Два «дела» писателя Гордея Брасюка: в концлагеря за правду

Исполнилось 75 лет со дня подписания директивы №863/ш, в которой «товарищ Сталин» велел создать печально известные «тройки» и активизировать массовые репрессии, не ограниченные ни поименными списками, ни даже количественными «нормами». Благодаря этому и некоторым другим подобным документам 1937 год стал памятным как кульминация Большого террора.

«НА КАЖДОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА ДОЛЖНО БЫТЬ ДЕЛО»

2 июля 1937 года Сталин надиктовал, а Каганович записал «директиву об антисоветских элементах» под номером 863/ш, которая была положена в основу постановления Политбюро ЦК ВКП(б).

Уголовное дело Гордея Брасюка (из архива НКВД) фото предоставлено автором

На следующий день директива была спущена на места. Сразу же НКВД шифрограммой под номером 266 разъяснил, каким образом следует брать на учет «врагов», разделив их на две категории: первая — подлежала аресту и расстрелу, а вторая — ссылке в районы, которые укажет НКВД. До 8 июля надлежало по телеграфу сообщить о количестве лиц первой и второй категории. Стоит оценить скорость, с которой исполнялась воля «вождя».

Согласно инструкции, придуманной в НКВД, казненным даже не объявляли приговор. Ежедневно прощались с жизнью тысячи человек. «Тройкам» и безграничному террору был дан отбой только постановлением от 17 ноября 1938 года.

Но Сталин был лишь способным учеником и продолжателем дела Ленина. 4 сентября 1922 года у больного Ленина в Горках побывал Дзержинский, который на следующий день записал в дневнике директивы вождя и учителя. Они касались высылки нелояльной интеллигенции за границу. Как видим, до пыток, расстрелов и забивания палками интеллигенции дело еще не дошло. До 1937 года было еще 15 лет. Ленинские установки Дзержинский развил и конкретизировал: «Необходимо выработать план, постоянно корректируя его и дополняя. Надо всю интеллигенцию разбить по группам. Примерно: 1) беллетристы, 2) публицисты и политики, 3) экономисты (здесь необходимы подгруппы): а) финансисты; б) топливники; в) транспортники; г) торговля; д) кооперация и т.д. 4) техники (здесь тоже подгруппы): а) инженеры; б) агрономы; в) врачи; г) генштабисты и т.д. 5) профессора и преподаватели и т.д. и т.д.

Сведения должны собираться всеми нашими отделами и стекаться в отдел по интеллигенции. На каждого интеллигента должно быть дело…» (Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. М.: МАРТ, 1996. с. 216-217).

«На каждого интеллигента должно быть дело» — дословно так требовал Ленин. И трудно сказать, сколько таких досье было заведено на советских интеллигентов. Еще до сих пор не подсчитаны все, на кого советская репрессивная машина завела «дела». И очень часто вместо человеческой жизни на этой земле оставалось лишь «дело». Иногда такие «дела» — это все, что остались не только от человека, но и от памяти о нем.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ НЕБЫТИЯ

Так произошло и с моим дедом, родным братом моей бабушки по отцовой линии, писателем Гордеем Брасюком. Много лет я пытался узнать хотя бы что-то о нем. До 1930 года он успел издать пять книг. Сегодня мной уже прочитаны его книги, даже роман «Донна Анна», который долгое время считался потерянным. Однако, по-видимому, не удастся посмотреть фильмы, написанные по его сценариям. Брасюк был среди первых сценаристов киностудии имени Довженко, но те фильмы не сохранились. Среди писателей, принадлежавших к литературной группировке МАРС, куда входили такие известные писатели, как Валерьян Пидмогильный, Григорий Косынка, Евгений Плужник, Борис Антоненко-Давидович, Тодось Осьмачка, Иван Багряный и другие, наиболее загадочной и мало изученной является фигура Гордея Ивановича Брасюка.

От отца с малых лет я знал, что в нашему роду был писатель. Отец в детстве видел его книжку «Донна Анна», которую перед войной спрятали под крышей в хате соседнего села Лука. А после войны в той хате, так случилось, жилы другие люди и книжку не осмелились забирать.

Долгое время мне приходилось встречать лишь короткие упоминания о писателе Брасюке. Его имя почти неизвестно современными литературоведами и только при случае упоминается в незначительном количестве публикаций последних времен. Его имени нет даже в двухтомной «Истории украинской литературы ХХ века», и только в «Украинской литературной энциклопедии» о нем приводится короткая информация.

В 2003 году увидела свет замечательная книга Михаила Слабошпицкого «Поэт из ада (Тодось Осьмачка)», в которой много места отведено и соратникам Осьмачки по литературной организации МАРС. Автор пишет, что в 1936 году из МАРСа уцелели лишь трое: М. Галич, Б. Антоненко-Давидович и Т. Осьмачка. Действительно, критическим для членов организации стал 1934 год — год убийства Кирова. Но в то время оставался в живых еще и Брасюк, который был арестован самым первым еще в 1930 году, а в 1935 году вышел на волю, хотя книжки уже не издавал. Это, по-видимому, и послужило причиной забвения. Погиб он уже после второго ареста.

Библиографический справочник «Писатели Советской Украины», изданный в 1970 году, приводит лишь такую информацию:

ГОРДЕЙ БРАСЮК (1989 — 1941)

Гордей Иванович Брасюк родился на Волыни в бедной крестьянской семье. Учился в Житомирском коммерческом училище, потом — в Киевском институте народного образования (теперь университет). Был членом Киевского филиала группировки «Гарт», впоследствии принадлежал к организациям «Ланка» и «Марс».

С 1935 г. работал бухгалтером в Алма-Ате. Первый рассказ — «Устинка» — напечатал в 1924 г. в журнале «Червоні квіти». Печатался в журналах «Червоний шлях», «Нова громада», «Життя й революція», «Плуг», «Глобус» и др.

Отдельными изданиями вышли сборники рассказов «Безпутні» (1926), «В потоках» (1927), «Устинка» (1929), «Сни і дійсність» (1930), роман «Донна Анна» (1929).

Думаю, что сегодня, в год 75-летия Большого террора, стоит рассказать о неизвестном украинском писателе Гордее Ивановиче Брасюке, который «стояв за самостійну Україну», об одном из миллионов погибших в жерновах репрессивной машины.

РОДИЛСЯ, УЧИЛСЯ, ПРИГОДИЛСЯ…

Родился Гордей 2 (14) января 1899 года в селе Лука Трояновского уезда на Житомирщине. Отец, Иван Петрович Брасюк, был сельским старостой, поэтому хата стояла в центре села напротив церкви. Кроме обязанностей старосты, занимался пасекой, огородом, делал бочки. А грамоты не знал. В доме было много икон и картин, среди которых и «Казак Мамай». Эта картина очень запомнилась моему отцу. Перед смертью, во время войны, он подарил своему внуку, а моему отцу, икону «Святой Николай», которую отец повесил над окном, потому что и у деда она висела над окном.

Мама, Мотря Васильевна, вырастила шестерых детей, хозяйничала дома и никогда не бывала даже в Житомире. Зато пешком ходила молиться в Киев в Печерскую Лавру.

Детей в семье было шестеро: Петр, Гордей, Надежда, Антонина (моя бабушка), Ярина и Феля.

Родители пытались дать образование детям, особенно сыновьям.

Старший сын Петр родился в 1890 году, получил высшее образование и работал директором школы в Виннице, но в 30-х годах подвергся притеснениям, с должности сняли, с женой развелся. Удалось устроиться консультантом методкабинета облоно. Но 12 января 1938 года был арестован за то, что убеждал в нецелесообразности русификации школ, обвинялся по ст. 54-2, ІІ УК УССР. По постановлению той же таки «тройки» УНКВД Винницкой области расстрелян 26.04.1938, реабилитирован 14.10.1959 г.

Гордей отлично окончил церковно-приходскую школу, учитель и священник советовали родителям отдать способного парня в гимназию или реальное училище. Но денег не было. Но благодаря помощи священника и помещика из соседнего села удалось собрать необходимые средства для оплаты учебников и первого года обучения в реальном училище в Житомире. А на форму не хватило, поэтому ходил на учебу в бедном крестьянской одежде, вызывая насмешки ровесников.

По совету помещика Базилевича Гордей перевелся в коммерческое училище, которое возглавлял брат композитора Б.Н. Лятошинского. Семья Лятошинских оказала большое влияние на формирование внутреннего мира сельского парня: он бывал у них в доме, посещал литературно-музыкальные вечера, пользовался их большой библиотекой. Читать он очень любил. Здесь он познакомился с произведениями Т. Шевченко, Леси Украинки, М. Коцюбинского. В 29 лет Брасюк написал роман «Донна Анна», где один из главных героев — композитор, который работает в оперном театре и пишет оперу «Лісова пісня». Становится понятно, откуда у молодого человека из села, которому пришлось принимать участие в гражданской войне, музыкальные и литературные знания.

До ноября 1917 года, когда начались общественные потрясения, которые Брасюк назвал «кровавой революцией», он получил уже неплохие знания, профессию бухгалтера и сформированный духовный мир.

«Я СТОЯВ ЗА САМОСТІЙНУ УКРАЇНУ…»

Об участии Гордея Брасюка в бурных событиях «кровавой революции» в семье сведений никаких не сохранилось. О них можно судить из его более поздних произведений и из документов, сохранившихся по делу №6852 Государственного архива Запорожской области. Там хранятся протоколы допросов Брасюка при аресте в 1930 и 1941 гг. С ними ознакомился и написал о Гордее Брасюке журналист Иван Науменко.

Отношение Брасюка к событиям тех времен зафиксировано на пожелтевших страницах «Дела №7313», заведенного на него в июне 1941 года, где в протоколе допроса от 6 июля записано: «Я стоял за самостоятельную Украину, за Украину без протектората любого государства. Я не желаю видеть советскую власть, но не против советов, только чтобы эти советы были без большевиков…».

Такая позиция сформировалась у Гордея еще в девятнадцатилетнем возрасте, когда он юношей поднимал своих земляков на восстание против австро-немецких оккупационных войск и их ставленника гетмана Скоропадского, а одновременно и против большевистского нашествия со стороны России. Брасюк считал родной национальной властью Центральную Раду. Об этом он высказался еще во время первого ареста в 1930 году, когда его судило всесильное ГПУ: «На путь борьбы против советской власти я встал в 1918—1919 гг. …считал, что большевики вообще против культуры и, в частности, против украинского возрождения…».

Когда Центральной Раде и ее правительству не удалось удержаться и власть при поддержке немецких войск перешла к прежнему генералу царской армии Павлу Скоропадскому, Гордей Брасюк встал на сторону Симона Петлюры и Владимира Винниченко. О тогдашних событиях по делу сохранились свидетельства самого Брасюка: «Я имел связь со своим одноклассником Щегольским Даниилом, который в свою очередь был знаком с участником повстанческого комитета против гетманской власти на Украине. Затем через Щегольского я связался с членом этого комитета — Калиной. Получив от Калины задание, я проводил агитационную работу среди крестьян села. В результате моей агитации крестьяне села, в котором я жил, вместе с крестьянами других сел организовали отряд, который впоследствии был переформирован в Левковский полк и выступил против гетмана».

Доброволец армии УНР Гордей Брасюк служил инспектором хозяйственной части военного лазарета: обеспечивал пищей, постельным бельем, медикаментами раненых и больных воинов петлюровской армии, а во время отступления — эвакуировал госпиталь в безопасное место. После отступления армии УНР на территорию Польши ему пришлось скрываться в разных селах Житомирщины, работать на разных должностях, в частности и сельским учителем.

Состояние человека, который вынужден скрываться от власти, он описал в повести «В потоках», а в рассказе «Ядзя» в образе молодого учителя легко угадывается сам автор. «Когда Василий стал секретарем волостной земельной комиссии — тогда вошел во вкус общественного труда, ездил в села, осуществлял социализацию, украинизацию, выборы в учредительные собрания… При его помощи печка лизнула не одну выборную карточку с.-д. или и русского с.-р. — Василий сочувствовал только украинским. Но вот! Его творческий труд стали разрушать. Приближалась кровавая революция».

МАСТЕР РЕВОЛЮЦИОННОГО СЛОВА

Когда закончилась гражданская война и стали стихать страсти, Гордей Брасюк по совету старшего брата Петра поступил в Киевский институт народного образования. Началась новая жизнь, новые знакомые и новые впечатления. Этот же институт окончила и Мария Галич, землячка Тодося Осьмачки, которая была влюблена в Валерьяна Пидмогильного, может, потому она и оказалась в организации «Ланка», вдохновителем которой и был Пидмогильный. Именно с литературных выступлений молодых писателей и поэтов в залах Института народного образования и Всеукраинской Академии наук началась литературная группировка «Ланка». Вот к этому обществу, обозначенному, кроме названных, еще и именами Б. Антоненко-Давидовича, Е. Плужника, Г. Косынки, присоединился и Г. Брасюк.

«Ланка» декларировала в литературе связь национального содержания и европейской формы, но их обвиняли в том, что они «идеализируют кулаков и буржуазию» и являются антипролетарскими писателями. В 1926 году изменили название организации, акцентировав в нем на революционности, на МАРС — «Мастерская революционного слова». Но это не уберегло от преследования компартийными органами. И в 1929 году организация прекратила существование.

Однако эти годы для Брасюка были периодом напряженного творческого труда, активного участия в тогдашнем литературном процессе. Кроме товарищей по МАРСу, он знакомится с писателями Николаем Бажаном, Николаем Хвылевым, Иваном Багряным, Константином Гамсахурдиа, режиссерами и сценаристами кинофабрики (впоследствии киностудии имени А. Довженко), где пишет киносценарии. Там же либреттистом работала и Мария Галич. Но главное — писательство. Его рассказы печатают литературно-художественные журналы, одна за другой выходят книги: «Безпутні» (1926), «В потоках» (1927), «Устинка» (1929), «Донна Анна» (1929), «Сни і дійсність» (1930). Пролеткультовская критика считает произведения натуралистическими, мещанскими, не способствующими социалистическому строительству. Особенно подвергался критике роман «Донна Анна» за мелкость темы и натуралистические тенденции.

Нападения критики писатель воспринимает внешне спокойно, с достоинством отстаивает свою правоту. Однако органы ГПУ бумажка за бумажкой формируют на него дело. И эта папочка с бумажками перевесила все книги, написанные Брасюком. В 1930 году в расцвете творческих сил его арестовывают.

ДВА ДЕЛА ОТ ГПУ И НКВД

Органы ГПУ — Государственного политического управления — инкриминируют ему участие в деятельности организации «Просвіта», службу в петлюровской армии и даже связь с грузинским писателем Константином Гамсахурдиа, который приезжал в творческих делах к Николаю Бажану и несколько дней жил у Гордея Брасюка. И, конечно, произведения, которые «ничего общего не имеют с пролетарским творчеством… рассчитаны исключительно на темные и мещанские слои населения». Все это вылилось в статьи 54-10 и 54-12 Уголовного кодекса и пять лет концлагерей. Преступления, предусмотренные этими статьями, означали: агитацию и пропаганду с призывом к свержению, подрыву или послаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений и недонесение о достоверно известном и подготовленном или совершенном контрреволюционном преступлении. Приговор был вынесен 9 ноября 1931 года.

Так Гордей Брасюк стал одним из первых украинских писателей, которых советская власть загоняла в концлагеря за реалистическое изображение советского образа жизни. После него взялись и за других «марсиан». Репрессированы были все, только М. Галич удалось затаиться, выйти замуж, переехать в Харьков и выжить. Не пережили 30-е трагические годы Пидмогильный, Плужник, Косынка, Фалькивский, Тенета, Борзяк, Ярошенко. Через аресты и скитания прошли Антоненко-Давидович, Багряный, Осьмачка.

Пять лет отбыл Брасюк в концлагерях Казахстана — КАРЛага, и на строительстве Беломорканала, именно в то время, когда туда приезжали писатели во главе с Горьким, чтобы описать строительство социализма. После освобождения вернулся к жене Татьяне Васильевне Мануйлович, которая тоже спаслась от ареста не без помощи добрых людей. Оказались в Запорожье. Но, не имея ни работы, ни собственного жилья, супруги выехали в Казахстан, где в то время, спасаясь от репрессий, поселилось много украинцев. Гордей Иванович устроился в Алма-Ате плановиком, а жена — в редакции газеты на строительстве Турксиба (Туркестанско-Сибирской железные дороги).

Однако волна репрессий 1937 года по плановым разнарядкам докатилась и до Казахстана. Почувствовав, что вот-вот волна опять «накроет» их, супруги выехали в Петровск Саратовской области, где у них родилась дочь Галина. Пробыв там около года, в ноябре 1938 года опять вернулись в Запорожье. Здесь Брасюк устроился плановиком-экономистом в «Продпромсоюз», где благодаря своей высокой квалификации и добросовестности занял должность заведующего отделом. Жена же устроилась во вновь созданную газету «Комсомолец Запорожья».

27 июня 1941 года, на пятый день войны, Гордея Брасюка опять арестовывают безо всяких обвинений как потенциального врага. Татьяну Васильевну как «жену врага народа» из редакции сразу уволили. Среди изъятых при обыске вещей указана рукопись романа «Чечель» (773 страницы) и четыре тетради рукописей. Это свидетельствовало, что писать он не переставал. Рукопись романа «Чечель» и четыре тетради черновиков пока еще не найдены.

Допрашивал Гордея Брасюка следователь, заместитель отдела кадров УНКВД младший лейтенант госбезопасности Смишко. Как и десять лет назад, Гордей Иванович не скрывал своих симпатий к Центральной Раде и в протоколе записано: «Я стоял за Центральную Раду потому, что считал ее родной национальной властью».

В выводе следователь Смишко записал: «Вращаясь в кругу к.-р. националистски настроенных украинских писателей Хвылевых, Ирчанов, Блакитных, Антоненко-Давыдовичей и других, как и он ничего общего не имеющих с пролетарским творчеством, Брасюк начал издавать аполитические литературные труды, рассчитанные исключительно на темные и мещанские слои населения…

Все вышеперечисленные деяния в достаточной степени характеризуют Брасюка как а-с (антисоветскую. — Авт.) личность, активно боровшуюся в прошлом против Сов. власти. Учитывая степень его социальной опасности в условиях данного момента, полагал бы: Подвергнуть Брасюка Гордея Ивановича административной высылке в Омскую область…»

Однако приговор Особого совещания при НКВС СССР был жестче: «…как социально опасный элемент заключить в исправительный трудовой лагерь сроком на десять лет считая срок с 28 июня 1941 года».

НЕИЗВЕСТНЫЙ ПИСАТЕЛЬ

Дальше следы его терялись. В некоторых источниках год смерти указан 1941, в других — 1942.

Упоминавшийся исследователь Иван Науменко установил, что из пересылочной уфимской тюрьмы в январе 1942 года Брасюка этапировали на север Свердловской области, где тогда был один из самых страшных концлагерей в системе ГУЛАГ. Там практически ни один из заключенных не мог выжить из-за холода, голода, болезней. Не добыл свой срок и Брасюк, потому что заболел и его «доброжелательные» начальники лагеря «освободили» умирать где-то в другом месте.

Добраться до Украины он не мог, поэтому опять выбрал уже знакомый Казахстан. Тяжело больной он в июне 1944 года попал в районную больницу в Новотроицке (в 10 км от станции Чу Джамбульской области). Оттуда написал письмо сестрам домой. Письмо пришло с большим опозданием. Сестры собрали и выслали деньги на адрес больницы, но ответа не дождались. На запрос жены главный врач ответил, что по книгам записи такой больной не значится, хотя в письме к сестрам Гордей Иванович сообщал даже номер палаты.

Следовательно, можно утверждать, что умер Гордей Иванович Брасюк летом 1944 года в Новотроицке Джамбульской области и там где-то его безымянная могила. Могила украинского писателя, который до последнего вздоха «стояв за самостійну Україну». Произведения Брасюка оставались под запретом, не издавались 80 лет и в независимой Украине до сих пор остаются неизвестными. А между тем они не только дают представление о времени, в котором жил и творил писатель, но и имеют, по оценке специалистов, незаурядную художественную ценность.

Автор: Сергей КАЛЕНЮК, журналист, Северодонецк, ДЕНЬ