Из записок работника луганского морга: Ярик

Из записок Евгения Спирина, журналиста, который несколько лет назад работал в луганском морге. Новогодняя история, которую будет особенно приятно прочесть сейчас, в летнюю жару.

На вопрос Палыча: «Ты долбохват что ли? Зачем тебе такая прическа?», Ярик резонно отвечал: «Моя прическа – символ протеста против войны в Югославии, война кончилась – а я так и стригусь». У Ярика была любимая фраза «Дело в том, что». Вставлял он ее куда надо и куда не надо.

Например, он любил заходить в кабинет и произносить: «Дело в том, что холодно, можно ли мне спирта вне очереди?» или «Дело в том, что труп тяжелый, я эту сраку не потащу». Словом, его «дело в том, что» было как «короче» у некоторых подростков. Еще у Ярика было трое детей. Все три – девочки. Когда он получал зарплату, он тут же раскладывал ее на кучки:

«Это Мирочке, на рюкзак, это Ладушке на ботиночки, это Ярочке на бассейн». От зарплаты оставалось совсем ничего – только, что и купить закуси, для употребления украденного фуфыря спирта. Хитрый Ярик украв однажды ключ от каморки со спиртом, сделал дубликат и периодически наведывался в подсобное хозяйство. Стащив пару баночек он любил их перебирать и приговаривать: «Вот, еще пару фунфыриков и все, завяжу». Но не завязывал. Ярик был очень хозяйственный – он всегда знал где украсть алюминиевую болванку, как промутить бензин, куда продать телефон и так далее, это он объяснял наличием трех детей. «Дело в том, что жрать как захотят, дело в том, что сам тут же будешь крутиться».

Еще у него была разваленная девятка, в которой местами не было пола, его заменяли дырки, сквозь которые хорошо виднелось дорожное покрытие. На этой девятке он ездил на работу, иногда подворовывая бензин из УАЗика. В целом Ярик был хороший парень, вроде не врал и не кидал. Одно было плохо – работать он не любил.

Стремался брать деньги с родственников, не любил с ними разговаривать и вообще обычно пытался всю свою работу взвалить на меня, опасаясь, что родственники позвонят в прокуратуру, что все записывает скрытая камера и вообще за нами давно уже следят. Еще одной его слабостью было пиздить с мест происшествия всякие мелочи: ножички с надписью «самурай 3000», фонарики без батареек, диски с фильмами типа «Бешенные псы 6» и так далее. Такого добра у нас был полный УАЗ после каждой смены. Но вообще было весело ездить с Яриком.

Я любил слушать тонны его историй. Каждый раз видя трамвай с женщиной водителем, Ярик щурился и говорил «Так это ж Валька-катастрофа, я ее ебал в своей девятке. Помню в посадку приехали, я ей канистру дал с водой и говорю – иди мойся, ну она пошла, ополоснулась, а обратно босиком, ноги в грязи. Потом лягла на сидение, ногами уперлась в лобовуху так и драл ее. Домой приехал, с утра встаю, а жена говорит: Что это? Смотрю а на лобовухе с внутренней стороны следы от двух ног. Ха ха ха»

Сразу после каждой истории следовал анекдот. «Слушай анекдот: приходит Суслов к Брежневу и говорит: Христос воскрес, а Брежнев: Мне уже доложили! Ха ха ха ха!», а затем снова история. И так всю дорогу до трупа и обратно. Ярик хвалился тем, что знал всех водительниц трамваев и троллейбусов, женского пола, конечно. По его словам с каждой из этих благородных дам у него случалось рандеву, в каких-нибудь необычных местах. Например, в депо или в вагончике на строительной площадке, а то и в летней кухне, на семейном празднике. В общем рассказы типичные для пубертатных юношей, которые хвастают друг перед другом, кто раньше девственность потерял…

Дежурства у нас обычно по графику. Графики на полгода составляет бухгалтер, с сентября по январь, поэтому ты еще в сентябре знаешь, какая судьбина уготована тебе на новый год. Вот и в тот раз выпало мне дежурство, с 31-го на 1-е. Ну и Ярику тоже, за компанию, как водителю смертельного болида марки УАЗ. Хочешь, не хочешь, а с распорядком не поспоришь, придется дежурить. Есть такое поверье, связанное со статистикой, что новогодняя ночь для морга самая спокойная.

Для скорой и травмпункта ужасная: то петарду кто в зад засунет, то по пьяни голову разобьет, то глаз пробкой от шампанского вышибет. А для морга спокойная. А вот первого января начинается кромешный ад. Пьяная резня в частном секторе, упавшие с крыш романтики, убитые гопники в спальных районах, отравившиеся сивухой алкаши, разбившиеся на машинах водители, выпавшие с поезда гастролеры, угоревшие от пожара пенсионеры, убитые топором ревности жены.

Но это все первого января, а первого января я дежурство сдаю. А в новогоднюю ночь все тихо, все празднуют: чавкают, пьют и набираются сил для последующего карнавала. И вот настал день злосчастного праздника. Весь персонал бюро шутил, пил, ел и покинул помещение к 12 дня. Ярик уселся на диван и стал созерцать медленно стекающие часы. «Может я в магазин?» – через час, не выдержав, спросил Ярик, – «дело в том, что тут открыли супермаркет и там продают вино на разлив. Люди мы с тобой, дело в том, что или нет?» Ну, валяй.

Получив двадцать рублей, Ярик смылся. Я провалился в сон. Мне снилась канатная дорога, по которой из каждого дома трупы едут в морг сами, сами укладываются на конвеер, сами моются и сами одеваются. И тут посреди движущегося конвеера лицо Ярика, который трясет меня за плечо. «Вот, классное, вкусное вино». С этими словами он поставил на стол два литра розоватой жидкости. «Портвейн «Приморский»! 30 рублей литр. С тебя еще десять, кстати»

При виде приморского портвейна в животе что-то заурчало, на языке появилась горечь и захотелось в туалет. Из секретного шкафа Палыча были извлечены глиняные кружки с петушками, тарелка синего цвета и пару вилок. В холодильнике нашлась луковица, пол пачки майонеза и бульонный кубик. Ценители винных напитков с южных склонов Аделе сели за стол. «А знаешь, как морг расшифровывается, а?

Место Окончательной Регистрации Граждан! Ха га га га! За это и выпьем, за окончательную регистрацию, но не для нас! Ха га га га!» По телеку шла местная передача «Коктейль Поздравлений». Тетка в серебристом камзоле щедро сыпала пятистопным ямбом пожелания в адрес некоего Александра Головатого. Портвейн подходил к концу. «А давай елку нарядим? У нас тоже, дело в том, что новый год».

Мои возражения, по поводу того, что елки у нас нет, Ярика не интересовали. Экстренным собранием было решено: а) спиздить из каптерки спирт б) вытащить из сестринской скальпели, щипцы, баночки для забора биометариала и все что подойдет по размеру в) достать из УАЗика проволоку и украсить инвентарем из сестринской вишню, которая растет возле здания морга. На том и разошлись: я пошел воровать спирт, а Ярик в сестринскую. Через полчаса встретились в условленном месте, под вишней. «Ну, вздрогнули».

Спирт обжег горло. «Давай наряжать?» Вскоре вишня, она же елка, была увешана скальпелями, пакетиками, перчатками надутыми, перчатками сдутыми, одноразовыми халатами. Верхушку елки, в лучших традициях декора, украшала звезда – огромная костная пила, примотанная веревкой от носилок. Получилось хорошо, нехватало гирлянды. «Идея есть!» – воскликнул Ярик и побежал в сторону магазина.

Через пару минут вернулся с парой «дождиков» и гирляндой в скотче. «На магазине отодрал» – пояснил водитель. Из морга притащили переноску, просунув через окно и вуаля, елка- вишня заиграла переливными огнями. В это время зазвонил рабочий мобильник: в канализационном колодце нашли труп. Внезапно я осознал, что поверье про спокойную ночь не имеет под собой правдивых оснований.

Впопыхах собрались, забыв обо всем, и поехали на вызов. Как выяснилось, одинокий бомж решил погреться, залез в люк да там и помер. Позвонили спасателям. Мрачный голос в трубке осведомился, что сломано у потерпевшего, как давно он в колодце и в сознании ли он, когда дежурному сообщили, что в колодце труп, он резонно ответил: «Труп? Да ничего, до утра потерпит», после чего положил трубку.

Сели думать: бригада ментов и я с развеселым водителем. Самый младший из опер группы заныл «У меня дома мандарины и тесть из Чернигова самогон привез…» Стало грустно. Время шло, а тело не двигалось. « А давайте на лебедке вытащим?» – сказал Ярик. Идея хорошая, решили сыграть в «камень – ножницы – бумага», что бы определить, кому лезть. Выпало как всегда мне. «А ты желание загадай, это колодец желаний, ха га га» – прокомментировал Ярик. Колодец не глубокий, метра два. Спустился, обмотал труп, вылез, потащили. И тут у меня звонит будильник – полночь.

По всей стране взрываются питарды, хлопушки, разлетаются конфетти, горят бенгальские огни, хлопают бутылки шампанского, чокаются бокалы, насыпается салат, а я стою над люком теплотрассы, держа в руке лебедку, к которой примотан труп бомжа. И я загадал: чтобы никогда больше не проводить так новый год и, чтобы хоть кто-то задумался, о том, что есть люди, которым тяжело в тот момент, когда всем остальным хорошо. Погрузили труп в УАЗ. У Ярика в телефоне 11 пропущенных от Палыча. Запахло пиздюлями. «Вы что, скотины пьяные? Утренник они блядь устроили! Да вы знаете, что вашу елку весь медгородок видел?» Дальше я уже не слушал, мои скулы свела судорога от приступа истерики…

Как оказалось, через нашу территорию местные жители ходят в новый год на горку. Какого же было их удивление, когда посреди двора, через который идет тропинка, они увидели вишню в гирлянде, увешанную скальпелями и украшенную большой пилой? Декорации к Сайлент Хиллу. После этого случая, январскую премию я не увидел, и февральскую, к слову, тоже. А Елку (она же вишня) разбирала следующая смена, предварительно сделав фото на память.

АВТОР: ЕВГЕНИЙ СПИРИН, nihilist.li