РеввоенТибет: когда далай-ламы не станет

…Когда далай-ламы не станет, тибетский журналист Гурбум Гъял отправится воевать в Тибет. «Как могут шесть миллионов тибетцев воевать с 1,3 миллиарда китайцев?» – спросил я у него. «А как бен Ладен воюет с Америкой?» – парировал Гъял. У него уже есть опыт боевых действий против китайской армии.

В отличие от большинства тибетских беженцев, в Дарамсалу – индийскую деревню, ставшую убежищем 14-го далай-ламы и правительства Тибета в изгнании, – через китайскую границу ему пришлось прорываться с боем.

Издали Дарамсала кажется книжной полкой на стене темно-зеленого цвета с белой каемкой наверху. Стена – это Гималаи: их первая гряда покрыта лесом, а более высокая – вечными снегами. Книги – повисшие на крутом склоне дома-параллелепипеды. За горами – Тибет: гигантское высокогорное плато, над которым Китай установил полный контроль в 1959 году. Тогда было подавлено вооруженное восстание тибетцев, а далай-лама сбежал в Индию. В 2009 году этому событию исполняется полвека.

В том, что годовщины имеют не только символическое значение, Пекин убедился 10 марта прошлого года. В день 49-й годовщины тибетского восстания монахи и горожане вышли на улицы столицы Тибета Лхасы. Протесты перешли в беспорядки, тибетцы разоряли и поджигали принадлежащие китайцам магазины. В итоге власти ввели войска и подавили восстание.

Неудача не разочаровала тибетцев, а скорее, даже вдохновила их. Почти все, с кем Newsweek беседовал в Дарамсале, были уверены, что мартовские события повторятся в ближайшее время. Это последнее, что нужно Китаю в тот момент, когда по нему изо всех сил должен ударить мировой кризис – через сокращение спроса на китайский ширпотреб в западных странах.

СЕМЬ ДНЕЙ ДО ТИБЕТА

Гурбум Гъял пришел в Дарамсалу шесть лет назад. Решившись на побег, он вместе с женой и другом сначала приехал в Лхасу. Там они просто слонялись по улицам в надежде, что кто-то подойдет к ним и предложит переправить через границу. Но их принимали за туристов. В конце концов они набрались смелости и обратились к случайно встреченному монаху. Тот не задумываясь отвел их к проводнику.

К границе шли неделю по жуткому холоду на высоте свыше 4000 метров. Группа из 30 человек передвигалась только по ночам – чтобы не заметили китайские пограничники. Однажды проводник сказал: «Все, теперь можно расслабиться, осталось совсем ничего». Люди были на грани изнеможения, поэтому сразу заснули. Проснулись от выстрелов: группу окружили четверо китайских солдат, которые начали избивать беженцев прикладами. Особенно старался один из них, оказавшийся этническим тибетцем. Одного солдата отправили в штаб за подмогой – остались трое. Гурбум Гъял с другом понимали, что из всей группы именно их посадят всерьез и надолго – как интеллигентов с высшим образованием. Поэтому они решились напасть на солдат.

Они бросились на тех, кто был с автоматами. Третий, безоружный, сразу убежал. «Я повалил одного и стал его бить камнем по голове, но не насмерть. Друг повалил другого», – рассказывает Гурбум Гъял. Остальные тибетцы помогать не стали, а бросились бежать к границе. Остались только сам Гъял, его жена и друг. Они забрали автомат и пошли к границе, но тут жене стало плохо: ее беспрестанно рвало.

Прождали еще день, пока женщине не стало получше. На следующее утро двинулись к границе, но тут снова увидели китайский патруль. Решили обойти его по гребню горы, но напоролись на одинокого китайского солдата. Жена и друг были в нескольких метрах от границы, а Гурбум Гъял не мог выйти из-за камня – по нему стрелял китаец. Пришлось отстреливаться. Когда остался один патрон, он решил пустить пулю в себя и стал прощаться с женой и другом.

А друг крикнул ему: «Попробуй договориться с китайцем, предложи ему автомат». Гурбум Гъял так и сделал. Китаец радостно согласился: он не хотел убивать, а за потерянный автомат его товарищам грозило суровое наказание. Гурбум Гъял вышел из укрытия с поднятым над головой автоматом, дошел до безопасного места, бросил оружие и побежал к своим. Уже на той стороне границы они набрели на умирающего от голода и холода человека, брошенного их группой. Они тоже не могли ему помочь, так и оставили.

ДОГНАТЬ И ДАТЬ ПИНКА

Центр по приему беженцев в Дарамсале – это трехэтажное здание с покрытыми грибком стенами и рядами лежанок, как в пионерлагере. По словам заведующего, через него проходят по две-три тысячи беженцев в год. После прошлогодних мартовских событий поток перебежчиков прекратился: люди боялись. Но ближе к зиме беженцы появились снова.

Богемно одетый 23-летний юноша и похожая на казахскую комсомолку 18-летняя девушка пришли в Дарамсалу в конце декабря. Они не представляются, опасаясь за оставшиеся на родине семьи. После мартовских событий оба скрывались: их фотографии висят на стендах «Их разыскивает полиция».

Юноша говорит, что тогда, в марте, люди собирались на демонстрации абсолютно спонтанно, по велению сердца. По его словам, тибетцы атаковали здания, украшенные китайской государственной символикой, кидали в них камнями, выносили из магазинов товары китайского производства и сжигали их на улице. «Когда я жег китайский флаг, я испытывал гордость за то, что я тибетец», – говорит он. Насилие, по его словам, сводилось к тому, чтобы «догнать убегающего китайца и дать ему пинка».

Впрочем, сподвижники далай-ламы утверждают, что инциденты с насилием могли быть инсценированы. «Среди участвовавших в поджогах и разорении магазинов не было местных жителей. Это были специально привезенные люди и переодетые в тибетцев китайские полицейские», – говорит Newsweek глава Центральной тибетской администрации (премьер-министр правительства в изгнании) Самдонг Ринпоче. Он уверен, что Пекин таким образом пытался разрушить пацифистский имидж тибетского движения и лишить его поддержки международного сообщества. Сами китайские власти считают далай-ламу виновным в организации беспорядков.

Девушка-беженка рассказывает, что присоединилась к группе демонстрантов и ходила с ними по городу, сложив ладони в молитвенном жесте и скандируя «Свободу Тибету!». По ее группе стреляли солдаты. В нее не попали, но подстрелили родственника. «У него в теле была сквозная дырка, через которую можно было пальчиковую батарейку просунуть. Но ничего страшного, он выжил», – говорит она.

«Мартовские события повторятся, и очень скоро. У людей такая рана в сердце», – уверен юноша. Он приходит в Дарамсалу уже во второй раз. За месяц до мартовских событий корреспонденты Newsweek путешествовали по Тибету и постоянно встречали этих молодых, разговаривающих на приличном английском людей, которые прожили по нескольку лет в Дарамсале, а затем вернулись домой. Им не знакомы ужасы культурной революции и маоизма, и они чем-то похожи на студентов, которые устраивали цветные революции в Белграде, Киеве и Тбилиси.

Многие из перебежчиков пополняют ряды Тибетского молодежного конгресса, который – в отличие от далай-ламы – требует полной независимости Тибета. Конгресс выступает за ненасильственную борьбу, однако китайские власти считают эту организацию террористической. У тибетской молодежи есть и свой духовный лидер – 17-й Кармапа, глава Карма Кагью, одной из четырех школ тибетского буддизма. Так же как и далай-лама, этот 22-летний человек является продолжателем линии перерождений ключевого иерарха тибетского буддизма. В 2000 году он тоже бежал из Тибета. Не вполне ясно, каково его отношение к проводимой далай-ламой осторожной линии, но он очень популярен: в сувенирных лавках Дарамсалы его фотографии соседствуют с фотографиями самого далай-ламы.

Нынешнему далай-ламе 72 года. Кто станет следующим духовным лидером Тибета – главная интрига Дарамсалы. Новый далай-лама будет найден после смерти нынешнего, и это будет ребенок, которому нужно еще вырасти и выучиться, чтобы стать реальным лидером тибетцев. В этот период им понадобится объединяющая фигура. Далай-лама в интервью Newsweek назвал Кармапу «серьезным и интеллигентным» молодым человеком, но заявил, что слухи о том, что именно он может встать во главе тибетского движения, придуманы средствами массовой информации.

ЛИЧНЫЙ ФАКТОР

Как бы там ни было, радикализация – это карта, которая всегда под рукой у тибетских лидеров в изгнании. Сам далай-лама придерживается политики среднего пути, суть которой в том, что тибетцы соглашаются на автономию в составе Китайской народной республики. Но Пекин ему не доверяет. Во время последнего раунда переговоров, на который после мартовских событий далай-лама возлагал особые надежды, его представителям заявили, что тибетской проблемы нет, а есть личная проблема духовного лидера, находящегося в изгнании.

Но что будет, если из тибетского уравнения изъять личный фактор? Осенью прошлого года далай-лама ясно дал понять, что готов отказаться от статуса политического лидера. Это, с одной стороны, обезглавило бы движение за свободный Тибет, а с другой – вывело бы на первый план молодое поколение тибетцев, которое может оказаться радикальнее предшественников. Впрочем, в ноябре 600 тибетских делегатов из разных стран мира собрались в Дарамсале и выразили свою поддержку стратегии среднего пути.

Упрямство Пекина можно понять. Тибетцы соглашаются на автономию, но на таких условиях, которые было бы трудно принять любому правительству Китая, даже некоммунистическому. Во-первых, они требуют, чтобы эта автономия объединяла все населенные ими земли. Существующий Тибетский автономный округ составляет меньше половины исторического Тибета. Остальные территории, населенные тибетцами, вошли в состав других китайских провинций еще до коммунистической революции 1949 года. Вместе взятые, они занимают почти треть Китая.

Другим требованием является отказ от признания Тибета исторической частью Китая. Такой статус-кво оставляет тибетцам возможность отделиться. Хотя премьер-министр Ринпоче и утверждал в интервью Newsweek, что таких планов нет, китайцам в подобной ситуации останется только поверить тибетцам на слово.

А это было бы верхом наивности, даже несмотря на то, что сам далай-лама, похоже, искренне верит в будущее Тибета в составе Китая. На вопрос о признании независимости Косова он ответил Newsweek, что «не видит особого смысла в возникновении еще одного маленького государства в тот период, когда вся Европа объединяется».

В отличие от далай-ламы, премьер-министр Ринпоче поддерживает независимость Косова. «Когда американцы освободили Кувейт во время Войны в Заливе, протибетские группы использовали лозунг: «Кувейт – почему не Тибет?». Это было очень верно». Скорее всего, именно со сторонниками этого лозунга Пекину придется иметь дело после ухода нынешнего далай-ламы.

Леонид Рагозин, Русский Newsweek