ВОРОШИЛОВСКИЕ СТРЕЛКИ

На днях в Липецкой области суд оправдал ветерана, застрелившего грабителя во дворе своего дома. Уголовное дело в отношении жителя Липецкой области Михаила Гусева, в ночь на 2 марта 2004 года убившего грабителя во дворе своего дома, прекращено в связи с отсутствием состава преступления.Козы, куры, два ствола…

Дело это вызвало общественный резонанс. Причем большинство населения, особенно среди пожилых людей, убийство одобрили. Многие сравнивали этот случай с нашумевшим фильмом «Ворошиловский стрелок» и посчитали, что если вся правоохранительная рать по причине занятости не способна защитить простых граждан от убийц, грабителей и воров, то приходится надеяться только на самих себя. Особенно агрессивно настроены те, кто сам пострадал от грабежей: вандализм, с которым грабятся дачи и садовые домики ветеранов, не исчезает бесследно.

Преступность между тем все растет в России, и даже обещанное удвоение ВВП не оказывает на ее рост заметного влияния. Воронежская областная прокуратура в одном из отчетов так определила причины этого роста: «…общая неустроенность жизни, толкающая людей на преступления. Особенно это касается убийств и грабежей на бытовой почве, то есть по «пьяной лавочке». Людям на селе негде работать, многие находят «утешение» в выпивке… Реальное улучшение ситуации возможно лишь тогда, когда людям, живущим в деревне, дадут возможность нормально трудиться и достойно зарабатывать». А на прошедшей неделе областной прокурор сообщил, что количество преступлений значительно возросло по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

80-летний ветеран войны Михаил Гусев, житель поселка Силикатный Липецкой области, купил себе тульскую двустволку 16-го калибра еще в 1997 году. Купил потому, что воры и грабители его уже достали. К тому же он много раз слышал истории о том, как в селах убивают стариков, получающих пенсию живыми деньгами.

Михаил Андреевич — профессиональный строитель, трудился во многих странах мира, но на приличную дачу так и не заработал: живет с женой и тещей в вагончике, обложенном кирпичом. Сараи и клетушки вокруг этого жилья тоже трудно назвать недвижимостью. Это пристанище трех пожилых людей стоит на краю поселка, рядом с лесом.

Ветеран не думал, что ему придется стрелять в живого человека. Думал: один раз в воздух пальнуть — тут все мародеры и разбегутся. И наступит мирная жизнь для его семьи.

Первое воровство он посчитал случайностью — мало ли с кем не бывает. Потом стал фиксировать их в школьной тетрадке. В клеточку.

В 95-м году увели козла, козу и 9 кур.

В том же году вскоре утащили 12 только что купленных бройлерных кур.

В 96-м году 70-летний Михаил Андреевич вступил в сражение с грабителем и едва не был убит: получил скользящий удар топором по голове. Ничего, выжил. Человек законопослушный и аккуратный, Михаил Андреевич каждый раз подавал заявление в милицию. Правоохранительная система его знает и помнит, но ничего поделать с грабителями не может. Хотя один раз даже уголовное дело возбудили.

В 97-м году бдительный старик отбил множество попыток поживиться его жалкой собственностью. Но не все.

В 2000 году украли лодочный мотор из сарая, 48 банок с соленьями и вареньями и все запасы картошки и капусты на зиму.

Потом утащили лодку. Потом — стиральную машину. На сарае крыша была из профильного металла — сняли и уволокли крышу на металлолом. Пытался Михаил Андреевич сигнализацию установить. Сам придумал ее и сделал. Сигнализация иногда срабатывала, но спасения не принесла.

Начальник местного райотдела милиции стал Гусеву почти родным человеком. Давал ему вооруженного милиционера, и они вместе со стариком устраивали ночные засады. Однако грабители тоже не дураки, и ни один из них на засаду не нарвался.

Начальника райотдела тоже понять можно: не может он к каждому дому по милиционеру приставить. Поэтому Михаил Андреевич и сам много ночей провел в засадах, но грабители всегда будто носом чуяли присутствие отчаявшегося человека. Однажды старик Гусев просидел в засаде 19 ночей подряд! Все надеялся, что один раз уж дождется, и от этого что-то раз и навсегда изменится. Но никого не дождался. А как только он устал до смерти и прекратил дежурства, тут же мародеры опять полезли во все щели.

Однажды в десять утра пытались увести козу со двора, и Михаил Андреевич еле успел воспрепятствовать. Видел грабителя в упор — молодой, здоровенный. Спрашивать его: «Что ж ты делаешь, гад? За что старика грабишь?» — бесполезно. Ухмыляется и уверенно говорит из-за забора: «Давай стреляй».

С этими козами одни неприятности. Надо нищим быть, лечь и умирать, тогда тебя не тронут. А если хоть что-то имеешь, то не остановятся, пока не разграбят дотла. Когда старик водил коз пасти на лужайку возле леса, их не раз пытались прямо с лужайки угнать. Выйдут из лесу лихие люди, окружат Михаила Андреевича и матерят. Но близко не подходят, потому что он им заточку показывал. С ружьем ходить неловко, а заточка — непременно. Михаил Андреевич им внятно объяснял там, на лужайке: одного из вас я успею с собой в могилу утащить, а мне умирать не страшно — пожил уже, пора. Выбирайте сами, кто со мной.

Мародерам козы были нужны, а рисковать с заточкой не хотелось. На том и расставались. После первого такого случая Михаил Андреевич дома наказ дал своим женщинам: чтобы, если что, на похоронах у него играли марш «Прощание славянки».

В первый день весны 2004 года, ближе к ночи, в домике опять сработала сигнализация. Гусев проснулся, оделся кое-как, схватил ружье и выбежал из дома. Увидел, что в сарай, где пенсионеры упорно пытались содержать коз, лезут двое. Михаил Андреевич крикнул что-то вроде «стрелять буду!» и действительно один раз стрельнул в воздух. Один из мародеров бросился бежать, а другой, с матюками и металлическим прутом в руке, пошел на старика: «Давай стреляй!». То ли пьяный, то ли еще что, но настроен он был очень агрессивно. Старик нацелился ему в ногу и выстрелил. Тот упал. Потом оказалось, что выстрел пришелся в пах. Крови было много.

Михаил Андреевич вызвал «скорую», но к приезду врачей раненый умер.

Грабитель оказался местным. Безработный, 37 лет от роду, разведен, пьющий. Соседи потом рассказывали следствию, что он не только алкоголем, но и наркотой развлекался.

В СИЗО Михаил Андреевич вел себя спокойно. Журналистам признался, что быть убийцей трудно. Хотя убивать не хотел. Просто выхода не было.

Случай этот попал в газеты, и неожиданно Гусеву пошли многочисленные письма. Причем не только от стариков. Молодая женщина 28 лет написала ему то, что польстило бы многим крепким мужчинам детородного возраста: «Прочитала в газете статью о вашем несчастье и не смогла остаться равнодушной. Мы с вами не знакомы, но я очень горжусь вами, вы настоящий мужчина! Не корите себя и верьте, что справедливость восторжествует. Мы будем мысленно с вами».

Жители поселка Силикатный без всяких просьб написали Гусеву М.А. добрую, хорошую характеристику. Городской Совет ветеранов войны прислал ему коллективное письмо со множеством подписей: мы за тебя, Михаил Андреевич!

Журналисты в целом тоже с сочувствием отнеслись к несчастьям семьи Гусевых, но искали и объективные факты: о рабской жизни в черноземной глубинке, бегстве молодежи и грабеже урожаев и земли со стороны больших начальников. Но в дискуссиях и спорах истина не находилась, чувствовалась безнадежность гласа вопиющих.

В дискуссиях участвовали и юристы, которые разъяснили закон: гражданин имеет право хранить дома огнестрельное оружие, если оно зарегистрировано в установленном порядке. Стрелять из этого оружия гражданин имеет право, если опасность угрожает его жизни. Если имуществу — то стрелять нельзя. Как нельзя, например, оставлять для воров яд, замаскированный в бутылке водки, или пускать ток по проволоке на ограде. То есть если вас хотят обокрасть или ограбить, то покушаться на жизнь мародеров нельзя. Потому что их жизнь гораздо ценнее вашего имущества.

Прокуратура возбудила уголовное дело по статье 108, часть 1 УК РФ (убийство, совершенное с превышением пределов необходимой обороны). Два года лишения свободы Гусева не очень пугали. Он больше беспокоился о жене и теще, оставшихся без защиты.

И вот следствие закончилось. Вердикт его выглядит так: жизни и здоровью Михаила Андреевича Гусева угрожала реальная опасность — и оборона была необходимой.

Михаила Андреевича из СИЗО выпустили. На свежем воздухе он иногда встречается с родственниками убитого. Те твердо обещают ему кое-что. Но обещаний таких старик уже наслушался вдоволь от грабителей, встреченных лицом к лицу. Его больше тяготит совершенное убийство.

Историй, подобной этой, на так называемом «постсоветском пространстве» в последние годы – воз и маленькая тележка…

«Не разобрался я, что милиционеры подъехали…»

В декабре 2003 года федеральный суд Новокуйбышевска Самарской области РФ оправдал пенсионера, застрелившего молодого парня. На скамье подсудимых находился 70-летний Виктор Вандышев, который обвинялся в убийстве, совершенном при превышении пределов необходимой обороны. Ветеран застрелил грабителя, ворвавшегося в его дом.

Эта история получила в Новокуйбышевске большой общественный резонанс. В ночь с 22 на 23 июня в частный дом, который находится на улице Пушкина в поселке Заводском, пожаловали незваные гости. Один из молодых парней через окно забрался в дом и напал на 68-летнюю супругу хозяина. Защищая ее, Виктор Вандышев выстрелил в парня из охотничьего ружья. Тот скончался от полученного ранения еще до приезда милиции. Большой переполох вызвало и то обстоятельство, что пенсионер принялся стрелять в прибывших к дому… сотрудников милиции. Разоружить его удалось только тогда, когда уже начало светать.

…В начале заседания участники процесса заслушали выводы, к которым пришли эксперты. Специалисты, в частности, установили, что Вандышев не страдал психическими расстройствами. В момент совершения рокового выстрела ветеран не находился в состоянии аффекта, а значит, полностью отдавал себе отчет в том, что и как делает.

Вот что рассказал сам ветеран в зале суда:

– С вечера неподалеку от нашего двора собралось много молодежи. Там часто наркоманы бывают. Я даже дубинку на всякий случай в угол поставил. Пошли мы с бабкой спать. А около полуночи начали нам в дверь колотить, в звонок звонить, кричать: «Деньги давайте!». Я присмотрелся: во дворе было двое-трое мужчин и женщина, которая особенно громко кричала. Я побежал ружье собирать, а у самого руки трясутся. Кое-как ружье снарядил. Как парень в дом проскочил, я не видел. Услышал только, что бабка моя вскрикнула. Я бегом к ней, а тот парень ее душит. Увидел он меня, схватился за ствол и потянул на себя. Я хотел ему по лбу прикладом ударить, но тот меня по ноге стукнул. Я и выстрелил – сначала в воздух, а потом в него. У парня в руках дубинка была. Если бы он ее применил, то нам бы с бабкой капут был…

По поводу же того, что пенсионер сдался милиции не сразу, а лишь через несколько часов, Вандышев заявил следующее:

– Не разобрался я, что это милиционеры подъехали. Думал, что дружки того парня. Когда рассвело, то все понял и хотел сдаться сам. Но тут милиционеры уже дверь выломали…

Выяснилось, что ружье ИЖ-54 хозяин дома приобрел лет 30 назад и раньше ходил с ним на охоту, но теперь уже много лет оружием не пользуется. Не окажись, однако, в тот вечер в доме ружья, неизвестно, чем бы закончилось нападение на пенсионеров.

Суд выслушал и 68-летнюю Римму Егоровну, супругу обвиняемого. Женщина подтвердила его показания и добавила несколько колоритных подробностей:

– Когда они забрались к нам во двор, то стали шуметь: дескать, у нас какая-то девушка живет. Мы им ответили, что у нас никого нет. Они опять давай кричать: “Открывайте, мы сами посмотрим!” Я вижу – дело плохо, открыла окно, стала звать на помощь. А те-то снова шумят: “Давайте деньги, тысячу рублей, а не то вы трупы!” Когда парень-то в дом залез и стал меня душить, я только крикнуть успела. После выстрелов опять в дверь ногами стали бить, но потом испугались милиции, убежали.

Присутствовал на суде и еще один человек – отец убитого парня, Иван Ч. Было видно, как тяжело переживает мужчина случившееся. Он был немногословен, но за его скупыми словами чувствовалась большая человеческая трагедия.

– Я доверяю показаниям подсудимого, – сказал он в полной тишине, – и считаю, что привлекать его к ответственности не нужно. Я понимаю, что он защищал свою семью. Если бы сын был в нормальном состоянии, то он в чужой дом не полез бы… Материальных претензий не имею.

Еще в ходе следствия выяснилось, что погибший парень несколько лет употреблял наркотики. В состоянии наркотического опьянения он мог находиться и в ту трагическую ночь…

Развязка же этой истории такова. Председатель федерального суда Новокуйбышевска Тамара Жданова по ходатайству представителя городской прокуратуры и адвоката постановила дело в отношении Вандышева Виктора Степановича… прекратить. Таким образом, суд признал, что пенсионер действовал правомерно, защищая жизнь жены и свою собственную. Удовлетворенные исходом дела, супруги отправились из зала суда домой. Вот только Римма Егоровна все сетовала на то, что так и не разрешился вопрос, кто же будет платить за испорченное имущество да побитые стекла…

Кровавая вендетта в селе на Херсонщине

В ноябре 2000 года 82-летний старик, защищая парализованную жену и нехитрый домашний скарб, застрелил вломившегося к нему среди ночи грабителя, писали «Факты и комментарии».

Днем 82-летний инвалид Великой Отечественной войны Лука Кушнеренко и его супруга расписались в пенсионной ведомости и получили из рук почтальона деньги, а ночью за стариковским богатством пришли. Правда, хозяин не растерялся и обратил вора в бегство. Только утром дедушка узнал, что раненный им парень скончался. Прибывшие из района правоохранители к всеобщему одобрению села признали применение ветераном оружия правомерным. ЧП в одночасье сделало деда Луку героем. К отстоявшему себя и свой дом старику потянулись люди, чтобы выведать подробности ночного боя. И только дружки и брат погибшего не разделяли этих восторгов: затаив обиду, они решили судить деда по-своему, объявив двум немощным старикам настоящую войну…

События, уже в декабре 2001 года, разворачивались в крохотной кухоньке – чуть больше размаха рук. Стоит она отдельно от ветхого домишки, и каждую зиму дед Лука и бабушка Анисья перебираются, чтобы экономить дрова и уголь, поближе к жаркой печке. Вместе с хозяевами на зимовку переезжают цветы в горшках и рыжий кот. На высоких подушках за ситцевой занавеской до весны кашляет, вздыхает и постанывает 80-летняя бабка Анисья. Слегла она уже давно, переложив на супруга все хозяйство. Вот и приходится старику с утра до вечера шаркать по скрипучим половицам, ведь возле парализованной масса работы: убирать, стряпать, кормить жену с рук, переворачивать ее с бока на бок. Им бы переехать к детям, которые давно хотят забрать стариков, но дед Лука и слышать об этом не желает. У Луки Филипповича Анисья – вторая жена, и хоть прожили они бок о бок почти 25 лет, дети-то у каждого свои. К кому не переедь, считает Кушнеренко, кто-то из двоих будет молодым чужим, а значит, обузой. Потому и держал дед оборону, ухаживая за больной женой и ни за что не соглашался оставлять родные стены.

“Не по силам вам такой подвиг”, – качали головами соседи Луки Филипповича, наблюдая, как тяжело ходит старик. С войны одна нога у него короче другой, а теперь еще при каждом шаге стал задыхаться. То и дело останавливается, достает из кармана крошечный ингалятор и подносит ко рту спасительный баллончик. Да только спорить с хозяином бесполезно: упрям, своенравен. Старые люди, они ничего уже не ждали от жизни и были счастливы тем, что вместе, что живы сегодня и, может быть, будут живы завтра.

Хозяйства дед не держал – тут бы хватило силенок управляться с женой – и рассчитывал только на пенсию. Основная часть денег уходила на лекарства, поэтому привык экономить – каждую копейку считал. С тех пор, как жулье повадилось грабить стариков, их дом охраняло ружье. Филиппович уже забыл, когда на охоту с ним ходил, но вот, поди ж ты, на другое сгодилось. Правда, до поры до времени Бог миловал, хотя от неприятностей сегодня никто не застрахован.

Время в кухоньке текло медленно, стариковские мысли не шли дальше того, чтоб благополучно пережить еще одну ночь. Анисья застонала, и этот стон поднял деда с постели. Он включил свет, взглянул на ходики: три часа по полуночи. Нашел нужный пузырек, накапал жене лекарства, приготовил ей чай. Опять лег, но сон уже не шел. Старику послышалось, что за окном кто-то ходит. Прильнув к стеклу, замер. Нет, показалось. Как вдруг разбитое на веранде окно взорвало тишину. Отчетливо звякнул крючок, которым он запирал дверь на ночь. Значит, кто-то уже здесь, в доме. Дед включил свет, схватил ружье и увидел на пороге кухоньки мужчину в черной маске с прорезями для глаз.

– Что тебе надо? Лучше уйди, я буду стрелять! – грозно, как ему самому показалось, предупредил хозяин. Но гостя это не испугало, наоборот, достав из-под куртки монтировку, он медленно двинулся к кровати. Дед нажал на курок – и тотчас же услышал истошный крик жены, будто пуля попала в нее. Может, вопль остановил “гостя”, – так или иначе он ретировался, плотно прикрыв за собой дверь. “Промахнулся”, – произнес хозяин вслух и сам не узнал свой голос. Ноги не слушались, но он заставил себя доковылять до веранды, запереть дверь. До утра уже не спал: сидел на кровати с винтовкой, думал, что грабители вернутся.

В селе просыпаются рано. Сосед Кушнеренко Сапожник на рассвете вышел во двор и сразу обнаружил непорядок: калитка приоткрыта. У ворот наткнулся на лежащего в покрытой инеем траве мужчину. Потрогал. Незнакомец закоченел. Наверное, мертв. Лицом несчастный уткнулся в пожухлые листья – не узнать, кто это.

“Скандальное дело!” – почесал затылок хозяин и не решился переворачивать тело. Пока он бегал за фельдшером и звонил в милицию, у дома собралась целая толпа. Люди обменивались предположениями, гадали, кто бы это мог быть, и какое несчастье случилось. Когда приехали правоохранители и труп подняли, село ахнуло: в руках у 20-летнего Дмитрия Дэнэги люди увидели разбойничью маску.

Митю и его дружков в Строгановке боялись. Отсидев срок за кражу в сельском магазине, парень стал заводилой у местных воров. Набив карманы наркотиками, ребята с вечера развлекались у кого-нибудь из компании дома, а потом до утра куролесили на улицах в поисках приключений, грабили людей. Куда же пытался забраться в этот раз Митя, кто, наконец, остановил его?

Никто бы не обратил в сутолоке внимания на подошедшего Луку Филипповича, если бы старик не держал в руках охотничье ружье.

– Расступитесь, люди, – громко проговорил дед. – Дайте взглянуть, кого я убил ночью. Хочу знать, в каком обличье ко мне смерть приходила.

Толпа на минутку замерла в недоумении и вновь забурлила: что можно отнять у пенсионера? Мало бандитам крепких хозяев, так они уже до стариков добрались! Сегодня многие, остерегаясь ночных напастей, с вечера ставят у постели вилы, но никто не ожидал, что душегубы осмелятся напасть на немощных стариков. Люди поговорили и сникли. Стало слышно, как задыхается дед Лука, как расстроенно сморкается в свой платок. Фельдшер достала стетоскоп и хотела приложить к груди старика, но он остановил ее: “Не трудитесь, не надо. Я в полном порядке”.

– Лука Филиппович и в самом деле был в полном порядке, когда мы приехали в село, – вспоминает начальник угрозыска Чаплынского райотдела милиции Владимир Ренгач. – Говорил, мол, я, хлопцы, в таких ситуациях не теряюсь. Потому что еще с Финской войны крепко усвоил – не так страшен черт, как его малюют. А закваска у меня военная, три войны прошел. Женитьба, рождение детей – все вперемежку со стрельбой”. Короче, дед настоящим мужиком оказался. И прокуратура признала его действия правомерными. Полуходячий, немощный, он не мог по-другому защититься. Правда, оружие у него до полного выяснения обстоятельств мы изъяли.

Митьку еще не успели похоронить, а дружки покойного предложили живущим в селе внукам деда “разобраться по-человечески”, выдвинув ультиматум: или платите 300 гривен откупного за убийство, или старикам вашим гестаповские пытки детскими шалостями покажутся.

– Дед бандитов в свой дом не приглашал, – резонно отвечали Науменки – ближайшая родня Луки Филипповича. – Нет в том греха.

– И щенок не видит греха, терзая хозяйскую туфлю, однако же получает за это по морде, – стояли на своем вымогатели. – Наше дело предупредить вас. Теперь пеняйте на себя.

Знал ли что-нибудь об угрозах и переговорах старый Лука, неизвестно. Если не знал, то, наверное, догадывался, как Ванька Ковалев, ближайший собутыльник покойного, без которого ни одна драка в селе не обходится, кружил у дома Кушнеренко со всей своей сворой. Так или иначе, но дед перестал выгонять из гаража свой старенький “Запорожец” и куда-либо отлучаться из дому. По правде, старушку это радовало. Она и раньше не любила, когда муж, уезжая на рыбалку или в район за лекарствами, оставлял ее, без Луки время тянулось бесконечно. А теперь она попросту боялась одна, – от любого собачьего лая сердце начинало бешено колотиться, и в доме долго пахло валерьянкой.

– Ну, чего ты, глупенькая, – успокаивал дед супругу. – Я ведь тут. Все село теперь знает, какой крутяк, какой плейбой у тебя муж. Бабы, небось, все до одной завидуют. Со мной тебе бояться нечего.

Он умел своими разговорами прогонять ее страх. Бабке Анисье казалось, что от уверенности деда дверь обретает несокрушимую надежность. Сам же старик понимал надвигающуюся опасность и внутренне готовился к новым неприятностям. “Елки-моталки, – сокрушался про себя, – как без ружья-то теперь?” И старался положить на ночь топор под подушку так, чтоб жена не увидела. Знал: от тех, с кем он связался, никакие замки и запоры не спасут.

Еще лет пять назад, когда глаза были здоровы, Анисья с Лукой по вечерам любили читать газеты. Сейчас же из былых развлечений остался только телевизор, Вот и в тот вечер Кушнеренки смотрели любимую передачу – “Поле чудес”. Сухой хлопок выстрела они не услышали, а вот грохот разбитого стекла оглушил обоих. Дед почувствовал, как боль обожгла спину и живот. Приложил к ране руку, словно ладонью можно было унять кровь. Попробовал встать, но не смог даже пошевелиться. Закрыл глаза, от этого боль стала как будто утихать.

– Лука! Лука! – доносилось издалека. – Ты жив? Если не убили, отзовись! Лука, слышишь меня?

– Слушай мою команду! – приказал жене дед. – Попробуй дотянуться до выключателя, включай и выключай свет. Соседи заметят сигнал и прибегут.

Каким чудом парализованная старушка преодолела несколько метров, для всех до сих пор остается загадкой. Но эта маленькая победа взбодрила ее. Теперь единственным спасением для них была мигающая в ночи лампочка. Слабенький маячок надежды горел до самого утра: всю ночь Анисья посылала свой “SOS”, и только на рассвете люди заметили его и поспешили на помощь. Долгих двенадцать часов трудилась бабка, то и дело окликая деда, подбадривая его, ни словом не обмолвившись, что и сама ранена: дробины задели и ее. Одним выстрелом душегуб попал сразу в обоих стариков. Постепенно Анисья с Лукой потеряли счет времени и не могли определить, смеркается или светает на дворе.

Вслушиваясь в темноту за окном, жалели только об одном: что не наскребли денег уплатить за телефон, который им недавно отключили за долги – сейчас он мог бы их спасти. Слабые и немощные, лежали они в тесной кухоньке, ловя дыхание друг друга, храбрились, говорили какие-то ободряющие слова. Только бы выдержать ночь! Иногда старушке казалось, что дыхание у старика замерло, она испуганно вскрикивала и дед неизменно откликался: “Что с тобой? Держись! Я рядом!”

Утром, в начале седьмого, племянник стариков заметил сигнал бедствия и постучал в пробитое обрезом окно. Анисье предстояло самое трудное – выбраться в коридор и открыть спасителю дверь. Она и это смогла. “Нападение на нас”, – пожаловалась и рухнула без сознания.

– Я бросился к деду, – вспоминает Александр Сапожник. – Приподнял одеяло – и сам чуть не упал. Вся постель была в крови. В ней буквально плавал топор, и я никак не мог взять в толк, почему он здесь и что же случилось. Наконец, дед простонал: “Подними меня и дай глоток воды”.

В тот же день в районной больнице старику сделали операцию, но настроение у него было упадническое. “Наверное, это конец”, – сказал дочери. Через сутки дед Лука скончался на больничной койке. Не вынеся утраты, через два дня умерла и Анисья. Хоронить их вышло все село. “Были они верные друг другу при жизни, остались верными и в смертный час – ушли вместе. Упокой, Господи, их души”, – говорили люди, крестясь.

…Ситцевые занавесочки, цветы в горшках, рыжий кот на печке – кажется, хозяева вышли ни минутку и вот-вот вернутся. Но два стакана воды, накрытые двумя кусками хлеба с солью, говорят об обратном. История об отважных пенсионерах, которые стоически пытались осилить страшную декабрьскую ночь, закончилась.

От «УК»: Очень неправильно устроен наш мир, наши государства, наши правоохранительные органы, если старенькие «ворошиловские стрелки» вынуждены и сегодня защищать себя, свой скарб и свои семьи с оружием в руках от обнаглевшей шантрапы. А некоторые из них гибнут от рук распоясавшегося бакланья. Пройдя смертельный снег Финской и смертельную гарь Курской дуги…

Подготовил Вячеслав Павленко, специально для «УК» , по материалам российской прессы.

You may also like...