Лорд № 18330–424 как заложник классовой ненависти

Весьма поучительна история Конрада Бдэка. Она демонстрирует не столько отношение современного общества к конкретному гражданину, сколько живучесть классового антагонизма, который, казалось, изжил себя 220 лет назад!

 …Летом 2011 года мировая пресса с восторгом возродила тему, которая, казалось, давно предана забвению: лорд Конрад Блэк опять отправляется за решетку! В 2007 году бывший третий крупнейший в мире медиамагнат получил в Америке шесть с половиной лет тюрьмы, а в 2010-м вышел под залог на свободу в связи с открывшимися обстоятельствами и ожидаемым пересмотром дела.

Открывшиеся обстоятельства были столь убедительны, что трезвые аналитики, не обремененные классовыми предрассудками, рискнули предположить: мытарства Конрада Блэка завершились, и даже при самом неудачном стечении обстоятельств 29 месяцев, проведенных в заточении, станут последними.

Трезвые наблюдатели явно недооценили мстительность американской Фемиды: 24 июня 2011 года судья Северного дистрикта штата Иллинойс Эми Сент-Ив, та самая, что однажды уже отправила Блэка за решетку, посчитала понесенное наказание недостаточным и добавила британскому лорду, а ныне зэку № 18330–424, еще 13 месяцев отсидки. Жена Конрада Блэка, находившаяся в зале суда, упала в обморок, сам же обвиняемый в который раз отказался признать вину, заявив суду: «Я никогда не просил о помиловании, а лишь призывал к недопущению творимого беззакония».

Пока либеральная пресса всего мира смакует неподкупность американского правосудия (еще бы: упрятали за решетку не абы какого рядового вора-коммерсанта, пусть даже и миллиардера, а самого настоящего аристократа! Дворянина! Члена Британской Палаты лордов!), а Конрад Блэк готовится к возвращению 6 сентября 2011 года в родную тюрьму, предлагаю читателям разобраться в этой весьма поучительной истории, демонстрирующей не столько отношение современного общества к конкретному гражданину, сколько живучесть классового антагонизма, который, казалось, изжил себя 220 лет назад!

Обезвоженная старая ведьма

Меньше всего история Кон­ра­да Блэка напоминает сказку о Благородном рыцаре и коллективной Синей Бороде. Допускаю, что из праведного возмущения повторным приговором читатели могли сделать вывод о моих симпатиях к лорду и предвзятом отношении к американскому правосудию. Вывод, конечно же, поспешный: жизнь Конрада Блэка полна непомерной спеси, чванства, наглости и презрения к интересам тех, кто безропотно и молчаливо годами обеспечивал его благосостояние.

Однако же враги Блэка и преследователи в равной мере демонстрировали двойные стандарты, мстительность и готовность идти на любые ухищрения и уловки, лишь бы проучить «высокомерного наглеца». В этой истории нет ни плохих, ни хороших, а лишь — жесточайший антагонизм дворянского сословия и предпринимательской братии.

Такое впечатление, что противостояние Конрада Блэка обществу перенеслось в девственно первозданном виде из XVIII века, сохранив все атрибуты классовой ненависти первых месяцев Великой французской революции! Остается лишь порадоваться за лорда Блэка в плане смягчения общественных нравов, отдающих в наши дни предпочтение комфортной отсидке во флоридском цугундере, а не гильотине.

Конрад Блэк родился в Мон­реале 25 августа 1944 года в непростой семье: отец его, Джордж Монтегю Блэк Младший, был президентом Canadian Breweries Limited, международного консорциума пивоварен, а матушка, урожденная Жанна Элизабет Райли, — внучкой основателя крупнейшей страховой компании Канады (Great-West Life Assurance Company) и правнучкой раннего совладельца рупора британского консерватизма — газеты The Daily Telegraph.

Читатели, знакомые с прошлыми нашими расследованиями, наверняка помнят, что страховой бизнес наряду с финансовыми услугами и газетным делом считался самой изысканной сферой приложения талантов британской аристократии, утратившей на рубеже XVIII–XIX веков эксклюзивное право бесконтрольно обогащаться единственно на основании благородного происхождения. Проще говоря, на волне французского вольнодумства и наполеоновских войн дворянство стали энергично спихивать с материального Олимпа купцы, простолюдины и нувориши совсем уж непонятного происхождения и этнических корней.

Конрад Блэк принадлежал к семье британского нобилитета, волею судьбы заброшенной в Новый Свет и все же сохранившей религиозные идеалы, монархические предпочтения и — главное! — изрядный запас финансовой прочности, позволявшей разбавлять примитивную жажду первичного обогащения причудливыми иллюзиями гуманитарного порядка.

Последнее обстоятельство чрезвычайно важно для адекватного понимания жизненных установок нашего героя. Читатель должен понимать, что Конрад Блэк явился в этот мир не для создания и преумножения материальных благ, а исключительно ради властного их потребления. По крайней мере, так ему виделось собственное предназначение — по крови и праву рождения.

Возмутительный отказ Конрада Блэка от святая святых протестантской деловой этики — личной скромности, помноженной на бешеное воспроизводство материальных благ, — лежит в основе всех обвинительных филиппик чикагских следователей, испепелявших лорда-мошенника в глазах присяжных заседателей: не дома, а дворцы! Не банкеты, а ярмарки тщеславия! А кольцо за 2,6 миллиона долларов в подарок жене?! А корпоративный Leer-Jet для залётов на светские рауты в Париже, Нью-Йорке, Лондоне?!

Главное же — ни намека на исправление: на повторных судебных заседаниях 2011 года свидетельница обвинения — служащая флоридской тюрьмы поведала общественности о том, как лорд без стыда и совести использовал зэков в качестве прислуги: уголовники швабрили за Блэка полы в камере, готовили пищу, стирали, штопали носки и даже гладили тюремную робу!

Свою первую газету — канадскую провинциальную Eastern Townships Advertiser — Конрад купил в возрасте 22 лет. Не из любви к издательской деятельности и журналистских амбиций, а ради самоутверждения в родном семействе. Из поколения в поколение Блэки, по рассказам биографа Джорджа Тумза, демонстрировали лучшие черты благородного сословия: атлетическое сложение и импозантность. Конрад не был хорошим спортсменом и не нравился девочкам, поэтому компенсировал дефицит бунтарским духом и склонностью к красноречию: в анналы частной школы Торонто, откуда будущего миллиардера выгнали в 14 лет за торговлю экзаменационными билетами, Конрад вошел смачными прозвищами директору («невыносимый бздун») и его супружнице («обезвоженная старая ведьма»).

Приобретение Eastern Townships Advertiser символизировало способность юного Блэка к хватке. Отношение к бизнесу было чисто потребительское: схватить, использовать по максимуму, перепродать, двигаться дальше. Никакой привязанности, никаких амбиций относительно развития и роста «любимого дела». Бизнес — «любимое дело»?! Еще чего не хватало! Любимым делом Блэка были классическая история, латинская поэзия, изобразительное искусство, красноречие: степенью магистра искусств в области истории увенчал образование Конрада в 1973 году Университет МакГилл.

Тремя годами ранее будущий «враг общества»1 уже обзавелся степенью бакалавра права (Университет Люваль), поэтому блестяще разбирался в юридических тонкостях взрослой жизни. Не случайно на всех своих судебных процессах лорд Блэк энергично отрицал вину, не находя в своих деяниях формального состава преступления.

Оно и понятно: акцент обвинения всегда делался на «нарушении трастовых обязательств» (fiduciary duties) исполнительного лица компании перед ее акционерами. Никаких прямых признаков уголовщины — воровства, поддельной бухгалтерской отчетности, взяток государственным чиновникам, хорошо знакомых читателям по уголовным процессам того же времени над Денисом Козловским (Tyco International), Джоном Ригасом (Adelphia Communications), Бернардом Эбберсом (WorldCom) и Джеффри Скиллингом (Enron) — в деловой практике медиамагната не было и в помине.

В 1969 году Конрад Блэк приобрел вторую газету — Sherbrooke Daily Record. В 71-м — соучредил холдинг Sterling Newspapers, который скупил целую сеть провинциальных канадских печатных листков.

После смерти отца летом 1976 года Конрад унаследовал вместе с братом Монтегю 22 процента семейного предприятия Ravelston, которое, в свою очередь, контролировало (61% акций) самый влиятельный в Канаде холдинг — Argus Corporation. Под управлением Argus находилась целая вереница угледобывающих (Labrador Mining, Noranda Mines, Hollinger Mines) и производственных (Domtar, Massey-Ferguson) предприятий, розничная сеть магазинов (Dominion Stores) и вещательная корпорация (Standard Broadcasting).

Судьба Argus хрестоматийно иллюстрирует небрежение канадского аристократа к краеугольным основам правильного предпринимательства: «Лорд Блэк никогда не был подлинным капиталистом, ибо никогда не создавал новой стоимости, а лишь дробил ее. Вся его карьера основана на потрошении корпораций и их уничтожении», — упрекал магната президент международного Пен-клуба Джон Ролстон Соул.

Свое первое крупное предприятие, Argus, Конрад Блэк целенаправленно развалил на кусочки: продал один за другим все активы, а угледобывающую Hollinger Mines перепрофилировал в финансовый холдинг Hollinger Corporation. Вырученные средства Блэк в 1985 году вложил в Telegraph Group, британский медийный холдинг, издающий газету The Daily Telegraph, первым совладельцем которой был, как помнит читатель, прапрадедушка Блэка по материнской линии.

В следующие десять лет холдинг Конрада Блэка Hollinger Corp. получил контроль над крупнейшей израильской англоязычной газетой Jerusalem Post, чикагской Chicago Sun Times и более полутысячей провинциальных листков в Канаде и Соединенных Штатах. По воле судьбы Конрад Блэк превратился в третьего крупнейшего в мире медиамагната.

Деспотичное мелкое царство

В 1996 году чикагское подразделение головного холдинга Hollinger Corporation — Hollinger International — провело IPO на Нью-Йоркской фондовой бирже. Зачем Блэку понадобилось превращать цветущий доходный частный бизнес в общественную компанию — до сих пор остается загадкой. Тем более непонятно, зачем было выходить на биржу в Америке, славящейся самыми жесткими в мире регуляционными требованиями. Думаю, основная причина выбора — иллюзии Конрада Блэка по поводу исторической миссии Соединенных Штатов, с которыми он расстался, лишь очутившись в местах не столь отдаленных: «Моя пресловутая и затянувшаяся привязанность к Америке наконец-то увяла», — пожаловался заключенный № 18330–424 в 2008 году корреспондентам журнала Spear’s.

Очутившись под незримым контролем SEC2, Конрад Блэк как ни в чем не бывало продолжил исповедовать единственно понятную ему тактику ведения бизнеса, учитывавшую исключительно интересы семейного бизнеса. Интересы акционеров, как того требовал статус публичной компании, вообще не принимались во внимание.

Во главе империи Блэка, как и раньше, находился семейный холдинг Ravelston, который управлял Hollinger Corporation, а она, в свою очередь, управляла Hol­lin­ger International — единственной компанией под американской юрисдикцией. Блэк изымал из Hollinger International любые финансовые поступления, перераспределял потоки, устраивал карусель взаимного кредитования дочек, перекрестные продажи и перепродажи. Все это делалось в удобное для головного бизнеса — Ravelston — время и с пользой для себя. Разумеется, миноритарным инвесторам Hollinger International подобное положение вещей не могло понравиться, особенно «институционалам».

В мае 2003 года нью-йоркская инвестиционная контора Tweedy & Browne, державшая 18% акций Hollinger International, инициировала внутреннее расследование, связанное с незаконной и неумеренной, как казалось американцам, компенсацией руководства компании в лице Конрада Блэка и его правой руки, товарища со школьной скамьи, Дэвида Радлера.

С высоты полета Ravelston финансовые схемы канадца смотрелись более чем легитимно: одним из первых на рынке Блэк предвосхитил грядущий упадок бумажной прессы и решительно стал избавляться от бесчисленных провинциальных изданий, находящихся на балансе Hollinger International. С позиции американской публичной компании подобная распродажа выглядела преднамеренным потрошением и уничтожением бизнеса.

Больше всего американские ин­весторы негодовали по поводу денег, которые Конрад Блэк с соратниками перераспределял из карманов акционеров в собственные весьма оригинальным способом: одновременно с договором о продаже очередной газеты Hollinger International заключала с покупателем актива специальное соглашение об отказе от конкуренции (т.н. non-compete agreements), по которому управленцы Hollinger International получали солидную материальную компенсацию.

Всего по справке Hollinger International, предоставленной в суд, Конрад Блэк «отказался от конкуренции» на сумму 74 миллиона долларов, при этом продавец, проходящий по сделкам, то есть сам Hollinger International, отчитался в 2002 году за 239 миллионов чистых убытков.

Внутреннее расследование завершилось подачей миноритарными акционерами Hollinger International судебного иска на сумму в 200 миллионов долларов против Конрада Блэка, Дэвида Радлера и головных компаний Ravelston и Hollinger Corporation. В ответ Блэк ушел с поста генерального директора и председателя совета директоров американской корпорации, а заодно выставил собственный контрольный пакет в Hollinger International (73% с правом голоса) на продажу.

Одновременно с американской бурей в жизни канадского медиамагната случилось еще одно важное событие. Английская королева Елизавета Вторая по рекомендации Тони Блэра пожаловала Конраду Блэку титул пэра и посвятила в рыцари. В результате этого жеста канадский подданный получил место в Британской Палате лордов, что вызвало негодование канадского премьер-министра Жана Кретьена. В ходе последовавшего скандала и даже судебного разбирательства лорд Блэк сначала обозвал свою родину «деспотичным мелким царством», а затем был вынужден отказаться от канадского гражданства3 — обстоятельство, сыгравшее роковую роль в дальнейшей судьбе нашего героя.

На исходе 2003 года контроль­ный пакет акций Hollinger Inter­na­tional, принадлежавший лорду Блэку, соглашаются приобрести за 605 миллионов долларов братья-близнецы Дэвид и Фредерик Барклаи, владельцы Press Holdings, британской издательской империи. Не тут-то было! Hollinger International подает еще один иск в суд и успешно блокирует сделку. Лорд Блэк пытается защищаться, требуя в американском суде признания абсурдности ситуации, при которой миноритарные акционеры диктуют владельцу контрольного пакета акций, кому и за сколько он имеет право продавать свою собственность, но терпит еще одно поражение.

Основание: Telegraph Group формально числится на балансе Hollinger International, ну а Конрад Блэк и представляемые им головные компании медиа-империи после серии судебных решений американского правосудия оказываются вроде как не у дел!

1 июля 2004 года Hollinger Corporation пытается оспорить в суде штата Делавэр продажу Hollinger International британских активов Telegraph Group, мотивируя иск невозможностью провести сделку без голосования акционеров и учета интересов мажоритариев. Но уже через пару недель — 29 июля — американский судья дает понять всему миру, что в Соединенных Штатах возможно всё: поскольку Telegraph Group «не является существенно всеми активами Hollinger International» (вот она, гениальная фраза — «substantially all»!), то и голосования акционеров (тем более — их согласия) по вопросам реализации этих активов не требуется!

Если переложить на простой язык вереницу описанных событий, то их можно свести к простому предложению: британского лорда ободрали в Америке как липку! Лишили не только американской собственности, но и всего остального, в том числе и всех британских активов!

Словно этого мало, американская Фемида решила добить лорда Блэка окончательно — очевидно, в назидание прочим инородцам, которым придет в голову безумная мысль акционироваться в США и состязаться при этом в правах с местными инвесторами. Против Конрада Блэка был выдвинут еще один иск на 1 миллиард 250 миллионов с обвинением в рэкете: лорд, мол, опустился до прямых угроз членам революционного правления Hollinger International, пытаясь предотвратить продажу Telegraph Group за его спиной!

Рэкет для уверенности подкрепили еще 18 пунктами (!!!) обвинений в воровстве, мошенничестве и препятствовании правосудию, которые по совокупности тянули на 101 год тюремного заключения.

О «мошенничестве и воровстве» читатели уже знают — речь идет о бонусах по договорам об отказе от конкуренции. Из 18 пунктов до суда 2007 года дотянули лишь 3 «воровства» и 1 «препятствие», а после решения Верховного суда и пересмотра дела в июне 2011 года — только 1 «воровство» и 1 «препятствие».

Единственное вменяемое Кон­раду Блэку «воровство» на сумму 285 тысяч долларов заключалось в том, что Hollinger International продал одну из своих провинциальных газет техническому подразделению головной структуры Конрада Блэка — холдинга Ravelston. В результате получилось, что сопутствующий сделке договор об отказе от конкуренции Блэк подписал с самим же собой и выручил за это 285 тысяч долларов.

Выглядело это, конечно, комично: одна подконтрольная структура обязалась не конкурировать с другой подконтрольной структурой. На этом основании Блэк угодил за решетку, а Фемида бастиона мировой демократии наказала уголовника за урон в 285 тысяч долларов на более чем два с половиной миллиарда! Такая вот своеобразная таблица американского умножения.

Судья Эми Сент-Ив отказалась выпустить Конрада Блэка на свободу на том основании, что проведенные за решеткой два с половиной года хоть и компенсируют 1 пункт «воровства», но никак не покрывают «препятствие правосудию». Думаю, самое время рассказать и о главном пункте обвинения, которое упрятало лорда Блэка на долгие годы за флоридскую решетку.

Федеральный исправительный комплекс Coleman , где сидел заключенный номер 18330-424, является одной из крупнейших федеральных тюрем в США, где обитают более 2700 заключенных. 

«Препятствие правосудию» заключалось в том, что 9 июня 2005 года Конрад Блэк вместе с шофером по требованию руководства компании вывез из своего кабинета в офисе Hollinger, расположенном в городе Торонто, 13 ящиков с личными вещами. Блэк настаивает на том, что его сознательно «забыли» предупредить о судебном запрете, наложенном на перемещение документов из офисных помещений.

Предположим, впрочем, что лорд лукавит, и о постановлении суда ему было известно заблаговременно. Однако во время судебного разбирательства сторона обвинения сама констатировала, что из всех вещей, находившихся в 13 вывезенных ящиках, только один-единственный документ имел непосредственное отношение к следствию. Вернее даже не документ, а его копия, потому что оригинал был ранее передан в суд!

Тем не менее формально Конрад Блэк «правосудию препятствовал», за что и получил по всей строгости закона: шесть с половиной лет! Да еще и с фактической полной конфискацией имущества!

Какие можно сделать выводы из нашего рассказа? Собственно, только два: не следует строить иллюзий насчет самого гуманного суда в мире, и не нужно пытаться перехитрить самого ревностного защитника демократии и борца с сословными привилегиями — американского инвестора!

Лорд Блэк — замечательный историк и литератор. Из‑под его пера вышли три блестящие монографии, посвященные жизни президентов Рузвельта, Никсона и премьер-министра Квебека Мориса Деплюсси. Его многочисленные эссе и журналистские колонки с удовольствием печатали и продолжают печатать ведущие газеты мира. Вот и нужно аристократам и дворянам заниматься историей и литературой, а не состязаться с более продвинутыми в морально-этическом отношении сословиями в умении варить гешефты. Тем более — состязаться на чужом поле!

 

Автор: Сергей Голубицкий, «Бизнес-журнале Онлайн»

Фото: www.macleans.ca

 

1 Public enemy — общепринятое в американском сознании определение всякого осужденного судом по уголовной статье.

Комиссия по ценным бумагам и биржам США.

3 Ранее у Блэка гражданство было двойное — канадское и британское.

 

You may also like...