Скоро коррупция в Украине будет регулироваться законом. О борьбе с ней речь не идет

Скоро вступит в силу Закон «Об основах предупреждения и противодействия коррупции в Украине», который уже прошел первое чтение и, судя по всему, легко пройдет второе. Как и все остальное «антикоррупционное» законодательство, этот документ не имеет никакого отношения к искоренению коррупции и борьбе с ней. Он будет только регулировать отношения между самими чиновниками в их конкурентной борьбе за наши деньги.

4 января Президент подписал закон N2808-VI, которым признаются утратившими силу законы «Об основах предотвращения и противодействия коррупции», «Об ответственности юридических лиц за совершение коррупционных правонарушений» и «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно ответственности за коррупционные правонарушения».

Вместо этих документов будет действовать закон «Об основах предупреждения и противодействия коррупции в Украине», который уже прошел первое чтение и, судя по всему, легко пройдет второе. Поскольку проект внесен Януковичем, трудно предположить, что он его не подпишет, а значит, закон скоро вступит в силу.

Этот весьма лаконичный документ помимо всего прочего вносит также изменения в Кодекс об административных нарушениях, который содержит подробные определения коррупционных действий и ответственности за них.

Как и все остальное «антикоррупционное» законодательство, этот документ не имеет никакого отношения к искоренению коррупции и борьбе с ней. Вообще говоря, для борьбы с коррупцией не требуется никаких специальных законов. Достаточно наличия в уголовном законодательстве и законодательстве об административных правонарушениях ответственности государственных служащих, должностных лиц местного самоуправления и судей за злоупотребление вверенной им властью.

Ведь проблему для общества составляет именно само злоупотребление, а не то, было ли оно совершено с целью личной наживы или исключительно из любви к искусству. Тот факт, что чаще всего эти злоупотребления совершаются все-таки в целях личной наживы, по сути, ничего не меняет.

Однако, даже допуская необходимость специального антикоррупционного законодательства, нельзя сказать, что этот закон каким-то образом поможет в борьбе с коррупцией. В нем можно найти массу подтверждающих это нюансов, но красноречивее всего говорит об этом сама струкура закона.

В статье 4 перечисляются субъекты ответственности за коррупционные правонарушения — президенты, разные виды чиновников и пр. В статье 6 перечисляются ограничения на использование служебного положения, то есть, то, чего нельзя делать лицам, перечисленным в ст 4. Собственно, вся механика закона и состоит во взаимодействии этих двух статей.

Так вот, все четыре пункта статьи 6 (то есть, того, чего нельзя) начинаются со слова «неправомірно». Например «неправомірно сприяти фізичним або юридичним особам у здійсненні ними господарської діяльності, одержанні субсидій, субвенцій, дотацій, кредитів, пільг, укладанні контрактів (у тому числі на закупівлю товарів, робіт і послуг за державні кошти);»

Таким образом, закон предполагает, что те же самые действия могут быть «правомерными», между тем, как сама идея государства в версии последних двухсот лет, содержит в себе мысль о чиновнике — исполнителе. Работа любого чиновника состоит исключительно и только в выполнении предписанных ему инструкций.

Чиновник по определению не может «сприяти», «втручатися», «надавати перевагу», это могут делать лишь частные лица в отношениях между собой, но не чиновники на своей работе . Любое такое действие со стороны чиновника есть порча государственного механизма, то есть коррупция.

Введение «правомерности» означает, по сути, что коррупция разрешена. А само понятие «правомерности» устанавливает критерий в отношениях между чиновниками, поскольку решать, было ли то или иное действие одного чиновника «правомерным» будут другие чиновники.

Это основной момент, который говорит о том, что к борьбе с коррупцией закон отношения не имеет. Можно отметить также постоянные ссылки на другие нормативные акты, которые должны быть приняты в развитие этого закона. Всем известно о дьяволе в мелочах, поэтому, даже если бы закон содержал что-то полезное, отсылки к будущим документам похоронили бы его. Очень смешно в этом контексте выглядит, например, фраза «порядок і методологія проведення антикорупційної експертизи та порядок оприлюднення її результатів визначаються Міністерством юстиції України». Думаю, с такой формулой этот закон не прошел бы антикоррупционной экспертизы там, где она есть.

Возникает вопрос — если этот закон ничего не меняет в деле борьбы с коррупцией, то для чего тогда он будет принят? Действительно, для нас с вами — настоящих и будущих жертв коррупции, ничего от этого закона не меняется. Но тем не менее, президент внес проект и три закона уже отменены для его принятия. Дело в том, что новый закон играет важную роль для самих чиновников. Я бы назвал его «законом о коррупции», то есть попыткой внести в эту определяющую для нашего чиновничества деятельность, некие писанные правила и точки отсчета. Это первая поптыка такого рода, и, думаю, будущие историки еще оценят ее по достоинству.

До сих пор деятельность чиновников регулировалась неписанной нормой «на тебе пистолет и крутись, как хочешь». На практике, реализация этого принципа привела к возникновению массы разнообразных и тоже неписанных правил и главное — наличию множества центров власти, которые, к тому же, имеют свойство постоянно изменяться в ходе внутренней межчиновничьей борьбы. С точки зрения донецких — это непорядок.

С другой стороны, забрать у чиновников коррупционные возможности нельзя, они ведь ради них там и сидят. А не будет чиновников — не будет и донецких, думаю, они об этом догадываются. Поэтому и предпринята некая попытка регулирования коррупции, которым теперь прямо и открыто будет заниматься государство. Закон чем-то напоминает правила дорожного движения — они ведь не указывают, куда ехать каждому отдельному водителю, а просто определяют риски.

Правда, самих правил «коррупционного движения» вы в законе не найдете, прейскурант и неизменные правила несовместим с коррупцией. То есть, у чиновников остается «свобода предпринимательства», но им указывают на риски и возможные, связанные с ними процедуры. Чиновник должен понимать, стоит ли в данном конкретном деле доводить до определения «правомерности» его деятельности и кто и как может повлиять на эти процессы.

Укажу для примера на два пункта, устанавливающих риски.

Статья 19 «1. Спеціально уповноважені суб\’єкти у сфері протидії корупції зобов\’язані щороку не пізніше 10 лютого оприлюднювати інформацію про вжиті заходи щодо протидії корупції та про осіб, притягнутих до відповідальності за вчинення корупційних правопорушень.

У звіті мають відображатися такі відомості:

1) статистичні дані про результати діяльності спеціально уповноважених суб\’єктів у сфері протидії корупції з обов\’язковим зазначенням таких даних:

а) кількість осіб, щодо яких складено протоколи про вчинення корупційних правопорушень;

б) кількість осіб, щодо яких набрав законної сили обвинувальний вирок суду або на яких накладено адміністративне стягнення за корупційне правопорушення;»

То есть, чиновникам прямо говорится, что существует процедура определения крайнего по итогам года, которая будет осуществляться регулярно. Соответственно, каждый должен оценивать свои действия, исходя из возможности оказаться крайним.

Ну, а для тех, кто плохо понимает, вводится своего рода доска почета, точнее «доска лохов». «Відомості про осіб, яких притягнуто до відповідальності за вчинення корупційних правопорушень, у триденний строк з дня набрання відповідним рішенням суду законної сили, притягнення до цивільно-правової відповідальності, накладення дисциплінарного стягнення заносяться до Єдиного державного реєстру осіб, які вчинили корупційні правопорушення, який формується та ведеться Міністерством юстиції України. Положення про Єдиний державний реєстр осіб, які вчинили корупційні правопорушення, порядок формування та ведення Єдиного державного реєстру затверджується Міністерством юстиції України».

Окончательное слово в определении той самой «правомерности» из статьи шестой нового закона предоставляется Президенту. Статья 5, п4. говорит, что «координацію реалізації органами виконавчої влади визначеної Президентом України антикорупційної стратегії здійснює спеціально уповноважений орган з питань антикорупційної політики, який створюється (визначається) Президентом України і діє на підставі закону». Понятно, что о таинственном органе и о законе, на основании которого он будет работать, далее ничего не говорится. В принципе, даже без органа и описывающего его закона, наличие этой статьи де-факто легализует роль Президента как главного в определении «правомерности».

Я хочу быть правильно понятым. Речь не идет о том, что чиновники создали закон, который определяет, как и сколько они будут присваивать. Не будет такого, чтобы «паханы» сидели за столом и делили награбленное. Нет, будет «борьба с коррупцией», многие ее участники даже будут считать, что и на самом деле борются с коррупцией.

Но в реальности, а не в мире «нормативных актов», этот закон означает именно регулирование коррупции, то есть, он регулирует отношения между чиновниками в их конкурентной борьбе за наши деньги, ведь потенциальным клиентом на попадание в ежегодные отчеты антикоррупционной борьбы и в «списки лохов» можно стать лишь нарушив какие-то неформальные правила или проиграв сопернику в конкуренции.

Таким образом, государство взяло на себя непосредственное управление коррупционными процессами. Можно сказать, что новый закон — это своего рода конституция для чиновников и с ее принятием понятие «клептократия» перемещается из публицистической плоскости в плоскость юридическую.

Автор: Владимир Золотарев, ЛИГА-блоги