Инстинкт самосохранения: дар, которого лишился человек

Бояться гибели — естественное для человека состояние. Но каждый день солдаты поднимаются в атаку, «адреналинщики» летают в вингсьютах, руферы балансируют на краю. В новостях мы слышим о терактах с участием «живых бомб». Как природа позволяет людям преодолевать страх небытия или даже играть с таким страхом?

Когда заходят разговоры о преодолении страха смерти, часто можно услышать об инстинкте самосохранения, который вечно на страже, не давая сделать последний шаг. Правда заключается в том, что инстинкт — это вообще не про человека.

В кабинете невропатолога мы получаем легкий удар молоточком по надколеннику, голень дергается. Сама по себе. Это рефлекс — простейшая реакция нервной системы: на один стимул из внешней среды живой организм отвечает всегда одной и той же реакцией. Когда нервная система стала эволюционно усложняться, к рефлексу добавился инстинкт. На стартовом этапе внешний раздражитель может порождать много различных реакций.

На финальной стадии инстинкта результат будет рефлекторным и однозначным. Птица не знает, где именно в лесу разбросаны веточки, их придется поискать, но благодаря инстинкту гнездо из них получится точно такое же, как у всех других птиц этого вида. Муравейники, кротовые норы, плотины у бобров — все это создано под влиянием инстинкта.

Сложный человеческий мозг позволил выстроить более совершенную стимул-реактивную систему, которая называется научением. В нашем случае на любой внешний раздражитель реакций может быть сколько угодно. Инстинкт самосохранения, существуй он в человеческой психике, запретил бы Муцию Сцеволе сжечь в знак непреклонности свою правую руку или Александру Матросову броситься на пулеметную амбразуру. Но такого инстинкта у нас нет. И они смогли.

Человеческая личность — своего рода суперпрограмма, которая контролирует все психические функции, — в принципе способна управлять почти любыми нашими действиями от начала и до самого конца. Даже если поведение носит самоубийственный характер. Станет ли человек в экстремальной ситуации героем или «сломается», испугается, утратит контроль, зависит именно от уровня развития личности. А стать сильной личностью дано не всем.

Из сильных личностей во все века рождались легендарные герои, но судьбу реальных войн решали не отдельные бойцы, а массовые армии. В строй приходилось и приходится вставать людям с самыми разными психологическими качествами. В атаку же командирам надо поднимать всех без исключения. Для решения этой задачи сформировалась армейская дисциплина в формате постоянного движения строем. Цель подобной практики — воспроизвести одну из форм социального поведения, свойственную животному миру и описанную австрийским этологом Конрадом Лоренцем.

Ее условное название «рыбий косяк». Рыбы движутся в море огромным косяком. Сила и мощь группы рыб в ее численности. Время от времени хищники выхватывают из косяка то одну, то другую особь, но судьба отдельных товарищей группе безразлична. Никаких мер по защите от врагов у рыб, живущих большими косяками, нет, так как нет в этом эволюционного смысла. Армейский строй постепенно формирует у солдата психологическое ощущение принадлежности к большой группе, существование которой важнее судьбы отдельного входящего в нее индивида. В том числе самого этого солдата. И когда приходит время атаковать, энергия группового давления блокирует страх индивидуальной смерти.

Правда, в развитых государствах все дело идет к тому, что массовые призывные армии уйдут в прошлое, их заменят летающие дроны, роботы-танки и сравнительно небольшое количество бойцов с высокой профессиональной подготовкой. Если солдат и офицеров требуется немного, для армии гораздо проще отобрать кандидатов со специфическими психологическими качествами, которые по природе своей хладнокровны и умеют держать контроль даже в предельных условиях. Развить такой контроль помогает психологический тренинг, основанный на интересном природном механизме. Вот в чем он заключается.

Человек, получивший тяжелую травму на поле боя или в любой другой ситуации, первым делом чувствует сильнейшую боль. Боль — важный сигнал, но при ее чрезмерной силе происходит гиперактивация психики. Это очень энергозатратный процесс, который быстро расходует все ресурсы организма, и тогда неизбежно наступает гибель.

Иногда в подобной ситуации наступает коматозное состояние, то есть отключаются высшие психические функции, а с ними и соответствующие переживания. Но кома опасна — это полная утрата контроля, да и выход из нее не очевиден. Поэтому обычно у сильно травмированного человека начинает работать иной механизм, известный как болевой шок. Боль и стресс уходят, но сознание остается включенным. В шоковом состоянии боец с оторванной рукой может еще какое-то время бежать по полю боя и кричать «ура». Зачем это нужно? Ведь все равно он вскоре рухнет без сил?

Болевой шок — явление, ставшее возможным благодаря сложной социализации человека. Природа дает нам шанс выжить: пока мы не чувствуем боли и сохраняем сознание, нам могут помочь другие. Отключение боли происходит с помощью сложной системы гормонов — эндорфинов и энкефалинов. И по химическому составу, и по действию они схожи с наркотиками морфиновой группы. В любой укладке скорой помощи, как и в любой армейской аптечке, всегда есть ампула с наркотиком. Наркотики — это очень опасно, но если они помогают доставить шокового больного живым до больницы или полевого госпиталя, опасностью можно пренебречь.

Чтобы эндорфины и энкефалины начали вырабатываться в достаточных количествах, не обязательно ждать, пока оторвет руку. В ситуации экстремального риска, когда «до смерти четыре шага», а может, и меньше, мозг начинает «готовиться» к вероятной травме и последующей за ней боли, генерируя внутренние, эндогенные наркотики. Наступает полноценное опьянение, выраженное измененным состоянием сознания.

Страх смерти нивелируется, однако возникает риск потери ориентации (пьяным лучше избегать повышенного риска не только за рулем). Один из ключевых компонентов подготовки бойца спецподразделения — выработка умения очень тонко управлять внутренним эндорфин-энкефалиновым ресурсом. Овладевший подобным умением боец избавляется от парализующего волю страха, одновременно сохраняя трезвый ум.

То же самое актуально и для исполнителей экстремальных трюков. Их часто называют «адреналинщиками», но адреналин не дает эйфории — это просто гормон стресса. «Кайф» создают эндорфины и энкефалины перед лицом реально смертельного риска. Если из-за наступившей эйфории искатель приключений переоценит свои возможности, эпизод закончится драматически.

В подготовке террористов-смертников также можно было бы применить технологии управления эндогенными веществами и измененными состояниями сознания, подавляющими страх. Но значительно проще использовать обычные наркотики. Террорист в состоянии сильного наркотического опьянения — пушечное мясо, но большего от «живой бомбы» и не требуется. Технология известна со времен раннего Средневековья, когда мусульманских смертников называли ассасинами от искаженного слова «гашиш», которым убийц предварительно обкуривали.

Подготовка террористов обычно ведется в социумах, где процветает «суицидальная культура» и где люди наивно верят в мгновенное загробное воздаяние «борцу за веру». Слабая личность легко поддается социальному давлению. Ее «райские ожидания» наполнены довольно примитивными и совершенно земными приметами.

Если уровень наркотиков — внешних или внутренних — в крови смертника по каким-то причинам упадет, появляется шанс, что он одумается и остановится. Поэтому кураторы террористов обычно подстраховываются, сохраняя возможность подорвать бомбу дистанционно. Если же врата наркотического рая будут казаться «живой бомбе» широко открытыми, никакие страхи ее не остановят.

 Фото: Caters News Agency / Legion-media, Thomas Vuillaume / Solent News, Caters News Agency (x2) / Legion-media, Caters News Agency / Legion-media (x2)

Автор: Сергей Мац, старший преподаватель кафедры психофизиологии Института Выготского РГГУ,  vokrugsveta.ru