«Перековка» арийца… Сибирью
Агрессивного подростка из Гессена отправили на перевоспитание в Омскую область. Результат сказался уже через недолгое время: «экстремал», оказавшись в истинно экстремальных условиях, заметно изменился к лучшему. Заметьте: Омск – еще не Колыма! Благодаря «ссыльному» гиссенцу, отныне в деревне Седельниково на один туалет типа «сортир» стало больше.
Премьер-министр земли Гессен Роланд Кох (Roland Koch), призывающий ужесточить уголовно-правовую политику в отношении несовершеннолетних, в одном из своих недавних выступлений сослался на пример 16-летнего жителя города Гиссена. Парня, отличавшегося экстремальным поведением и с которым безуспешно пытались справиться социальные работники и психиатры, отправили на 9 месяцев в глухую сибирскую деревню. Результат сказался уже через недолгое время: «экстремал», оказавшись в истинно экстремальных условиях, заметно изменился к лучшему.
Цивилизация закончилась, забудьте
Рассказом Коха заинтересовались СМИ, которые, узнав подробности «сибирской ссылки» гиссенца, оповестили о них свою аудиторию. Как следовало из публикаций, парень был крайне агрессивен: дома издевался над матерью, в школе бил не только сверстников, но и старшеклассников, избил нескольких курировавших его сотрудников Ведомства по делам молодежи. На полицейских, правда, не бросался, но их профилактические беседы, что называется, ни в грош не ставил. Однако в Ведомстве нашли способ, как удержать парня от тюрьмы (а что тюрьмой дело кончилось бы всенепременно, сомнений ни у кого не было). Его отправили в село Седельниково, что в 300 км от Омска, где из всей цивилизации – электричество, радио, удобства во дворе, отопление печное, дровяная кухонная плита, вода в колодце. До школы 2,5 км пешком в любую погоду. И вот в этих условиях оказался «ссыльный» гиссенец. Правда, не в одиночку – к нему был приставлен владеющий русским языком воспитатель из гиссенского окружного управления по делам молодежи. Как рассказал зав. отделом социально-воспитательной работы Штефан Беккер (Stephan Becker) в интервью радиостанции Hessischer Rundfunk, пребывание в Сибири относится к мерам так называемой педагогики переживания:
– Ее принцип заключается в том, – объяснил Беккер, – что молодым людям дается возможность работать над своим поведением в непривычных им до сих пор ситуациях. Мы выбрали именно Сибирь, потому что искали местность, максимально удаленную от центров цивилизации и наименее привлекательную, с точки зрения немецкого городского подростка. Тогда он будет вынужден сосредоточиться исключительно на своем воспитателе – у него не будет возможности отделиться, убежать, установить контакт с другими людьми. И тем самым он научится считаться с другим человеком и разрешать возникающие конфликты мирным путем. Для нормальной жизнедеятельности там есть все необходимое. Хочешь пить? Набери воды в колодце. Нужно в туалет? Построй его сам, что, кстати сказать, наш подопечный и сделал. Конечно, все это не панацея, но в данном случае метод себя оправдал.
По словам Беккера, по затратам применение подобной меры исправления составляет всего треть тех средств, что ушли бы на содержание парня в тюрьме в Германии. Сутки в Седельниково обходятся немецкой казне в 150 евро. Эта сумма включает в себя зарплату воспитателю и командировочные ему и воспитаннику.
Правило «жесткой руки»
Обо всем этом сообщали на минувшей неделе многие немецкие СМИ. Но я читал эти публикации и диву давался: почему это вдруг сейчас все заговорили о Седельниково как о некоем откровении, если это село уже одиннадцатый (!) год используется для перевоспитания трудных немецких подростков? Потому что об этом обмолвился Кох? Да из Германии хулиганов возят в Сибирь на «перековку» с 1997 года! Их там побывало уже без малого 80 человек. И работа с ними методом педагогики переживаний дает положительный результат. По словам Франка Кренера (Frank Krner) – одного из пяти находящихся сейчас в командировке в Седельниково немецких воспитателей, «около 80% из них изменили свои жизненные принципы и взгляды: ребята обзавелись семьями, устроились на работу».
Не знаю, что уж на них так подействовало для перемены к лучшему – таежный ли гнус летом, 40-градусные ли морозы зимой, беспробудное пьянство сельчан, гонящих самогон в каждой избе, или экскурсии в местную воспитательно-трудовую колонию, где за колючей проволокой содержатся их российские сверстники. И это не мои домыслы: обо всем этом со слов уже упомянутого Кренера и двух из пяти «перековывавшихся» там парней – 16-летнего Марко из Йены и 15-летнего Пауля из Лейпцига, – сообщила газета Die Welt. Судя по откликам на ее интернет-форуме, решение перевоспитывать недорослей из Германии Сибирью нашло горячее одобрение у читателей. И во всех этих откликах, что называется, красной нитью проходила одна мысль: вот он – способ борьбы с растущей молодежной преступностью! И при этом из всеобщего внимания как-то выпало важное обстоятельство: как отмечал Штефан Беккер из Ведомства по делам молодежи Гиссена, «педагогика переживания возможна только при добровольном согласии участников, юноша и его мать согласились». А если бы нет, что тогда? Тогда, выходит, требование гессенского премьера Коха ужесточить уголовное наказание для несовершеннолетних вызвано насущной необходимостью?
Вот тут-то, как говорится, и зарыта собака. Молодежное уголовное законодательство ФРГ и так содержит достаточный арсенал видов наказания, в том числе и связанных с лишением свободы. Но, по сложившейся практике, суды применяют лишение свободы как меру исключительную. Так что если уж что и менять, то в первую очередь правоприменительную практику. И если христианский демократ Роланд Кох и поддерживающие его идеи однопартийцы этого не знают, то как они попали в большую политику? Да то-то и оно, что знают.
Но сейчас, когда на носу выборы в Ландтаг Гессена, призыв жестко взяться за молодежную преступность звучит куда более выигрышно, нежели предложение менять устоявшиеся судейские стереотипы. Вот электорату и подбрасывают «горячие» идеи – с Седельниково, например. Что представляется не более чем предвыборным ходом.
Сергей Дебрер, Россия, Русская Германия
ИЛИ ТЮРЬМА, ИЛИ ТАЙГА
Немецкий трудный подросток Флориан Гейс отбывает срок за хулиганское поведение в одном из глухих сел Сибири. Седельниково – 307 километров от Омска. В этом районном центре перевоспитуемого мальчика навестил специальный корреспондент «Труда» Вадим Карпов.
Белобрысый худенький паренек в очках, чем-то похожий на Даньку из «Неуловимых мстителей», долго крутит головой. Потом, видимо, решается вступить со мной в разговор:
– Ну как это получилось? С матерью дома ругался постоянно. До драк даже доходило. Андреа не была для меня авторитетом. И я убегал из дома. Хотя старший брат Даниэль все время останавливал меня. Ты, мол, исчезаешь, а мы потом все ссоримся. И в семье, и с друзьями.
Там, дома, он так часто убегал от родителей, что друзья и знакомые дали ему кличку Путешественник. После каждой ссоры в доме он шел на станцию, садился в поезд и выходил уже где-нибудь далеко от дома. Обычно в Ганновере.
– Мне в Ганновере очень нравился вокзал. Большой, красивый. Много людей, кафе, магазинов. И никто не воспитывает…
Чем все кончалось? Потом обычно подходили вокзальные полицейские, спрашивали парнишку, кто он и что делает. Флориан ничего не скрывал, не сопротивлялся. И его отправляли назад. Все начиналось сначала. Ругань, выяснение отношений с мамой. И он опять убегал. Кончилось тем, что однажды Путешественнику сказали: либо отправят в специальную психушку, либо на девять месяцев в Сибирь. Выбирай, мол, сам. Про Сибирь он знал только одно – там очень холодно.
– А поехать вместе с Флорианом в качестве социального педагога, жить с ним, смотреть за ним руководители специальной программы перевоспитания трудных детей (она называется «Тропинка в жизнь») предложили мне, – уточняет присутствующий при нашем разговоре с подростком Василий Брант.
Предложили не случайно, учитывая его опыт и знания. Брант закончил педагогический институт в Омске. Больше двадцати лет проработал в деревне Черниговка военруком в школе, а потом там же еще четыре года директором детского дома. В 1993 году уехал в Германию…
С Василием Романовичем заключили контракт. Зарплата у него по договору около двух тысяч евро. Перед тем как отправиться в Сибирь, Флориан и Брант, так было намечено, поехали в Швецию. Они жили там две недели в палатке, потом отправились в Норвегию. Месяц провели на ферме у Бауэра.
– Флориан все расспрашивал меня, как там в Сибири. Я ему объяснял: как в Норвегии, только гор не будет. Постепенно привыкали, притирались друг к другу. Парень он общительный, открытый.
И только потом, после такой тщательной и кропотливой подготовки, воспитатель и его подопечный поехали в Сибирь, в село Седельниково. Поселились в заброшенной избушке на самой окраине села.
– Я ему как отец стал… Только называет он меня не Василием, а Вилли. Ну это в принципе одно и то же.
– Точно, – кивает мальчишка, – меня к Вилли тянет.
– Только никак не могу отучить Флориана от курения, – досадует воспитатель…
Флориан вскакивает с места и бежит подбросить дров в печку. За ними еще надо сходить в сарай на улицу. Из открывшейся двери в дом врываются клубы студеного пара. За окном под тридцать. И в такие холода приходится протапливать домик уже на два, а три раза в день.
«ПО УЛИЦАМ СЕЛА БЕГАЮТ ИНОМАРКИ, А НЕ МЕДВЕДИ»
– В Седельниково мы приехали в июле, – рассказывает Василий-Вилли. – Я сразу сказал пареньку, что надо готовиться к зиме, иначе замерзнем.
Новые обитатели избушки купили (все текущие расходы тоже за счет немецкой программы) две машины дров. Сами их и накололи. Уголь в сарай перетаскали. Вместе подняли полы, укрепили трубы и батареи отопления, очистили печь от сажи. Выкосили бурьян, крапиву, расчистили участок от всякого хлама.
– Когда я первый раз увидел эту деревню, этот дом, – говорит Флориан, – чувство было одно – не выдержу этот кошмар. Напишу заявление, пусть забирают обратно в Германию. Лучше уж там, за решеткой. Так и сказал Вилли.
А право уехать и в самом деле у подростка по условиям программы есть. Никто его насильно не держит. В любой момент он может вернуться в Германию. Но теперь не хочет, здесь понравилось.
– Уже через два дня после приезда я действительно стал думать по-другому, – поясняет Флориан. – Столько дел мы с Вилли переделали. И все своими руками.
И в самом деле много. Забор вот новый поставили, не стыдно перед соседями. Столбы поменяли, доски прибили.
– Сам гвоздь забил и не согнул, по руке молотком не попал – счастье. Ничего такого у меня в жизни раньше не было, – признается ссыльный.
«Счастья» хватало. Выгребную яму подросток тоже сам выкопал. Целый день возился. Ящик для инструментов как заправский плотник сделал.
– Подумаешь, холодно, – горячится паренек. – И что? Я даже валенки ни разу не надевал – и так нормально.
– Вы, журналисты, какие-то странные, – не выдерживает Брант, – холод, стужа, Сибирь. Столько ерунды уже написали и наговорили. Будто в селе только гужевой транспорт, и бездорожье, и телефонов нет. И что в школу Флориан ходит по сугробам. Чушь все – ты же сам видел. Асфальтовые дороги кругом, по улицам села бегают иномарки, а не медведи.
Конечно, это деревня, а не комфортабельная Германия. Но пусть Флориану немножко жизнь медом не покажется. Это же для него и перевоспитание, и наказание… Кстати, можно здесь одно сказать: ни один из немецких подростков, а их побывало в Седельниково и соседних деревнях с 1996 года, когда начался проект, уже больше сорока, не хотел отсюда уезжать.
КАК ФЛОРИАН С КОЛДОВСТВОМ БОРОЛСЯ
– Ты знаешь, – вдруг признается Флориан, – я ведь здесь в Седельниково фантастический роман пишу.
И приносит из своей комнаты пухлую рукопись. Строчка к строчке, аккуратный почерк. Странички из большого блокнота тщательно сложены.
– Но это так, набросок еще, – как бы извиняется паренек. – Собирался еще у себя дома писать, ничего не получилось. А в Сибири пошло…
О чем роман? О том, как Флориан с братом Даниэлем переносятся в будущее, на другую планету. И худенький юноша подробно и откровенно объясняет замысел, о котором еще никому не говорил. Даниэля, как я узнаю, околдовали какие-то злые волшебники, он становится тираном и собирается порабощать другие планеты. И Флориану приходится вступать с ним в сражение, только Флориан и может остановить злодея. Вот такая штука.
– Но все закончится благополучно, – успокаивает автор, поправляя очки. – Даниэля расколдуют, и мы с ним вернемся на Землю. Я написал уже 12 из 15 намеченных глав для первой книги. А всего собираюсь сочинить десять томов.
Паренек внимательно смотрит на меня: произвели ли его замыслы на собеседника впечатление. Произвели, разумеется. Меньше всего я ожидал встретить в далеком селе писателя-фантаста. Сибирская глубинка и морозы, судя по всему, способствуют творчеству немецкого фантазера с криминальным прошлым.
– Обед готов, – предлагает Василий, – садись к столу.
Обед без затей. Белый хлеб и сковородка с манной кашей. Флориан накладывает полную тарелку дымящегося продукта.
– Вкусно! Еще положи…
– И кофе есть, – предлагает воспитатель. – Наливай, пока горячий.
– А пиво ваш подопечный употребляет?
– Ни в коем случае. Никакого спиртного. Замечу – тут же отправлю домой. Ну, может быть, на первый раз лишу карманных денег.
Флориан получает от воспитателя 105 рублей на неделю. На эти деньги в сельском магазинчике покупает печенье, конфеты…Замечаний к нему нет, ведет себя Флориан хорошо. И Василий Романович сделал ему подарок – купил дорогой сотовый телефон. Такие расходы программой оговорены. Главное – любой ценой изменить подростка. И первое, что сделал Флориан, отправил сообщение маме, которую еще совсем недавно ненавидел.
– Я ей написал так, – вспоминает Флориан. – «Здравствуй, мама! Как у тебя дела? У меня все хорошо. Твой Флориан». А мама потом направила мне посылку. Жалко, что она в дороге потерялась. В посылке, знаю, была книга – фантастика и еще шоколад.
Теперь с мамой они перезваниваются каждое воскресенье…
После обеда Флориан вытаскивает из сеней большую алюминиевую флягу и тележку под нее. Пора идти к деревенской колонке за водой. Путь неблизкий – метров двести. Но так распределились обязанности по хозяйству. За Флорианом – дрова, уголь, расчистка дорожек от снега, вода, растопка бани.
Ужин в шесть, отбой в десять вечера. Подъем в семь утра. Только в субботу можно лечь попозже, а в воскресенье спать, сколько хочется. Орднунг – порядок.
То, что происходит с ним, Флориан записывает в дневнике. Он мне его тоже доверительно показал. Записи короткие, по существу. «Сегодня благоустраивали дом», «позвонил маме», «вчера ночью вместе с Вилли ходили в тайгу, развели костер».
КАК ЭТО ПО-РУССКИ…
…Подъем. Флориан растапливает печку, наскоро пьет чашку кофе, жует бутерброд с колбасой. Пора в школу, в 10-й класс «А». Теплые ботинки, джинсы, свитер, две куртки, спортивная шапочка. Рюкзачок с двумя тетрадками за спиной. Выход в половине восьмого. Занятия с девяти.
Флориан вышагивает свои почти три километра только так. Успевает еще покурить.
– Здорово, Флориан! – по-свойски приветствуют немца одноклассники.
Особенно не разговоришься. Флориан понимает, что ему говорят, но знает совсем мало русских слов. «Как дела?», «Как тебя зовут?»… Еще, коверкая, произносит имена своих друзей: «Галья», «Ольег», «Катья»… Может сказать: «Меня зовут Флориан». Конечно, его научили матерным словам, но Флориан их не употребляет. Когда есть время, общается с одноклассниками с помощью словаря. Есть у него близкая подружка Лена. Она живет в Седельниково, а учится в пединституте города Тара.
Первый урок – история. Сибирские школьники тихо стоят в ожидании преподавателя у стеночки. Флориан по европейской привычке плюхается на пол, рюкзак бросает рядом.
Урок начинается с объявления по школьному радио: «В связи с тем, что будет отключена электроэнергия, уроки сокращаются до 30 минут». Только Флориан и остается спокойным. Он все равно ничего не понимает. Преподаватель Валентина Локтева с учетом энергетических дисбалансов торопится объяснить классу про ужасы опричнины и смутного времени. Флориан в это время безучастно сидит на последней парте и что-то рисует в тетрадке. Что говорят у доски до него, понятное дело, не доходит. Но главное для него сейчас не знания, а дисциплина. В Германии он пойдет в свой 9-й класс.
Оживится он только на уроке немецкого языка. Преподаватель Фаина Махмутова не может на него нарадоваться.
– Он всегда помогает мне. И тесты проверит у ребят, и слова на доске напишет. Правда, грамматические ошибки делает. Еще я спрашивала его про Гейне, а Флориан не знал, где поэт родился. Да в Дюссельдорфе. Все время делаю замечания: «Нихт раухен». Не курить!
И классная руководительница 10-го «А» Елена Бастрон без претензий.
– Никогда уроки не пропускает. Я его о чем-нибудь спрошу – он только головой машет и улыбается. Когда я первый раз в классе увидела, то поняла, что он не наш. Но если бы мне не сказали, что он трудный ребенок, никогда бы и не узнала об этом.
«ВАШИ ДЕВЧОНКИ ТАКИЕ КЛАССНЫЕ»
После уроков бывший «путешественник» Флориан, никуда не заходя, идет прямо домой. Так всегда, без исключений. Тяга к перемене мест у него пропала. И мы продолжаем разговор.
– Что тебя удивило в Сибири?
– Бедность, нищета. В Германии такого не увидишь.
– А чем еще жизнь в России отличается?
– У нас молодежь готова украсть в любой момент. Залезть в машину, магазин. Здесь такого нет. И по улице можно идти спокойно. Ваши сибирские ребята лучше воспитаны. И заботы у них другие – есть дела по дому, спорт. Девчонки дружелюбнее. И учителя в школе пользуются авторитетом. В Германии они даже боятся учеников.
– А ты мог бы остаться в Сибири?
– Конечно. С удовольствием. Пошел бы работать в вашу полицию.
– И это при том, что у тебя столько проблем было с правоохранительными органами?
– Но я же убегал не от полиции. Скорее всего, от себя…
ЧТО ДУМАЮТ О НЕМЕЦКОМ ГОСТЕ МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ
Владимир Седельников, директор Седельниковской средней школы:
– Местные газеты написали: «Немецких отморозков посылают в Сибирь». Разве можно так? Они же дети. Трудные, непростые, но дети. Первое время они вызывали на селе жгучий интерес. Не так одеты, не так выглядят. Да еще из Германии. Все присматривались. Сейчас привыкли. И молодежь наша теперь сама стала продвинутая, одевается модно.
Отец Сергий, настоятель храма в Седельниково:
– Если получается с перевоспитанием трудных подростков, то пусть они приезжают. Говорят иногда, что, мол, плохо немцы влияют на нашу молодежь. Я этого не замечал. А вот то, что они в храм приходят на экскурсии, могу сказать.
Валерий Яук, майор милиции местного ОВД:
– Криминальную ситуацию подростки из Германии в селе не ухудшают. Ничего плохого про них не могу сказать. А вот наши у них, бывает, крадут телефоны, деньги, фотоаппараты.
Марина Тихонова, директор школы искусств:
– Мы к ним привыкли. И хуже нам от них не будет. Наши дети узнают про другую страну, ее культуру, нравы. Разве плохо?
Владимир Ерохин, главный редактор местной газеты «Сибирский труженик»:
– Народ по-разному относится к приезжим. Говорят, своих хулиганов хватает. Но району подростки из Германии ни во что не обходятся. А польза от всего этого есть. Например, немцы за свой счет раза три возили наших детей на экскурсию в Германию. Ведут гости себя тихо, скромно. Было как-то раз – привезли паренька, он мог в Германии любую машину открыть. И здесь угнал. Конечно, быстро нашли. Приезжал, правда, как-то негр из Германии. На него, конечно, все смотрели. Черный в деревне! Событие.
Не так давно побывали у нас корреспонденты из журнала «Шпигель». У них свой интерес. Либералам в Германии опыт сибирского перевоспитания нравится. А консерваторы выступают за ужесточение наказаний для подростков.
Карпов Вадим спец. корр. «Труда»
