Как убивали главаря милицейских «оборотней»

В камеру Лукьяновского СИЗО тюремная почта принесла весточку, в которой было требование: мента Гончарова – не трогать. Однако уголовники все же не смогли уберечь предводителя милицейской супербанды, который оказался на нарах вместе с матерыми преступниками ОПЕРАТИВНИК ПОКЛЯЛСЯ СВОИМ РЕБЕНКОМ

Отставной подполковник из УБОПа Игорь Гончаров, он же Кореец, однажды пообещал, что своими показаниями “взорвет всю Украину”.

Этот человек намекал, что многое знает об убийстве Георгия Гонгадзе.

24 июня 2003 года арестант Гончаров встретился на узкой дорожке с группой капитана Максименко. Это произошло в Киеве, в Лукьяновской тюрьме, в камере № 267, где старший инспектор отдела режима Максименко вместе с коллегами проводил внезапный обыск.

И нашла коса на камень. Гончаров был жестоко избит. К такому выводу пришли и прокуратура, и суд. 1 августа 2003 года Гончаров скончался в больнице скорой медпомощи.

Судебный процесс по делу Игоря Гончарова тянулся два года. 6 сентября с.г. он финишировал – судья Шевченковского райсуда Киева Наталья Марчук вынесла приговор. Трое сотрудников Лукьяновского СИЗО № 13 – Константин Максименко, Иван Краевой и Сергей Бирюков – получили по пять лет, условно.

…Огласив вердикт, служительница Фемиды быстро вышла из зала. А осужденные все еще продолжали, словно вкопанные, стоять. Неужто не верилось, что улыбнулась свобода? А может, не могли придти в себя, поскольку позади остался весь этот судебно-следственный кошмар.

И только когда засобиралась уходить гособвинитель из Генпрокуратуры Татьяна Сушко, все трое осужденных словно встрепенулись. Раздался громкий голос Максименко (он обращался к прокурору):

– Бирюков – не виноват! Я клянусь самым святым – своим ребенком, что Бирюков вообще не присутствовал во время обыска. Слышите, прокурор?

Такими словами так просто не бросаются. Капитан внутренней службы Константин Максименко вступился за товарища. Знающие люди из “органов” говорят, что Максименко был хорошим опером, дескать, на таких как он во многом и держался порядок в изоляторе.

Открываю блокнот и записываю мнение Светланы Анатольевны Гончаровой, супруги покойного убоповца.

– Слишком мягкий приговор вынес суд, – говорит она. – Убили человека – и остались на свободе. А ведь Гончаров до ареста был здоровым, крепким. Он полностью отдавался работе, любил ее. В тюрьме у него начались проблемы со здоровьем, его трижды спасали в реанимации, мы пачками передавали ему лекарства. А тем временем в прессе – причем, до суда! – его уже успели назвать “оборотнем в погонах.

Было понятно, что супруга Гончарова ничего плохого о нем не скажет. Но прокрутим пленочку малость назад. В 2005 году полковник милиции Сергей Хамула, руководивший группой по разоблачению банды милиционеров, сказал автору этих строк:

– На каком-то этапе группу Корейца (такой псевдоним мы дали Гончарову в ходе оперативной разработки) обуяла страсть к похищениям людей, убийствам невинных. У этой банды не было никакой морали, жалости. Ведь они уже своих стали пускать “в расход”. Я доволен, что мы избавили общество от этих подонков”.

Кстати, сегодня Апелляционный суд Киева продолжает рассматривать уголовное дело о преступлениях бригады Гончарова. Ответ перед законом держат бывшие высокопоставленные сотрудники милиции, а также их подельники. Среди них – экс-заместитель начальника следственного управления столичного милицейского главка, а также старший офицер из криминальной разведки МВД. 16 человек проходят по этому делу. Их обвиняют в 13-ти убийствах, в других многочисленных преступлениях, совершенных в составе вооруженной банды.

Сам же Гончаров неоднократно заявлял, что ему не дадут дожить до суда, что с ним обязательно что-то случиться.

Наверное, он был обречен. Его могли запросто “пришить” и зэки. Ведь в 13-м СИЗО Гончарова (подполковника из УБОПа!) держали в одной камере с матерыми уголовниками. Это уже потом администрация изолятора найдет хлипкое оправдание, мол, обвиняемый Гончаров сидел в камере медсанчасти, лечился там.

Ну и ну! Да ведь сами заключенные из криминального мира были несказанно удивлены, какая “птица” коротает время вместе с ними на нарах. Позже их вызвали в суд и они дали показания о том, что же произошло 24 июня 2003 года, в камере № 267.

В тот день группа сотрудников СИЗО во главе со старшим инспектором отдела режима Константином Максименко решила провести обыск в камере № 267. Гончаров сидел за столом и что-то писал. Увидев инспекторов, он положил записку в рот и хотел ее проглотить. Его схватили за руки, пытались помешать… Гончаров вырывался, мотал головой и в конце концов ему удалось разорвать зубами целлофановый пакетик, в котором была записка. Ее он проглотил, а целлофан выплюнул. На этом инцидент был исчерпан. Такова версия адвоката Виктора Чевгуза.

ПРИКАЗ В ТЮРЕМНОМ ПОСЛАНИИ

Листаю журналистский блокнот. Ноябрь 2005 года. В судебный зал вошел очередной свидетель – долговязый мужчина лет сорока. Это – Александр Сидорчук, тот самый сокамерник Игоря Гончарова. Сегодня он – вольная птица, ибо тюремные университеты уже позади. И вот как судьба распорядилась: с капитаном Максимчуком Сидорчук поменялся ролями – опер сидит за решеткой, а бывший арестант гуляет на свободе.

– “На больничку” я попал из-за воспаления легких, – дает показания Сидорчук. – В камере нас было трое: Гончаров, я и Луга (прозвище одного из заключенных. –Авт.). Однажды в камеру пришла “малява” и в ней – указание: Гончарова трогать нельзя. Ну, мы и успокоились. Не обижали его. Умный был мужик, мне кроссворды помогал решать.

Прервав этот рассказ, судья Марчук попросила свидетеля вспомнить историю с обыском.

– Я стоял у стены, повернувшись к ней лицом, – продолжает Сидорчук. – Вдруг слышу крики Гончарова: “Ой! Ой!”. Обернулся. А Гончарова повалили и лупили конкретно… Потом его куда-то потащили. Часов в 12 ночи Гончаров вернулся. Вижу: он какой-то радостный, хотя губа лопнувшая, а под глазом – синяк. На следующий день его вызвали к следователю. Назад Гончарова уже принесли на носилках. Я уговорил Гончарова, чтобы тот попросился в больницу. Договорился со “шнырями” (уборщики в камере. –Авт.), чтобы его помыли. Гончаров сказал мне: “Прощай, Саня, больше не свидимся”.

Когда свидетелю Сидорчуку адвокат Виктор Чевгуз стал задавать вопросы, то он малость запутался в показаниях. А в какой-то момент, к удивлению судьи, Сидорчук подошел к стене и показал, какую стойку принимают арестанты во время обыска.

После этого “циркового номера” из уст защитника Чевгуза слетел еще вопрос:

– Поясните, Сидорчук, каким образом Бирюков мог избивать Гончарова, если его в тот момент вообще не было на работе?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, – выпалил свидетель. – Здесь какая-то интрига. И вообще я хочу опохмелиться. Мне эта возня надоела.

Тем не менее, свидетеля не отпускали для опохмелки и все просили вспомнить, сколько инспекторов СИЗО принимало участие в обыске. Сидорчук не растерялся:

– Я в очко играю уже четвертый год. Уж что-что, а считать умею, – со знающим видом ответил он.

Надо полагать, свидетельские показания были главным элементом в доказательной базе. Но вот что говорит адвокат осужденных Виктор Чевгуз:

– Не исключено, что некоторым свидетелям прокуратура пообещала досрочное освобождение, конечно, при условии, что они скажут “всю правду”. После того, как они выложили “всю правду”, один из них тут же был освобожден, а другой переведен в колонию с облегченным режимом, и вскоре он тоже досрочно очутился на свободе. Оба в прошлом были четырежды судимы.

Возможно, капитан Максименко и двое его коллег понимали: суд ни за что не отбросит все эти показания, ведь свидетели слишком подробно рассказывают о произошедшем. Так и случилось. В приговоре прозвучало, что инспекторы, повалив Гончарова на пол, наносили по его телу многочисленные удары…

Да и повторная судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что Гончаров умер из-за причинения ему тяжелых травм (был поврежден позвоночник, головной мозг).

Итак, можно ставить точку? Да нет, рановато. Адвокат Чевгуз не согласен с приговором, он подал апелляционную жалобу. По его словам, Гончарову в СИЗО были причнены легкие телесные повреждения, которые не могли привести к смерти. Защитник также бьет на то, что результаты одной из медэкспертиз указывают: Гончарова неправильно лечили, ему было введено “не то” лекарство.

И Генпрокуратура недовольна – она тоже будет оспаривать вердикт. Гособвинение требовало назначить подсудимым реальное наказание, отправив их в колонию: Максименко – на 10 лет, а Краевого и Бирюкова – на девять.

Как ни крути, а вердикт – какой-то странный. Если доказано, что Гончарова убили, то почему за такое преступление обвиняемые получили условный срок? Как расценить эту гуманность Фемиды?

Заострим внимание еще на таком. Главный обвиняемый так и не дожил до суда. Ему не позволили… Был ли заказ на физическое устранение арестанта? Пожалуй, уже не докопаться до истинных причин, почему группа капитана Максименко сверхжестко проводила обыск в 267-й камере. А ведь инспекторы знали, что имеют дело не с простым правонарушителем, а с офицером-убоповцем, который находился в центре громкого уголовного разбирательства и обвинялся в руководстве жесточайшей бандой.

Да Гончарова надо было оберегать как зеницу ока! Ведь в распоряжении следственно-оперативной группы появлялись все новые и новые подтверждения криминальной деятельности милицейской бригады. В лесу под Киевом то и дело выкапывали трупы убитых бизнесменов.

Увы, о безопасности главного обвиняемого никто не позаботился. Обитателя 267-й камеры словно специально подставляли под удар. Чтобы он навсегда умолк, никогда не заговорил в суде. И когда мне говорят о смекалке инспектора Максименко, то напрашивается мысль: уж кто-кто, а этот опер должен был назубок усвоить – смысл оперативной работы далеко не в том, чтобы ломать Гончарову хребет.

В свою очередь руководство СИЗО обязано было оградить мента (да еще из УБОПа!) от тесного общения с уголовниками. Тюремные начальники все сдедали наоборот. Однако Гончарова урки не убили. Видимо, разгадали, что их хотят банально подставить.

Вот что на сей счет говорил в суде юрист Виктор Бояров, представляющий интересы Гончарова:

– У Гончарова не было конфликтных ситуаций с этими заключенными. Наоборот: уголовники были заинтересованы в том, чтобы их сосед по камере как можно дольше жил.

Как видим, криминалитет оказался бессилен – не смог защитить своего именитого сокамерника. “Лукьяновка” способна уничтожить любого. И время подтвердило этот печальный вывод.

А за комбинации с подселением офицера милиции Гончарова к уголовникам никто из лукьяновского начальства так и не ответил. И хотя судья Наталья Марчук вынесла отдельное постановление о “порядках” в СИЗО № 13, оно, похоже, так и повиснет в воздухе.

Леонид ФРОСЕВИЧ, “КИЯНИ”