Кровавые драмы дореволюционного Киева

В имперской «стране советов» ее предшественницу, империю самодержавную, принято было описывать исключительно в черных тонах. Когда и эта держава ушла в небытие, акценты сменились. Царскую Россию начали описывать исключительно яркими колерами лубочных картинок. Правда, как обычно, находится где-то посередине, и чтобы воссоздать реальную картину жизни дореволюционного Киева, понадобится вся цветовая гамма

Кроваво-красным написаны трагические финалы любовных историй, ужаснувших киевских обывателей в начале XX века.

Кармен с Кудрявской улицы

Штабс-капитан 166 Ровенского пехотного полка Святополк-Мирский был достойным представителем древнего, но обедневшего дворянского рода. Звезд он с неба не хватал, жилы ради карьеры не рвал, но службу нес усердно и был у командира полка на хорошем счету.  Ко времени ухода в отставку офицер вполне мог дослужиться до чина полковника и приличной пенсии. Но 29 мая 1913 года в его квартире в доме № 4 по улице Кудрявской прозвучало четыре роковых выстрела.

Фото: из такого оружия сделаны роковые выстрелы

К своим 25 годам штабс-капитан не успел обзавестись ни семьей, ни даже невестой. Судьбоносная встреча произошла во время его прогулки с товарищами по вечернему Крещатику. Встреченная здесь миловидная барышня поразила его стрелой амура в самое сердце, но даже тот факт, что вновь обретенный объект любви оказался весьма доступным и готов был подарить свои ласки любому согласившемуся оплатить за них по установленной таксе, не смог остудить пыл влюбившегося как мальчишка офицера. Роман развивался стремительно. Святополк Мирский забрал девушку с панели, снял для нее квартиру, окутал заботой и окружил уютом. В скором времени, несмотря на уговоры однополчан и осуждение знакомых, презрев мнение общества, штабс-капитан повел свою избранницу под венец.

Фото: о такой семье мечтал штабс-капитан Святополк Мирский

Однако надежды на то, что клятва, данная ему невестой перед богом и людьми, заставит забыть ее о порочном прошлом, не оправдались. Суточные дежурства по полку и длительные выезды полка в летние лагеря заставили его скучающую супругу вспомнить о своих прежних привычках. На горячем штабс-капитан ее ни разу не заставал, но доходящие до него слухи о разгульном образе жизни жены сделали его нервозным и вспыльчивым.

В семье начали часто происходить ссоры, зачастую перерастающие в громкие скандалы с взаимными обвинениями, после которых супруги разъезжались по разным квартирам. Через некоторое время непутевая супруга возвращалась домой с покаянием, заверениями в неземной любви, и мужское сердце неизменно оттаивало. После очередной ссоры и отбытия неверной прелестницы на снятую им же квартиру, Святополк Мирский всерьез задумался о разводе и начал собирать необходимые для этого документы. Институт брака считался в царской России священным, и церковь относилась к его расторжению крайне отрицательно, а процедура развода являлась делом весьма длительным и хлопотным.

Последнее возвращение блудницы состоялось перед самым выходом полка в летние лагеря.

Фото: пехотный полк на марше

Прощение было, как обычно, выбито с помощью женских чар и поцелуев. Уезжал штабс-капитан с тяжелым сердцем и робкой надеждой, что все наладится. Спустя пару недель он, выпросив у командира разрешение съездить домой, с нетерпением ожидал встречи с любимой. Встреча вышла неожиданной, но далеко не радостной. Нет, посторонних мужчин в доме не было, но на столе в гостиной оставались следы обильного застолья, в воздухе еще висел запах мужских папирос, а супружеское ложе в спальной комнате выдавало тайны прошлой ночи измятой постелью и продавленной чужой головой подушки.  Бурный разговор неверной супруги и обманутого мужа был оборван выстрелами из карманного пистолета системы Маузера, который Святополк Мирский носил с собой в качестве второго пистолета – его офицеры имели право приобретать за свой счет и носить вне строя.

Из четырех мелкокалиберных пуль только две достигли своей цели. Одна попала молодой женщине в левую руку чуть выше кисти, а вторая в область груди. Именно это ранение и оказалось несовместимым с жизнью. Раненую, но пока еще живую жертву семейного скандала на карете скорой помощи отвезли в Александровскую больницу, а ее потерявшего самообладание мужа плац-адъютант доставил в распоряжение командира полка для дальнейшей передачи в руки следствия и суда. Ему на тот момент было всего 27 лет, а ей – едва исполнилось 22.

Почти «американская трагедия»

15 февраля 1914 года на Сырце, вблизи Бабьего яра, на городских землях, арендуемых под огороды мещанином Кроншевским, была сделана страшная находка.  Двое случайно проходящих здесь рабочих наткнулись на уже занесенное поземкой тело. Прибывшие на место происшествия чины сыскного отделения Киевской полиции установили, что «обнаружен труп неизвестной женщины, на левой руке которой лежал мертвый ребенок шести-восьми месяцев. Вся голова убитой залита кровью. На убитой было ватное пальто, ботинки со шнурками и галоши, а на голове темный шерстяной платок. Серебряное обручальное кольцо и серьги в ушах не тронуты. Ребенок, завернутый в детское одеяло и сверху прикрытый пальто, умер, по-видимому, естественной смертью, может быть, замерз, так ка признаков насильственной смерти на его теле не обнаружено. По виду убитой около 30 лет».

На месте преступления собралось большое количество жителей Сырца и Лукьяновки, но убитую никто опознать не смог. Поиск убийцы возглавил лично А. С. Репойто-Дубаго, начальник Киевского сыскного отделения. К вечеру того же дня личность погибшей была установлена, а ее убийца задержан.

Перед унтер-офицером 1-й роты 132 пехотного Бендерского полка Белоусовым раскрывались прекрасные перспективы.  В Киеве он подружился, а затем очень близко сошелся с жительницей Подола. Отношения складывались замечательно, и после непродолжительного букетно-конфетного периода они начали жить вместе. Отец сожительницы, а в перспективе будущий тесть отнесся к их связи поначалу неприязненно, но затем, убедившись, что отношения у служивого к его дочери вполне серьезные, наливая ему чарку водки или балуя чашкой ароматного чая, неоднократно намекал, что как только унтер-офицер уйдет в отставку, то вместе с дочерью получит в приданое небольшое, но прибыльное торговое дело и лавку на Подоле.

Фото: о таком будущем мечтал Белоусов

Омрачались виды на лучезарное будущее Белоусова одним обстоятельством – он был женат. Об этом он своей новой возлюбленной и обладательнице богатого приданого не рассказывал. Жила его законная супруга с двумя общими детьми в деревне, и скрывать ее существование не составляло труда. Как назло, длинные языки односельчан, побывавших в городе и каким-то образом прознавших об амурных похождениях Белоусова, донесли эту горькую весть до его жены. В конце января Марфа с двумя детьми, грудным и четырехлетним, прибыла в Киев, чтобы вернуть мужа в лоно семьи и поставить на место городскую разлучницу.

Фото: так могла выглядеть семья унтер-офицера

Жену с детьми унтер-офицер поселил в съемной квартире на Керосиновой улице и две недели искал выход из сложившейся ситуации. Решение созрело к 15 февраля, когда Белоусов повел Марфу на Подол за покупками. Старшему сыну он велел сидеть дома, обещая принести ему с рынка подарки, а младшего супруга взяла с собой. За покупками они действительно пошли, но на обратном пути их путь пролег «кружным путем» не по городским улицам, а через пустующие ввиду зимы огороды.

Задержанный неподалеку от казарм полка Белоусов свои вину отрицал, но свежие следы крови на рукаве шинели и кровавые брызги на фуражке уличали его во лжи. Вскоре был найден и топор, послуживший убийце орудием преступления. О том, какая судьба ожидала старшего четырехлетнего ребенка и каким образом собирался объяснить в родной деревне пропажу своей жены, Белоусов рассказывал уже на допросе у судебного следователя.

«Я беру тебя в жены и обещаю тебе хранить верность в счастии и несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей»

На Кузнечной улице мещанин Меринцев, поссорившись со своей сожительницей Пелагей Моисенко стрелял в нее из револьвера. Потерпевшая с ранением живота была доставлена в Александровскую. Житель Плоского района Андрей Мазора покушался на убийство жены, ранил ее из револьвера. На Межигорской улице во дворе дома № 56 крестьянин Степан Кравченко  на почве ревности несколько раз ударил кирпичом по голове свою сожительницу Марфу Безусяку. Подобных примеров «радикального решения проблем в семье» в киевских дореволюционных газетах можно найти множество. Как это ни прискорбно, но случаи домашнего насилия и так называемых бытовых убийств нередки и в наши дни.

Каким образом человек, еще недавно любимый и желанный, превращается в объект ненависти, что толкает руку, подымающую смертельное оружие, и есть ли способы остановить ее?  Сотни лет драматурги, писатели, психологи, криминологи, теологи и другие «инженеры душ человеческих» пытаются решить эти вопросы. Пока безрезультатно…

Берегите любовь. А уходя – уходите.

Автор: Алексей Смолин;  Інформаційне агентство"Великий Київ"