Как выходец из СССР получил в США за автомобильную аварию 20 лет тюрьмы

Сергей получил максимальный срок наказания за автомобильную аварию, которую совершил в штате Монтана.Я не могу пока раскрыть фамилию своего героя — на его новом месте работы не знают, что он был осужден и, более того, провел несколько лет в тюрьме. Хотя по законам Нью-Йорка тюремный срок не может быть причиной увольнения или какой-либо иной дискриминации, Сергей все же предпочитает не распространяться об этом.

 Но говорит, что рано или поздно об этом узнают все, ведь он собирается писать о своих приключениях книгу. И название уже придумал — “Надежда умирает первой”. Сергей говорит, что именно так происходит, когда ты попадаешь в жернова судебной системы США — тебя сразу лишают именно надежды, и это моментально ломает многих.

Сергей. Фото из личного архива

Меня арестовали через два года после аварии

Я приехал в США с семьей — сыном и женой в 1997 году. Мы воссоединились с тещей. Мне тогда было сорок два года, до этого в СССР я был военно-морским офицером, капитаном второго ранга. Поселились в Бруклине. Английский я не знал, хотя моя мама — преподаватель английского языка, более того — заслуженный учитель РСФСР. Начал учить, на курсы языка пошел, потом на курсы механиков по ремонту холодильных установок. Грузчиком работал, холодильники ремонтировал, в пекарне трудился… А потом попал в автошколу, где учили водить большегрузные автомобили.

Потом сдал на права и начал работать. Свою компанию открыл, свои машины купил, потом закрыл… а потом пришел в Fedex. И вот в 2008 году прямо перед Рождеством попал в аварию в штате Монтана, Mineral county или графство Минерал. Случилось это семнадцатого декабря. Я был за рулем, а мой напарник спал рядом. Ехал я примерно тридцать пять миль в час, выехал из-за поворота и увидел, что впереди перевернулась легковая машина, там уже стояли полицейские, какие-то люди на обочине. С левой стороны дороги был был лед и такой темный, его не было видно, я туда выехал и меня стало, как мы говорим, складывать или понесло. Дело в том, что у Fedex большие очень машины, мы называем их 18-колесники, два трейлера и все заполненные и все это сзади меня несется…

Когда я понял, что меня “складывает”, а впереди стоит пикап, люди… я решил ехать в кювет, думаю, черт с тем, что перевернусь, ну хоть людей не зацеплю. Крикнул напарнику и поехал в кювет. И не перевернулся. Только увидел, как мой второй трейлер мелькнул около меня. Вышел из машины и смотрю пикап, который стоял у обочины, стоит посередине дороги. Я даже не почувствовал как его ударил, на самом пикапе никаких особенных следов, его достаточно мягко сдвинуло на середину дороги. Но сзади там спал волонтер-пожарный по имени Джерри, было ему 59 лет, давно разведен, очень взрослые дети. В США много волонтеров среди пожарных. И Джерри таким был.

Он приехал на аварию, правда, помочь ничем не мог — уже потом выяснится, что в его крови было четыре разных вида наркотических препаратов, он мог только спать. Когда мой прицеп ударил пикап, Джерри ударился виском об ящик с инструментами, который стоял тут же. И погиб на месте.

Я и не знал, что там человек. Все зашумели на меня, а я говорю — ребята, спокойно, никто не погиб, я поехал в кювет, потому что меня понесло — лед. И тут они показывают, что в машине человек. Я кинулся вынимать его, а он уже все…

Меня долго допрашивали, на месте полицейский по имени Гастон все описал, осмотрел, машину оставили там, приехал другой трейлер и перегрузил все, что было внутри, а потом нас с напарником отпустили. Тогда написали, что я не пострадал от аварии. Потом уже, по прошествии нескольких лет, выяснилось, что пострадал и еще как. А тогда вроде как только шок был. С тем мы и улетели обратно в Нью-Йорк.

Фото с места аварии. Фото из личного архива

Как меня арестовали через два года после аварии

Я вернулся в Бруклин, продолжил работать. На суд меня не вызывали, я узнал, что Fedex выплатил семье шестьсот тысяч долларов. И что семья подписала бумагу, что семь лет претензий не имеет. Это было даже не уголовное дело, а civil court или гражданское. Там встретились адвокат моей компании и адвокат семьи. Прокурором по делу был некто Шон Донован. Они достаточно быстро и мирно все решили. Дети погибшего — сыну тогда было тридцать шесть, дочке тридцать четыре года — взяли деньги и были довольны. Прошло два года. И я полетел в отпуск в Украину, возвращаюсь обратно, сын меня встречает в аэропорту, а мне не дают дают его увидеть: только я пересек границу, сразу надели наручники — ты арестован!

То, что там в кино показывают как можно позвонить, это, конечно, смешно. Я еле смог позвонить сыну. Те, кто меня арестовывал, сами ничего не знали. Лишь сказали — по запросу штата Монтана. Ночь я провел в Квинсе — условия жуткие. Арестовали-то меня двадцать четвертого июля, жара, камера как цементный мешок, дышать нечем. Почти все сутки я простоял. Потом меня увезли в тюрьму около аэропорта Ла Гуардия, потом в Бронкс… Короче, бардак полнейший. Особенно смешно, когда тебе наручники на ноги надевают, на ноги, все это скрепляют, как будто я людоед какой. Еще бы маску надели как в “Молчании ягнят”!

Наконец, до меня добрался адвокат. И говорит мне: слушай, ты можешь отказаться ехать в Монтану, но я бы на твоем месте туда поехал и там бы все разрулил. Я до сих пор не знаю, было ли это ошибкой его послушать, или нет… Но я решил ехать и там найти адвоката. В Монтане надо брать только местного адвоката, потому что у него должна быть лицензия на работу в этом штате. Помню, даже от Fedex приехал защитник, а они ему там все — а у вас лицензия, чтобы работать в нашем штате есть?

И вот поехал разбираться с делом “Штат Монтана против Сергея Б.” Мы полетели — три пересадки, потом сопровождающий меня взял машину в аренду. Прибыли. Бордового цвета тюрьма, сразу суд на втором этаже. И красота вокруг неописуемая — Монтана этот штат с великолепной природой, там такие виды… Со мной потом сидел бывший летчик Сильверстоун, ему дали огромный срок за перевозку наркотиков, он мне рассказывал, что с ним в деле были и сотрудники полиции, мол, потом они его подставили, самолет его отобрали и теперь на нем летают — он его по звуку узнавал, когда тот пролетал над тюрьмой. Так вот он как-то сказал хорошую фразу: зло тоже любит селиться в красивых местах. И это была абсолютная правда. Тюрьмы посреди этой красоты иначе и не опишешь.

Я когда туда прилетел, не понимал, что это надолго. Скажи мне тогда, что мне дадут двадцать лет и пять я отсижу! — не поверил бы. Я думал, что сейчас мы это быстро все выясним и я уеду домой… Ко мне друг приехал, помню, и фотографии сделал со мной — так мы там оба улыбаемся и бодрые такие, потому что я еще не знаю что мне предстоит пройти. И сын мой несерьезно к этому отнесся, еще позвонил и уточнил, мол, ты надолго там? “Не забудь, у меня в мае свадьба!” Я пропустил не только свадьбу, а вообще пять лет своей жизни.

Монтана. Фото: Depositphotos

Монтана — штат тюрем

Монтана — это очень своеобразный штат. Живут там во многих местах бедно — трейлеры стоят целыми улицами, пара дорогих домов, а так трейлеры. Население в основном белое. Есть мексиканцы, а еще индейцы. За пять лет там я побывал и в частных, и в государственных тюрьмах. Частные это, конечно, ад, врагу не пожелаешь. Но в Монтане так зарабатывают деньги. И потому строят и строят новые тюрьмы, потому они никогда не пустуют. В среднем год пребывания в тюрьме одного заключенного стоит государству двадцать пять тысяч долларов — где-то больше, где-то меньше. Вот посчитайте во сколько им обошелся я со своими пятью годами. А мог бы работать, платить налоги… А сколько там таких, кто попал совсем по глупости? И сидят годами!

Со мной сидел мексиканец, которому грозило двадцать лет за то, что вот точно также как я, ехал на грузовой машине, тоже “сложился” и съехал на обочину. Никого не задел, не убил, дорога была пустая, сам не пострадал. Приехал полицейский и повез его в госпиталь проверить на предмет алкоголя. На каком основании? Аварии же не было. Но парень промолчал, а в крови у него обнаружили чуть ли не ящик текилы. За такое в этом штате грозит лет двадцать.

А если случилась авария, а ты пьян, а в кабине, например, был ребенок, то и все сорок лет! Там лесорубы сплошь и рядом сидят по пять-семь лет: ехал с работы, выпил пивка, тут же твой сосед-полицейский тебя отловил и все! Семь лет! И вот этот мексиканец сидел полгода и мог там остаться надолго, но его брат из Калифорнии нашел его недавние анализы крови и они совсем не совпадали с теми, что получились в Монтане. В госпитале, оказывается, перепутали анализы! А парень не возмущался, потому что накануне аварии он покурил марихуаны, и боялся, что начнет возмущаться и еще и марихуану припишут! Я помню, как ему кинули документы об освобождении- извини, медсестра ошиблась. А человек полгода просидел, здоровье потерял на нервной почве. И все, никаких официальных извинений.

Там процветает местечковость. И меня-то на пять лет засадили, потому что не свой. Там одни и те же фамилии кругом. До смешного — зашла речь о том, чтобы выпустить меня под залог. А находиться в местном СИЗО не очень приятно — все сделано из металла, зимой все ледяное, матрасы тоненькие, мы стелили по два, но как проверка, так один выкидывают и оставляют только тот, что положен. С длинными рукавами ничего нельзя, шлепанцы резиновые, хотя давали носки, но всего одна пару, а пол бетонный.

Помню, у нас отключилось отопление, так местные сразу порезали все одеяла на пончо, на столы сели, чтобы повыше от пола, потеплее, носков раздобыли. А еще никакого контакта с внешним миром! Деньги хрен получишь, звонить дорого и неудобно, письма и те поначалу велели писать только на английском! Пока один парень из Кубы не начал их судить. И присудили, что если вам, тюремщикам, хочется читать те письма, так вы и ищите переводчика, а заключенные имеют право писать их на своем родном языке.

В общем, желание выйти под залог вполне понятно. И мне назначили залог аж двести тысяч долларов! В соседней камере сидел Майк — местный парень, который убил жену, за него попросили пятьдесят! За меня двести. У нас тогда уже была квартира в хорошем районе в Бруклине и можно было ее заложить, но я так подумал… сын жениться должен был, плюс, я надеялся, что меня скоро отпустят… И остался в тюрьме. Вот еще интересный момент — логики в назначении залога там нет никакой. Вот спрашиваешь — а почему мне двести, а ему пятьдесят? А тебе: а нам так хочется! Нет денег? Беги занимать под проценты. И дальше опять интересно — в полиции и местных конторах, где дают деньги под проценты на залог, одни и те же фамилии! Совпадение?

Фото: Depositphotos

В Монтане есть и jail, и prison. Вроде и то, и то — тюрьма. На самом деле в первой ты временно, во второй уже надолго. И разница между ними значительная. Например, до суда я была в jail, где не было врача и вообще медпункта. У нас там был парень один, по глупости сел — подрался с кем-то, жена к нему приходила. Хорошие люди. Так вот у него был диабет и он там прям в обморок падал сколько раз. Вот упадет — “Скорую” вызовут. А так никакой помощи.

У меня там нога распухла, я боялся, что гангрена, так мне охранники приносили по вечерам таз с горячей водой — парить. На этом все, потому что держать врача в тюрьме очень дорого. Можно за свои деньги купить таблетку аспирина или ибупрофена — двадцать пять центов таблетка. Кипятка нет. Чай можно купить, кофе, а заваривать водой из-под крана. Для прогулок там комната с сеткой на потолке, где можно походить. Я сначала там был в камере с соседом, а потом уединился один в крайней. Днем спал, ночью читал. Почки посадил, конечно, спать надо, по сути, на стальной кушетке — матрас не спасает.

А вот кормили нас неплохо из соседнего кафе — оладьи типа с кленовым сиропом, макароны… Обычная американская еда. И охранники были неплохими. Один, например, когда увольнялся, принес два ведра мороженого.

Белье и робу нам меняли каждый четверг — грязное забирали, привозили чистое. Телевизор там работал с шести утра до десяти. Кстати, вставать в шесть утра не надо было, никто не заставлял, расписания как такового не было. Плохо, что меня там заставили снять футболку с длинным рукавом. Причем охранники объясняли — нас все время кто-то проверяет, камеры везде и если мы промолчим, то тебя все равно кто-то увидит. И увидели и заставили снять — руки должны быть голыми. Хотя Монтана далеко не южный штат. Еще

После приговора условия были уже другими, конечно. Там и врач был, и какие-то типа турники, если хочешь спортом позаниматься, а вот библиотеки были и там, и там. А еще в тюрьме можно купить hobby permit — это разрешение изготавливать что-то. Там индейцы творили, конечно, удивительные вещи — из конского волоса, из бисера, из кожи… Все это тут же продавалось в местном магазинчике.

“Виновным себя не признаю”

Из Бруклина меня доставили в городок, который называется Супериор. Три улицы. Нищета — почти одни трейлеры кругом. И тюрьма. На другой день повели меня в суд. Дали бесплатного адвоката. В суде спросили, мол, признаешь себя виновным? Я сказал — нет. Ок, сказали они и отвели меня обратно. И лишь потом я узнал, что любое уголовное дело тут рассматривается через полгода… Это я про 2010 год говорю. А сейчас вообще год!

Я и моя семья не верили в реальность происходящего — был суд, все рассмотрели, и скорость мою, и как я двигался, ужасно, что погиб человек, просто ужасно, но я не убивал его, я сделал все, чтобы этого не случилось. В общем, сын нашел местного адвоката местного, тот раз появился у меня, чтобы сказать, что семья Джерри хочет, чтобы я заплатил сорок девять тысяч. Не пятьдесят, а именно сорок девять. Я еще тогда рассчитывал, что мне мои работодатели помогут, но они заплатили семье и на этом все. Правда, они передали мне бумаги, которые мне могли помочь, например, анализ крови погибшего, откуда я и узнал, что он был под наркотиками в тот момент.

Помню, как в местной прессе подавалась информация обо мне — только с позиции: русский убил нашего волонтера! Но тот волонтер и не мог находиться в это время в этом месте. Он был неспособен к каким-то действиям. Когда я сказал об этом своему адвокату, то тот заметил, мол, ну наркотики, возможно, были получены по рецепту! Я говорю — ок, но его друзья должны были видеть его кондицию и сказать ему: “Джерри, куда ты едешь? Ты же не стоишь на ногах!”

Адвокат сказал: “Конечно-конечно, я упомяну это в суде, но учти — он был наш, он был местный, его любили, поэтому я коснусь этого вскользь”. И никогда ни разу об этом даже не заикнулся, а я не имел право это сказать. Я мог только отвечать на вопросы. Кстати, со мной там сидел парень из Беларуси, Саша, вот за те же самые препараты, что были обнаружены в крови Джерри, но без рецепта, он получил пять лет тюрьмы…

Фото: Depositphotos

Суда я ждал полтора года. То не было переводчика — я понимал все, но они хотели подстраховаться. Была у меня переводчица по фамилии Малина, она потом уехала в Нью-Йорк, а новую найти не могли. В итоге нашли ирландку, которая русский учила в своей стране и в суде все время смотрела в словарь и спрашивала у меня значения слов. То судья уехал на Гавайи отдыхать, то еще что-то… Сам суд иначе как комедией назвать не могу. Напарника моего, который как раз все видел — он проснулся до аварии — в суд вообще не позвали. Людей, которые стояли на дороге и тоже все видели, тоже не позвали. Эксперту из Fedex, который приехал, очень интеллигентный милый человек, в прямом смысле не дали говорить. Он только слушал, что говорил местный эксперт, вздымал руки к верху и говорил — но это же нереально!

А местный эксперт Рокфор и адвокат семьи Паоли, конечно, поразили мое воображение. Через два года после аварии эксперт нашел след моего торможения на дороге, подфарник в кустах и на основании этого сделал вывод, что я ехал со скоростью семьдесят одна миля в час. Я сказал тогда присяжным — если вы на легковой по этой дороге проедете шестьдесят пять, то я признаю себя виновным. Лед, тяжелая машина с прицепами, повороты… — о чем они говорили?

Почему эксперт Fedex, который осмотрел машину и место аварии почти сразу после аварии, не нашел того, что вдруг обнаружилось аж через два года? Основной упор адвокат делал на аэросъемку местности, мол, посмотрите, дорога была ровная, он не мог не увидеть! Я говорил — так я видел и тормозил, но машину несло. Потом они обнаружили, что на одно из восемнадцати колес недостаточно хорошо тормозило. И все — мне приписали, что я въехал в штат Монтана на неисправном авто и “мог вообще всех тут поубивать!”.

Меня спросили почему я не осмотрел авто перед поездкой. Я сказал, что осмотрел так, как положено по инструкции. По ней я, например, не имею права заглядывать под днище машины — у нас даже страховка это не покрывает, не дай бог машина поедет или еще что, я останусь мертвым или инвалидом, а моя семья без копейки денег. И тогда адвокат поднял руки к небу и просто как в кино: “А, может, стоило пожертвовать собой и спасти людей???” Я говорю — я поехал в кювет, думая, что перевернусь, именно, чтобы спасти людей! Я им даже сказал, что до 20% тормозной системы может не работать и это не страшно, а тут одно колесо. Но меня не слушали. Надо, кстати, было видеть тех присяжных…

В первый день они устроили драку, потому что пришли все, кого вызвали, а вызывали с запасом и им не хватило места. Платили им тогда по пятьдесят долларов в день, суд на мной должен был длиться три дня — приличные деньги для тех мест, учитывая, что речь о событиях шестилетней давности. Один из присяжных посмотрел на меня внимательно и уточнил: А он понимает по-американски? До сих пор гадаю, в курсе ли он, что это не американский, а английский?

Мне инкриминировали две статьи — одну инкриминируют всем, это криминальная угроза. По ней до десяти лет. Вторая — убийство по невнимательности — там до двадцати. В тюрьме была библиотека и я все перечитал по законам и статьям этого штата. Но свой случай в уголовном производстве так и не нашел…

За то время, что я ждал суда, ушел прокурор Шон Доннован, который это все затеял и который, кстати, просил для меня тридцать лет тюрьмы, на его место назначили молодую женщину Марию Борес и я надеялся, что это как-то скажется на моей судьбе тоже. И вот когда пришла новая прокурор, то они предложили мне сделку, мол, ты давай признай себя виновным, мы тебя отпустим, но у тебя будет условный срок на десять лет. Но как отпустим — сначала меня бы отправили в тюрьму, а потом отпустили. Но дело в том, что меня столько раз уже обманули к тому времени, что я, услышав, что сначала меня все-таки отправят в тюрьму, не поверил им. И сказал — нет, на таких условиях я себя виновным признавать не буду. Мне кажется, что я правильно сделал тогда.

Что меня больше всего поразило в вынесении приговоров, это то, что все на усмотрении судьи. Сидел там со мной парень Розандер. Он пьяным въехал в людей на обочине и троих сбил насмерть. Так вот судья, когда рассматривал дело этого Розандера, сказал — что-то мне не верится, что такая туша могла быть настолько пьяной после шести баночек пива! А Розандер весил под двести килограмм. Возможно, продолжил судья, он потерял сознание!

И вот приговор — двести тысяч семьям погибших на троих и два года домашнего ареста. И мой случай… Присяжные, кстати, сняли с меня первое обвинение. Но оставили второе. еНо даже они были в шоке, когда судья озвучил приговор, прокурор тоже. Никто не ожидал, что мне дадут максимальный срок из максимального возможного. Я слушал и не верил, что это происходит со мной. Я, конечно, подал на апелляцию, но к тому времени в апелляционном суде сидел тот, кто затеял этот процесс против меня тут и мне, конечно, отказали.

Фото: Depositphotos

Как я стал индейцем и пожарным

После приговора меня подержали еще в пункте временного содержания и потом отправили в тюрьму. Тюрьма наша делилась на корпуса: в одном были те, кто не совершил ничего тяжкого, в другом опасные преступники. А там дальше сидели уже приговоренные к смертной казни. Места там, где были такие, как я, не было, поэтому меня отправили ко вторым. Охраняли нас, конечно, капитально — вышки, пулеметные гнезда. Там же стоял и трейлер, где приводят в исполнение смертные приговоры. И корпус, где сидят приговоренные к смертной казни. Вот несчастный канадец Рональд Смит, например, там уже тридцать пять лет томится. Известная история. Он в 1982 году убил двух индейцев и вот с тех пор ни туда и ни сюда — и не убивают, и жизнь там такая, что ужас.

В этой тюрьме была своя food factory или место, где готовили. Готовили хорошо и не только для нас, для офицеров, например. Были свои фермы, коровники, пожарная часть… Конечно, лавки, на которых спать, были сделаны из бетона и опять был лишь тонкий матрасик. Но зато еду не приносили на подносах, мы ходили в столовую и могли есть сколько хотели. Даже яблоки стояли целыми коробками. Правда, одно НО — с собой брать ничего нельзя. Найдут — накажут. Но дело даже не в наказании — все хотели УДО, а любое нарушение сразу вносилось в твое личное дело и тогда про условно-досрочное освобождение можно было забыть.

Стирали мы там за свои деньги — тут же стояли стиральные и сушильные машинки. Был врач. А еще разрешали открывать окно и вид из него был просто потрясающим. Лес, животные… У нас там баня была индейская, для нее привезли дрова, так в них огромный дикобраз поселился. В той бане я мылся и уж на то что я банщик, но и то еле высиживал — индейцы ее так раскаляли, что камни становились прозрачными.

Был я там один белый, потому меня приняли в индейцы. Я там вроде ни с кем не дружил особо, держался в стороне. В итоге сошелся с индейцами и один из них мне сказал, мол, по его теории до Колумба на это территории жили не только индейцы, а еще и русские! И я мол, не просто Russian, а Native Russian или коренной русский. В итоге я подал заявление в религиозный центр тюрьмы и стал индейцем, точнее, принял их религию. Мне выдали карточку специальную, подтверждающую эту, я ее сохранил на память. Так я получил право ходить в индейскую баню, сидеть там можно было часами и это очень меня поддержало там.

Один из тех, с кем я там подружился, был индеец по имени Кунипувату (Koonepoovatoo). На его камере так и было написано, а снизу по-английски — everybody talk about — перевод имени на английский. Здоровый, еще выше меня, внук вождя племени Blackfeet. Королевская кровь, порода! Надо было видеть как он ходил — с какой прямой спиной, просто несгибаемый! Надо было видеть его волосы, всегда ухоженные, очень красивые. Он учился он в Сиэтле, был прекрасно образован, разбирался в экономике, хорошо играл в шахматы — этим мы с ним и спасались от скуки там.

Я его, кстати, в “Дурака” научил играть, он азартный, как все индейцы. Он приехал к своему дедушке на свои земли, он с них получал деньги, у него там как-то кости динозавра нашли, так пять тысяч ему заплатили за разрешение их выкопать, и выпил и вроде как угрожал кому-то пистолетом и вот и сел. Как-то неожиданно мы с ним сблизились. Раз, правда, подрались, что нас в итоге сделало еще ближе друг к другу. Уже потом, когда меня перевели в частную тюрьму на границе с Канадой, я познакомился с другим индейцем. Звали его Ля Форж, индейское имя Frogman, мое, кстати, было бродячий Конь, они мне его дали и я поразился — это очень точно отражает мою суть… Так вот уже потом, когда я встретил Ля Форжа, я узнал, что Кунипувату обо мне замолвил словечко и тот меня взял работать на кухню к себе.

Вообще в тюрьме кем я только не работал, даже коров доил! Теперь знаю все о тамошних надоях и жирности. В какой-то момент решил податься в пожарные. Мне сказали — бери мешок двадцать четыре килограмма весом и беги с ним. Сможешь — возьмем! А мне тогда уже под шестьдесят было, но я смог. Пробежал сколько надо. И начал работать. В тюрьме платят копейки — четыре доллара в день. А за пожар двадцать четыре доллара. Там все чуть ли не поджигать рвались за такие деньги. Правда, мне пришлось ботинки за свои деньги купить. Триста двадцать долларов между прочим. Профессиональные, на толстенной подошве, чтобы можно было прям по горячему ходить, но все равно — дорого. В итоге из пожарных меня выперли за надуманный скандал, парню, который там заправлял, показалось, что я его главный конкурент, мол, непонятно кого ребята больше слушают — меня или того русского.

Освобождение

С первым условно-досрочным у меня не получилось, хотя на него я шел с настроением: кого освобождать как не меня? На второе заседание меня даже не позвали… Но нашелся адвокат. Редкая умница, профессионал. Звали его Джо Ховард. Он даже денег не взял, сам приехал. Он посмотрел мое дело, ахнул и сказал — мы можем так повернуть дело, что тебе еще и компенсацию заплатят за то, что ты столько лет в тюрьме провел, гарантия 90%. На что я ответил — Джо, я знаю этих людей, если бы ты мне сказал, что гарантия сто процентов, я бы согласился, а так, зная и этих людей и свою “удачливость” думаю, что оставшиеся десять процентов сыграют против меня, а потому нет.

Тогда мы договорились так: эти пять лет мне засчитывают как будто я отбыл наказание полностью, никакого условного срока, но и никакой компенсации.

Я уже три года дома, работаю водителем. Иногда проезжаю мимо “своей” тюрьмы и сигналю корешам — там все еще сидят и будут сидеть те, кого я знал. На память привез оттуда кучу документов, рисунки сокамерников и многое другое. Знаю, что адвокат семьи Пиоли выпустил статью обо мне в одной из местных газет о том, как опасны русские за рулем на дорогах Монтаны.

Скрывать не буду, то, что со мной случилось, заставило меня очень разочароваться во многих вещах. В своей книге я обязательно напишу них.

Автор: Марина Соколовская, журналист, блоггер; ForumDaily