70,5 тысяч стукачей Царская охранка завербовала в начале ХХ века

До начала XX века русская политическая полиция применяла в основном наружное наблюдение и перлюстрацию. Возникновение массового революционного движения, а затем и политических партий вызвало необходимость создания широкой агентурной сети. Как это было.

 Число агентов наружного наблюдения было около одной тысячи

До начала XX века русская политическая полиция применяла в основном наружное наблюдение и перлюстрацию. Возникновение массового революционного движения, а затем и политических партий вызвало необходимость создания широкой агентурной сети.

Многие деятели политического сыска осознали тогда важность постановки секретной агентуры: С. В. Зубатов, Г. М. Трутков, П. И. Рачковский. Последний в записке «Об условиях деятельности русской политической полиции» отмечал, что необходимо немедленно «приступить к правильной организации внутренней агентуры, чтобы этим способом учредить рациональный и вполне достигающей своей цели надзор за оппозиционными элементами в столицах и во всех выдающихся культурных центрах империи».

В феврале 1907 года Департамент полиции МВД разослал подведомственным розыскным учреждениям два документа, в которых излагались формы и методы работы политического розыска по изобличению государственных преступлений — инструкции по организации наружного (филёрского) и внутреннего агентурного наблюдения. Филерами были штатные работники охранки, а агентами — завербованные внештатники.

Агентов «внутреннего осведомления» часто вербовали в среде арестованных. К одним подсаживали своего сотрудника, который, войдя в доверие, склонял к откровенным показаниям. Других заинтересовывали материально или, при наличии компрометирующих материалов, возвращением свободы. Больше всего подходили привлекавшиеся или подозревавшиеся по политическим делам, одинокие, находившиеся в тяжелом материальном положении, а также самовольно возвратившиеся из ссылки. Начальник Московского охранного отделения П. П. Заварзин полагал: «Самым надежным сотрудником для розыска является тип беспартийный, проводимый в обследуемую среду через ее организации постепенно, начиная от низшей к высшей».

Плата подавляющему числу стукачей была небольшая. Каждые два-три месяца, а также в особо важных случаях, агент должен был иметь личное свидание с чинами полиции. Таким агентам не рекомендовалось определять постоянное жалование: «За сведения, которые при проверке окажутся основательными и полезными, им будет выдаваемо вознаграждение от 1 до 15 рублей».

Нередко со стукачами охранка вообще расплачивалась вещами. Полицейский офицер Спиридович вспоминал один случай:

«Однажды ко мне явился «сознательный бундист« с кипой прокламаций и объяснил, что более двух месяцев разносит литературу по районам, а комитет (Бунда. — РП) не выполнил обещания купить ему калоши. Обозленность его на обман с калошами была так велика, что я, прежде всего, подарил ему именно новые калоши. И проваливал же он потом своих сотоварищей, проваливал с каким-то остервенением. Вот что наделали калоши».

Число стукачей охранки перед Первой мировой насчитывалось 70 тысяч 500 человек. Агентов наружного наблюдения было около одной тысячи — их число в губерниях колебалось от 6 до 40, в обеих столицах ежедневно на службу выходило от 50 до 100 агентов-филёров.

Огромную массу — численно ее никто не подсчитывал — составляли «вспомогательные агенты» охранки — из среды местных конторщиков, дворников, паспортистов, швейцаров и другой гостиничной прислуги. Связь с ними поддерживал, как правило, участковый надзиратель. Вспомогательные агенты должны были доносить о приезжих, подозрительных личностях, ночных посиделках и тому подобном. В отличие от штатных секретных сотрудников такой агент всегда имел постоянное место работы, и осведомление не являлось для него основным источником существования.

Иногда эта система, созданная охранкой, давала осечки. «Особенно опасны секретные сотрудники, уличенные в недобросовестной службе по розыску. Знакомые с требованиями розыска, они начинали шантажировать и систематически лгать», — отмечал в своих воспоминаниях полицейский офицер Заварзин. К примеру, по архивным документам Костромского губернского жандармского управления, из 99 секретных сотрудников органов политического сыска губернии не заслуживающими доверия числились 38 человек (то есть более трети).

Таким образом, царской охранке вроде бы удалось создать эффективную систему слежки и «профилактики» оппозиционных движений в России. Однако в 1917 году выяснилось, что эта система в одночасье все же рассыпалась как карточный домик.

Автор: Лев Крошкинжурнал «Новый исторический вестник», 2010 год, № 23

You may also like...