Записки жительницы «ДНР»

У войны масса признаков. Самый непредвиденный – это собаки. Их почему-то стало очень много. Брошенные, преданные пропавшими куда-то хозяевами, голодные, они бродят толпами, пугают и сами боятся. Хуже всего тем из них, что в прошлой жизни были любимчиками. Именно в их глазах вопрос «за что?» читается наиболее отчётливо. Как-то не до собачьих приютов и прививок. Куда-то резко исчезли борцы за права животных.

Референдум

Среди моих друзей и родственников никто на референдум не ходил. Знакомые ходили. Далеко не все, но ходили. Одни голосовали за «Россию», другие – за «независимость», «федерализацию», «автономию», «децентрализацию». Большинство не знало, что именно всё это значит, но ходили. Одни – между делом, другие – целенаправленно, были и такие, кто звонил друзьям, чтобы «вкинули» за него и всех его знакомых.

При подсчете особый восторг вызывало отсутствие бюллетеней с отметкой «против»

«Голосовали» дети и умершие, местные и приезжие, по спискам и без всяких списков, очно и заочно, даже через интернет. На город со стотысячным населением открывали аж один участок и радовались «огромным» очередям, которые, впрочем, исчезали практически сразу после отъезда съемочных групп. При подсчете особый восторг вызывало отсутствие бюллетеней с отметкой «против», хотя и слепому было ясно, что все, кто был против, остались дома, уверенные, что этот фарс не будет иметь никаких последствий. А последствия не заставили себя долго ждать.

Потом часто приходилось слышать: «Мы не думали, что ТАК будет». Как оказалось, ключевыми были слова: «Мы не думали»

Собаки

У войны масса признаков. Самый непредвиденный – это собаки. Их почему-то стало очень много

У войны масса признаков. Самый непредвиденный – это собаки. Их почему-то стало очень много. Брошенные, преданные пропавшими куда-то хозяевами, голодные, они бродят толпами, пугают и сами боятся. Хуже всего тем из них, что в прошлой жизни были любимчиками. Именно в их глазах вопрос «за что?» читается наиболее отчётливо. Как-то не до собачьих приютов и прививок. Куда-то резко исчезли борцы за права животных.

Как оказалось, собаки не любят войну. Если даже вы не услышите звуки канонады, собачий лай безошибочно возвестит: опять бомбят. Собачий век короче человеческого и у них мало шансов дождаться того часа, когда снова о них будут заботиться. Хотя и у нас такой шанс тоже невелик…

Сумки

Если я доживу до светлых дней, я торжественно сожгу все клетчатые сумки

Я ненавижу сумки. Большие и просто огромные, тяжеленные, с протёртыми ручками и боками. Я ненавижу этих ужасных клетчатых монстров, постоянных «пассажиров» Константиновского поезда и «клиентов» Южного вокзала. Их владельцам не нужны паспорта и справки. О них всё расскажут эти проклятые сумки – свидетели и соучастники их позорного бегства из родного города в никуда. По этим «паспортам» их легко узнают в других городах. По этим же сумкам они находят себе подобных в толпе и молча смотрят в глаза друг другу на чужих вокзалах. Если я доживу до светлых дней, я торжественно сожгу все клетчатые сумки. Лишь бы дожить.

Вода

Оказывается, можно плакать от того, что во время дождя все были на работе и не собрали воду

Основа жизни. Теперь я точно знаю, что это такое. Это вода. Оказывается, что «удобства» на улице – это прекрасно, это сразу решает проблему воды процентов на 40. Оказывается, можно плакать от того, что во время дождя все были на работе и не собрали воду. Оказывается, можно выругать дочку, которая помыла полы чистой водой или полила цветы. Купить, привезти или принести воды, потом её же вылить в большую бочку или яму, а оттуда накачать насосом в бак, нагреть и, наконец, помыться, в ней же постирать, а потом помыть полы и этой же водой полить фикус. Не смешно.

Телефон

Отсутствие новостей – это самая прекрасная новость

Уже год, как наши телефоны стали красного цвета. Все без исключения. Мы говорим много, часто и со всеми. Иногда слышно, как трубка фонит. Молва это приписывает спецслужбам: подслушивают. Но всё равно говорим, говорим о том, что знаем, чего не знаем и о том, чего хотим. А хотим все одного. Мы хотим, чтобы не было о чём говорить ежедневно, ежечасно, с близкими и чужими, с друзьями и врагами, которые раньше тоже были друзьями. Мы хотим, чтобы не было новостей. Отсутствие новостей – это самая прекрасная новость.

Ксерокопия

Самый лёгкий прибыльный в этом году бизнес – купить ксерокс. Хотелось бы посчитать, сколько наксерокопировал в этом году среднестатистический житель моего города? Цифра шокирующая, наверняка, получится.

Для чего в паспортных, налоговых, социальных, пенсионных, миграционных, коордиционных и прочих службах стоят компьютеры и подключён интернет?

Бедняжке паспорту достаётся больше всех. Обложка уже давно не выдерживает постоянного одевания и снимания. Непонятным, как всегда, остаётся вопрос, для чего нужен код, если он ни о чём не говорит. Для чего в паспортных, налоговых, социальных, пенсионных, миграционных, коордиционных и прочих службах стоят компьютеры и подключён интернет? Возможно именно работники этих служб купили ксероксы самыми первыми и теперь нам в этом бизнесе достаётся лишь роль средства производства?

Вынужденные переселенцы

В сумках – немного летней одежды, паспорта, игрушки, ноутбук и последние деньги. То, что эти деньги действительно станут последними, узнавали намного позже

Может быть этот термин и правильный юридически, но абсолютный идиотизм по сути. Переселенцы переселяются, а они в своём большинстве бежали с парой сумок, ужасом в глазах и пустотой в душе. Бежали непродуманно, порой глупо и почти всегда поздно. Бежали в никуда. Вернее, туда, куда ещё можно было уехать поездом или автобусом. В сумках – немного летней одежды, паспорта, игрушки, ноутбук и последние деньги. То, что эти деньги действительно станут последними, узнавали намного позже.

Были и предусмотрительные, те, которые ещё в мае «запрыгнув в последний вагон» «Интайма» – тихонько вывезли мебель, технику и зимнюю одежду, спрятали свои внедорожники в гаражи родственников и сняли ещё относительно недорогие квартиры в Днепре или Харькове.

Большинство же за любые деньги покупали билеты на последний рейс «Донбасса» и уже в вагоне звонили дальним родственникам и почти друзьям в Киеве, не понимая, что нет ничего более постоянного, чем временное.

Не судите, да не судимы будете. Хотя и обидно, что киевляне не преминули возможностью заработать на «донецких» на безбедное существование.

Сначала было только ожидание и круглосуточный мониторинг новостей. А ещё боль, такая острая, такая пронизывающая. Валерьянка и новопасит, водка и прихваченый из дома ром, слёзы, ссоры и снова слёзы.

Не закончилось. Стало хуже. Хуже там, дома. Плохо здесь: денег нет, работу найти невозможно, город чужой и не пытается стать своим, у детей неврозы и проблемы с учёбой

К тому времени, когда им дали имя – «временные переселенцы», они уже потратили все свои заначки, замёрзли в своих летних одёжках, смотались пару раз «партизанскими» тропами домой и оформили детей в школы, но «ненадолго, пока не закончится». Не закончилось. Стало хуже. Хуже там, дома. Плохо здесь: денег нет, работу найти невозможно, город чужой и не пытается стать своим, у детей неврозы и проблемы с учёбой…

Боль ушла вглубь, стала чаще мучить ночью, в тишине. Но самое страшное – от надежды остался такой крошечный осколок, что иногда кажется, что её нет совсем. Надежда умирает последней. Интересно, сколько нас еще впереди перед ней в этой страшной очереди?

 

Трагедия, ставшая статистикой

Этот день марта тогда для многих стал началом трагедии. Дети вернулись домой с митинга с разбитыми головами и душами. Слово «погиб» впервые прозвучало из их уст, как выстрел. В родном городе, на мирном митинге, под молчаливое невмешательство милиции забили до смерти молодого парня. Трагедия!

Дальше покатилось. Банки, отделения милиции, органы власти. Грабежи, разбой, преследование украиномыслящих… РЕФЕРЕНДУМ!

Снежной лавиной нарастает чувство тревоги, пока ещё не воплощённой, но отчётливо ощущаемой. В глазах рябит от гергиевских ленточек (они ещё не имеют ничего общего с жуками). Выборы. АТО!

Мы ещё не сидим сутками в укрнете, но на работе отдали на руки трудовые книжки. «Мы теперь уже не Украина». На стенах гаражей – «ДНР, Россия, смерть бендеровцам» – уже никто не закрашивает и не смывает. Украиномыслящие замолкают, вешают государственные флаги в спальне и общаются только со своими. СТРАХ становится ещё ближе, ещё ощутимее.

«Антитеррористическая операция в своей активной фазе» быстро превращается в войну. Отжатые автомобили, не сданная сессия, не прозвучавший последний звонок. Закрываются магазины, уходит бизнес, горят банкоматы «Привата», чеченцы на Университетской «охраняют ОГА, садики просят ПОКА не приводить детей, ЗНО будут сдавать в других областях, паспорт всегда в кармане, БЛОКПОСТЫ.

Сводки; погибших и раненых считают, оплакивают. С каждым днём считать становится труднее, мы сбиваемся со счёта, а сводки начинают врать. Военные говорят о том, что цифры нужно умножать на 10. Мы этого не делаем, чтобы не было ещё страшнее. ИЛОВАЙСКИЙ КОТЁЛ…

Всё, мы читаем сводки, но слёзы уже высохли, а душа огрубела. Чувств никаких нет, кроме страха за близких и желания что-то делать для тех, кому ещё хуже. Так легче. Нет тем для разговоров, нет планов, нет мыслей… Нет ничего из прошлой жизни. ООН считает погибших тысячами, раненых – сотнями тысяч, беженцев – миллионами. СТАТИСТИКА.

Лица и фразы

Бегущая от преследователей после проукраинского митинга молодая женщина в длинной норковой шубе с двумя девочками – близнецами, у которых на куртках – сине-жёлтые ленточки.

Человек 250-300 движутся по Артёма от Театрального до Шевченко, поворачивают мимо библиотеки Крупской к ОГА. Впереди с горящим взором и флагом России в вытянутых руках одиноко чеканит шаг ещё никому не известный будущий «народный губернатор» Губарев.

«Стайка» бодреньких старушек с полосатыми ленточками на впалой груди, со счастливым молодым блеском в глазах и сиренью в сморщенных руках 1 мая на бульваре Пушкина.

Пожилая женщина в домашнем старом халате и с двумя амсторовскими пакетами вещей из Шахтёрска, постоянно извинялась, что у неё грязные руки и лицо: в подвале не было воды.

Молодой «ополченец» при полной амуниции с лицом хронического двоечника на блокпосту: «Если есть кто-то из Львова, выходите. Как зачем, расстреляем».

Здоровенная баба в камуфляже и кубанке с таксой на руках из ДББ (добровольный бабский батальон «ДНР») проводит досмотр вещей на Кураховском блокпосту. Собака сразу взяла след, нашла и съела «тормозок» у водителя.

В здании «Бригантины» преподаватели Бывшего Донецкого национального университета в январе получают зарплату, впервые за 5 месяцев. Две «ополченки» бойко выдают деньги, покрикивая на сборную команду преподавателей, лаборантов, техработников. Профессора в этой очереди выглядят наиболее незащищенно и даже нелепо.

Водораздел

Война мощным ледоколом проехала по родственным связям, перекроила по-своему друзей, коллег, просто знакомых. Сначала было разочарование, постоянное желание спорить, доказывать, аргументировать. Голоса хрипли, страницы в «Одноклассниках» и «Вконтакте» пестрели от писем и сообщений, телефон отключался, исчерпав лимит времени. Но ледокол упорно продолжал своё движение, и полынья становилась всё шире и холоднее.

Потом мы стали блокировать номера и удалять странички. Сами собой отпали родственники, которые не звонили и не приглашали «пожить», и одноклассники, которые агрессивно отстаивали противоположный взгляд.

Тяжелее всего с самыми родными – с теми, кто должен был бы помочь выстоять, выжить, не потерять рассудок, а оказался на другом берегу. Семейный водораздел оказался не менее страшен, чем страх потери.

Часто снится «спокойствие». Это невозможно понять и объяснить. Просто ощущение добра, защищённости и, как оказалось, всеобъемлющего счастья. Только сон, к сожалению, постоянно оказывается пустым.

Тезаурус 2014-2015

«Русский мир», «русская весна», «крымнаш», «вежливые люди», «Ро-сси-я!», «Губарев – народный губернатор», «государственный переворот», новые украинские власти, «майданутые», «антимайдан», «ополчение», «ДНР»-«ЛНР», «защитим русскоязычных», «русские своих не бросают», Жириновский, Соловьёв, Киселёв, «Одесса – не забудем не простим», «наши деды воевали», свободное волевыявление, «Новороссия», Гиркин, «хунта», «карательная операция», «нацики», «жидо-бендеровцы», «бандерлоги», «развязали войну со своим народом», «всё началось с майдана», «укропы», «прицельно бьют по мирным жителям», «уничтожают инфраструктуру», «пришли на нашу землю», «российских войск на Украине нет», «десантники заблудились», «гумкомвой», Бородай, Захарченко, Моторола, Лавров, Чуркин, «Путин – миротворец», санкции, «лайфньюс», «боевики «Правого сектора», Кобзон, «ВСУ – против шахтёров и трактористов», гуманитарная катастрофа, геноцид, «белые и пушистые», «экономическая блокада».

(Продолжение следует)

Автор: Лариса Горина, учитель, Донецк – Димитров, radiosvoboda.org

 

 

You may also like...