Рассказы не для протокола: посол в кутузке

Картинка была ещё та… Бандюган уже подвешен головой вниз за скованные наручниками ноги на металлическую вешалку, и лейтенант Кислица усердно боксирует в его широкую спину. Только что злоумышленник, видать, рухнул вместе с вешалкой, и Кислица не без труда вновь придал конструкции вертикальное положение, и теперь в воспитательных целях наказывал клиента. Приговаривал: «Не было команды «Падай!», так чего ж ты упал?! Нехорошо ведешь себя, дядя…» Будни!.. Было это летом, в солнцепёк. Жара в дежурке РОВД – не продохнёшь. Дежурным в тот день был капитан Масик, а я входил в состав дежурной следственно-оперативной группы, ну и тоже отирался в дежурке. Мысли от жары плавились, было невыразимо скучно, хотелось «развлекаловки»… А в «обезьяннике» у нас как раз сидел бомж, ждал машину для транспортировки в ИВС – мы на него планировали навесить «делягу» за попытку очистить ночью детсадик… Из документов при нём оказалась лишь справка об освобождении полугодовой давности, освобождался он из соседней области. Туда уже был направлен запрос, подлинна ли справка, а до установления его личности мы и хотели подержать в изоляторе временного содержания.

Сидим мы с капитаном, пялимся то в окно дежурки, то друг на друга, то на бомжа, говорить вроде бы не о чем, а поболтать хочется. Вот я и выдал: «Слышь, кэп, а ведь этот беспаспортный бродяга на самом деле может оказаться кем угодно…» « Кем?» – насторожился Масик. Он вообще-то парень хороший, беззлобный, душа нараспашку, но насчет мозговых извилин у него было не так чтоб уж изобилие. Типичный выбившийся в ментовские офицеры сельхозмеханизатор! «Кем?» – переспросил я, соображая, чтоб такое вообразить. Залыбился: «О, слышь, а может он – американский дипломат в нашей стране, если даже не самолично – Посол!.. А? Им же , дипломатам западным, регулярно дают задание проверить соблюдение прав человека в нашей стране. Вот и надумал этот янки для видимости залезть в детский садик, чтоб мы его задержали. А потом начнёт на своей шкуре испытывать, каково у нас приходится попавшим в ментовскую кутузку гражданам. Слышь, а ведь ты, по-моему, его сегодня пару раз по морде квасил, да и я разок туфлей под копчик саданул. Уже есть матерьяльчик для международного суда по правам человека в Страсбурге… Представляю заголовки иностранных газет: «Американский посол зверски избит садистами из Энского райотдела!» Вот увидишь,и начальника горУВД снимут, и начальника облУВД. А нас с тобою разжалуют в рядовые и сошлют на

патрулирование в район компактного проживания цыган…» Весь райотдел знает, что цыган Масик с детства панически боится: он бледнеет и косится на бомжару, удостоверяясь, способен ли он учинить подобное паскудство.

Воришка небрит, грязен, вонюч, истощен и несчастен, тогда как все наблюдаемые Масиком по телевизору западные дипломаты – холёны, респектабельны, носят фраки и смокинги, обедают в дорогих ресторанах. И изъясняются на иностранных языках так же хорошо, как и Масик на русском матерном – ну никак не похоже затюканное судьбою и скрючившееся в «обезьяннике» существо на полномочного посла великой державы! Масикова физиономия расплывается в самодовольной ухмылке: «Не гони, старлей. Какой он, к хрену собачьему, американский посол, ежели одет, как ханурик и по-американски не шпокает?»

Была в его словах кондовая правда… Но я не хотел легко сдаваться. Насмешливо сощурился: «Постой, Масик, а тебя разве в юности на армейских политзанятиях не учили, что хитры и изворотливы американские империалисты? Да ведь он и оделся так специально для того, чтобы на настоящего бомжа смахивать – не во фраке же ему лезть детсадик бомбить! И языками он всеми владеет, не сомневайся, а просто – скрывает это, опять-таки под нашенского парю маскируется. Во буржуи – ну такие гады хитрованистые!» И я качаю головой, сокрушаясь, что так и не успели мы в своё время сокрушить мировую реакцию, и теперь вот становимся беспомощными жертвами его разнообразных провокаций.

С нарастающей тревогой и беспокойством Масик пялится на воришку. Так посмотреть: типичная шушера, плюнуть не на что. А с другого бока – кинешь глазами: вроде бы и впрямь что-то ненашенское в фигуре просматривается… Вдруг и взаправду накатит телегу в ихний Страсбург, погонят тогда в шею всё масиково руководство. Но это еще треть беды. А вся беда – быть самому Масику патрулём в цыганском бедламе… В общем, конец света намечается! Масик мотнул головой, прогоняя пригрезившиеся кошмары, решительно встал со стула, подошёл к «обезьяннику», открыл его, вошёл вовнутрь. Рывком за шиворот поднял бомжа с лавки, уставился ему прямо в гляделки, запытал острым взглядом. Тот заморгал недоумённо, соображая, чем провинился, и за что гражданин начальник сейчас на него волну гонит. Масик брезгливо выронил его из своих лапищ на пол, чувствительно врезал ногою в бок, бомж откатился к лавке, заскулил жалобно и привычно: « Ой, за что ж бьёте?.. Я ж ничего такого не делал!»

Подделать такие типичные интонации западным фальсификаторам было бы явно не по зубам! Стало ясно: наш человек в «обезьяннике» парится, свойский, ничем иноземным там и не пахло. Масик вернулся довольным, победно взглянул на меня. Я лишь развёл руками, мол: «Извини – показалось!» «То-то!» – ухмыльнулся дежурный по РОВД.

И наше совместное с ним скучное времяпровождение – продолжилось.

ТЕРРОРИСТ



На остановке общественного транспорта бдительные пенсионеры заметили бесхозную сумку и сообщили о ней по «0-2». (Вот она, старая гвардия, наши нынешние попросту спёрли бы ту сумку, и всех делов.) Со всеми предосторожностями сапёры сумку ту отнесли в безлюдное место и вскрыли. А в ней оказалось нечто, действительно похожее на взрывной заряд: будильник, батарейки с проводами, что-то сыпучее в пакете. И ещё – записка следующего содержания: «Не отмените плату за пользование туалетом на автостоянке – взорву горисполком!» Ха, думаем, во шутник… Тем более, что позднее эксперты выяснили: в пакете была не взрывчатка, а обыкновенный … (далее названо вещество с трудно запоминающимся названием; его на любом крупном предприятии города раздобыть нетрудно). Да ещё и батарейка была с истёкшим сроком годности. Так что при всём желании сработать сооружённое на подобной основе взрывное устройство не могло. Явная туфта, сработанная кем-то из местных психов, так мы у себя в угро решили. Но то – мы. А в горУВД , представив зрелище разрушенного взрывом горисполкома, отчего-то страшно всполошились, наслали нам в подмогу кучу своих спецов и взамен потребовали любой ценой злосчастного писаку-террориста изловить и изобличить, пока он не натворил нам кошмариков. Деваться некуда, начали искать.

Вообще-то идти по следам нашкодившего шизика всегда трудно – такие ведь непредсказуемы. И кто знает, что в следующую секаунду ему в голову втельмешится – поди угадай логику ненормального!

Но в данном случае нам повезло: один из участковых по аналогии вспомнил схожий случай со своего участка полуторагодичной давности. У одного парнишки с лицом дебила угнали мотоцикл, вскоре угонщина поймали – им оказался 14-летний сын владельца автостоянки. Потом хозяин стоянки жаловался: после суда (подростку дали год условно) пострадавший «терпила» подошёл к нему в коридоре райсуда и предупредил: «Ещё раз подобное повторится – взорву твою автостоянку на хрен!» И там, и там – угроза взрыва, как-то связанная с автостоянкой. Решили проверить. Для начала взяли из архива заявление того самого терпилы о пропаже у него мотоцикла и сравнили с почерком записки с угрозой взрыва – почерки в обоих случаях оказались идентичными. Нагрянули к гаврику домой, с внезапным обыском, гостей он не ждал и ничего спрятать не успел – в чуланчике краску-серебрянку нашли у него. Ту самую, что в соединении с магнием даёт взрывоопасную смесь. А также – большой бак, вполне пригодный (по заключению экспертов) в качестве оболочки для самодельного взрывного устройства. Ещё из интересного нашли в том чулане пневмопистолет, но он оказался калибром до 5 мм, то есть – разрешённым к незарегистрированному хранению.

В числе прочих оперов общался с арестованным на допросах и я. Впечатление от него: круглый дурак, стопроцентно крыша поехала. Всё о Венере мне втолковывал: планета-де с тёплым климатом, почти как Канары, баб и жратвы там – вдоволь, и всё бесплатно, потому как на Венере денег нет – ещё не придумали… Откуда ему такие подробности ведомы? Здрасьте, так он сам же – оттуда, чистейшей воды венерианец! На Землю попал по некоторым личным причинам, о которых не хочет сейчас рассказывать, но скоро он уж сможет вернуться обратно, и обязательно вернётся. Кстати, он и меня к себе на Венеру приглашал! Ну что ты на такое ответишь?! Слушал я его сочувственно, головой качал, поддакивая, но как в одно ухо влетало это – так тотчас в другое ухо и вылетало, не вызывая у меня никаких эмоций. С Венеры – так с Венеры, мне-то что? Главное только – чтоб у угрозыска никаких проблем не возникало, а из-за этого барбоса как раз масса проблем и возникла: столько людей из-за него переволновалось, хорошо ещё – быстро удалось его вычислить. На учёте псих наш доселе не состоял – всё хуже и хуже работают наши психиатры; сумасшедших уже не то что не лечат, а и в упор не замечают даже. У нас уже и в парламенте половина депутатов – буйнопомешанные, честное слово…

Поскольку оставленное придурком на остановке содержимое сумки взорваться никак не могло, то дело против него было возбуждено лишь по статье «Действия, приводящие к общественным беспорядкам». Да и то – с весьма смутной судебной перспективой: по всему было видать, что либо до суда, либо на самом суде бедолагу объявят официально сумасшедшим и направят на принудительное лечение.

Иногда вспоминаю его, думаю всякое… Допустим на секунду, на самое коротенькое мгновенье лишь предположим, что он действительно – с Венеры. Ну какого рожна ему было быв взрывать наш горисполком?! Чай, у них там на Венере и собственного начальства предостаточно…

МЕНТОВСКИЙ БОКС

Однажды пришли ко мне заявители, супруги-пенсионеры: то ли Антиповы, то ли Антипенко – фамилию уж точно не припомнить. Жили они в частном секторе, во дворе их дома был сарай, а в том сарайчике хранился велосипед, на котором дедуля при надобности в магазин или на рыбалку ездил. Так вот этот самый занюханный велик какое-то бесстыжее чмо у старичков и склямзило. Вот и притопали они в РОВД – подавать заявление о краже. Мусорное дело, я б такой чухней и не занимался – тут вон на уличные грабежи и подрезы не всегда времени и сил хватает. Но в дежурке на притарабанивших заяву старичков случайно наткнулся начальник районного угрозыска. У деда на груди – пара таких же наград, что и батяня нашего майора с фронта приволок. И не то чтоб растрогался наш отец-командир, а просто вдруг чисто по-человечески захотелось ему помочь, он мне и велел: «Займись ими, и велосипед – найди!»

А мне что, я человек маленький, что приказывают – то и делаю. Найти-то велик – навряд ли (разве что кто из соседских малолеток надыбал, тогда есть какие-то шансы) , но пусть хоть увидят старики, что кому-то они ещё нужны в этом мире. и даже предельно занятый державными делами колоссальной важности сотрудник уголовного розыска (я, стало быть) всё прочее забросил, и вокруг ихней крошечной проблемы забегал – засуетился.

И вот притопали мы к дверям моего служебного кабинетика, я зашарил по карманам в поисках ключа, как тут из соседнего кабинета выглядывает коллега мой, лейтенант Кислица. Просит: «Старлей, дай закурить, а то эта сука, капитан Бородуля из следственного отдела, уволок у меня пачку без спроса. Курить хочется – не могу, и отлучиться нельзя – занят с человеком…» Я в таких случаях никогда не жилюсь: помочь сослуживцу куревом – святое, тогда и тебе не откажут, если когда-нибудь сам без сигареты останешься. Достал свою «Приму» с фильтром, вынул одну, сунул ему в рот, дал прикурить от своей зажигалки. Почему – так, словно бы Кислица – безрукий? Да потому, что на руках у него были боксёрские перчатки, не снимать же ему их было. Мои ветхие терпилы тоже на перчатки внимание обратили и, я заметил, обменялись недоумёнными взглядами. А ничё, пущай думают, что хотят…

Завёл их в кабинетик, расположился за своим столом, усадил их на стулья напротив себя, разложил на столе перед собою бумаги, начал заполнять бланк. И тут из-за стенки, из кабинета Кислицы, что-то чувствительно грохотнуло. Так, словно там шкаф опрокинулся двухстворчатый. Или же другой вариант – словно там какой-нибудь бандюга увесистой комплекции вместе с табуретом улетел от допрашивающего его опера к противоположной стенке, и с разгону о неё спиною врезался. Мне-то что, я и не к такому привык, иногда ведь и в моём собственном кабинете тоже… шкафы падают. Но старички мои как-то съёжились, а это – нехорошо, неправильно. У простого народа могло сложиться неадекватное представление о своей же родной народной милиции. Выйдут от меня пенсионеришки – и бегом в прокуратуру, с телегой: «Просим проверить, что за безобразия творятся в Энском райотделе…» Нужны нам такие жалобы? Не нужны абсолютно! Поэтому я говорю им: «Извините, мне надо отлучиться на минуточку…», выскакиваю из комнаты и без стука врываюсь в соседний кабинет.

Не закрылся на замок во время допроса лейтенант Кислица, неопытный ещё кадр, неосторожный, начальством и внутренней безопасностью как следует не трёпанный. Ничего, научится со временем! Застаю своего товарища я аккурат в тот момент, когда он примеривается обутым в боксёрскую перчатку кулаком хукнуть в челюсть поднимающегося с пола бандита, весом и габаритом превосходящего раза в два нашего невысокого и неказистого оперёнка. Чем хороша боксёрская перчатка – после неё не остаётся никаких следов на лице, это очень важно, если после дружеской беседы с тобою задержанного придётся за недоказанностью отпустить, и он тотчас помчится снимать побои и катать на тебя квалифицированную телегу. Поэтому по лицу грамотный розыскник на допросе никогда не бьёт, этот рефлекс у него отработан до автоматизма, он уже в крови. Но у менее опытных сотрудников случаются проколы и казусы. Вроде того, что саданёшь гадёныша, скажем, в солнечное сплетение, а он, резко согнувшись вдвое, налетает мордой на твой не успевший отдёрнуться кулак. И вот результат – нос расквашен, глаз подбит, зубастость во рту заметно поредела… Очень трудно будет потом доказать, что гада этого в РОВД никто не пытал, и разговаривали с ним в строжайшем соотвествии с уголовно-процессуальным кодексом. А так – натянул перчатки, и мотузь голубчика куда хошь, ничего не опасаясь.

«Ты бы потише тут, а то у меня заявители сидят, им очень слышно!» – с порога предупредил я. Кислица попридержал кулак, оглянулся на меня, ожёг легко узнаваемым вдохновенно-замылившимся блеском глаз целиком погрузившегося в любимую работу труженика (словами это можно было выразить примерно так: «Чего-чего? Ах да, ладно… не мешай только!» Я пожал плечами, вернулся к себе. Мои посетители меня уж заждались. Мы продолжили оформление материала на вышеупомянутый велик. Попутно с писанием бумаг я по привычке втолковывал супругам, что их пропажу мы рано или поздно обязательно найдём – не на этой неделе, так на следующей, не в этом месяце, так в том. Пусть только не волнуются и понапрасну не прибегают к нам каждый день с одним и тем же вопросом: «Уже нашли?!» И вот в самый разгар моих вдохновенных внушений из-за стены вдруг донеслось: бам-бам-бам, бац-бац-бац, бух-бух-бух… Тьфу ты, думаю, ну почему в райотделах не отделывают стены между кабинетами оперов звукоизолирующими материалами? Не хотят, экономят буквально на копейках, а после люди сердятся: «В ментуру вчера ходил по личному вопросу, а там – та-а-а-а-а-кие звуки отовсюду!» И всё, кончено, не станет этот человек больше любить свою милицию, а будет её только бояться. Хотя чего нас опасаться простому человеку, если мы для него в основном ведь и стараемся. А лично нам разве всё это надо?

«Я сейчас… схожу на минутку!» – мило заулыбался я, пулей метнулся в коридор, влетел к соседу. Да, скажу я вам, картинка ещё та… Бандюган уже подвешен головой вниз за скованные наручниками ноги на металлическую вешалку, и Кислица усердно боксирует в его широкую (при всем желании – не промажешь) спину. Только что злоумышленник, видать, рухнул вместе с вешалкой, Кислица не без труда вновь придал конструкции вертикальное положение, и теперь в воспитательных целях наказывал клиента. Приговаривал: «Не было команды «Падай!», так чего ж ты упал?! Нехорошо ведешь себя, дядя…» Нет, всё правильно, я обоими руками «за», но шумно ведь, мирное старичьё за стеною, не поймут они… кляузу настрочат!

«Ты чё, спятил?!» – сердито прошипел я оглянувшемуся от вешалки на меня Кислице. Лейтенант удивлённо распахнул глазки: «А что, разок бандита уже и «приласкать» нельзя?» Я сплюнул: «Да при чём тут это? Я ж тебе ясненько ещё в первый раз объяснил: люди у меня. Ты понимаешь? Не воры, не гопники, не нарики, не синяки прибацанные, не бузотёры, не шлюшки всякие, которым, в принципе, и полезно послушать, а – уважаемые граждане! И ежели ты тут бандита своего допрашивать будешь не тихо и нежно, как любимую девушку в первую брачную ночь, а опять стены станешь сотрясать, то я, когда тех терпил отпущу, приду и самолично тебя на эту вешалку и подвешу, ты меня понял?!» Кислица коротко заржал: «Ха, ну ты и ска…», но тут же заткнулся, наколовшись на мой предупредительный взор. Понял, наконец, что не шучу я, а то раньше до него не доходило. Его логику я улавливал: «столько раз слышал подобное – и не прибегал с предъявой, да и сам у себя – не раз… А тут нате вам – не шуми!» Вообще-то мыслил он правильно, но ситуации ведь разные бывают, надо улавливать нюансики, а он всё по шаблону старался скомстрячить. Если не сумеет по ходу дела перестроиться – выше капитанского звания и должности дежурного в нашем РОВД ему ничего не светит…

С извинительной улыбкой на лике вернулся к себе, глянул на старичков, опасаясь обнаружить возмущённость творящимся за стеною. но не заметил на их лицах ничего, кроме терпеливого внимания, и вновь загундил что-то по поводу пропавшего велосипеда. Но день сегодня явно выдался какой-то нескладный. Вот казалось бы, всё я втолковал досконально Кислице и в рот ему положил, и вот буквально через пять минут из-за стенки раскатисто донеслось: «БАМ!!! БАМ!!! БАМ!!! БАЦ!!! БАЦ!!! БАЦ!!! БАХ!!! БАХ!!! БАХ!!!» Он что там, охренел?! Лампочка под потолком у меня закачалась, шкаф у стены затрясся, со стола стаканчик с карандашами упал на пол и покатился. Картинка тянула на землетрясение балла на четыре, а ведь всего-навсего молодой оперуполномоченный колол преступника на сознанку. Пенсионеры покосились на меня, на громкоговорящую стенку, друг на дружку…

На что уж я толстокож, а и мне стало неудобно за честь и доброе имя своей «конторы». «Пардон, буквально на минутку… Я всё исправлю!» – с приклеенной к губам улыбочкой начал подниматься было я из-за стола, но тут старик меня и припечатал своей фразой: «Да ладно тебе, сынок, бегать туда-сюда! Считай для удобства, что оба мы – глухие! У нас ведь у самих внучок-наркоман, знаем прекрасно, каково от таких гнид честным людям страдать приходится, и как разговаривать с ними надо, чтоб до них хотя бы чуточку дошло… Так что сиди здесь, парень, и наше дело поскорее доканчивай!»

А, ну тогда ж совсем другой поворот! Я вмиг успокоился. Если народ наши действия понимает и одобряет – значит, правильной дорогой мы намыливаемся, тогда и тревожиться не о чем… Быстренько кончил оформление всех требуемых бумаг (из-за стены то и дело неслось «ТРАХ!!! ТАРАРАХ!!! БУ – БУХ!!! БА – БАХ!!!», и тому подобное, но мы уже к этому не прислушивались ), потом отпустил старичков домой, а сам, радостно залыбясь, ворвался в кислицын кабинет. Явно не кололся у него бандюган, несмотря на всю предыдущую симфонию звуков. Теперь он лежал на полу, а Кислица топтался прямо на нём, и то ногой изо всей силы двинет, то, наклонившись, перчаткою. Увидев меня, влетевшего с нехорошей ухмылочкой на физиономии, лейтенант немножко испугался, соскочил с лежащего, попятился от меня в угол, забубнил жалобно: «Да я ж не хотел больше шуметь, но эта падлюка… Главное ведь – такой упёртый попался!» Я зловеще моргнул на лейтенанта в упор, выхватил у него из рук дубинку, повернулся к распростёртому на полу «криминалу»: «Ну что, припадочный, побазарим?!»

Хо, он у меня на 25-й минуте запел соловьём, три эпизода на себя взял, отвечаю! Ничё, пущай ещё Кислица у нас, ветеранов, подучится уму-разуму. Тут ведь, паря, главное – не усердие, а – опыт, а ещё – знание всяких особо уязвимых точек.

…А велик я нашёл буквально на второй день. Узнал у тамошнего участкового, кто из живущих по соседству с Антоновыми малолеток балуется «шмалью» (коноплей); одного выдернул в РОВД и побеседовал по душам, другого… Третий и раскололся, что «бабок» на «чек» (спичечный коробок с травкой) не хватало, вот и спёр у деда велосипед – «ему же всё равно он не нужен – еле на ногах уж держится!». И загнал его на соседней улице некоему «дяде Харитону», хорошо – не случайному прохожему, ищи его потом… А так нарисовался барыга с именем и адресом, ломанулся я туда. Такой же дом в частном секторе, как и у Антоновых, хозяин – лет сорока, жирнотелый, из породы дюже прижимистых. Решил он со мною комедию поиграть: «Какой велосипед? Не видел я никакого велосипеда!» Но я быстро обновил ему память, слегка побив его головой о порог, тогда он «вспомнил» что велосипед случайно находится у него в чуланчике, и приволок его оттуда.

Через полчаса я вручил обрадованному ветерану его пусть и траченное временем, но вполне ещё работоспособное транспортное средство. Аж самому стало приятно, глядя, как растрогался старик и прослезился… И начальник угрозыска на оперативке потом, узнав, чем всё закончилось, тоже сказал мне пару поощрительных слов. Типа того, что, мол, «ты хоть и ленивый пидор, но когда захочешь – то сможешь!» Большего я от него и не ждал, заваливать комплиментами личный состав – не его стиль. А я так скажу: когда на нашей собачьей работе удаётся сделать что-либо полезное разным хорошим людям – то никакой благодарности мне потом за это и не надо, так на душе легчает что-то…

А боксёрские перчатки я у Кислицы экспроприировал. Он же на язык не бойкий, мыслями тяжеловат, спросит у него кто-то из проверяющих: «Почему у вас спортинвентарь в сейфе хранится?», он, наивняк, чего доброго – ещё и правду скажет.

А нам это – ни к чему.

Владимир Куземко, специально для «УК»

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!