Душа болит, а суд не верит. Как доказать нематериальный урон

Пострадавшие в уголовном процессе и истцы в гражданском сетуют, что суды практически всегда занижают сумму морального ущерба. Служители Фемиды парируют: присуждают ровно столько, сколько заявитель смог обосновать. К сожалению, большинство украинцев понятия не имеют, чем доказывать нематериальный урон. 

Что такое моральный ущерб и как его выразить в денежном эквиваленте, на постсоветском пространстве узнали не так давно. А потому законодатель решил не позволять пострадавшим самим определять сумму взыскания, переложив все расчеты на плечи суда. Конечно, заявитель может указать, во сколько он оценивает свои душевные переживания, но для судей это далеко не главный ориентир.

В последние годы соответствующие инстанции, чтобы не ошибиться, все чаще прибегают к услугам экспертов при определении суммы компенсации морального вреда. Впервые подобную экспертизу назначили в 1996 году. Случай был практически уникальный: слушалось дело о злоупотреблениях со стороны следствия. Тогда стражи порядка незаконно возбудили уголовное дело, проводили несанкционированные обыски, изъяли ценности у «подозреваемой», угрожали ей. Суд сам, без ходатайства пострадавшей, вынес решение о назначении экспертизы и определении суммы морального ущерба.

В итоге за незаконное привлечение к уголовной ответственности и полученную в результате психологическую травму государство выплатило женщине 35 тыс. гривен. Но справедливости ради нужно отметить, что этот случай не типичен. Чаще всего суды не то что сами не заикаются о нематериальном уроне, а даже заявленные суммы компенсаций занижают в несколько раз. В ответ пострадавшие специально требуют больше, чтобы в итоге получить хоть что-то. Разорвать замкнутый круг пока не удается.

Обидели на минимальную зарплату

Периодически в Верховную Раду подаются законопроекты, предлагающие установить максимальный предел моральной компенсации. Мол, в судах некоторые нечистые на руку дельцы под видом потерпевших зарабатывают неплохие деньги. Но юристы категорически против подобных нововведений. Дело в том, что компенсация ущерба не является наказанием для виновного. Ее функция иная — помочь потерпевшему вернуться в то положение, в котором он находился до происшествия. Ограничить сумму — все равно что сказать: «Вы имеете право нервничать не более чем на 10 тыс. гривен».

Минимальный размер компенсации установлен только в делах о незаконном привлечении к ответственности: не менее одной минимальной зарплаты за каждый месяц пребывания под следствием или судом. Но служители Фемиды почему-то руководствуются этой нормой вовсе не как минимумом. Наоборот, считают зазорным присудить больше.

Уголовное дело в отношении жительницы Днепропетровска Веры Михайловой (фамилия изменена. — Прим. авт.) возбудили в 2001-м. С тех пор его в течение семи лет несколько раз закрывали из-за отсутствия состава преступления и возбуждали заново с другой формулировкой. Сначала женщину обвиняли в злоупотреблении служебным положением, затем в подлоге, потом и вовсе запутались в дебрях Уголовного кодекса.

Вера потеряла хорошую работу, испортились отношения с некоторыми знакомыми. Да и вообще, годами ходить в милицию-прокуратуру-суд как к себе домой — не самое приятное занятие. Когда, в конце концов, правоохранители не смогли собрать доказательств ее вины и оставили Михайлову в покое, экс-подозреваемая подала в суд и потребовала компенсации. Материальный ущерб, включая расходы на юристов, составил 103 тыс. гривен, моральный, по мнению Веры, — 400 тыс. гривен.

Но суд посчитал, что женщина просит слишком много: в конце концов, в СИЗО ее не держали, в милиции не пытали, поэтому постановил выплатить 1700 гривен компенсации материального и 108 тыс. морального вреда. Госказначейство и прокуратура обжаловали решение, а Верховный суд, пересчитав все еще раз, уменьшил сумму выплаты до 55 тыс. гривен — как раз по минимальной зарплате за каждый месяц нервотрепки. На большее, по мнению судей, Михайлова не напереживалась.

Беременность не по уставу

Часто сами служители Фемиды мотивируют свою прижимистость тем, что в казне нет лишних денег. Но адвокаты и правозащитники считают этот аргумент неубедительным. Ведь ничто не мешает той же прокуратуре подать регрессный иск и вытребовать нужную сумму с непосредственного виновника. Это было бы дополнительным стимулом для служащих не преступать закон и не нарушать права украинцев в угоду своей статистической отчетности. А в гражданских делах, когда компенсацию требуют у частного лица, судам и вовсе нет резона печься о сохранности казенных средств.

— Иногда складывается впечатление, что тот или иной судья свои кровные присуждает, — говорит адвокат Петр Самойлов. — Пару лет назад меня до глубины души поразил один вердикт. В одной из воинских частей на юге страны прапорщик Ольга Березовская попала под настоящий пресс командования. Вся вина женщины состояла в том, что она посмела забеременеть. Перспектива декретного отпуска и те поблажки, на которые она могла бы рассчитывать на этот период, не радовали начальство. И на Ольгу набросились, рассчитывая, что она сама уйдет, освободив место более удобному сотруднику.

Чуть ли не каждый день ей объявляли выговоры за нарушение формы одежды. Мол, беременность — это не по уставу. В конце концов она не выдержала и подала в суд. Более того, выиграла процесс. Но компенсация оказалась просто смешной — 300 гривен. Получать деньги молодая мама отказалась, со службы уволилась. А те заседания, на которых ей пришлось обосновывать, в чем именно состояли ее душевные страдания и во сколько она их оценивает, Ольга до сих пор вспоминает как самое большое унижение в своей жизни.

Прейскурант оскорблений

В России недавно попытались придумать универсальный способ, по которому можно было бы рассчитать сумму морального ущерба. Конечно, ничего толкового из этого не вышло. Тогда составили своеобразный перечень наиболее распространенных ситуаций, в которых пострадавшие требуют компенсации. В реестр вошли незаконное лишение свободы, врачебные ошибки, задержки авиарейсов, нерасторопность чиновников. Пока большой пользы эта примерная «тарифная сетка» не принесла, но депутаты не отчаиваются как-то урегулировать этот непростой вопрос.

Практикующие юристы объясняют, почему так сложно правильно оценить урон. Все люди разные, и то, что одного на неделю уложит в постель с нервным расстройством, другому — как с гуся вода. По сути, критерий один — сколько нужно пострадавшему, чтобы вернуться в исходное душевное состояние. А вот обосновывать свои требования придется фактами.

Ущерб на гривню

Самую маленькую компенсацию морального ущерба в истории Украины суд взыскал с экс-министра транспорта Николая Рудьковского в пользу спикера ВР Владимира Литвина: 1 грн. за пережитые волнения после обнародования информации, не соответствующей действительности. Вдвое больше — 2 гривни (!) — экс-глава СБУ Игорь Смешко отсудил у бывшего генпрокурора Святослава Пискуна за обвинения в контрабанде оружия.

Больше всех получила семья Светланы Зайцевой, незаконно осужденной и после освобождения умершей от туберкулеза. Родным выплатили 2 млн гривен морального ущерба.

Эксперты оценивают глубину чувств

Предоставлять расчеты, почему именно такую сумму компенсации должен выплатить обидчик, истец не обязан. Но нужно доказать сам факт наличия ущерба.

Если, к примеру, покупатель отравился просроченным йогуртом, подойдут справки из больницы, подтверждающие, что он лечился, чеки из аптеки, и главное — чек на покупку того самого товара. Не помешает пригласить свидетелей, которые расскажут, как бедняга страдал. В общем, суд оценит любые доказательства того, что халатность сотрудников супермаркета, не убравших с полки пришедший в негодность продукт, причинила вред покупателю.

На практике складывается так, что свои переживания пострадавший оценивает значительно дороже, чем суд. В некоторых случаях есть смысл настаивать на проведении экспертизы. Специалисты изучают материалы дела, а затем проводят интервью с потерпевшим, разные психологические тесты. Для экспертов глубина эмоций истца, их длительность являются единственным критерием оценки.

Сумму ущерба они определяют исходя из сложившейся судебной практики, но с поправкой на индивидуальные особенности человека. К примеру, на одного выльют поток нецензурной брани — он пожмет плечами и дальше пойдет. Другому после этого нужны искренние извинения, мол, нервы сдали, простите, Христа ради. А кому-то душевное равновесие восстановит только путевка на ЮБК. Составить таблицу, какое переживание сколько стоит, невозможно, потому что для каждого цена своя. Работа экспертов — выяснить, насколько искренен заявитель, утверждая, что напереживался тысяч на 100.

Марина Брыль, ВВ