Москва нуждается в талантливых попрошайках!

Джош — скрипичный мастер из украинского Чернигова, числится в штате двух местных музыкальных школ. Зарплата за редкий ремонт инструментов — около $50 в месяц. Еще Джош — профессиональный попрошайка. За два месяца, что он играет на скрипке в Москве, его заработок зашкаливает за $2000. Москва остро нуждается в талантливых попрошайках!Поэтому жена, которая сидит дома с грудным ребенком, спокойно отпускает Джоша в российскую столицу – по официальной версии, он кладет там паркет «богатым москалям».

И это далеко не предел. Более опытные коллеги-«музыканты» могут легко получать и 3000 руб. в день. Существуют и перспективы «карьерного роста» – уехать играть за границу, где сердобольность в чести, а значит, и доходы выше. Слухи о криминальной составляющей этого бизнеса сильно преувеличены. Ни налогов, ни обязательной отсидки в офисе, ни ругани с начальством – если бы не презрительное отношение к попрошайкам, из-за которого Джош даже жене не говорит, чем занимается на самом деле, была бы достойная профессия. Чтобы доказать это, Джош согласился взять на три дня напарником корреспондента Newsweek, умеющего играть на гитаре. Но не сразу – «порепетировать надо», пробурчал он.

Требуются актеры

Стать попрошайкой, вопреки расхожим мифам, просто. Хотя никто из встреченных Newsweek«вымогателей» об этом не мечтал. Джош три года назад решил зацепиться в Москве, но безуспешно—все «пошло наперекосяк», жил у друзей, денег не было даже на обратный билет. Идея пришла неожиданно: Джош вспомнил, как однажды видел в столичной электричке парней с гитарами, которые фальшиво гнусавили что-то похожее на песни и просили пассажиров помочь бедным студентам – еще удивился, что кто-то кидает таким бездарям деньги. Он провел маркетинговое исследование: пару дней катался в электричках, переходя из вагона в вагон и присматриваясь к тамошним музыкантам – оказалось, даже начисто лишенные способностей снимали по 10–20 руб. с вагона. Не без душевных терзаний, говорит Джош, решился попробовать сам, благо скрипку привез с собой. Каких-то два дня неловкости – и уже вполне набралось на дорогу домой.

Однако в Чернигов Джош тогда не вернулся – продолжил эксперимент. Электрички сменялись подземными переходами, подземные переходы—вагонами метро. Скрипичный мастер прижился, обзавелся знакомствами и теперь «на работе» чувствует себя не хуже, чем менеджер в офисе. Даже форма похожа: из подмосковного поселка Алабушево, где квартирует, Джош выезжает в тщательно выглаженной белой рубашке. Добирается на электричке до Ленинградского вокзала, уезжает на метро подальше, на нужной станции расчехляет скрипку, надевает на руку пакет, предназначенный для сбора денег, и заходит в вагон. «Осторожно, двери закрываются…» – рабочий день начался. Джош взмахивает смычком, и до невыспавшихся клерков со студентами сквозь гул метро доносится мелодия из фильма «Утомленные солнцем».

Жене и родственникам о своей «профессии» он рассказывать не собирается. «Не поймут, – говорит Джош. – Никто не будет вдаваться в подробности: [решат, что] попрошайка и попрошайка». Поэтому работает вахтовым методом: месяц-другой играет в Москве, потом пару-тройку месяцев живет дома.

У Джоша нет «хозяев». Он не платит «отступных» и даже с милицией общается в основном в рамках закона—оплачивает штраф в 50–100 руб. за нарушение правил пользования метрополитеном (в столице в подземке нельзя без лицензии заниматься деятельностью, приносящей доход). Так работают все музыканты (танцоры, мимы, актеры, рассказывающие анекдоты) и попрошайки-«ларечники» – успех зависит только от их собственных способностей.

Инвалиды, беременные женщины, дамы с младенцами – совсем другой бизнес: организованный, с четкими порядками и устоявшимися тарифами. Чтобы попасть в него, надо пройти специальный кастинг – «рекрутеры» бороздят пространство бывшего Советского Союза в поисках скучающих обитателей домов престарелых, одиноких женщин в сложном положении и прочего контингента, способного вызвать у столичной публики сочувствие.

60-летнего безногого инвалида, представившегося Петром, «завербовали» в маленьком городке под Кишиневом. «Подошел Сергей, парень молодой, предложил в Москву поехать. Сказал, что и ухаживать за мной будут, и в месяц по $100 давать», – вспоминает Петр. Дома ему делать было нечего: «Радость одна была – дочка три раза в неделю приходила и выкатывала на улицу погулять, а так скука, да и денег нет. К тому же я в Москве ни разу раньше не был». Рекрутер уговорил и Петра, и его дочку.

В российской столице Петру определили кураторшу («хозяйку») и быстро обучили нехитрым попрошайским премудростям. Хозяйка – Маха – живет в съемной квартире с несколькими такими подопечными, отвечает за их быт, «хранит» документы (чтоб не сбежали ненароком) и решает проблемы с милицией. «Меня Маха каждый день спускает в метро и забирает вечером. Днем приносит что-нибудь пожрать и утреннюю выручку забирает, – рассказывает Петр. – Я уже второй год у нее, бьет иногда, а так нормальная баба. Кормит, наливает. И $100 каждый месяц дочке отправляет. Мне-то деньги не нужны. Мне и так нормально».

Задача такого колясочника, как Петр, – выполнить план, обычно от 1000 до 3000 руб. в день в зависимости от квалификации. Молдавский старик зарабатывает, по собственному признанию, «средненько»: у него парализована правая часть лица, и кажется, что жалобные монологи он произносит куда-то в сторону. Но несмотря на отсутствие ног, по метро Петр перемещается быстрее многих здоровых пассажиров.

Джоша такая стезя совсем не привлекает, хотя колясочники» в попрошайнической иерархии – одни из самых высокооплачиваемых: «Срубают три штуки [рублей] не в самый удачный день – им дают намного больше, чем мне». Но с Махой, хозяйкой Петра, он знаком: «Как-то встретились в ментовке, когда она своих инвалидов проплачивала. Разговорились. Бизнес мне предлагала делать: привожу ей колясочника или безрукого – она мне сразу отстегивает 300 “зеленых”». Брать приработок Джош не стал, и правильно: «[Она меня] обмануть хотела – потом узнал, что вербовщики имеют с инвалида-новичка больше $1000».

С такими «официалами» индивидуальные попрошайки не конкурируют – просто разные у них клиенты: одни зарабатывают каким-никаким, но творчеством, другие давят на жалость. А юноши, просящие денег около ларьков и магазинов, бабульки и бомжи организованному бизнесу не интересны: слишком мало подают.

Азы профессии

Чтобы не было проблем, надо лишь соблюдать элементарные правила игры – договариваться о времени и месте с потенциальными конкурентами, о чем корреспондента Newsweekсразу предупредил Джош. Поэтому, завидев при входе в выбранный новоарбатский переход цыганку с ребенком, пришлось вежливо поинтересоваться, не помешает ли ее бизнесу, если рядом немножко поиграют на гитаре. Цыганка в ответ лишь улыбнулась, сверкнув золотым зубом, и махнула рукой – мол, играй себе. За час женщина заработала намного больше «наигранных» 180 рублей.

Впрочем, новичкам в любой профессии сложновато, а попрошайкам так и вовсе может достаться от «дедов» за наглость. В центре свободных мест просто нет – их делят по расписанию, и ночнику достанется самое плохое, неденежное время. А есть места, где работать не стоит в любом случае – это переход на Триумфальной площади и «Бронка» (переход в начале Малой Бронной). «Гопников много», – предупреждает Игорь, уличный музыкант с 17-летним стажем.

Жестче всего за справедливостью конкуренции следят в электричках. Оно и понятно: «Нет смысла играть в «обработанном» вагоне: если до тебя играли хорошо, все деньги сняты, а если урод какой-то, то и тебе тоже ничего не дадут», – объясняет один из старожилов бизнеса, Артем. Особо настырный «пионер», если будет часто соваться вне расписания, может недосчитаться зубов или расстаться с инструментом, не скрывает Артем.

Сложности создает и милиция. Общение, говорит Джош, регулярное и не для слабонервных – и деньги берут, и разговорами изматывают. По его словам, платят стражам правопорядка все – и торговцы, и попрошайки. Для музыкантов штраф – 50–100 руб. (иногда ту же сумму берут «в неофициальном порядке»). «Если [милиционеры] видят, что подъезжаю к платформе, радуются как дети – подбегают с улыбкой до ушей, интересуются, заработал ли на штраф. Потом тащат в комнату милиции оформляться или прямо на платформе берут».

В пресс-службе столичного ГУВД разговаривать на эту тему отказались. «Тут уже трудно разобрать, кто попрошайка: я или они», – выдвигает возможную версию Джош. Из его 11 квитанций на штрафы (он их коллекционирует) лишь в шести случаях значится статья административного кодекса, запрещающая «использование площади метрополитена с целью получения доходов без письменного разрешения администрации». Остальные – от «создания ситуаций, мешающих движению пассажиропотока», до «нахождения с багажом, в одежде, с предметами, продуктами, которые могут испачкать пассажиров». Последняя претензия Джоша особенно обидела: «Я ведь всегда в чистом хожу».

А вот в электричках, как ни странно, милиционеры к попрошайкам относятся более чем лояльно. Разве что могут погонять с места на место музыкантов, ждущих поезд. «Ну не принято у нас этих трогать», – пространно объясняет один из милиционеров. Хотя правила для пригородных поездов такие же, как для метро.

Лицензия для попрошайки

Бывают на этом рынке и свои кризисы, когда милиция выходит на показательные чистки. «Хозяйских» попрошаек напугали в марте, когда арестовали группу цыган – по данным МВД, они эксплуатировали молдавских инвалидов, заставляя их попрошайничать и вымогая с них по 2500 рублей в день. А пару недель назад на Замоскворецкой линии метрополитена в стельку пьяный попрошайка-колясочник свалился на рельсы. Вытаскивали его на платформу долго, история дошла до руководства, и поступил приказ срочно выгнать попрошаек из метро, говорил один из сотрудников УВД на метрополитене. На следующий день их действительно не было видно; через день показались самые смелые, а потом подтянулись и остальные. Но это единичные акции: в Уголовном кодексе нет статьи, запрещающей просить деньги в публичном месте.

Поэтому в ГУВД нет даже приблизительных оценок количества попрошаек. Начальник отдела социальной помощи бездомным гражданам Департамента социальной защиты населения Москвы Андрей Пентюхов вспоминает, что пять лет назад, когда работали приемники-распределители для лиц, занимающихся бродяжничеством и попрошайничеством, через них в год проходило около 17 000 человек. Сейчас приемников нет, последняя акция ГУВД по борьбе с попрошайками прошла еще весной 2003 года.

По ощущениям самих попрошаек – их с каждым годом все больше. «В 1989-м, когда я начал играть, в Москве было около 50 музыкантов – знали друг друга в лицо и практически не пересекались, а сейчас в центре в большинстве переходов постоянно работает до трех музыкантов, и спальные районы плотно освоены – всего задействовано больше половины всех переходов в городе», – говорит Игорь.

Не то чтобы московские чиновники сидели сложа руки. В проекте нового городского кодекса об административных правонарушениях, который, по расчетам автора – председателя комиссии по законодательству Мосгордумы Александра Семенникова, должны принять до конца года, вводится отдельная статья за попрошайничество. Штрафы – от 1 до 3 МРОТ (100–300 рублей в нынешних ценах), но кого именно считать попрошайкой, в кодексе не написано. С тем же успехом музыкантов можно наказывать за незаконное предпринимательство, если доказать факт заработка, рассуждает Александр Арутюнов, адвокат московской коллегии «Князев и партнеры». «Но кто будет тратить деньги на установку видеокамер или прослушку в подземных переходах? Легче лицензировать эту деятельность и определить музыкантам фиксированную налоговую ставку, как сделали в некоторых западных странах», – предлагает он. Например, в Будапеште уличных музыкантов ежегодно экзаменуют и выдают специальный сертификат, а в Берлине для игры на станциях и в переходах метро надо покупать лицензию – она стоит ?6,4 и действительна для одного конкретного места. А Джош переводит для себя инициативу просто: «Это значит [после принятия кодекса], платить будем больше, и трясти будут не только в метро, но и в переходах, и в электричках».

Европейские гастроли

Самые пробивные попрошайки идут вверх по карьерной лестнице, не дожидаясь, пока их бизнес подомнет государство. Например, Артем, играющий в столице уже 13 лет, недавно создал собственную музыкальную группу. Пока, признается он, поют в третьесортных клубах и для удовольствия – в этой сфере они новички, и денег им почти не платят. Но это и не главное: нижняя планка дневного заработка Артема в электричке – 3000 руб. Для сравнения: корреспондент Newsweekс Джошем за три дня работы (около 16 часов пения) «подняли» всего 4300 рублей на двоих.

Правда, Артем – признанная «звезда». Ему под тридцать, за плечами – оконченное вокальное отделение Государственного музыкального училища им. Гнесиных и провал на отборочном туре «Фабрики звезд-3». С виду молодой человек – интеллигент, говорит и одет соответствующе, и назвать его попрошайкой язык не повернется. Хотя работал Артем, не считая электричек, чуть ли не во всех московских подземных переходах и на Арбате, а также за вознаграждение скрашивал досуг отдыхающих в Сочи.

Константин Дудник, runewsweek.ru

You may also like...