Крымские ужасы девяностых годов
С судейской работы Евгений Павлович Блаженко ушел в 1970 году, когда нагрузка стала совсем непосильной, — он как-то подсчитал, что за эти годы выслушал десятки тысяч участников судебных процессов. Но и его адвокатская практика продлилась недолго: невмоготу было советовать клиентам, среди которых попадались убийцы и насильники, как облегчить свою участь. Однажды Евгения Павловича пригласили защищать молодого человека, убившего мать. Он глянул на фотографию жертвы — и обомлел: эта женщина была народным заседателем в суде, вместе с ней Блаженко долго работал. А теперь перед ним сидит ее сын, который перепилил шею матери лезвием безопасной бритвы, — она не пускала его к собутыльникам. Именно тогда Евгений Павлович понял, что его место — среди тех, кто следит за соблюдением закона. В прокуратуре. Ему приходилось поддерживать государственное обвинение в суде по разным делам. Самые страшные, считает он, пришлись на 90-е годы.
Дело братьев Кравченко
На первом листе этого дела наклеены две фотографии. На одной высокий крепкий мужчина, опирающийся на капот новенького «Мерседеса» — машины, которая в 90-е годы символизировала успех и богатство. Второй снимок — смеющаяся женщина с двумя дочками. Эта семья жила в Сакском районе. У мужа — частного предпринимателя — дела шли хорошо. Шофером на одной из его машин работал молодой парень, который отчаянно завидовал хозяину.
«Он был знаком с братьями Кравченко, которые тоже жили в этом районе, — рассказывает Евгений Блаженко. — У Кравченко был третий брат, который сидел в колонии за убийство, — так что им не показалась страшной идея шофера ограбить предпринимателя. А поскольку свидетелей решили не оставлять, то готовились к убийству всей семьи: мужа, жены, дочек — трех и семи лет».
Оружие купили все трое, опробовали заранее пистолеты. В тот вечер, когда у дома появились трое вооруженных людей, предприниматель куда-то уехал с женой и детьми. Шофер и братья Кравченко выбили выстрелами стекла на чердаке и залезли в дом. Они могли перевернуть все вверх дном, искать деньги и драгоценности — но зачем-то снова вылезли в окно, перешли через дорогу и стали ждать возвращения хозяев.
Женщина успела приготовить ужин и позвала к столу мужа и детей. И тут в дом ворвались трое мужчин в масках.
Предпринимателя убивали долго — это был здоровый и сильный мужчина. Когда он наконец упал на пол, убийцы стали отрывать от женщины детей. Девочки цеплялись за мать, она умоляла не трогать их, обещала отдать все ценное, что есть в доме, — но кричащих малышек унесли в другую комнату и расстреляли. Мать пережила их на несколько секунд — ровно столько времени понадобилось убийцам, чтобы покончить с последней жертвой. Насколько нечеловечески жестокой была эта бойня, настолько смехотворной оказалась добыча: преступники не нашли в доме ничего ценного, кроме четырех крестиков, — их сняли с убитых, обручальных колец, детской одежонки. Угнали и машину, стоявшую перед домом.
Братьев Кравченко задержали довольно быстро. Когда их судили, шофер-подельник еще числился в бегах. На суде они все отрицали, уверяли, что убивать не хотели, — но доказательств было достаточно, чтобы судья согласился с прокурором: высшая мера наказания. Украина тогда еще не отменила смертную казнь.
Любитель белых колготок
Единственный раз за все время своей работы Евгений Блаженко увидел на скамье подсудимых… журналиста. Точнее, внештатного корреспондента керченской газеты. В приморский город он перебрался после того, как учительствовал в Магадане, там же «споткнулся» о какую-то статью Уголовного кодекса, отбыл срок. Но работать учителем больше не мог. Пошел в газету. Писал, наверное, о вечных проблемах молодежи, о праздниках, жизни города.
В Керчи пропал восьмилетний мальчик. Видавшим виды работникам милиции это исчезновение «не понравилось» сразу: ребенок из нормальной семьи, никогда не убегал из дома. Даже если бы и отважился, как многие его ровесники, попутешествовать, то наверняка хоть что-нибудь взял бы с собой. Но все его вещи оказались на месте, мальчика просто никто не видел после того, как закончились занятия в школе.
А потом в районе пристани люди наткнулись на всплывшее тело. Вода и рыбы «поработали» над ним, но ребенка все же опознали. Судмедэкспертиза показала, что второклассника изнасиловали и задушили. Подозреваемого задержали — это был тот самый газетный внешкор, но он оказался человеком грамотным, творческим — и сумел затянуть дело надолго. В деле было двадцать пять томов — «журналист» постоянно менял показания, придумывал новые и новые версии, и каждое его заявление нужно было проверять.
И все-таки судить «журналиста» в Крыму побоялись — дело отправили в херсонский суд, и туда поехал представитель обвинения Евгений Блаженко. Его речь длилась… четыре часа. Он вспомнил обо всех подробностях дела: как мужчина познакомился с мальчиком и заманил к себе домой, как перед тем, как изнасиловать, натянул на него белые колготки — его это возбуждало, как нес вечером тело к морю и бросил его там, на камнях. Суд вынес убийце самый строгий приговор — его не спас даже известный московский адвокат.
Страшные банды
В 90-е годы перед Евгением Блаженко прошло немало жутких дел, и не раз он, видя в зале суда обвиняемых, спрашивал себя: да люди ли они вообще?
В cеле Вилине Бахчисарайского района есть улица Кулыняк. Она названа в честь человека, которого односельчане до сих пор по-доброму вспоминают. Василий Кулыняк был участковым инспектором. Его тело однажды утром нашли возле трассы Севастополь — Евпатория. Когда его товарищи приехали к дому милиционера, то увидели страшную картину: старший, 19-летний, сын лежал у входа в дом — его застрелили. А на кухне были повешены жена участкового и 13-летний сын.
Преступники не польстились ни на вещи, ни на видеотехнику, поэтому версия ограбления сразу была отклонена. Очень быстро работники милиции вышли на человека, который имел основания ненавидеть участкового. Местный житель, уголовник со стажем, он угрожал милиционеру «порешить и его, и семью», когда Кулыняк задержал его в очередной раз. Кстати, этот человек всего несколько дней как вышел на свободу. И шесть лет лишения свободы, к которым приговорил его суд, уголовник не отсидел — сбежал из колонии и прятался в доме матери. В колонии он нашел себе товарища, с которым совершили потом в Крыму грабеж и убийство. А потом убили Кулыняка и ворвались в его дом. На суде выяснились страшные подробности: например, как вешали сына на глазах у матери, причем специально недостаточно затянули петлю — чтобы мальчик помучился. А потом повесили и женщину — чтобы старший сын видел это. В живых остался только трехлетний сынишка участкового, его связали и, наверное, тоже собирались убить. Но то ли не поднялась рука, то ли решили, что малыш все равно не сможет ничего рассказать.
Евгений Блаженко участвовал в судебных заседаниях и по делу знаменитой банды Бабака, которая скрывалась в каменоломнях Ленинского района. Почему-то врезался в память один эпизод: когда бандиты напали на отдыхающих москвичей, которые расположились с палатками на берегу Азовского моря. Людей с детьми согнали на одеяло, которое полили бензином. Один мужчина пытался сопротивляться — его серьезно ранили. Бандиты упивались своей властью и ощущением того, что держат в руках чужие жизни. Им не так уж и нужны были машины, которые они забрали у курортников, — важнее всего была собственная «крутизна».
Художник-сатанист
Навсегда Евгений Блаженко запомнил безмятежные глаза молодого парня, только окончившего Симферопольское художественное училище. Он и на скамье подсудимых рисовал — пока набившиеся в зал люди с ужасом слушали, как зачитывали его показания. Это было первый и, пожалуй, до сих пор единственный раз, когда в зале суда звучали слова «сатанист», «сатанинские ритуалы». Парень почувствовал себя «избранным», он и раньше сам себе доказывал собственную «избранность», издеваясь над животными. Вел дневник, где подробно описывал, сколько времени прожила кошка, прибитая гвоздями к кресту, и как она мучилась. Он пробовал на вкус кровь замученных четвероногих, но мечтал о более острых ощущениях. И когда у него появился тринадцатилетний товарищ по увлечению, то парень решился убить человека. «В деле была фотография этой шестнадцатилетней девочки, — вспоминает Евгений Блаженко. — Она с подружкой стоит у березок. Они сами, как березки, эти девчушки…»
Девочке отрезали голову, начинающий сатанист решил, что его комнату должен украсить человеческий череп. Пока варил в кастрюле голову — решил попробовать на вкус человеческое мясо и вместе с приятелем съел язык жертвы. Тот самый череп фигурировал в списке вещдоков. Евгений Павлович уговорил судью не проводить его осмотра в зале суда — мать убитой девочки могла просто не перенести этого. Да что мать — когда рассматривалось это дело, во время перерыва Евгений Блаженко заглянул в комнату к судьям и увидел, что на скамейке лежит женщина-заседатель — с мокрой тряпкой на голове. А судья ее приводит в чувство. «Если вы и дальше будете так выступать, — сказала она, — то мы всех заседателей из зала суда вынесем, а приговор — нет».
Бессмысленная жестокость и пренебрежение чужой жизнью — этими словами можно охарактеризовать многие преступления 90-х. Никогда еще за такой отрезок времени не концентрировалось такое количество резонансных дел.
НАТАЛЬЯ ЯКИМОВА
