Продается девушка, б/у, в хор. сост. Невольничьи рынки на подмосковных дачах

Торговля живым товаром — это не нечто далекое, экзотическое. Это не только истории о несчастных девушках, проданных в арабские бордели. Невольничьи рынки, бывает, размещаются и на уютных подмосковных дачах. Там людей держат в заточении, насилуют, а при случае перепродают в руки других садистов.

В этом убедился корреспондент, который в течение полутора лет выслеживал предполагаемого похитителя и продавца людей.

Сразу оговорюсь: сегодняшняя публикация имеет вполне конкретную цель — следствие не исключает, что у предполагаемого преступника были и другие жертвы. Если кто-то из них читает эту статью, пусть немедленно свяжется с милицией. А дальше — обо всем по порядку.

Начиналось все так: мне дали задание «открыть бордель». Мы дали объявление якобы о приеме на работу «девушек без комплексов». А те стали звонить и предлагать свои кандидатуры. Телефон не умолкал, и быстро накапливался материал для заметки о падении женских нравов. Но однажды в трубке раздался мужской голос. И это уже было невесело.

Мужчина предложил на продажу девушку. Без особого стеснения рассказал, как обманом заманил ее в Москву под предлогом трудоустройства. А потом изнасиловал и долгое время удерживал у себя на даче. Но лето кончалось, ему нужно было переезжать в город, и он собрался сбагрить с рук свою жертву. Просил за пленницу «недорого — 2 тысячи долларов».

Я заявил работорговцу, что, мол, «должен обсудить этот вопрос со своим шефом», а сам связался с прокуратурой и милицией. Чуть позже перезвонил продавцу, и этот разговор уже записывался. Вот его почти полная стенограмма.

— У меня сел мобильный, я с другого номера. Шеф позвонил. Будет только в понедельник в Москве. Он говорит: берем, но нужно посмотреть на нее.

— Да, конечно. Ну, посмотреть нужно фигурально, не по телу: битая или не битая, это все понятно. Это без проблем. (Можно подумать, что речь идет о подержанной машине. — Д.К.)

— Вы ее сможете в понедельник в Москву привезти?

— В понедельник? Мне надо закрыть этот вопрос в воскресенье включительно. Мне уже в понедельник на работу выходить, елки-палки. Куда мне ее? Домой везти в семью?..

— У меня-то главная проблема — где денег взять, потому что «бабки» у шефа.

— Сергей (мой псевдоним. — Д.К.), вот что. Я еще жду ответ от одной фирмы. Там, правда, женщина. Значит, она тоже посоветуется, подумает. Должна мне сегодня, наверное, ответить.

— Если бы я сегодня посмотрел на нее, чтобы просто имело смысл суетиться, и тогда бы к завтрашнему вечеру деньги бы нашел. Сегодня можно на нее посмотреть?

— Ну вы хотели посмотреть… определить, поговорить, в смысле…

— Я не хочу, чтобы меня кинули.

— Да нет, это понятно, разумеется. Я вас понимаю, да. Я хотел бы все это в один прием. Допустим, не на дачу пригласить. Где-нибудь на нейтральной территории или подвезти ее… Оплачу я час в сауне…

— Какие сауны? На улице посмотрим…

— На улице? Я думал ее раздеть и показать…

— Ну хорошо… Если, предположим, сегодня ближе к вечеру «забить стрелу».

— Сереж, значит, у меня еще вот такое пожелание. Чтобы не взбрыкнулась, когда повезете, надо тормознуть ей немножко головку. Может быть, алкоголь мне ей дать или чем-нибудь другим…

— Минутку, вы ее, пьяную, что ли, привезете?

— Да нет, пьяную я ее не привезу, господи. Вот. Ну это уже как вы посчитаете нужным. Она к этой теме не подготовлена, то, что я ее перепродам, и то, что… У нас разговор был так, что якобы я ее отправлю, куплю билет и т.д.

— Сегодня смотрим или завтра — как вам удобнее?

— Когда вы сможете уже определиться: поедете вы — не поедете?

— Я перезвоню. Значит, так, чтобы точно знать. 18 лет, гражданка РФ…

— Да-да, Архангельская область.

— Ну, а как… состояние?

— Она только в моих руках, это материал-то непорченый был. Я с ней жил, значит, по-всякому. (Далее идут детали интимного процесса. — Д.К.) Грудь у нее близко, наверное, ко второму номеру, что-то такое. Волосы русые, светловатые, ну это как вологодские, архангельские, вот такие.

— Понял.

— Телосложение у нее правильное, гармоничное. То есть не уродина и не фотомодель.

— Она все это время против своей воли была у вас или нет?

— Когда ей объявили, что ее отдают мне, она этого не ожидала. Когда я приехал за ней, посмотреть ее, она думала, что я ее работодатель, якобы. И везу ее к себе и так далее. А когда уже привез, значит, я ей все объяснил, объявил, конечно — сопли, слезы. Но пришлось ее отшлепать первые дни. Значит, сделать просто ее послушной. Она уже умом поняла, что будет жить со мной, мужчиной. Вот. С дачи она никуда не выходила, то есть нигде не шарахалась. То есть была под моим присмотром.

— Ясно… Я тогда вам сегодня через час перезваниваю.

— Да, да. А уж как, как вы понимаете, как она может там дальше потом у вас взбрыкнуться, это уже…

— Это наши проблемы.

— Это ваши уже проблемы, да, как ее удерживать.

— Договорились. Обращаться к вам как?

— Что?

— Обращаться к вам… Звонить-то…

— Называйте Виктор меня.

— О’кей, договорились. До связи.

— Давайте.

Я перезвонил. В милиции мои «переговоры» отслеживали. Но та самая женщина, которую упоминал Виктор, неожиданно быстро дала ответ. И даже приехала к нему на дачу.

Разговор у меня с ним был тяжелым. Я предлагал повысить цену, Виктор отказывался, мотивируя тем, что он не занимался подобным никогда и теперь хочет одного — избавиться от девушки. Разговор изобиловал подробностями, которые я приводить не буду. Уж больно они тошнотворны. В итоге девушка «ушла» к той самой женщине. Виктор сказал, что та берет ее «для себя», а не на продажу. Виктор, правда, пообещал, что в случае если он найдет еще одну «жертву», то перепродаст ее уже мне.

Вначале телефон с «рабочим» номером был у оперов. Но после первого же разговора с Виктором мне пришлось опять взять переговоры на себя — тот заподозрил неладное. С оперативниками договорились так: я постоянно держу включенным телефон и жду звонка от Виктора, которого к этому времени уже поставили на прослушку. И начались для меня одни из самых напряженных месяцев жизни.

А по той, вроде как проданной неизвестной женщине, девушке, выходила процессуальная неувязка. Ее личность установлена не была, и привлечь Виктора к ответственности по закону было никак нельзя. Предстояла кропотливая и нудная работа по сбору доказательств и установлению всех пострадавших от этого субъекта.

В одном телефонном разговоре с ним я «пережал». И, похоже, он испугался. Решил, что я для него опасен. После этого мы еще несколько раз беседовали, но личный контакт был утерян. Иногда оперативники поднимали меня «в ружье» — Виктор задумывал со своей компаньонкой (есть у него знакомая дама, разделяющая его увлечения) купить несовершеннолетнего мальчика. Но сорвалось у них. А соответственно, и у нас.

Виктор в разговоре со мной стал осторожничать (может быть, сообщники надоумили?). А потом вообще заявил, что «завязал» и больше со мной дел иметь не хочет. И оперативники решили лично с ним познакомиться.

Однако Виктор словно это почувствовал. С работы неожиданно уволился, из семьи ушел. И затаился где-то у знакомых, но от этого не стал менее опасен.

Поэтому мы просим помощи у читателей «МК». Если кто-то из вас столкнулся с этим человеком или ему подобными, а тем более пострадал от его (их) деяний, сообщите по телефону: 237-12-78. Да, чуть не забыл. Зовут «Виктора» на самом деле Владимир. Зарегистрирован он в Электрогорске Балашихинского района Московской области. 1959 года рождения. «Раскрыть» его личность полностью, не нарушая закон, мы не можем.

Надеемся, что вместе у нас получится привлечь работорговца-извращенца к уголовной ответственности.

«Московский комсомолец»

You may also like...