Обнаруженный в российских архивах протокол телефонной беседы, состоявшейся в 1961 г. между первыми лицами СССР и ГДР, освещает события, которые привели к разделению Германии. В этом телефонном разговоре первый секретарь ЦК СЕПГ (Социалистической единой партии Германии) Вальтер Ульбрихт и первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев обсуждают новый пограничный режим и дату начала строительства «антифашистского защитного вала».
В 01.05 ночи 13 августа 1961 г. погасли фонари, обычно освещавшие Бранденбургские ворота — символ Берлина. Через них в ночной темноте потянулись люди. Они выстраивались в шеренги у границы, давно разделяющей город на две части.
Через 6 мин. после выключения фонарей радио Восточного Берлина прервало программу для специального сообщения: «Правительства стран Варшавского договора обращаются к Народной палате и правительству ГДР с предложением установить на границе с Западным Берлином порядок, гарантирующий отсутствие возможностей для подрывной деятельности против стран социалистического лагеря и обеспечивающий надежную охрану всей границы с Западным Берлином». Это заявление было официальным оправданием строительства Берлинской стены.
Вальтер Ульбрихт и Никита Хрущев
Но кто стал инициатором этого решения? Функционеры СЕПГ или их «старшие» коллеги? До недавнего времени это оставалось неизвестным — пока берлинским Университетом им. Гумбольдта не была обнародована стенограмма телефонного разговора между Никитой Хрущевым и Вальтером Ульбрихтом, состоявшегося 1 августа 1961 г.
Обнаружил документ в российском архиве Маттиас Уль — историк Немецкого исторического института в Москве.
В разговоре двух лидеров, длившемся с 15.40 до 18.00, речь сначала шла о проблемах сельского хозяйства ГДР и о том, должен ли Советский Союз посылать в Восточную Германию своих инженеров, чтобы восполнить нехватку рабочих кадров, вызванную их оттоком из страны («От вас сбежало много инженеров. Подумайте, может, нам следует отправить вам инженеров? Эти не сбегут…» — уверял коллегу Хрущев).
Ульбрихт первым перешел к основной теме: «Теперь о закрытии границы. Какой срок лучше? Что мы должны сделать для решения этого вопроса?»
После нескольких малозначащих фраз глава СЕПГ вскользь сообщил о предстоящем событии, с виду несущественном: «На этой неделе Эберт обратится к населению ГДР с просьбой отказаться от поездок в Берлин до нормализации положения».
Таким образом, Ульбрихт сделал «застрельщиком» событий своего верного соратника Фридриха Эберта — обер-бургомистра Восточного Берлина, сына бывшего президента Веймарской республики (1919—1925 гг.) Фридриха Эберта.
«Одновременно будет прекращено автобусное сообщение с Берлином. Но люди спросят, почему они не могут приехать в собственную столицу. Нужно это объяснить, — Ульбрихт закинул приманку и добавил, — технически мы можем подготовить это через две недели».
Из разговора можно понять, что Хрущев, без сомнения, знал о планах блокирования Западного Берлина. Немецкий товарищ получил от советского коллеги ожидаемое разрешение, о котором просил давно и безуспешно: «Делайте это, когда хотите. Мы в любое время можем к этому приготовиться».
Но Ульбрихт, имеющий большой опыт лавирования (этот навык выживания быстро формировался у коммунистов во времена сталинского террора), решил еще подстраховаться: «Не боитесь ли вы влияния на западногерманские выборы, что это будет на руку Аденауэру и Брандту?»
Хрущев ответил небрежно: «Я думаю, Аденауэр выиграет. Мы не делаем здесь политической игры. Они оба мерзавцы. Брандт хуже, чем Аденауэр». Затем руководитель КПСС сделал важное предложение: «Мы должны опубликовать совместное коммюнике, в котором сообщим о просьбе к ГДР в интересах социалистических стран закрыть границу. Тогда вы сделаете это по нашей просьбе. Это не внутреннее, экономическое, а общеполитическое дело».
Продолжая ловкую тактическую игру, Ульбрихт снова сделал как бы бессмысленное предложение, чтобы Хрущев в ответ на него сообщил о своих планах: «Перед проведением этого мероприятия я должен разъяснять, как будет выглядеть наша экономическая политика, чтобы об этом все знали». И Хрущев снова попался в ловушку: «По этому поводу у меня другое мнение. Перед введением нового пограничного режима вы вообще ничего не должны разъяснять, так как это может увеличить количество беженцев и привести к их скоплениям». Затем руководитель Советского Союза объявил свой план: «Сейчас мы даем вам две недели, чтобы подготовиться экономически. Затем вы созываете парламент и объявляете: «С завтрашнего дня устанавливаются посты и проезд будет запрещен. Тот, кто захочет пройти, сможет это сделать только с разрешения определенных органов власти ГДР».
«Это правильный аргумент», — согласился Ульбрихт, по-видимому, неуверенно. Таким образом, вопрос о строительстве стены был решен.
В ходе дальнейшей беседы глава СЕПГ рассказал, насколько он и его верный соратник Эрих Хонеккер продвинулись в подготовке мероприятия: «У нас есть точный план. В домах, имеющих выходы в Западный Берлин, они будут замурованы. В других местах будут установлены заграждения из колючей проволоки. Колючая проволока уже доставлена. Это все может быть сделано очень быстро».
Все произошло в точном соответствии с этим разговором: граница была закрыта 13 августа 1961 г. в 1 час. 11 мин.
Рабочие надстраивают заграждение сектора на Бернауэрштрассе (1961 г.)
В одном из пограничных домов на Бернауэрштрассе с первого по третий этаж были замурованы окна, выходящие в Западный Берлин (1 октября 1961 г.)
Западноберлинские девочки разговаривают с бабушкой и дедушкой из восточной части города. В некоторых частях Берлина граница сначала была «только» в виде заграждений из колючей проволоки
1961 год: напряженные отношения между сверхдержавами в центре Берлина. Противостояние советских (сзади) и американских (спереди) танков у границы секторов на Фридрихштрассе. Сторонам удалось избежать эскалации конфликта Василий МАТВЕЕВ, 2000
