Вы смотрите сериал «Во все тяжкие», а я в нем живу
Популярный американский телесериал «Во все тяжкие» ( Breaking Bad), созданный Винсом Гиллиганом, повествует об учителе химии который заболев раком лёгких, начинает заниматься изготовлением метамфетамина. Этот фильм об эйфории и разрушительной силе мета. Мне же довелось испытать их на собственном опыте. Этот материал не рекомендуется лицам моложе 18 лет.
Когда в 2008 году вышел первый сезон сериала «Во все тяжкие», я уже в течение 27 лет был в завязке – в молодости я сидел на метамфетамине. Но если я в какой-то момент вдруг вспоминаю о наркотике, я все еще чувствую его запах – медицинский, металлический, сырой, жгучий…
Я знаю, что фанаты сериала будут очень огорчены тем, что шестой сезон, который выйдет в этом году, станет последним – фанаты, но не я. Для меня этот сериал никогда не закончится.
История моей метамфетаминовой зависимости началась, когда мет был в моде. Подобно историям большинства наркоманов, моя история стала повестью о грандиозной иллюзии собственного величия. Когда в середине 1980-х годов я приехал в Даллас, мне повезло познакомиться с Марком, который работал вышибалой и толкал мет в Starck Club – ответе Далласа нью-йоркскому Limelight. (Все имена и названия были изменены.)
Сказать, что я испытал «эйфорию», когда впервые попробовал мет, значит, не сказать ничего. Представьте себе, что вы стоите голым, смотрите вверх и на вас обрушивается ливень, вымывающий ваши внутренности. Вас со всех сторон окружают ощущения – зрительные, физические, мыслительные. Время останавливается.
Под кайфом я был остроумнее, красивее, очаровательнее, образованнее и даже выше ростом. Мы были королями ночи, нюхали мет днем и жили на деньги от продажи 20-долларовых доз. Пили много молока, постоянно курили и хранили наш мет в рисе, чтобы он оставался свежим, а я в это время получал гроши от далекой компании, для которой писал свои низкосортные статьи. Даже после того, как я однажды потерял сознание в душе, я продолжал воображать себя современным Олдосом Хаксли (Aldous Huxley), собирающим вокруг себя круг интеллектуалов-авангардистов.
Скоро время начинает останавливаться слишком надолго, и вы неизбежно уходите в себя. Но я-то знал главный секрет! Я в это искренне верил. Все вокруг меня ошибались, потому что только я был существом высшего порядка. Забудьте о глупом рефрене о том, что люди продолжают принимать наркотики, чтобы еще раз испытать ни с чем не сравнимую эйфорию первого раза. Секрет заключается в том, что, если вам удастся приручить наркотик, вы сможете не слезать с него вечно.
Но рано или поздно мет превратит вас в животное – такое, которое станет позором всего животного мира.
Скоро мой приятель Билли умер от СПИДа, и на его могиле мы все были под кайфом. Его партнер Билл начал колоть наркотик в шею, а я встречался с разными девушками и возил Билла в центр People With AIDS, где был бесплатный буфет и где я мог воровать еду. Тогда до падения на самое дно у меня оставалось еще несколько месяцев.
Но почему? Почему мет такой сильный и такой разлагающий? Во Всемирном докладе о наркотиках ООН мет назвали наркотиком, вызывающим самую сильную зависимость. Национальная ассоциация округов назвала его причиной преступлений номер один. А один агент ОБН назвал его «крэком, умноженным на 10».
Несколько дней среди людей, скорее всего, обреченных на скорую и мучительную смерть. Это наркоманы, употребляющие «крокодил» – убийственный синтетический наркотик, сделанный из аптечных препаратов. Все они заражены ВИЧ, некоторые больны открытой формой туберкулеза. Их мозг поражен ядом, но они все еще люди, они все еще способны думать, даже о боге и о любви, они надеются на чудо. Возможно, кого-то из них еще можно спасти…
* * *
Как поведал нам Уолтер Уайт (Walter White) в исполнении Брайана Крэнстона (Bryan Cranston), оказывается, метамфетамин имеет такую же химическую формулу, как и дофамин – главный нейромедиатор головного мозга, который отвечает за ощущения удовольствия. Они идеально подходят друг другу. Мозг и наркотик быстро влюбляются друг в друга, но если употреблять слишком много мета, то мозг перестает вырабатывать собственный дофамин, и единственным мотивом для того, чтобы встать утром с кровати, становится мет.
По данным Национального института по проблемам злоупотребления наркотиками (National Institute on Drug Abuse, NIDA), организму требуется 12 часов, чтобы вывести 50% употребленного «чистого» мета – на выведение кокаина нужен всего час. Именно поэтому мы называли кокаин «жвачкой» – после него мы не чувствовали никакого кайфа. Пустая трата денег и времени, а ведь за 20 долларов вы пробудете под кайфом все выходные. Но это также объясняет, почему соскочить с мета так трудно. Он очень долго остается в вашем организме.
«Если в течение пяти дней вы абсолютно ничего не ели и вдруг видите разлагающийся труп животного, вы будете есть его, – говорит директор NIDA, доктор Нора Волкова (Nora Volkow). (Я бы съел.) – Не ради удовольствия, а из-за непреодолимого позыва вашего мозга. Вы не сможете это контролировать. С наркоманами все происходит именно так.
В основе любой зависимости лежит стремление повысить уровень дофамина, и фармакологическая сила мета заключена именно в его влиянии на уровень дофамина. Вы получаете резкий подъем уровня дофамина, который не может быть вызван обычными реакциями – обычные удовольствия перестают приносить удовольствие. Удовольствие доставляет только наркотик».
Исследование в области неврологии, проведенное NIDA, доказало, что дофамин, высвобождаемый в результате употребления наркотика, хранится в миндалевидном теле – том отделе мозга, который отвечает за воспоминания. Именно поэтому я до сих пор чувствую его запах. Именно поэтому мне до сих пор так хочется вернуться к нему, несмотря на все то, что он со мной сделал. Или я с собой сделал. Мы вместе сделали.
Когда я подсел на мет, он был за рамками культуры мейнстрима – многие знали о его существовании только по случайно брошенной фразе в «Таксисте» и по комментариям к некоторым записям Лу Рида (Lou Reed). Но в 2002 году в конце концов Голливуд все-таки прославил его, выпустив два фильма. «Высший пилотаж» («Spun») в стилистическом смысле перешел все мыслимые границы, но в нем была определенная доля правды: он действительно рассказал о том, почему мет так затягивает. Вэл Килмер (Val Kilmer) хорошо передал это в еще более проникновенном «Море Солтона». Однако оба эти фильма лишь укрепили пренебрежительное отношение к мету и к тем психам-неудачникам, которые его употребляют, при этом им не удалось научить аудиторию ничему полезному.
… Хочется сделать золотую дозу, но возможности нет, — говорит Яна тихо. — Сейчас же героина не достанешь. Да и вдруг не умру. Легкой смерти хочу. Все, конечно, ее хотят, но я очень боли боюсь, понимаешь. А знаешь, случай был. У нас один старик есть на пенсии, так он на всю пенсию героина накупил, занял еще, и все — по венам. И очнулся. И жив, и еще должен остался….
Неудивительно, что в другом кинематографическом жанре – в порнографии – мет стал хитом, поскольку острое желание заняться сексом является главным побочным эффектом мета. Режиссер Джим Пауэрс (Jim Powers) нарочито обращается к теме мета в своих женоненавистнических, оскорбительных фильмах, выходивших в 2000-е годы. «Никто так хорошо не занимается анальным сексом, как наркоман, подсевший на мет».
Национальная пресса начала обращать внимание на мет только в середине 2000-х годов, когда мет стали варить дома. В языке появилось выражение «meth mouth» («метовый рот»), с аптечных прилавков исчезли лекарства для лечения простуды, потому что главными ингредиентами в приготовлении мета в домашних лабораториях были эфедрин и псевдоэфедрин, а девочки-подростки сели на «диету Дженни Крэнк» («crank» – амфетамин). К моменту выхода первого сезона сериала «Во все тяжкие» в 2008 году употребление мета более или менее достигло своего пика: в то время число экспериментирующих и уже плотно сидящих на мете наркоманов достигло 11 миллионов человек.
С 2008 года кустарное производство мета в домашних условиях было по большей части вытеснено крупными поставками из соседней Мексики, где в начале 2012 года были обнаружены 15 тонн мета, ожидающего своей очереди. Сейчас мета так много, он так доступен и так силен, что главной надеждой в борьбе с его распространением могут стать лишь блокаторы и вакцины. В 2012 году две фармацевтические компании объявили о начале научно-исследовательских испытаний антител, способных перехватывать наркотик на молекулярном уровне, прежде чем он достигнет мозга. Одно из этих исследований финансируется NIDA Волковой.
Я приближался к концу моей истории с метом медленно, но однажды меня резко пронзило осознание того, что наркотик полностью завладел мной. Высшее существо, которым я себя считал, продолжало все глубже погружаться в себя и становиться еще эгоистичнее, непримиримее, одержимее и страшнее. Оно становилось все более подавленным и одиноким. Но его амбиции и заносчивость никуда не исчезли.
Однажды я попытался попасть в один из изысканных университетских городков, и меня просто не пустили. Я пришел в ярость от того, во что я превратился, и осознание глубины пропасти, в которой я оказался, давило на меня еще больше, когда я видел ту нормальность и успех, которые меня окружали и которые я когда-то считал своими. Я добежал до машины. Руки держали руль, ноги давили на педали, а в голове застряла единственная мысль: я это сделаю. Я чуть было не сбил группу студентов на обочине. Сейчас я с ужасом вспоминаю об этом.
Несколькими днями позже я собрал весь мет, который у меня был, вышел из своей студии, где мебелью мне служили стопки газет, выбросил весь хлам в мусорный бак, и под покровом ночи я вновь ощутил вкус жизни. Я был так благодарен, что мне есть куда идти. У большинства такой возможности не было. Я понятия не имею, что случилось с Марком, Доном, Бесс, Сюзанной, Робином, Биллом и другими, от которых в моей памяти остались только лица, но не имена.
Сериал «Во все тяжкие» меня очень раздражал. Я знаю, что есть дилеры и наркоманы, которые видят в нем оправдание для себя и источник вдохновения. И я мог бы быть одним из них.
Возможно, этот сериал послужит кому-то уроком, станет источником информации или сдерживающей силой, которая не даст совершить ошибку. Честно говоря, я не могу об этом судить. Ведь я не смотрел ни одного эпизода. Я даже отворачиваюсь от экрана, когда показывают анонсы следующих серий. Почему? Потому что для меня это искушение. Страшное искушение.
Автор: Грег Фултон (Greg Fulton) («Salon», США), перевод ИноСМИ
Tweet
