Пристрелить пляшущего дервиша

История генерал-майора Хеннинга фон Трескова долгое время оставалась в тени судьбы заговорщиков, взорвавших 20 июля 1944 года бомбу в ставке Гитлера «Вольфсшанце». А ведь именно фон Тресков за 16 месяцев до этого пытался организовать покушение во время визита фюрера в штаб группы армий «Центр» в Смоленске. И если бы мина английского производства не подвела…

Адольф Гитлер показывает Бенито Муссолини комнату, разрушенную взрывом 20 июля 1944 года. Вверху справа: генерал фон Тресков, организатор нескольких покушений на фюрера
Хеннинг фон Тресков разрабатывал план свержения Гитлера вместе с полковником фон Штауффенбергом (слева). Генерал-фельдмаршал фон Клюге (справа) был посвящён в намерения заговорщиков

Двадцатого июля 1944 года, в день покушения на Гитлера, генерал-майор Хеннинг фон Тресков занимался рутинной штабной работой. Его самообладание было настолько велико, что никто не мог и заподозрить, что он имеет самое прямое отношение к взрыву в «Вольфсшанце».

Сообщение о неудаче было получено под вечер. Сам фон Тресков ему поначалу не поверил, сочтя за обычную геббельсовскую дезинформацию, распространённую с целью выиграть время. Он предпочёл ничего не предпринимать и отправился спать – в надежде, что его разбудит весть об удачном ходе осуществления плана «Валькирия», в разработке которого он принимал непосредственное участие.

Увы, посреди ночи его разбудил офицер-ординарец и сообщил о выступлении Гитлера по радио и полном провале попытки государственного переворота. Утром фон Тресков попрощался с единомышленником и двоюродным братом лейтенантом Фабианом фон Шлабрендорфом и произнёс ставшие впоследствии знаменитыми слова:

«Сейчас на нас обрушится весь мир и начнёт осуждать. Но я, как и прежде, твёрдо убеждён, что мы действовали правильно. Я считаю Гитлера заклятым врагом не только Германии, но и всего мира. Когда через несколько часов я предстану перед судом Всевышнего, чтобы отчитаться в своих действиях и упущениях, то, полагаю, смогу с чистой совестью поведать о том, что сделал в борьбе против Гитлера. Господь однажды пообещал Аврааму, что не погубит Содом, если в городе найдутся хотя бы 10 праведников, и я надеюсь, что Он ради нас не уничтожит Германию. Никто из нас не имеет права сетовать, что пришлось умереть. Тот, кто вступил в наш круг, надел отравленный хитон кентавра Несса. Нравственная ценность человека начинается только с готовности отдать жизнь за свои убеждения».

Утром 21 июля фон Тресков на автомобиле отправился в 28-ю дивизию, где служил один из заговорщиков, майор Иоахим Кун. Вместе с ним он добрался до переднего края. Там он приказал Куну остаться, а сам вышел на ничейную полосу. Вскоре невдалеке грянули несколько пистолетных выстрелов и взрыв.

Генерал-майор Хеннинг фон Тресков имитировал перестрелку с напавшими на него во время проведения рекогносцировки партизанами и вырвал чеку у гранаты. Ему было известно, как с заговорщиками беседуют в гестапо, и он решил не рисковать головами тех, чьи имена у него могли вырвать под пыткой. Майор Кун смог доложить командованию о том, что его генерал геройски пал в бою с большевистскими бандитами, и тем самым хоть на время отвести от него подозрения в причастности к заговору против Гитлера.

Фон Трескова, хоть и без воинских почестей, но торжественно похоронили на родине. Позже, когда вскрылась его причастность к кругу «людей 20 июля», останки, как это нередко случается при тоталитарных режимах, были эксгумированы и сожжены в печах концлагеря Заксенхаузен. Родственники генерала подверглись репрессиям, детям были присвоены новые, «не запятнанные предательством» имена, их отправили на воспитание в духе национал-социализма в специальный детский дом.

Там прусский дух…

Хеннинг фон Тресков родился 10 января 1901 года в родовом имении Вартенберг под Магдебургом. Семья была не особо богата, хотя на протяжении веков поставляла прусской армии офицеров, занимавших в кайзеровской армии весьма высокие посты. Отец Хеннинга, к примеру, имел чин генерала кавалерии и был весьма горд тем, что удостоился чести присутствовать на коронации кайзера Вильгельма I в зеркальном зале Версаля.

Премудрости наук юному прусскому дворянину вместе с братом поначалу преподавал прямо в имении специально нанятый педагог, и у них оставалось немало времени, чтобы наслаждаться жизнью среди родной природы.

Позже Хеннинг продолжил образование в гимназии при интернате монастыря Локкум и, окончив её в 1917 году, прямиком отправился служить в кайзеровскую армию. В июне 1918-го он, один из наиболее молодых в 1-м гвардейском пехотном полку, был произведён в лейтенанты и угодил в самую жестокую бойню Первой мировой – на Марне, а уже в июле был награждён Железным крестом.

Несмотря на то, что 11 декабря его полк был распущен, Хеннинг оставался офицером вплоть до 31 октября 1920 года, успев поучаствовать в январе 1919 года в подавлении восстания «спартакистов» в Берлине.

А дальше начался в его жизни период, которого не было в биографиях большинства его будущих коллег по Генеральному штабу. Разочаровавшись в военной карьере, он решил стать штатским и начал изучать в Берлине юриспруденцию, параллельно осваивая хитрости профессии биржевого маклера. В 1923 году он поступил на службу в один из берлинских банковских домов.

Как утверждают историки, молодой фон Тресков отнюдь не был таким же твердолобым монархистом, как его отец, признавал потребность социально-экономических реформ, но смириться с политическим хаосом Веймарской республики никак не мог.

В 1924 году вместе с другом он решил отправиться в кругосветное путешествие, надеясь, что впечатления от жизни заморских стран помогут существенно расширить кругозор. Но вынужден был прервать его уже в Сантьяго-де-Чили, где его застала весть, что надо спасать от долгов родовое гнездо фон Тресковых. Пришлось вернуться на родину. Он нанимается служить в дирекцию небольшой фабрики, женится на Эрике фон Фалькенхайн и неожиданно возвращается в ряды рейхсвера, осознав, очевидно, что военная карьера для него – единственно возможная.

В 9-м пехотном полку, расквартированном неподалеку от Потсдама, царила привычная атмосфера: офицеры – сплошь приверженцы генерала фон Секста, почитавшего армию за государство в государстве, по полковым праздникам первый бокал традиционно осушали за династию Гогенцоллернов.

Но и туда, сквозь наглухо запертые для штафирок двери офицерского казино, видно, из-за близости Берлина, проникали всё же какие-то новые поветрия. Наибольшие симпатии, конечно же, вызывали те, что сулили рейхсверу новые перспективы. А кто же лучше национал-социалистов умел играть на этой струне? Фон Тресков, как и сослуживцы, увидел в соратниках Гитлера силу, способную вернуть армии, а стало быть и Германии, утраченные позиции и смыть позор Версаля. Оттого уже в 1929 году он выступил в офицерском казино с прогитлеровским докладом, а в следующем году написал в одном из писем: «Мы голосуем за А. Г.».

Долгий путь протрезвления

Несколько лет фон Тресков наблюдает за становлением гитлеровского режима с удовлетворением и даже энтузиазмом. Что с того, что с политического ландшафта исчезают все партии, кроме одной? Зато государство крепнет, и начинается хоть и осторожное, скрытое, но всё же перевооружение рейхсвера. Самому фон Трескову 1 мая 1934 года присваивается звание капитана. Он успешно сдает экзамены в военную академию.

Но 30 июня 1934 года нацисты топят в крови так называемый «путч Рёма». Тут уж пришло время задуматься. Вроде бы, происшедшее для фон Трескова, прежде всего, факт положительный: устранена сила, пытавшаяся оспаривать у армии её роль единственной вооружённой защитницы нации. Но как объяснить молчание высшего командования по поводу убийства во время путча двух генералов – Шляйхера и Бредова? Ведь первый из них даже был в своё время рейхсканцлером! Где же представление об офицерской чести? О прусском духе?

В сентябре 1936-го, после окончания военной академии первым в выпуске, фон Тресков получает назначение в Генеральный штаб. Там его знакомят с планами в отношении Чехословакии. Особо его удивляет их изменение в декабре 1937-го. За ними стоит явный отказ от чисто оборонительных действий в пользу однозначно захватнической войны. Впервые ему становятся ясны истинные внешнеполитические замыслы Гитлера, его планы сыграть ва-банк и попытаться захватить соседние государства. Такую позицию фон Тресков назвал «политикой в стиле Дикого Запада» и во время Судетского кризиса прилепил Гитлеру ярлык «пляшущего дервиша, которого следует пристрелить».

Следующим отрезвляющим моментом стал так называемый «кризис Фриче–Бломберга» в феврале 1938 года. Главнокомандующий вермахтом Бломберг и главнокомандующий сухопутными войсками Фриче крайне отрицательно отнеслись к планам Гитлера по завоеванию для немецкой нации жизненного пространства за счёт соседей. Одному поставили в вину потерю офицерской чести из-за женитьбы на женщине, чья репутация «не соответствует его высокому посту», а второму инкриминировали заурядный гомосексуализм. Несмотря на доказанную абсурдность обвинений, оба лишились своих постов.

Посылочка с «Куантро» и другие неудачи

Вторая мировая война началась для него с Польской кампании. Тогда он служил в штабе 118-й пехотной дивизии и был награждён Железным крестом 1 класса. В середине октября 1939 года получил новое назначение в штаб группы армий «А», по приказу Гитлера занимавшийся разработкой операций во Франции. Ко времени нападения на Советский Союз фон Трескова переводят в штаб группы армий «Б». Ещё в Польше ему пришлось столкнуться с массовыми репрессиями против мирного населения. В их проведение были вовлечены и отдельные части вермахта.

Когда же он ознакомился с содержанием пресловутого «Приказа о комиссарах», согласно которому политработники Красной армии подлежали немедленному расстрелу, ему стало окончательно ясно, что Гитлер толкает вермахт на прямые преступления против человечества. У многих офицеров «Приказ о комиссарах» вызвал чувство омерзения и протеста. Фон Тресков узнал об этом из доверительных бесед с сослуживцами. Так, барон Рудольф фон Герсдорф после поездки на фронт в начале декабря 1941 года заявил: «У меня создалось впечатление, что расстрелы евреев, военнопленных и комиссаров осуждаются офицерским корпусом повсеместно… Расстрелы рассматриваются как позорящие честь германской армии, в особенности её офицерского корпуса».

Постепенно в штабе группы армий начало формироваться собственное Сопротивление. В его ядро, кроме самого фон Трескова и фон Шлабрендорфа, вошёл и фон Герсдорф, занимавшийся в штабе сбором сведений о противнике и радиоразведкой. Все трое были убеждены, что только смерть Гитлера может спасти Германию. Предчувствие близости катастрофы особенно усилилось среди части офицерства после Сталинградской битвы.

В начале 1943 года в Смоленск, где обосновалась штаб-квартира группы армий «Центр», прибыли братья Георг и Филипп, бароны фон Безелагер, вошедшие в группу фон Трескова. Он однажды прямо спросил у Георга, готов ли тот стрелять в фюрера в упор, чтобы успех покушения был гарантированным? Но от плана одиночного покушения пришлось отказаться: шеф-адъютант Гитлера генерал Шмундт, с которым фон Тресков был на дружеской ноге, поведал, что фюрер носит легкий бронежилет и даже в околыше фуражки у него стальные, по-видимому, вставки – он лично держал её в руках и подивился необычной тяжести.

Чтобы действовать наверняка, было решено, что стрелять в Гитлера, когда он посетит Смоленск, будет целая группа из 10 офицеров. Возглавить её согласились кавалерист Шмидт-Зальцман и полковник фон Штрахвитц. Но и от этого плана пришлось отказаться. Против него выступил главнокомандующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге.

Его пришлось посвятить в планы фон Трескова, так как он должен был сидеть за столом рядом с Гитлером в офицерском казино, где предусматривалось произвести покушение. Фон Клюге следовало занять такую позицию, чтобы не попасть под огонь офицеров. Генерал-фельдмаршал заявил, что убивать человека за едой не очень-то вяжется с понятием об офицерской чести, а кроме того, во время покушения могут погибнуть и некоторые высшие штабные офицеры, без которых он, фон Клюге, не сможет удержать свой участок фронта.

В конце концов фон Тресков решил взорвать самолёт Гитлера «Кондор» фирмы «Фокке-Вульф» на обратном полёте из Смоленска и, таким образом, поставить фон Клюге перед свершившимся фактом. Немецкая взрывчатка для покушения не годилась – она детонировала от запального шнура, который при горении издавал такое шипение, что мог легко привлечь чьё-то внимание. Решено было воспользоваться английской, приводимой в действие химическим взрывателем. И взрывчатку, и взрыватели предоставили фон Трескову заговорщики из абвера.

На его склады попадало сброшенное англичанами для своих диверсионных групп снаряжение. Шеф абвера адмирал Канарис прилетел в Смоленск 7 марта 1943 года с большой свитой и ящиком взрывчатки. Детали покушения и дальнейшие действия в Берлине фон Тресков обговорил с одним из руководителей абвера, фон Донаньи. Взрывчатка и взрыватели должны были быть замаскированы под посылку.

Через шесть дней в Смоленск из Винницы прилетел Гитлер. Встречать его на аэродром выехали фон Клюге и фон Тресков. Однако фюрер отверг предложение ехать на армейской машине, предпочтя ей свой, проверенный автомобиль с шофером Кемпкой за рулём. В тех местах, где Гитлер останавливался во время своих поездок, его всегда поджидала особая автоколонна, призванная обеспечивать его безопасность.

После совещания с высшими армейскими чинами в казино штаба группы армий был дан обед. Во время него фон Тресков обратился к одному офицеру из свиты Гитлера, подполковнику Хайнцу Брандту, с просьбой передать в Берлине «посылочку» полковнику Штиффу из ОКВ. Она невелика, в ней всего-то парочка бутылок «Куантро». Брандт согласился. Пакет ему передали у самого трапа самолёта фюрера.

В это время фон Шлабрендорф звонил в Берлин капитану Людвигу Гере. В разговоре он должен был по уговору с фон Донаньи употребить кодовое слово, означавшее, что «посылка» в самолёте. Она состояла из двух английских магнитных мин «Clam» с тридцатиминутным взрывателем.

Он должен был сработать, когда «Кондор» удалится от смоленского аэродрома на 200–250 километров. Но через несколько часов ждавшие с замиранием сердца известий заговорщики узнали, что самолёт фюрера благополучно приземлился в его восточнопрусской ставке в Растенбурге. Фон Шлабрендорф срочно перезвонил Гере и произнес другое слово, избранное для обозначения неудачи. Затем они с фон Тресковым принялись ломать головы, как можно выйти сухими из воды.

В итоге фон Тресков позвонил в ставку ОКВ в Мауэрвальде подполковнику Брандту и, извинившись, попросил попридержать «посылочку» у себя: произошло-де небольшое недоразумение. На следующее утро фон Шлабрендорф регулярным курьерским самолётом прибыл в Мауэрвальд, разыскал Брандта и, вручив ему пакет с настоящим «Куантро», получил назад несработавшую «посылочку». При её детальном исследовании в Берлине, куда она была доставлена Шлабрендорфом, выяснилось, что взрыватель не сработал из-за слишком низкой температуры в багажном отделении.

Следующий случай взорвать фюрера представился 21 марта 1943 года. Группа армий «Центр» открывала в берлинском арсенале выставку трофейного советского оружия, и Гитлер выразил желание осмотреть её. В экскурсоводы ему решено было предложить полковника фон Герсдорфа. Осмотрев помещения, тот понял, что бомбу так, чтобы она наверняка поразила фюрера, спрятать некуда, и решился на крайний шаг. Он понесёт взрывчатку на себе!

Когда Гитлер вошёл в здание арсенала, фон Герсдорф запустил в левом кармане своей шинели взрыватель всё той же магнитной «Clam», установив его на 10–15-минутное замедление. Вторая мина покоилась в правом кармане. Но Гитлер выказал к экспонатам выставки минимум интереса и спустя несколько минут покинул её. Фон Герсдорф опрометью кинулся в ближайший туалет и успел обезвредить взрыватель.

А фон Тресков с нетерпением ждал в Смоленске известий из Берлина, пока по радиосообщениям не догадался, что Гитлер пробыл в арсенале время явно недостаточное для того, чтобы взрыватель успел сработать.

В июле 43-го его отзывают в резерв фюрера в Берлин. В августе и сентябре он вместе с полковником фон Штауффенбергом напряжённо работает над сценарием государственного переворота. Для этих целей существенно перекраивается план «Валькирия», предусматривавший действия армии в чрезвычайных обстоятельствах – к примеру, во время возможного бунта восточных рабочих.
Как фон Тресков ни старается получить назначение, обеспечивавшее ему доступ к совещаниям, на которых присутствует Гитлер, ему это не удается. В октябре он получает под команду пехотный полк, а затем, после месяца на фронте, переводится в начальники штаба 2-й армии.

В это время к нему обращается Штифф, ставший к тому времени генералом, с просьбой помочь раздобыть взрывчатку. Ею фон Тресков располагает. Ему удалось создать необычную кавалерийскую часть под командованием Филиппа фон Безелагера. Это было экспериментальное подразделение, оснащённое самым современным вооружением, средствами связи, усиленное артиллерийскими и сапёрными частями.

В его распоряжение передавалась взрывчатка всех армий мира, в расходовании которой отчитываться надлежало по особым, а не общепринятым армейским нормам. Целям заговорщиков лучше всего отвечала опять же английская взрывчатка. Вот чемодан с нею фон Тресков и поручил фон Безелагеру передать генералу Штиффу. Но таскать чемоданы офицеру – всё равно, что щеголять с расстёгнутой ширинкой. И фон Безелагеру на всём пути до Мауэрвальда приходилось выдумывать самые невероятные отговорки, отчего он не доверяет свой чемодан солдату. Половина той взрывчатки пошла на изготовление бомбы для фон Штауффенберга, а половина, говорят, и по сей час покоится где-то в восточнопрусских болотах.

В январе 1944 года фон Трескову присваивают звание генерал-майора. Высадка союзников в Нормандии не заставила заговорщиков отказаться от своих планов. Фон Штауффенберг спрашивал фон Трескова: «Имеют ли эти планы в связи с создавшимся положением на фронтах вообще хоть какой-то смысл?» Ответ был однозначен: «Покушение должно состояться coute que coute, так как суть теперь не в практической стороне дела, а в том, чтобы немецкое движение Сопротивления перед лицом всего мира и перед лицом истории было подвигнуто на решительный шаг. Всё остальное не имеет никакого значения!»

Чувство долга до самого конца осталось для фон Трескова высшей добродетелью прусского дворянина и офицера.

Автор: Михаил КАРПОВ, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО