Тюремный бизнес и тюремные деньги России

В системе мест лишения свободы и наказания РФ сегодня отбывают более 700 тысяч человек. «Тюремня экономика» процветает. Нелегальные экономические отношения в местах лишения свободы и внутритюремные «черные рынки» – подробно.

В системе мест лишения свободы и наказания сегодня отбывают более 700 тысяч человек. По численности заключенных Россия занимает одно из первых мест в мире. Даже после гуманизации законодательства загруженность тюрем близка к предельной. Помимо социального, гуманитарного, культурного, политического измерений, у тюремной системы России имеется еще и хозяйственно-экономическое.

В частности, система исполнения наказаний представляет собой значимый фактор рынка труда, локальных экономик, потерь человеческого капитала, бюджетных расходов, коррупции и т. д. Меж тем этот аспект системы исполнения наказаний обойден общественным и исследовательским вниманием. Для того, чтобы выработать и представить в публичном пространстве экономический взгляд на пенитенциарную систему, в прошлом году Сахаровский центр запустил цикл открытых экспертных семинаров «Тюремная экономика».

Темой недавно прошедшей очередной встречи семинара стали нелегальные экономические отношения в местах лишения свободы и внутритюремные «черные рынки». Для этого обсуждения Павел Подкорытов, предприниматель, юрист, волонтер Екатеринбургского «Мемориала», проведший несколько лет в СИЗО г. Екатеринбурга по обвинению в экономическом преступлении, написал доклад, который мы и публикуем в нашем блоге.

Весь срок за решеткой я провел, не покидая СИЗО, где никакой экономики, естественно, нет: есть нелегальный оборот денег и услуг. О котором я знаю немного, поскольку старался дистанцироваться от «воровского хода». Потому что там вход — рубль, а выход, зачастую, — два.

Много времени прошло в поездках в суды, которые шли почти непрерывно с весны 2006 и вплоть до моего выхода в 2010. А в то остальное время, что я был в камерах, я старался дистанцироваться от этой жизни и читал книги, которых насобирал к концу срока три баула, или же смотрел канал «Культура».

Я отклонил предложения «блатных» занять должность «смотрящего за хатой» и в силу этого был избавлен от необходимости собирать деньги на «общак». Конечно, как находящийся в тюрьме «порядочный арестант», я вносил личный вклад в указанный «внебюджетный фонд». Никаких нелегальных услуг (наркотики, секс) я в СИЗО не потреблял.

Сколько они стоят и как оплачиваются — не знаю. Самогон — пил, но за это ничего не брали, кроме натуральных продуктов, шедших на его изготовление. Из коррупционных схем в СИЗО я знаю только передачу телефонов заключенным за деньги. Впрочем, все свои телефоны я проносил в СИЗО сам, как — не скажу. Если у меня не было своего телефона, я пользовался телефонами знакомых или друзей. Передать телефон «из хаты в хату» никаких проблем не представляло и помощи сотрудников СИЗО в этом случае не требовалось. Вот в принципе все, что я знаю про этот аспект устройства системы.

Попробую составить примерный «прейскурант» услуг, доступных в СИЗО обычному, не «блатному» арестанту, каковым я и был.

1. Платежи сотрудникам СИЗО

1.1. Улучшение условий содержания

В камере могли сделать ремонт, если кто-то из содержавшихся там арестантов изъявлял готовность за это заплатить, то есть купить стройматериалы. Иногда их приобретали больше необходимого, тогда администрация использовала остатки по своему усмотрению. Ремонт осуществлялся силами «рабочки» — осужденных, отбывающих наказание при СИЗО.

Как правило, после ремонта его инициатора в эту камеру, случаев «кидания» со стороны администрации я практически не помню. Правда, иногда после 2-3-4 месяцев отсидки в отремонтированной камере могли снова перевести в другую, неотремонтированную, как бы намекая: вот еще один объект для благотворительности. Но это случалось нечасто, в общем и целом администрация старалась соблюдать правила игры.

Субъект, принимающий решение, — «кум» (оперативный сотрудник на корпусе) или «режимник» (сотрудник по режиму и безопасности на корпусе).

1.2. Передача в камеру бытовой техники (холодильник, телевизор, вентилятор и т. п.)

Такие передачи принимали от родственников только при условии написания ими заявления на имя начальника СИЗО о том, что после убытия из СИЗО арестанта, которому предназначалась эти предметы, техника будет передана администрации СИЗО в качестве «гуманитарной помощи». И, как правило, через несколько дней после того, как арестант, владеющий телевизором или холодильником, уезжал в лагерь, администрация действительно изымала технику и в другие камеры уже не передавала.

Субъект, принимающий решение (без его предварительного разрешения не имело смысла писать заявление на имя начальника СИЗО), — «режимник».

1.3. Передача в камеру телефонов

Как мне неоднократно говорили другие арестованные, сотрудники СИЗО содействуют передаче телефонов с воли в камеры. С их слов, стоила такая процедура (по состоянию на 2010 год) от 15 до 20 тысяч за один телефон. Я этим предложением никогда не пользовался, поскольку был неоднократным свидетелем нарушения договоренностей: родственники на воле передавали деньги, естественно, не сотруднику СИЗО, а некоему человеку, связанному с арестантом — «телефонным маклером», но в СИЗО телефон «не заходил». Как правило, попытки вернуть деньги или все же получить телефон ни к чему не приводили. Впрочем, иногда схема все же срабатывала. Мне трудно сказать, кто и на каком этапе мошенничал. Подозреваю все же не сотрудников СИЗО.

1.4. Передача в камеру наркотиков

Я слышал, что способствуют этому в том числе и сотрудники СИЗО, но всегда без какой-либо конкретики. Может быть, потому что меня эта тема совершенно не интересовала.

1.5. Мелкие поборы со стороны сотрудников СИЗО

Иногда брали «по мелочи». Например, у родственников могли принять передачу без очереди в обмен на 5-10 электрических лампочек, или конвоир, разводящий арестантов на прогулки, за пачку сигарет отводил камеру в лучший, более просторный и чистый дворик для прогулки. Некоторые камеры постоянно гуляли в лучших двориках, как правило те, в которых содержались люди, которые находились в СИЗО годами и, естественно, уже наладили отношения с сотрудниками.

2. Платежи в пользу других арестантов

2.1. «Общак»

Задача сбора денег в «общак» всегда обозначалась как основная для всей «неформальной вертикали власти» в СИЗО. На ней постоянно концентрировали внимание как «смотрящие» за камерами, так и вышестоящие «авторитеты», находившиеся или останавливавшиеся в СИЗО «проездом» с этапа на этап.

Подавляющее большинство арестантов вносит свою долю в «общак» еженедельными взносами сигарет, конфет и некоторых других предметов первой необходимости, которые приобретаются в тюремном ларьке. Часть этих покупок обязательно собирают в камере и затем отправляют в т.н. «котловые» камеры, которые готовят собранное к транспортировке по этапу в лагеря или другие СИЗО. Разброс в сумме «взносов» довольно приличный.

Подавляющее большинство арестантов либо вообще не могут ничего платить (для таких, собственно, и формируется эта «касса взаимопомощи»), либо вносят символические вклады. Обычно арестанту, имеющему на воле материальную поддержку, приходилось вносить, соответственно, взнос посолиднее. Впрочем, никто никаких «такс» не устанавливал. Размер взноса каждый определял сам, исходя из собственных возможностей. Мне это обходилось примерно в 800-1000 рублей в месяц.

Могли также попросить сделать перевод на личный счет арестанта, находящегося в карцере (т.н. «ломающие режим») или в одиночной камере. На это шло еще примерно столько же.

Иногда проходила информация о сборе «гуманитарной помощи» для лагерей (продукты, медикаменты, стройматериалы). Но сам я свидетелем сбора таких «караванов» не был и в них не участвовал, так что оценить достоверность не могу.

Для арестантов, имеющих статус «коммерсантов», или находящихся в тюрьме бывших чиновников (а тех и других в 2006-2010 годах я видел в СИЗО очень много), здесь был один существенный момент. Понятно, что такие люди не могли стать полностью своими для «блатных» (т. е. тех, для кого криминальная деятельность является единственной «профессией», а отсидка в тюрьме — ее естественные издержки). Нужно было избрать чрезвычайно аккуратную линию поведения, чтобы, с одной стороны, не противопоставить себя этой жизни, а с другой — не превратиться для них в «дойную корову».

Демонстративное отторжение криминального мира или непонимание его «правил» приводило к тому, что человек должен был уйти из «людской камеры» (той, в которой содержалась основная масса заключенных) и перейти в камеры для «красных» (тех, кто сотрудничает с администрацией). Жизнь «красных» не очень проста. Во-первых, их могли «прессануть» порядочные арестанты при встрече (сборки на суды, автозаки, этапы). Во-вторых, их внутренние взаимоотношения гораздо менее зарегулированы: они не признают «понятий» и спорные вопросы решают путем банального насилия.

Однако некритическое отношение к просьбам и пожеланиям «блатных» могло привести к не менее неприятным последствиям. В силу неумения проявить твердость, а зачастую в результате искусно устроенной провокации или интриги (а на это опытные тюремные сидельцы непревзойденные мастера), не очень устойчивый психологически «коммерсант» мог быть объявлен «накосячившим», то есть нарушившим «понятия», неписаный свод тюремных законов. И с него потом начинали за этот «косяк» «спрашивать» — или предлагали «покровительство» с целью защитить «от спроса».

В конце концов это выливалось в существенные денежные поборы, которые осуществлялись, естественно, на воле: сподвижники сидящих в тюрьме «блатных» собирали деньги с родственников «накосячившего» коммерсанта. И такие поборы могли принимать фантастические формы — автомобили, серьезные денежные суммы и т. п. Как правило, самостоятельно слезть с этой «грабиловки» человек уже не мог. Я знал несколько таких примеров.

2.2. Приобретение телефонов

См. выше.

2.3. Приобретение наркотиков

Иногда становилось известно о попытках родственников вложить наркотики в передачи. Однако такие случаи довольно успешно пресекались администрацией, и, что интересно, тюремная иерархия подробно их обсуждала и осуждала. Все указания «авторитетов» неоднократно подчеркивали недопустимость использования родных и близких, делающих передачи, для снабжения арестантов наркотиками, так как, во-первых, это ставит родственников под удар уголовного преследования, а во-вторых, вызывает ужесточение режима передач для всех арестантов.

Если в 2006-2007 гг. в Екатеринбургском СИЗО было несколько смертельных случаев от передозировки тяжелых наркотиков, то позже это прекратилось. Марихуану и «пластилин» я, бывало, видал в употреблении, однако героина и шприцов больше не было.

2.4. «Передел» тюремного имущества

Например, иногда из камеры, в которой было, скажем, несколько телефонов, один с санкции «смотрящих за корпусом» могли потребовать передать в другую камеру. Чаще всего такое изъятие происходило для нужд самих «авторитетов».

2.5. Сексуальные услуги

Их оборот в СИЗО не был особенно распространен. Во всяком случае, я не наблюдал ни разу.

2.6. Изготовление и употребление спиртного

Чаще всего это могли себе позволить арестанты, имеющие средства и возможность организовать выгонку самогона. Ими, как правило, были те же «блатные» или приближенные к их статусу арестанты из «коммерсов».

3. Платежи в пользу следственных, прокурорских, судебных органов

No comments.

Автор: Павел Подкорытов для Сахаровского центра.  PublicPost