«Иракская страница» в истории украинской армии: будни «миссионера» — не «экшн»

Пять лет назад из этой страны начали выводить наших миротворцев. Со времен Афганистана это первая война, в которой участвовало так много украинских солдат. Записки советника руководства иракской госбезопасности – взгляд со стороны на ситуацию в Ираке.

Недавно президент США Барак Обама отрапортовал всему миру о завершении вывода боевых подразделений американской армии из Ирака. Не стоит забывать, что в Иракской войне приняла активное участие и наша страна. Многие рисуют себе локальные конфликты и миротворческие операции — благодаря стараниям СМИ — как сплошной «экшн». В действительности будни любого их участника куда менее эффектны, хотя по-своему интересны.

Представить реальную картину жизни военнослужащего в горячей точке позволяют предлагаемые читателю фрагменты заметок украинского офицера — очевидца того, что происходило в Ираке. Автор не ставил перед собой задачу дать политическую и военную оценку происходящего в стране и вокруг нее, ограничиваясь преимущественно описанием личных наблюдений, событий и встреч.

«Иракская страница» в истории украинской армии

Если не учитывать интенсивного в прошлом военного и военно-технического сотрудничества между Ираком и СССР, то упомянутые события на Ближнем Востоке непосредственно затронули Украину в 2003-м, когда стала очевидна неизбежность очередной военной кампании в регионе. Для США тогда было очень важно обеспечить международную поддержку готовящейся операции, в том числе в виде направляемых в регион контингентов из других стран.

Украина до этой войны также поддерживала тесные отношения с Ираком, прежде всего в торговле: годовой товарооборот превышал 300 млн. долл. Начало военных действий было нежелательно для украинской стороны, главным образом по экономическим мотивам. Между тем имелись и веские причины, вынуждавшие тогдашнее украинское руководство принять участие в иракских событиях: по его адресу звучали обвинения по поводу якобы поставленных в Ирак станций радиотехнической разведки «Кольчуга»; оно искало возможность нормализовать свои непростые отношения с Соединенными Штатами, некоторыми другими странами…

Требовалось и заручиться поддержкой Запада в реализации планов по интеграции в НАТО. Кроме того, была надежда получить часть контрактов и финансовых средств на восстановление разрушенного войной Ирака, а также освоить часть здешнего рынка.

Изначально Украина не одобряла силовой вариант решения иракской проблемы. Власти долго колебались, в парламенте шел весьма трудный законодательный процесс по соответствующему вопросу. Но в новых политических условиях было признано целесообразным отправить миротворческий контингент в Ирак. Причем уже после окончания активных военных действий, когда территорию страны оккупировали американские и английские войска.

Первым шагом (достаточно рациональным) стало формирование и отправка в Кувейт батальона радиационной, химической и бактериологической защиты. Это подразделение не предназначалось для участия в активных боевых действиях, но при этом выполняло функции демонстрации флага, готовности защищать местное население от возможного применения оружия массового поражения, оказывая в то же время косвенную поддержку войскам антииракской коалиции.

Затем на повестку дня поставили вопрос о направлении в Ирак механизированной бригады. На эту бригаду, которая вошла в состав многонациональной дивизии «Центр-Юг» коалиционных сил (КС), возлагались такие задачи: урегулирование ситуации в зоне ответственности; обеспечение безопасности и стабильности, создание условий для функционирования местного правительства; содействие восстановлению экономики, социальной инфраструктуры; оказание помощи населению.

В обязанности подразделений входили также охрана наиболее важных объектов, патрулирование, сбор разведданных об обстановке в провинции, набор и подготовка личного состава иракских подразделений территориальной обороны и пограничной полиции, разминирование местности, несение службы на блокпостах.

В ходе этой операции отдельная бригада наших ВС впервые действовала так далеко от Родины; была отработана переброска подразделений, вооружения, военной техники на значительные расстояния. Основным же стало то, что в этом регионе узнали украинских солдат — и местные власти, и население, и союзники по коалиции. Мир увидел, что в нашей стране существуют вполне реальные ВС

Вскоре после смены в 2005-м руководства Украины наш контингент покинул Ирак: став президентом, Ющенко реализовал соответствующий пункт предвыборной программы. Но чтобы смягчить факт ухода, сюда направили — уже в качестве миротворческого персонала — несколько десятков офицеров и прапорщиков, которые заняли должности в органах управления (различного уровня) КС. Участие нашей страны в иракских событиях и сейчас выражается в форме присутствия миротворческого персонала в составе Тренировочной миссии НАТО в Ираке (NATO Training Mission in Iraq — NTM-I).

Уже в качестве миротворческого персонала украинские военнослужащие (в том числе в составе NTM-I, штабов Многонациональных сил и Многонационального корпуса в Багдаде) предоставляли советническую помощь силовым структурам Ирака, содействуя созданию системы управления на оперативном и стратегическом уровнях, развитию гражданской и пограничной полиции, обучению их кадров, подготовке к самостоятельному поддержанию правопорядка в стране и охране границы.

Автору этих записок довелось работать «под крышей» NTM-I. Это отдельная миссия, организованная Североатлантическим альянсом для подготовки и оснащения силовых структур, а также органов военного управления Ирака. Она относительно автономна; не следует путать ее с войсками коалиции. И хотя задачи NTM-I не относятся к боевым, выполняются они в боевых условиях. Офицеры этой миссии работают советниками при руководстве иракских органов управления стратегического уровня, преподают в военных вузах, выезжают на места для организации и проведения командно-штабных учений, курсов, тренингов и т. п.

Путь в «миротворцы»

Как происходят отбор, подготовка и направление офицеров нашей армии для прохождения службы в горячих точках или в многонациональных штабах? Это наверняка интересно многим.

В военной среде существует устойчивый стереотип: мол, для обычного офицера из войск практически нереально «просто так» попасть в число направляемых в заграничную командировку, например в миссию ООН. И такое мнение имело под собой определенную почву. Значительная часть желающих отсеивалась ввиду высоких требований к владению иностранным языком и к другим видам подготовки; кроме того, даже шансы кандидатов с высокими профессиональными и моральными качествами ограничивались определенными субъективными факторами.

Так, командиры и начальники, принимая кадровые решения, далеко не всегда исходили из объективной оценки кандидатур; те или иные дельцы в погонах старались урвать «дивиденды» со стремящихся попасть в миссию… В результате некоторые офицеры превратились в «профессиональных миротворцев»: долгосрочные заграничные командировки следовали у них чуть ли не одна за другой, а в ВС своей страны они редко занимали ответственные должности.

Поэтому было введено (в период, когда МО возглавлял Анатолий Гриценко) правило, согласно которому офицер по возвращении из долгосрочной командировки за границу (с учебы или из миротворческой миссии) не может быть повторно направлен за рубеж на длительное время, пока не прослужит на родине около пяти лет. Был принят и ряд принципиальных решений, делающих процедуры отбора более прозрачными. Предписывалось, в частности, проводить подготовку нескольких кандидатов на одну должность и рассматривать их на конкурсной основе.

Но в любом случае отбор с точки зрения соответствия кандидата объективным критериям будет строгим.

С тех пор как в числе приоритетов для армии названы задачи расширения участия нашей страны в миротворческих операциях и работе многонациональных штабов, придается большое значение наличию подготовленного персонала, соответствующего требованиям ООН, НАТО и иных структур, которые проводят такие операции, и способного работать по стандартам этих организаций

Прежде всего будущий миротворец должен владеть английским языком в соответствии со стандартом STANAG* на уровне по меньшей мере 2222. Это вполне достижимо: в наших ВС на базе высших военных учебных заведений и учебных центров функционируют 16 постоянно действующих курсов по изучению иностранного языка длительностью 4—6 месяцев.

__________________________________________

* STANAG (аббревиатура, принятая в НАТО; от англ. Standardization Agreement — Соглашение по стандартизации) устанавливает и определяет способы, порядок действий, терминологию и условия для унификации в рамках единых ВС или технических операций либо оборудования (матчасти) среди государств — участников альянса. Каждая страна, входящая в НАТО, ратифицирует соглашение и внедряет его в своих ВС.

Кандидату предстоит также сдать зачет по физподготовке. Нормативы соответствуют действующему наставлению, но, к сожалению, и они оказываются не по плечу некоторым военным.

Вышесказанное — лишь одна сторона медали. Департаментом миротворческих операций ООН определены четкие критерии требований для кандидатов на должности, например, военных наблюдателей ООН. Таковыми могут стать лица в возрасте от 25 до 50 лет (как мужчины, так и женщины), которые проходят действительную военную службу в своей стране на должностях офицеров по меньшей мере пять лет. Звание наблюдателя — преимущественно капитан или майор. Подполковникам и полковникам также есть место в составе миротворческих миссий; бригадные генералы или генерал-майоры, как правило, возглавляют подразделения военных наблюдателей.

Предъявляются высокие требования к состоянию здоровья и физической форме: ведь предстоит длительное пребывание в регионах с тяжелыми климатическими условиями, в ситуациях, связанных с риском для жизни; при патрулировании или проведении расследования в некоторых районах, где дороги отсутствуют вообще, придется проходить большие расстояния пешком.

Необходима и хорошая подготовка по военной топографии (чтение карты, ориентирование на местности, в том числе с использованием GPS, и т. п.), по связи. Казалось бы, офицер украинской армии заведомо владеет этими умениями и навыками, но сложность в том, что соответствующие требования основаны на процедурах, принятых в армиях западных стран. Потому и карты, и системы координат, и ведение радиообмена, и работа с документацией на первом этапе — все было для нас непривычным.

В Ирак — через Неаполь

Для офицеров, направляемых в Ирак, руководством НАТО предусмотрена, в частности, непродолжительная подготовка на базе Объединенного командования альянса в Неаполе. На это командование было возложено проведение трех операций: в Косово, в Ираке (в части выполнения задач, касающейся НАТО, — вновь прошу не путать с действиями КС), антитеррористической «Активные усилия».

Южноитальянский город встретил нас, прибывших из украинской зимы, почти летней погодой, лимонами и апельсинами на придорожных деревьях и прочими атрибутами Средиземноморья.

Штаб Объединенного командования — обширный комплекс зданий, расположенный на городской окраине; из окон кабинетов открывается роскошный вид на море.

Нельзя не заметить принимаемых здесь усиленных мер безопасности — посты и патрули карабинеров, инженерные заграждения, пропускной режим. Впрочем, иногда позволяют себе отступления от правил. Например, при въезде через КПП в салон нашего автобуса, заполненного офицерами из различных армий, поднялся дежурный, попросил предъявить документы и… не отходя от двери, сделал вид, что ознакомился с их содержанием. Случись такое на КПП генштаба какой-нибудь из армий на территории СНГ, нерадивого дежурного сняли бы с наряда и ему вряд ли удалось бы избежать крупных неприятностей.

Курс подготовки включал лекции и другие занятия практически по всем вопросам, связанным с событиями в Ираке: ситуация в регионе, характеристика текущего состояния иракского конфликта, тактика действий боевиков, угрозы личному составу, правовые аспекты действий КС и работы персонала NTM-I, задачи и процедуры деятельности в миссии НАТО, различные аспекты быта, медицинского обеспечения и пр. Помимо этого, проводились дискуссии по группам, где обсуждались вопросы будущей работы исходя из специализации каждого.

Учеба проходила в сопровождении музыки: в здании, где проводились занятия, этажом ниже с утра до вечера репетировал местный военный оркестр. Звучали не только марши, но и серьезные классические произведения, а также песни. Доносилась до нас и знакомая мелодия «Подмосковных вечеров»…

Для повседневной жизни натовского штаба характерна спокойная упорядоченность. У большинства военнослужащих и гражданских специалистов — размеренный трудовой ритм и регламентированный рабочий день. К пяти-шести вечера к КПП тянется длинная вереница машин: военнослужащие направляются домой. Никаких авралов, внезапной постановки задач «к утру», за исключением работы дежурной смены, выполняющей текущие операции.

Особое место занимает социальная составляющая жизни военнослужащих и членов их семей. Прямо на территории военной базы работает англоязычная школа. К услугам военных — многочисленные магазины, большой выбор различных культурных мероприятий (как правило, неформальных), семейные клубы поддержки и др. Причем каждая из стран НАТО, которые делегировали в Неаполь своих представителей, старается предложить своим гражданам что-то национальное. Идешь по коридору административного здания и видишь на дверях таблички: «Британский семейный клуб», «Капеллан», «Старший представитель от бундесвера», «Туристическое агентство для военнослужащих» и т. п.

В гостинице вместе с нами жили еще с полсотни офицеров из разных стран. Всем им вскоре предстояло отправиться на войну в Ирак. Поэтому вдвойне интересно было наблюдать их досуг (благо свободного времени у них было предостаточно). По неписаным традициям бывшей Советской армии в таких случаях наши «господа офицеры изволили сильно пить», собираясь по номерам и засиживаясь за возлияниями до глубокой ночи. Не отставали от них в этом и выходцы из стран бывшего Варшавского договора. Натовцы тоже выпивали, но обычно не по номерам, а чинно расположившись у стойки бара и растягивая на весь вечер пару кружек пива или рюмок более крепких напитков, просто общались. Также они предпочитали посиделкам «со стаканом» выходы в город — посмотреть местные достопримечательности и занятия спортом.

Почему я акцентирую внимание на многих бытовых и прочих мелочах? Да ведь жизнь военных профессионалов не сводится к поездкам в горячие точки и выходам «на боевые». И нам небезразлично, в каких условиях проходят наши будни в различных гарнизонах. Никто не идеализирует западные армии, но здесь есть положительные моменты, которые стоит взять «на вооружение». Да, уровни финансирования несопоставимы, но далеко не все требует денег. Доброжелательное и уважительное отношение к офицерам и их семьям (в последнее время — и к контрактникам), создание соответствующей обстановки — проблема в большей степени нравственная и организационная, чем финансово-материальная…

Дни учебы, показавшиеся нам чуть ли не отдыхом на средиземноморском курорте, пролетели незаметно. У нас (по традиции, унаследованной от Советской армии) с личным составом, убывающим в зону боевых действий, провели бы перед отправкой с десяток строевых смотров. В Неаполе никто этим не занимался. Натовцы даже не спросили, у всех ли есть бронежилеты и прочие средства защиты, полагаясь, очевидно, на благоразумие отъезжающих.

Процедура перемещения из Неаполя в Багдад началась за несколько дней до рейса — с оформления и отправки багажа. Вылетающие заполнили бэйджики, в установленное время вынесли багаж (включая небольшие контейнеры с личным оружием) к входу в гостиницу и погрузили в микроавтобусы, которые доставили его в аэропорт заранее. И на посадку в самолет — американский военно-транспортный С-17 — все шли как обычные пассажиры: налегке, только с ручной кладью.

В отличие от гражданских аэропортов, при регистрации на рейс никто не проверял ни документы, ни кладь. Вот мы и на борту самолета. Его грузовой салон дооборудован мобильным контейнером с несколькими туалетами. В хвосте наряду с пассажирами разместили несколько поддонов с грузом.

Каждого из нас ждал пакет с подушкой и одеялом. А вот обещанный завтрак в полете не подали, и после взлета большинство завалились спать. Некоторые предпочли устроиться на полу грузового салона — кто в спальном мешке, кто на расстеленном одеяле.

Прибытие и первые впечатления

Приземление экипаж выполнил так мягко, что ему могли бы позавидовать большинство пилотов гражданских авиакомпаний. Рампу начали опускать уже во время руления: очевидно, что при таком раскладе в случае обстрела самолета и его возгорания у пассажиров остается больше шансов на спасение. Как только мы покинули салон, несколько автопогрузчиков забрали поддоны с багажом — и вскоре самолет вылетел в обратном направлении.

На аэродроме, помимо авиации КС, довелось увидеть Ан-12, Ил-76 и прочие машины советского производства, которые эксплуатируются авиакомпаниями, выполняющими контракты по перевозке войск и грузов в Ирак.

Так называемый военный сектор Багдадского международного аэропорта (Baghdad International Airport — BIAP) фактически представляет собой часть комплекса военных баз «Виктори», расположенного в западной части столицы Ирака. Это своеобразное государство в государстве. Многонациональные силы превратили его в опорную базу своего пребывания в стране. Периметр обнесен бетонным забором, скрывающим от визуального наблюдения и прицельного огня из легкого оружия. Территория настолько обширна, что по ней организовано регулярное автобусное сообщение.

И в НАТО, и в коалиционных войсках дело поставлено так, что военнослужащим в зоне конфликта не приходится беспокоиться о бытовых вопросах: здесь есть кому этим заниматься. В американской и многих других западных армиях все вопросы обеспечения (питание, стирка, уборка, транспортное обслуживание, досуг, охрана базовых лагерей) даже в зоне боевых действий возложены на частные гражданские фирмы; в качестве одной из наиболее известных назовем KBR. На низовые должности такие компании набирают, как правило, выходцев из стран третьего мира, согласных за относительно небольшую зарплату работать в горячих точках.

Для военнослужащих, следующих через Багдад транзитом в другие гарнизоны на территории Ирака, организован временный полевой лагерь. Людей поселяют в огромных палатках, все оборудование которых сводится к раскладным кроватям и кондиционерам. Рядом расположены контейнеры с умывальниками и душем.

Безо всяких формальностей нам указали палатку для размещения и направили в «палатку администраторов» получить одеяла. Там же предлагались бесплатные кофе и чай, сухие пайки (никто не контролировал, кто чем воспользовался и в каком объеме), а также некоторый минимум развлечений — телевизор, небольшая библиотека.

В «Виктори» все транзитные пассажиры ожидают попутных самолетов или вертолетов на другие военные базы в Ираке. А те, кто прибыл в Багдад, могут добраться в город в составе охраняемых колонн, называемых на американский манер конвоями. Для перевозки пассажиров формируют специальный конвой; в сутки обычно делают три таких рейса, один из них — ночной.

Учитывая обстановку в городе, американские военные приобрели специальные бронированные автобусы «Райно» (что означает «носорог») по цене свыше 200 тыс. долл. каждый. Без бронежилета и шлема в автобус не пускают. Мои сослуживцы из предыдущей ротации во время такого переезда «попали» на фугас. Машину основательно тряхнуло, колеса отлетели, по бронестеклам пошли трещины. К счастью, пассажиры отделались испугом и ушибами.

Колонну сопровождают бронированные «Хаммеры». Один из них возглавляет конвой, за ним следуют два автобуса, потом опять «Хаммер» и т. д. Дозорную машину не выделяли. Главная надежда — на пулеметчиков «Хаммеров». Их башни развернуты в разные стороны. Ночью включаются мощные прожектора. Почти на всех автомобилях установлены генераторы помех, препятствующие работе радиолиний управления взрывными устройствами, а на головной машине — резак против мин и фугасов со взрывателями натяжного действия. Ситуация на маршруте контролируется также патрулями на бронетехнике и чек-пойнтами.

По прибытии багаж пассажиров сложили в длинные ряды и проверили собаками. После этого с нами провели первичный инструктаж по мерам безопасности. Встречающим раздали временные пропуска и только после этого завели в «зеленую зону».

До постоянного расселения всех размещали на территории американского посольства (расположенного в одном из многих бывших президентских дворцов) в огромных палатках, таких же, как в аэропорту Багдада. Здесь соседствовали представители всех стран, от рядового для подполковника. Оружие свалено под койкой. Рядом могут лежать личные вещи в любом количестве и в любом порядке — в зоне военных действий никто не озабочен «выравниванием полос на одеялах» и не тратит драгоценного времени на привитие кому-либо навыков аккуратности.

Полковникам и генералам, а также военнослужащим женского пола в порядке исключения временно предоставляли небольшие комнаты в контейнерах. При моем прибытии тыловики, что-то перепутав, не внесли в VIP-список итальянского бригадного генерала. Тот, не ударившись в амбицию, с неделю прожил в общей палатке, где, кроме старших офицеров, обитало много американских рядовых и сержантов.

Досуг американских солдат на территории посольства, где была сделана попытка воспроизвести «маленькую Америку», не особенно разнообразен: видеофильмы, интернет, кафе, поход в «РХ» (аналог нашего Военторга). У многих имелись ноутбуки и компактные проигрыватели DVD. Пользовался популярностью спортзал, оборудование которого даст фору многим хорошим фитнес-клубам. Те, кто не следил за собой, быстро набирали вес. Несмотря на высокие требования к физической подготовке и ограничения по массе тела, полные среди военнослужащих США встречались нередко.

Причина явно в характерном для большинства американских военных баз во всем мире питании: это типичный фаст-фуд. Их общепит и в Ираке — как бы большой «Макдоналдс» в военном исполнении. Начинаешь понимать, почему борьба с избыточным весом в США становится проблемой государственного масштаба. Наши соотечественники, вынужденные во время службы в этом регионе длительное время питаться в здешних столовых, также сильно поправлялись — спасали только интенсивные спортивные занятия, но не у всех хватало на это силы воли.

Все места пребывания людей в пределах посольства, фактически превращенного в гостиницу, обнесены или бетонными защитными плитами, или мешками с песком. Эта мера предосторожности вполне оправданна. Так, в январе 2008-го «зеленая зона» и комплекс баз «Виктори» по два раза подвергались обстрелам. Пятая попытка была предотвращена: подразделение КС обнаружило на окраине города полтора десятка реактивных снарядов, уже подготовленных к запуску с самодельных деревянных установок.

С февраля количество обстрелов в иные дни доходило до 30. Главные огневые средства для боевиков — минометы и пусковые установки реактивных снарядов, иногда самодельные. Между прочим, в коалиционных штабах их называют «катюшами».

С интересом наблюдал за работой подразделений, занятых вопросами безопасности, которым здесь уделяют много внимания (как специалист в этой сфере, без труда обнаружил и ряд существенных изъянов, но раскрывать их не стану, дабы не оказывать услугу «плохим парням»). Даже краткий перечень таких структур занял бы много места. Наиболее примечательны VIP-эскорты.

Все «уважающие» себя люди ездят на бронированных «внедорожниках», на которых нередко дополнительно установлены упомянутые ранее генераторы помех. Автомобили, применяемые подразделениями охраны, помимо стандартного заводского бронирования, снабжены многими усовершенствованиями.

Например, сразу за лобовым стеклом (уже имеющим определенный класс защиты) установлено на кронштейнах второе бронестекло, а внутри задней части салона — так называемый бронекороб. Задние сиденья развернуты назад. Через амбразуры в бронекоробе при открытых задних дверях удобно «работать» по преследователям или прикрывать отход.

На одной из центральных площадей (здесь при Саддаме Хусейне устраивали военные парады) ежедневно проводились тренировки по обеспечению безопасности колонн и т. п., в том числе и с привлечением американских военных вертолетов. Занятия проводила частная охранная фирма. Судя по интенсивности занятий, клиентов у нее хватало.

В Ираке, особенно в столице, с начала февраля наблюдалась активизация деятельности террористических и повстанческих группировок. Только за первую неделю моего пребывания в городе и его окрестностях зафиксировано около пятидесяти серьезных инцидентов. Например, в нескольких сотнях метров от министерства строительства неизвестный открыл огонь по людям из снайперской винтовки. Также было пресечено три попытки проноса взрывчатых веществ (ВВ) на территорию иракского МВД.

На территории хорошо охраняемой «зеленой зоны» Багдада (в которой размещаются американское и некоторые другие посольства, иракские правительственные учреждения и проживает большинство иностранцев, работающих в столице) двое местных на мотоциклах приблизились к патрулю КС и забросали его гранатами, после чего скрылись. На некоторых улицах столицы из-за угрозы нападений или подрывов введены запрет или ограничения на передвижение для подразделений КС и иракских силовых структур. А в ряде местных СМИ появилась информация о возможности использования террористами беспилотных летательных аппаратов с зарядом ВВ и с отравляющими веществами.

Поэтому даже «зеленая зона» была заполнена многочисленными чек-пойнтами, временными пропускными пунктами, патрулями и т. п., представленными различными структурами: войсками коалиции, местной и т. н. международной полицией, иракскими военными. Работает мобильное подразделение по противодействию самодельным взрывным устройствам. Над городом висит аэростат наблюдения с набором видеокамер и постоянно барражируют вертолеты. Но полной безопасности никто не гарантирует.

Что касается частных военных фирм, то их количество в Ираке чрезвычайно велико. Причем если кто-то думает, что их персонал — преимущественно «вышибалы», дежурящие на КПП, то он глубоко заблуждается. Материальной базе этих компаний могут позавидовать многие силовые структуры. При въезде в военный городок они проверяют нашу машину на наличие взрывных устройств, применяя обученных собак и самое разнообразное досмотровое оборудование.

В состав фирм входят надлежащим образом оснащенные мобильные подразделения по выявлению и обезвреживанию взрывных устройств. Например, у одного из таких подразделений, работающего на базе Shield, парк бронированной техники насчитывает несколько десятков единиц, начиная с «внедорожников» для VIP-эскортов и заканчивая БТР и современными патрульными машинами с хорошей противоминной защитой, — этого с лихвой хватило бы на целый батальон.

На меня особое впечатление произвел подготовленный информационно-аналитическим подразделением этой структуры «информационный продукт» о ежедневной текущей ситуации в «районе работы» фирмы, поступавший мне для изучения. По содержанию и глубине проработки он ничем не уступал аналогичным ежедневным докладам, которые составляются в штабах КС или иракских силовых ведомствах, т. е. представляют собой результат деятельности государственных и военных структур с соответствующим аппаратом разведки, управления, связи и т. п. Очевидно, что эффективность работы частной фирмы (при гораздо более ограниченных возможностях) не ниже.

В Багдаде я получил возможность наблюдать такое количество разнотипной бронетехники, которому может позавидовать любой военный музей. Вопрос защиты личного состава с ее помощью — тема отдельного разговора. Но если в Чечне проблема адаптации бронетехники и автомобилей к противоповстанческим действиям и к применению в городских условиях решалась преимущественно подручными средствами в рамках возможностей подразделения или ремроты полка, то Ирак и Афганистан вызвали новую волну заказов на защищенные машины. Для ранее произведенной техники поставлялись заводские модульные комплекты бронезащиты, монтируемые непосредственно в войсках. Хотя очень часто встречаются и образцы, усовершенствованные в местных условиях с помощью подручных средств.

Начало командировки — конец «пятилетки демократизации»

Моя командировка в Ирак совпала с окончанием «пятилетки строительства демократии» в этой стране, об «успешном завершении» которой заявил тогда Джордж Буш. Такая оценка выглядела более чем сомнительной: шестой год операции «Свобода Ираку» начался с очередной серии ракетных обстрелов американского посольства в Багдаде и широкомасштабных военных действий в Басре.

Можно долго дискутировать о намерениях США в связи с выводом их войск из Ирака. Но вывести механизированные или танковые части еще не означает избавить страну от своего присутствия и влияния, как когда-то закончилась афганская эпопея для Советского Союза. Америка пришла в Ирак всерьез и надолго. В 2008-м Буш доказывал, что уходить отсюда рано: «На своем тяжелом опыте мы усвоили урок о том, что произойдет, если отведем свои войска слишком быстро, — образовавшийся вакуум заполнят террористы и экстремисты, которые создадут для себя убежища и используют их для того, чтобы сеять повсюду хаос и резню» (blik.ua).

Для большинства иракцев все коалиционные войска остаются оккупантами. Потери среди КС уменьшились не в силу стабилизации обстановки в стране, а благодаря их размещению по операционным базам, представляющим собой своего рода хорошо охраняемые крепости, отгороженные от окружающего мира бетонными стенами.

За их пределы выходили только конвои, патрули, подразделения для проведения рейдов или несения службы на чек-пойнтах, возвращаясь обратно после выполнения задач. Перемещение всех иностранных граждан, участвующих в восстановлении разрушенной страны, — только в сопровождении охраны. Те, кто не следует этим правилам, например журналисты зарубежных СМИ, полагаются только на удачу.

В такой обстановке началась моя командировка.

В Ираке я работал по линии миссии НАТО советником при руководстве иракских служб безопасности и правоохранительных органов. Это было реальное живое дело — не бумаготворчество, которым подчас многим приходится заниматься дома.

Большую часть нашего служебного времени мы должны были проводить в офисах различных иракских силовых структур. Но в середине февраля 2008 г. вокруг нашего места работы «сгустились тучи». Разведсводки, другие официальные и неофициальные источники информации практически одновременно дали похожую информацию: попытки проноса и провоза в здание и на территорию ВВ (кое-что обнаружили непосредственно в «наших» зданиях, а также при досмотре людей и машин).

Другой источник отметил угрозу использования начиненной взрывчаткой машины против нашего кортежа. Кроме того, за последний месяц стало тенденцией применение боевиками зарядов ВВ, наспех установленных поверх бетонных ограждений (ими прикрыты основные маршруты движения техники КС и машин местных чиновников и силовых структур). По странному совпадению, в нашем районе активизировались снайперы. Эти новости не радовали.

Вместе с нами работала самая разношерстная публика: американские военные (далеко не всегда имевшие до этого отношение к спецслужбам и правоохранительной тематике, были даже офицеры, входившие до этого в состав экипажей кораблей ВМС), группа гражданских полицейских из Дании, а также набранные по контракту уже в качестве гражданских специалистов отставные офицеры армии и спецслужб из разных стран и др.

После утреннего брифинга по безопасности и проверки радиосвязи эта пестрая компания рассаживалась по машинам — и мы общей колонной двигались с передовой операционной базы через «красную зону» к своим «подсоветным». Никакие тактические приемы при передвижении кортежа не применялись. И никто не потрудился до этого хотя бы «на пальцах» отработать варианты действий в различных кризисных ситуациях (при подрывах, обстрелах и т. п.).

После высадки из машин все вместе толпой шли еще 200—300 метров к «нашим» подъездам. Вокруг — несколько высоких, никем не контролируемых зданий и ряд мест скопления тамошних жителей. Внутри «нашего» здания ситуация примерно аналогична: пропускной режим лишь имитировался, по коридорам бродили люди, не имеющие никакого отношения к работе расположенных здесь департаментов; о защите информации никто и не задумывался; под домом был подземный гараж, и тщательный контроль за прибывающими туда машинами отсутствовал.

Пришлось брать инициативу в свои руки. К этому времени я уже определил группу коллег, имеющих соответствующий опыт и способных обсуждать эти темы профессионально. Обговорив ситуацию и проведя детальную рекогносцировку, вышли на определенные решения и предложения. Руководство отреагировало адекватно — видимо, главным аргументом стало осознание того, что мы все — одна большая и «удобная» цель.

Отработали необходимые документы, заложили в рабочие и жилые помещения «НЗ» с «джентльменским набором» (ломы, кувалды, дополнительные патроны, осколочные и светозвуковые гранаты, дымовые шашки и пр.), «пробили» оптимальные маршруты эвакуации в пешем порядке и на машинах через территорию, контролируемую иракцами. Провели занятия в пешем порядке и в составе кортежей. Более серьезно подошли к регулярным тренировкам в стрельбе, переформатировав их под возможные сценарии окружающей реальности.

Наступило 23 февраля. Первыми нас «поздравили» с праздником местные боевики. В 06.18 прошелестели реактивные снаряды. Народ потянулся в укрытия. В такие минуты, наверное, всех «воинов-интернационалистов» посещает примерно одна и та же мысль: «Что я здесь делаю?»

После сигнала «отбой» последовали еще две серии пусков. Несложные расчеты показали, что огневые позиции были в 3—4 км от нас, причем в черте города. Непонятно, зачем «вешать» в небе аэростат наблюдения, поднимать вертолеты, сутками рокочущие над головой, устанавливать на вышку радиолокационную станцию разведки позиций стреляющих минометов, если все обстрелы проводили примерно аналогично?

Оставшаяся часть дня прошла спокойно, вот только из-за разрушений, причиненных этим обстрелом на СТО, автомеханики не успели вовремя провести плановое обслуживание моей машины. Запланированный на следующее утро выезд оказался под угрозой срыва, а ведь было уже заказано подразделение охраны, без которого дальние переезды между операционными базами в принципе запрещены. Но тут приятно удивила гибкость моего «натовского» руководства: тут же перераспределили машины в миссии и нашли мне «Шевроле Субурбан» с нормальным уровнем защиты.

Правда, утром при формировании колонны ребята из подразделения сопровождения провели проверку каждой машины и «обрадовали» меня новостью: в моем автомобиле отсутствуют домкрат и эвакуационный трос, поэтому они отказываются брать меня в колонну. В принципе это был мой прокол — такие вещи нужно выявлять самостоятельно и заблаговременно. Удивило лишь то, что машина длительное время эксплуатировалась в этом районе, но никто не озаботился довести ее «до ума».

Пришлось за оставшиеся 10 мин. совершить рейс с элементами экстремального вождения на другой конец «зеленой зоны», произвести «налет» на СТО и после непродолжительных переговоров с испуганной ночной сменой мастеров и охраны изъять необходимое из моей «старой» машины. Весь прикол заключался в том, что это был мой первый опыт вождения «Шевроле Субурбана», который пришлось приобретать, мчась по незнакомым улицам ночного Багдада.

И все же 23 февраля мы отметили хорошо. Некоторые наши коллеги-иностранцы знали об этом празднике и нашли возможность сказать теплые слова. Это было вдвойне приятно, так как накануне вечером эстонский полковник (служивший когда-то срочную службу в ВДВ Советской армии), давая прием в часть 80-й годовщины своей страны, в речи не преминул упомянуть о «периоде советской оккупации».

Тема 23 февраля продолжилась на следующее утро, когда встретил в коридоре знакомого американского полковника (в прошлом «морпеха»), который «рулил» американской группой советников. Пока пили кофе, болтали о том о сем. Когда он увлекся, и в его интонациях начали проскальзывать нотки некоторого превосходства, я решил ненавязчиво поделиться с ним впечатлениями о том, как мы вчера хорошо отметили день Советской армии. Тем более что возраст и продолжительность службы американца предполагали его хорошую осведомленность о нашей недавней истории. Полковник моментально перевел разговор на другую тему и принялся вполне дружелюбно вспоминать, какими мы были хорошими союзниками в годы Второй мировой…

Повседневная жизнь в миссии

Осложнение ситуации в Багдаде вновь заставило вернуться к теме безопасности работы и быта моих коллег. Даже внутри «зеленой зоны» вне американского посольства все перемещения стали возможны лишь в бронежилетах, шлемах, с личным оружием. Что уж говорить о нас, живущих на других операционных базах или работающих в «красной зоне»! Постоянно проводились инструктажи по вопросам безопасности. Весь персонал КС и НАТО привлекался к упражнениям, тренировкам: отработке действий при обстреле базового лагеря, попадании в засаду.

Перемещения в «красной зоне» допускались только в составе колонн, на бронированных машинах и с вооруженной охраной, но довольно бюрократизированная процедура заказа и вызова подразделения охраны не позволяла оперативно обеспечивать поездки, необходимость в которых иногда возникала внезапно.

А работа нашей группы предполагала ежедневные перемещения в этой зоне. О перемещении в составе колонны под прикрытием американцев речь не шла. В конце концов мы решили работать самостоятельно, как минимум парой машин по два-три человека в каждой. Понимая особенности задач нашей группы, руководство миссии НАТО выделило нам два бронированных внедорожника «Тойота Лендкрузер».

В любом случае в машинах индивидуальные средства бронезащиты были на нас. Мы не старались косить под крутых парней, они здесь и так встречаются на каждом шагу. Согласно предписанным процедурам — автомат на коленях, патрон в патроннике. Пока находишься за пределами передовой операционной базы — оружие не разряжается. По территории даже иракского МВД и других учрежденийпредписывалось перемещаться только с напарником, избегая лифтов, поддерживая радиообмен с ребятами, оставшимися в офисе. И целыми днями — патрон в патроннике автомата и пистолета, даже если работаешь с компьютером в кабинете

Во всем заправляли американцы. Во всех органах управления иракских силовых структур они были представлены при должностных лицах, более-менее имеющих влияние. Помимо нас в МВД работала группа американских советников. Ее возглавлял тот самый полковник-«морпех». Не знаю, что в его предыдущей службе было общего с правоохранительными органами, но до моего приезда он был там бессменно уже в течение нескольких лет.

Его подопечные-«подсоветные» из-за частой смены местной власти успели несколько раз смениться, а он все продолжал «советовать». И считал себя ветераном, своего рода «гуру». Ни разу не видал, чтобы он сосредоточенно трудился над чем-то. В основном полковник просто неформально общался со всеми (впрочем, менеджмент допускает и такой стиль работы). Он даже бронежилет не всегда носил во время перемещений по «красной зоне», а на его «внедорожнике» красовалась наклейка: I love Sadr city (Садр-сити — один из наиболее опасных районов Багдада, куда не рекомендуется соваться даже на бронетехнике и с сильной охраной).

Готовы ли иракские «силовики» воспринимать советы и следовать им? В двух словах не ответишь. Восточный менталитет, настороженность к «гостям», наличие собственного военного опыта — все это требует от советника умения подбирать к своим подопечным «персональные ключи»… Один мой «подсоветный» — иракский бригадный генерал — при Саддаме Хусейне был летчиком. Количеству типов освоенных им самолетов и часам налета могут позавидовать подавляющее большинство летчиков нашей страны. Он до сих пор с теплотой вспоминает советского летчика-инструктора по имени Василий, который много лет назад учил его летать.

После вторжения американцев, когда в один миг изменилась жизнь большинства иракских семей, генерал также потерял многое. Несколько лет работал таксистом. Когда новая власть начала формировать силовые структуры, подал рапорт с просьбой дать возможность вернуться на службу. Я строил отношения с ним на основе нашего прошлого, и это оказалось гораздо эффективнее подходов к иракцам, используемых моими западными коллегами.

Другой генерал, очень религиозный человек, начал отношения с нами с конфликта. Узнав, что в составе группы советников есть один офицер из Дании и другой из Нидерландов, он тут же вспомнил о недавно вышедших карикатурах и мультфильмах, посвященных связи между исламом и терроризмом. И принялся открыто и агрессивно подбивать своих коллег на разрыв контактов с нами. В результате пришлось просить его вышестоящее руководство принять «сдерживающие» меры, а наших коллег некоторое время — пока не улеглись страсти — подержать безвыездно на территории передовой операционной базы.

По работе с нами периодически пересекался очень интересный иракский полковник. Лет 25 назад он закончил в Одессе вуз, где готовили иностранные военные кадры. В этом городе он познакомился с советской девушкой, и между ними возникли сильные взаимные чувства… Дело шло к свадьбе, но сразу после окончания учебы в СССР его направили учиться в другой зарубежный вуз. Связь прервалась. Много лет он пытался найти свою несостоявшуюся невесту. И недавно нашел в России, в Капустином Яру, где она по иронии судьбы работала на закрытом ракетном полигоне.

В первые дни нашей работы в Багдаде один умудренный опытом отставной американский полицейский, работающий по контракту в рамках проекта США по оказанию помощи иракским службам безопасности, наглядно и доступно продемонстрировал «правила игры» и отношение иракцев к нам. В целях изучения расположения объектов и отработки действий при непредвиденных ситуациях он провел для нас неофициальную экскурсию по главному офису одной из спецслужб Ирака, с которой мы тесно работали.

Как и в любом государственном учреждении, здесь есть как парадная сторона, где нас встречали в соответствии с этикетом (широко улыбаясь, отдавая честь и пр.), так и противоположная, через которую ходит всякий люд рангом пониже, имеются и всяческие хозяйственные закоулки. Тут на нас реагировали иначе.

В лучшем случае сдержанно и официально приветствовали. Но чаще взгляды, выражение лиц, шушуканье и смех за спиной недвусмысленно давали нам понять, что местные думают о нас на самом деле и как они обошлись бы с такими «союзниками», будь мы без оружия и повстречайся с ними где-нибудь в глухом закоулке. После таких уроков кое-какие иллюзии об «интернациональном долге» развеялись, а брифинги и тренировки по личной безопасности стали восприниматься по другому.

Но были и личные наблюдения с позитивным оттенком. На меня сильное впечатление произвел такой случай. При входе в столовую военной базы и на выходе из нее несли службу вооруженные охранники из частной военной компании, обеспечивающей безопасность нашего лагеря.

Судя по всему, их набрали в какой-то далекой африканской стране, где реалии местной жизни подтолкнули этих людей ехать на заработки в отнюдь не самый спокойный Ирак. В нашу столовую их не пускали, питались они где-то отдельно, а иногда прямо на рабочем месте. Во всяком случае, я неоднократно наблюдал, как к вышке с часовыми или к КПП подъезжал пикап и охранникам выдавали порции пищи (похоже, довольно скудные) в одноразовой посуде.

Посетителям нашей столовой разрешалось бесплатно брать с собой на вынос две бутылки прохладительных напитков. Не знаю, насколько корректным это выглядело в глазах окружающих (все-таки там другой менталитет), но при выходе я всегда старался презентовать охраннику какой-нибудь охлажденный напиток.

Каково же было однажды мое удивление, когда в ответ темнокожий молодой парень сказал по-русски: «Спасибо». Как он определил мое происхождение? Это осталось для меня загадкой. Ведь до этого мы виделись всего пару раз и на мне не было никаких знаков различия, кроме погон и эмблемы NTM-I. К тому же на этой базе на тот момент я был единственным офицером с постсоветского пространства. От этого эпизода в памяти отложилось сильное приятное впечатление.

Блэк энд уайт: дело не в цвете кожи

Первый день весны ознаменовался трагическим инцидентом. Один из сотрудников компании ЕОD Technology, которая обеспечивала безопасность передовой операционной базы, где мы жили, ночью уснул на посту. Незадачливого охранника родом из Уганды сняли с дежурства и отослали в трейлер.

Утром руководитель подразделения отобрал у парня оружие и нагрудный знак, объявил о разрыве контракта и сообщил, что ближайшим авиарейсом его отправят домой. Потеря работы, предстоящее возвращение на родину с позором — это привело выходца из небогатой африканской страны в состояние шока. Завладев оружием соседа по трейлеру, он открыл огонь по своему командиру и смертельно ранил его. А потом застрелился…

Расследование этого случая выявило ряд других проблем, связанных со взаимоотношениями между сотрудниками этой частной военной компании. Здесь, как и в некоторых других структурах, люди делились на «белых» и «черных», причем независимо от цвета кожи.

К первой категории относились граждане развитых стран, занимающие управленческие (или более рядовые, но требующие высокой квалификации) должности с неплохой зарплатой, живущие в более комфортных (насколько это возможно в зоне конфликта) бытовых условиях и т. п., пользующиеся почти такими же льготами и привилегиями, как военнослужащие КС.

Вторую составляли в основном выходцы из бедных африканских стран, не имеющие особых прав и льгот. Им запрещался доступ во многие помещения, например в спортзал. Кормили их отдельно, а на посты привозили скромную порцию пищи в картонной коробке. Большинство из них — труженики, исправно несущие службу и демонстрирующие вежливость по отношению к окружающим. Но судьба в отношении их распорядилась по-другому…

Нелепая гибель двух человек привела к усилению напряженности во взаимоотношениях между этими группами. Для нас это означало очередное усиление требований по мерам безопасности уже на территории самой базы: приходилось постоянно носить при себе пистолет, в темное время суток выходить не менее чем вдвоем и т. п.

На другой базе нашу безопасность обеспечивала иная частная военная фирма, которая набирает персонал в основном из числа отставных гуркхов. Гуркхи многие годы исправно служат британской короне и традиционно считаются отличными солдатами. Им свойственны всегда аккуратный внешний вид, улыбка и, самое главное, тщательное исполнение своих обязанностей. В борьбе за рынок заказов в Ираке частные военные фирмы прибегают к различным формам конкурентной борьбы, включая компрометацию конкурента.

Во время моего пребывания в этой стране в центре скандала оказалась фирма Black water. По моим (и не только моим) наблюдениям, ее «фирменная» особенность — жесткий стиль работы по обеспечению безопасности клиентов. В определенной степени это можно признать оправданным: агрессивная демонстрация силы и готовности ее применить выступают как один из сдерживающих факторов для «плохих парней», особенно в регионе, где силу принято уважать. Но оборотной стороной медали стали неоднократные случаи применения оружия на упреждение (без реальных на то оснований) и как следствие — жертвы среди местного населения.

Например, 16 сентября 2007 г. в Багдаде произошел инцидент с сотрудниками этой компании, работающей по контракту с госдепартаментом США, в результате которого 8 иракцев были убиты, а 13 ранены. Местные власти обвинили охранников компании в неправомерном применении огнестрельного оружия и заявили о прекращении ее деятельности на территории страны. Также было заявлено о намерении правительства проверить работу всех частных охранных фирм на предмет ее соответствия иракским законам.

Вскоре деятельность Black water в Багдаде частично возобновилась. При этом было оговорено, что сотрудники компании будут выполнять лишь особо важные задачи. Власти США и Ирака также договорились о создании совместной комиссии по расследованию причастности сотрудников Black water к упомянутому инциденту. Скрытой причиной скандала стало, по-видимому, стремление конкурентов потеснить Black water на рынке.

Всего обеспечением и обслуживанием военного контингента США в Ираке занимались примерно 180 тыс. человек гражданского персонала, представленного лицами разных национальностей и гражданства. Из них 137 тыс. работали по контрактам, заключенным с Пентагоном. Более половины из них — иракцы, американцы составляли около 22 тыс.

Гражданский персонал задействован в обеспечении безопасности, разведке, строительстве дорог, мостов и других сооружений, работает в армейских столовых, занимается стиркой, ремонтом, водоснабжением, канализацией и др. Значительная часть занята обслуживанием деятельности других иностранных военных контингентов в Ираке. А сумма контрактов на охранную деятельность в этой стране с 2003 г. составила свыше 4 млрд. долл.

Иракское «уравнение» все эти годы, начиная с 2003-го, продолжает оставаться сложным, включающим много неизвестных, а его решение по определению не может быть легким и тем более быстрым. И речь идет не о том, чтобы та или иная сторона оказалась победителем. Сегодня можно говорить лишь о поиске максимально возможного компромисса между всеми сторонами иракского конфликта.

Автор: Сергей Титенко, газета 2000

Tweet