Новороссия как фейк: Кое-что о российской обманке для тех, кто не желает знать правду
Слово «Новороссия» стало костью в горле, застряло в зубах. Как и все, что реанимировано Россией, оно приобрело другие коннотации, стало обманкой для тех, кто не желает знать правду.
Как известно, Новороссия возникла в результате русско-турецких войн во второй половине XVIII в. До начала XVIII в. эти земли запорожские казаки считали своими. Заселять их начали около 1745 года. Из года в год территория северного Причерноморья преумножалась присоединением Запорожья, Херсона, Екатеринослава, Таврии, Очакова. Царская Россия, занимая эти земли, больше заботилась крепостями.
Поэтому, когда в 1787 году эти края посетила Екатерина ІІ, Г. Потемкин вынужден был «строить» на пути между Екатеринославом, Херсоном и Перекопом так называемые «потемкинские села», которые должны были продемонстрировать царице, как хорошо в них живется ее подданным (недавно этот опыт понадобился во время поездки В. Путина в Суздаль: президент России увидел баннеры с изображением отремонтированных домов — с цветами на подоконниках, деревьями и кошкой на завалине).
В целом же Новороссия для многих остается эдакой загадочной зоной, куда лучше отправляться в сопровождении Сталкера.
Однако следует вспомнить один преинтереснейший документ, опубликованный О.Лазаревским в марте 1890 года в «Киевской старине» под названием «Летописные заметки о событиях в Новороссии (1740—1806)». Принадлежал он какому-то «собирателю разнообразных памятников южнорусской древности Щербаку». Публикатор делает предположение, что писалось это произведение в с. Федвари Александрийского уезда Херсонской губернии.
Щербак добросовестно фиксирует случаи появления комет, нападений саранчи, о мамаевщине и зализняковщине, о Е.Пугачеве, говорит о смертях митрополитов и епископов — так делали почти все летописцы. В 1754 году, пишет автор «Летописных заметок», «крепость Елисаветградская заложена», а в 1778-м — «первое основание города Херсона». В 1775 г., отмечает Щербак, «Сечь разорена». Вспоминает Щербина и об известном вояже Екатерины Алексеевны «Днепром в Кременчуг, Херсон и Таврическую область» (1787 г.).
А вот и одна из первых тревожных записей, сделанных в сентябре 1787 г.: «Сентябрь, преосвященный Амвросий, архиепископ екатеринославский, указом запретил в своей епархии священникам на отпустке воспоминать печерских святых Антония и Феодосия, а вместо оных велел поминать князя Владимера и святых пяти священномучеников, в Херсоне епископствоваших».
Запись за 1788 г.: «В генваре елисаветский протопоп объездил елисаветградскую протопопию и в ней описывал священно- и церковнослужителей звание и состояние, и детей их, и прочая, и церкви, и церковное украшение, утвари и прочая; посему и в селе Федваре того же генваря 21 дня был для описания».
В 1798 г. Щербина записывает: «Генваря 30 числа, в полтавской семинарии получено повеление, чтобы к 1-у марта вся семинария перебралась в Миргород (Новый).
Февраля 6, в Елисаветградском духовном правлении получен указ, что Екатеринославская епархия переименована Новороссийскою, и архиерей должен именоваться Новороссийским и Днепровским и жить в Ново-Миргороде». Интересно, что в записях за 1785 г. Щербина пишет о «Вкраине полской», о том, что «православный епископ переяславский Виктор на Вкраину приехал».
Эти записи, как допускает О. Лазаревский, делались в с. Федвари Александрийского уезда Херсонской губернии. Следовательно, их возможный автор Щербина не мог владеть всеохватывающей информацией о событиях, происходивших во всей Новороссии. Однако и эти лаконичные записи позволяют представить, как вели себя на этой земле ее «открыватели», как вмешивались в устоявшуюся церковную жизнь, как прибегали к перемещению учебных заведений из одного города в другой, к необходимым им переименовываниям, закладывая таким способом мины, которые когда-то взорвутся.
Фактически на этой территории происходила, так сказать, апробация «русского мира»: невозмутимое навязывание своих взглядов, своего миропонимания, своих порядков, то есть того, что несколько позже уложится в провозглашенную членом совета министерства народного образования России И.П.Корниловым доктрину, которая касалась оккупированных Россией территорий: «Что не доделал русский штык, доделает русский чиновник, русская школа и русский поп».
Автор беспретензионных, но все же чрезвычайно ценных записей, конечно же, не знал, что его родная земля оказалась в центре геополитических посягательств России. Как раз в канун поездки Екатерины ІІ на территорию, названную Новороссией, у царицы и Г.Потемкина вызрел так называемый греческий проект, который заключался в изгнании турков из Европы и восстановлении греческой империи.
Новороссии в этом проекте отводилась чуть ли не ключевая роль, ведь здесь могли сосредоточиваться русские войска, отсюда можно было наладить снабжение армии и т.п. (Не является ли реанимацией этого проекта попытка В.Путина отобрать у Украины восточные и южные области, чтобы дальше двигаться в Грецию, с которой он заигрывает?).
Екатерина ІІ, отправляясь в дорогу, заявляла, что ее не интересуют города и фортификационные сооружения — представления о них могут дать планы и описания, другое дело — подданные, живое общение с ними. Царица лукавила, потому что в действительности она боялась оккупированной территории, не доверяла ей. Скажем, используя казаков, Екатерина ІІ всегда помнила, что они могут нести потенциальную угрозу имперской власти. А.Безбородько предупреждал Г.Потемкина, что восстановление казацкого войска пагубно повлияло бы на Малороссию, а также на Новороссийскую губернию (см. сб. «Там, внутри». — М., 2012. — С.491). Во время поездки в так называемую Новороссию царицу пышно встречали в каждом населенном пункте.
Так, в Новгород-Северском посланникам на балу впервые показали «малороссийские пляски, в которых особенно отличились девицы Скоропадская и Кулябка», у триумфальных ворот, которые вели в Киевскую Печерскую крепость Екатерину ІІ «встречали женщины и девушки из простого народа в малороссийских кафтанах. У первых на головах были кораблики, в девушек в косах были вплетены цветы, и сверх того из корзин они бросали цветы под карету императрицы.
Женщин и девушек было до трехсот», а под Балаклавой, около села Кади-кой Екатерину ІІ встречало сто «амазонок», которыми руководила жена офицера Елена Ивановна Сарандова. Предыдущие приветствия были оставлены без внимания, а вот последнее зрелище так растрогало царицу, что она подарила «капитанше амазонок» перстень с брильянтами.
Придворные писаки всячески восхваляли благотворное влияние России на экономическое развитие так называемой Новороссии, пели дифирамбы земледельцам из России, умелым земледельцам менонитам и молоканам, которые приезжали сюда, чтобы развивать сельское хозяйство, писали о том, что Г.Потемкин построил Екатеринослав, Николаев, Херсон, Севастополь, Симферополь и другие города.
Об особенностях ведения хозяйства в Новороссии можно судить из замечаний иностранцев, которые сопровождали императрицу во время ее путешествия: Екатерина ІІ переименовывает города (Ахтияр становится Севастополем), щедро раздаривает вельможам ценные табакерки, деньги, звания, а иностранцы обращают внимание на запущенных коней, которые кормятся подножным кормом, на больных солдат и моряка, оставленного на произвол судьбы, которые «валяются друг на дружке, как собаки», на плохо построенные крепости, не совсем удачно выбранные места для них, говорят они о кораблях, построенных из сырого дерева, что «годятся только на показ»; в Крыму они видят разрушенные Старый Крым и Феодосию, Кафу, Керчь и Эникале, пустой город Тамань; колонисты, то есть немцы и венгры, пишут иностранцы, «жизни не рады, что переселились и очень хотели бы поскорее убраться восвояси» (см.: Есиков Г.В. Путешествие импер. Екатерины П в южную Россию в 1787 году. — Киевская старина. — 1890—1892 гг.).
Представление же самой низкой чиновнической братии о той Новороссии в первой половине ХІХ в. был, как свидетельствует поэма Н.В.Гоголя «Мертвые души», достаточно поверхностным:
— Но позвольте, Павел Иванович, — сказал председатель, — как же вы покупаете селян без земли? Разве на вывод?
— На вывод.
— Ну, на вывод другое дело. А в какие места?
— В места… в Херсонскую губернию.
— О, там отличные земли! — сказал председатель и отозвался с большою похвалою насчет рослости тамошних трав…
Дальше — удивительное отступление Н.В.Гоголя: рассказав о вероятном поселении мертвых душ «в Таврической и Херсонской губерниях», о вероятном названии сельца — Чичикова слободка или же сельце Павловское — писатель пишет: «И вот таким образом составился в голове нашего героя сей странный сюжет, за который, не знаю, будут ли благодарны ему читатели, а уж как благодарен автор, так и выразить затруднительно. Ибо, что ни говори, не приди в голову Чичикова эта мысль, не представилась бы на свет сия поэма».
Однако и без мертвых душ южные земли процветали, было их кому обрабатывать и лелеять, потому что, как свидетельствует перепись населения 1897 г., в Таврической губернии проживало 42% украинцев, 28% русских, 14 % татар, 5% немцев, 4% евреев, 7% других народов, в Херсонской губернии — 53.5% украинцев, 21% русских, 11,8% евреев, 5,4% румын, 4,5% немцев, 3,8% других народов, в Катеринославской губернии — 68,9% украинцев, 17,3% русских, 4,7 % евреев, 3,8 % немцев, 2,3% греков, 3% других народов, в Кубанской области — 62,2% украинцев, 33,8% русских, 1,4% армян, 0,6% белорусов, 0,5% немцев, 3,3% других народов.
Поэтому и выходят здесь украиноязычные альманахи «Нива», «Степ», «З-над хмар і долин», «Багаття», «З потоку життя», о которых пишет в «Дне» Вадим Лубчак, поэтому и ищет в Одессе в Михаила Федоровича Комарова прибежища И.Я.Франко в часы затруднений, во времена недоразумений с львовской громадой.
Фейк ваша Новороссия, господа из Кремля!
Автор: Николай СУЛЫМА, Институт литературы им. Т.Г. Шевченко НАН Украины, ДЕНЬ