее ужасных преступлений коммунистического режима: генофонд нации – уничтожен, убито – сто миллионов человек (а по другим данным – даже и двести миллионов!), все уцелевшие – находятся на грани вымирания от голода, СПИДа, последствий Чернобыля, пьянства, наркомании и прочих намертво приколоченных к Советской власти стометровыми гвоздями отличительных признаков.

– Это был ад, растянувшийся на три четверти столетия! – хорошо поставленным голосом веско подытожил он.

Лично мне больше всего понравились слова про умирающих с голода – на фоне жирного брюшка и розовощёкости звучало это особенно убедительно…

– А что ты сам для родного города полезного сделал, сионист залётный?! – аж взвился Троцкин. – Как разрешили эмиграцию без ограничений, так сразу и сбёг, а теперь туда же – за народ тревожишься!.. А что КПСС наошибалась, так мы ещё посмотрим, каких ошибок вы, «демократы», наделаете!.. А со стороны поучать и пальчиком тыкать – любой дурень сможет… И перед дядюшкой Сэмом – совсем зря лакействуете!.. Ну ничего, придёт время – ответите перед народом за всё по полной программе…

Демократически настроенная часть аудитории взвыла от благородной ярости. Магдалинова гневно взмахнула тросточкой:

– Вы слышали, он нам ещё и угрожает?!. Он – НАМ!.. Нет, пора уж окончательно добить и раздавить эту гадину, пока она не воскресла!..

Воинственно колыхнул животиком Гольдштейн:

– Давайте набьём им морды, а потом сдадим в милицию, и пусть им впаяют 15 суток – за хулиганское поведение в эфире!..

– А кто бить будет – ты, что ли? – мрачновато усмехнувшись, поинтересовался Блямба, демонстрируя пудовые кулачища.

С самого начала дискуссии я ещё и слова не произнёс, растерянно наблюдая за бурно развивающимися событиями, и только открыл было рот для миролюбивой реплики, как склонившийся к моему уху Усюкин предложил:

– Давайте вызовем из вестибюля моих телохранителей, и они устроят этой коммунистической падали Великий Октябрь наизнанку!..

Я не знал, как выглядит наизнанку Великая Октябрьская социалистическая революция, и с реагированием на оную инициативу промешкал… А сходить за охраной самому Усюкин не решился: Блямба мог разгадать смысл его маневра, догнать у дверей и капитально отбольшевистить!..

Почуяв детсадовскую неубедительность антикоммунистической атаки, её решил укрепить интеллектуально видный либерал и даже профессор политических наук Савельев – Кудряшкин.

– Лишь фанатики, невежды и безнадёжные идиоты могут всерьёз верить сегодня в окончательно обанкротившиеся идее и идеалы так называемого «научного коммунизма»!.. – важно указал он, разоблачающее ткнув перстом почему-то персонально в сторону Троцкина. Я только начал соображать, к какой именно из указанных трёх категорий относит уважаемый профессор явно неуважаемого им Троцкина, как доцент оскорбился:

– Молчали бы уж лучше, Георгий Артамонович!.. Или забыли, как в 1987-м году на зачёте по историческому материализму вы срезали меня за «нигилистки – критическое отношение» к некоторым высказываниям Фридриха Энгельса?!. А теперь уж с противоположной стороны баррикад вещаете… Эх вы… Ренегат!..

– Ну зачем же нецензурно ругаться?.. – наконец-то подал голос и я, потерянно поглядывая то на одного, то на другого. Опытный полемист–либерал нисколечки не смутился и обязательно остроумно ответил бы на эту реплику, но тут его карандаш случайно упал под стол, он полез его доставать, и ответа мы так и не дождались.

Тем временем дискуссия стремительно катилась к финалу.

– За одно только разорение страны вас всех следует повесить! – сообщил Троцкину Гольдштейн. Троцкин замахал руками, пытаясь опровергнуть как свою ведущую роль в разорении, так и сам факт разорения, но кто ж его слушал?!. Магдалинова метнула в Варламова сперва – несколько матюгальников типа: «духовный поскрёбыш Сталина – Гитлера» и «ГУЛАГовская шкура!», а вслед за ними – и свой микрофон. Варламов, успев уклониться от микрофона, любезно ответствовал, что после стольких проведённых по психушкам лет Магдалиновой ещё и не такое померещится!..

Вопли превратившейся в фурию диссидентки поддержали остросюжетные крики затопавших ногами демократов и мой жалобный вскрик (в суете кто-то ненароком двинул меня локтем в ухо)… Усюкин с Гольдштейном и наконец – то показавшийся из-под стола и примкнувший к ним Савельев – Кудряшкин побежали бить Варламова по фасу и профилю, но были отброшены кулачищами Блямбы. Сам Варламов невозмутимо улыбался, умиротворяющее подняв руки над головой, а по соседству с ним отбивался стулом от демократически настроенной оравы Троцкин, крича что-то о прохиндеях, процветающих и при Советской власти, воспевая её прелести, и нынче, клеймя её позором…

Но тут не выдержал сидевший на пульте редактор передачи лысый бородатый Бумазеев. Он отключил в помещении свет и звук, а затем потребовал:

– Пусть эти мерзавцы немедленно покинут телестудию – я не могу больше смотреть на их противные лягушачьи хари!..

Я согласно закивал головой, наконец – то дождавшись чётких указаний, и ухватил было за шиворот пробегавшего мимо меня с острым карандашом наперевес профессора Савельева – Кудряшкина.

– Да не этих гони в шею, а тех!.. Коммуняко – фашистов, то есть! – побагровев, свирепо рявкнул Бумазеев.

…Короче, набежали со всей студии демократически настроенные творческие работники, к ним присоединились усюкинские телохранители, общими усилиями пытавшуюся сопротивляться большевисткую троицу ухватили за конечности и вышвырнули за ворота телестудии. Таким образом наша телестудия была быстро и решительно очищена от красной заразы!..

– Вы обещали свободный и уважительный обмен мнениями! – на прощание крикнул с улицы в распахнутое окно телестудии Варламов. Магдалинова швырнула в него из окна цветочный горшок, но увы – промахнулась.

– На следующей неделе проведёшь в «Свободной трибуне» дискуссию с так называемыми «патриотами»! – слегка отойдя от горячей схватки, указал мне Бумазеев.

– Понял… – кивнул я. И подумал: «Интересно, а где у нас в городе можно разжиться пуленепробиваемым жилетом?..»

Автор: Владимир Куземко, специально для «УК»