Эгей, желторотик!.. Молодым операм (из записок районного опера)

…С чего начать мою исповедь? Пожалуй, с того, чем следовало бы заканчивать – с советов начинающему оперу, только что пришедшему на работу в угрозыск. 1. СОВЕТЫ НОВИЧКАМ

Эгей, желторотик!.. Первым делом – забудь всё, чему тебя учили в школе милиции, и что без устали внушали о твоей будущей профессии создатели многочисленных «милицейских» фильмов, книжек и статей…

Не будет в твоей жизни романтики… мудрых и всезнаающих начальников… обречённо падающую на колени перед правосудием преступность… благодарствующих родимой милиции мирных граждан… всей прочей лабуды, придуманной пропагандирующими «положительный имидж милиционера» вралями…

…Будет совсем другое – вонючие притоны… разложившиеся трупы в подвалах… руководящие долбоёбы на каждом шагу… ежедневная и никому не нужная суетиловка… бесконечность допросов, пьянок, перекуров, совещаний-заседаний… туберкулёзно харкающие и смрадно дышащие криминальные хари… исколотое, сгнивающее заживо наркоманьё… испитые, мочащиеся себе под ноги и блюющие на всё в округе шлюшки… грязь, кровь, слёзы, боль и дерьмо… Много-много всяческого дерьма!

…Если тебе это – неприемлимо и невыносимо – тотчас беги из угрозыска! А если – нет, если хочешь остаться в угро, и работать там долго и плодотворно, – вот мои наставления, выстраданные несколькими годами моей собственной, пусть и не очень долгой, но до предела насыщенной событиями, мыслями, чувствами и поступкам службы.

Ничему не удивляйся! Никому не верь на сто процентов! Опасайся – всех, в особенности – тех, кто рядом с тобой, и старается казаться надёжным… Зачем старается? С какой целью?.. Что затевает против тебя? Будь всегда начеку. Но при этом – ничего не бойся! Страх губит раньше реальной опасности. Не поддавайся тревогам и опасениям. Будь сильнее собственного ужаса!

А главное: – расстайся со своими иллюзиями и идеалами; со всем тем, что ранее составляло основу твоего мировоззрения. С чем ты в итоге останешься? А вот это уж зависит только от тебя…

Каждый идёт своей дорогой. Кто-то пашет, как зверь, сцепив зубы и не обращая внимание на то, как живут и работают остальные… У кого-то цель и смысл всему – побольше заработать, и вообще – всячески устроиться и наловчиться… Есть и такие, кому важнее – самоутвердиться, прославиться, чем-либо удовлетворить тщеславие. В итоге у каждого есть шанс чего-либо добиться в жизни – денег, славы, власти… Всего вместе, или – чего-то одного из этого; как удастся…

Найди собственную жизненную нишу, залезь в неё и сиди там, с годами завоёвывая себе авторитет конкретными поступками. При этом чья-то судьба – подниматься вверх, но не у всех… Из хорошего слесаря сплошь и рядом не получается хорошего директора завода. Но если тебе дано – развивайся ввысь, вширь, вглубь… В самых разнообразных направлениях! Развивай в себе лучшие качества, и познавай в окружающем мире что-то новое, становись умнее, опытнее, энергичнее, сильнее…

Везде – свои плюсы и минусы. В угрозыске – то же самое. Поступая на работу в милицию, о существовании многих из минусов я даже и не подозревал. Но жизнь столкнула меня с ними, устроила мне множество тяжких экзаменов, и пока что, мне кажется, я эти экзамены выдерживаю…

Что я сейчас мог бы сказать себе несколько-летней давности, только что пришедшему на работу в угрозыск?

Да ничего не сказал бы! Себя надо делать самому, без подсказок и понуканий… Вроде бы, неплохо тебе, сегодняшнему, заполучить завтрашний багаж знаний и опыта… Но лишь когда ничто не подталкивает тебя в спину – лишь тогда появится возможность сделать собственный выбор…

Это – твоя жизнь, и ты сам себе определяешь, в каком направлении по ней идти. И сам отвечаешь перед собою за последствия собственного выбора.

2. МИЛИЦЕЙСКИЕ ДЖУНГЛИ…

Иногда на допросах желающие меня задеть агрессивные сопляки кричат: «Сволочи!.. Чем вы отличаетесь от гестапо?!»

Я обычно не отвечаю (то есть отвечаю, конечно, но – не словами, а силовыми жестами), однако и словесный ответ у меня имеется.

Он прост: ничем!

Да-да, ничем мы не отличаемся от гестапо, и пусть заткнутся возмущающиеся по этому поводу болтливые краснобаи, любители изящной словесности… Что немецкое гестапо, что наша милиция – это два государственных учреждения, сотрудники которого получают зарплату за исполнение поставленных перед ними задач и функций. Если в объективно существующих ныне условиях удаётся добиваться этого, при наличных силах и ресурсах, в рамках действующих законов и инструкций, то мы остаёмся в этих рамках…

А нет – так нет!

Каждое общество имеет такие правоохранительные органы, которых оно заслуживает. Что гестаповцы, что менты – все мы дети своего народа, частичка своей страны… Мы – такие же, как и остальные, мы просто не можем быть другими. Но, в отличие от прочих, мы – на виду. Наши недостатки и пороки слишком многих задевают. Однако чем же эти «многие» отличаются от нас? Ничем! И легко представить нас, поменявшимися местами…

Служба что в политической полиции, что в милиции – это грязная и неприятная работа. Но, тем не менее, кто-то должен её делать. Без неё обществу – никак. Без грязноватых и воняющих дерьмом ассенизаторов – не будут исправно работать туалеты.

Я чувствую себя участником некой игры, где надо смотреть на много ходов вперёд, борясь со многими противниками одновременно. Это по-своему – интересно, и даже захватывающе, но ставка в игре – моя голова. И выйти из этой игры добровольно – трудно, а то и невозможно. Вот почему приходится играть до конца, рискуя, и теряя иногда всё… всё!

Я – один из волков в сплочённой стае. Быть в стае и не исполнять её законы – немыслимо, во всяком случае – открыто… Можно лишь – притворяться волком, в душе продолжая оставаться человеком. Но слишком уж много душевных сил это требует… Система успешно ломала и перемалывала в жерновах и не таких, как я. Действительность мнёт и подминает, а я, дёргаясь и изворачиваясь, пытаюсь уцелеть, сохраниться хотя бы частично…

За последние столетия мир не стал лучше, а только – хуже. Если тысячу лет назад некто, прикрывая свои низменные желания красивыми словами о благе общества, мог приказать убить десять, сто, тысячу или несколько тысяч человек, то сейчас этот «некто» способен одним нажатием кнопки уничтожить миллионы! Миллиарды!.. Всё человечество!.. Не забывая при этом повторять одураченным массам: «Я же не для себя – я для ваших интересов стараюсь!»

И не надо ставить нам в пример «демократический» Запад – там то же самое, но только закамуфлированнее… И потом, до нынешнего уровня правосознания и «гуманизма» они шли веками, пройдя через целые эпохи немыслимой жестокости…

В Японии, например, самурай имел право убить первого встречного лишь для того, чтобы проверить остроту своего меча. А в той же Англии был закон, по которому могли убить любого, кто приближался к судье без его разрешения на расстояние удара… Убили множество людей практически ни за что! Вешали за похищенную с господского поля куропатку, сжигали на костре только за то, что кому-то чей-то взгляд показался «ведьмовским»…

Фундамент западной демократии – кровь и человеческие черепа, а послушать их нынешние рассуждения – так такие все человеколюбы! А кто Югославию разбомбил в два счёта?! И никого не волновало, сколько мирных граждан погибнет… Отбомбились, отдохнули от бомбометания – и по новой ляпать языком о любви к ближнему.

Казнить садистов-маньяков и прочих убийц – нельзя, мол – не имеет государство права лишать человека жизни… А югославских женщин и детей разбомбить вместе с их домами – это можно, это «гуманистам» позволительно… Звери… Все – звери!

И я – зверь.

Ментов называют «палачами». Палачей – презирают, так принято. Но палачи лишь исполняют приговоры судей, которых в обществе принято уважать. Где же логика?! Её нет. Точнее есть – логика общества, не желающего отвечать за своё несовершенство, и ищущего козла отпущения. Не мы, дескать, грязненькие, а – они… Но каждый из нас – и палач, и жертва… Каждый! Уйти от этого невозможно, только – умереть. Пока ты жив – тебе не укрыться и от ответственности за творящееся вокруг, и от мук совести за это творящееся…

Не я создал этот мир, и не мне его менять.

Я служу государству, это – моя работа, которой я зарабатываю на хлеб. При этом я вовсе не обязан любить своё государство (по-моему, только извращенец или окончательный свихнувшийся может любить тупой и бездушный державный механизм). Но не являюсь я и каким-то там идейным борцом с ним. Нет у меня к нему в целом негативного отношения. Ненавидеть можно лишь кого-то конкретно, а как относиться к гранитному утёсу? К небу? К природной стихии?..

Отношусь к государству я примерно так же, как и к погоде на дворе. Она – есть, и в ней – какой-то смысл… Мне может не нравиться промозглый дождь, например, но если его не будет – то может не быть и будущего урожая…

Часто твердят: «Я не люблю милицию!» Допустим.

Но какую именно милицию вы не любите: следствие?.. ОМОН?.. угрозыск?.. паспортистов?.. участковых?.. патрульных?.. Ах, вы не всю милицию в целом имели в виду, а лишь некоторую её часть… Тех-то и тех-то – за то-то и то-то? А остальных тогда – за что же? Ах, за компанию?! Ну-ну…

И что прикажете: менять всю плохую милицию на какую-то иную, совершенно другую и хорошую? Или вы против существования правоохранительных органов вообще?.. Ну и как же вам без неё придётся – наедине с ещё большими плохишами – бандюганами?

Глупо… Милиция – это люди. А люди – разные. Оттого и милиция – разная. Но только оплевать её, унизить, оскорбить тех, кто там работает и худо-бедно, но пытается служить интересам общества – куда легче, чем увидеть, услышать и понять…

3. ГИМН ОПЕРАМ.

Слова «сыщик», «сыкарь» в угрозыске не привились, – холодные, ничего сердцу не говорящие слова…

«Мент» – лучше, но касается всех сотрудниках милиции, не только нас. Так же, как и ругательные словечки: «мусор» и «легавый».

«Опер» – хорошо, но не чётко. Оперативники есть во многих милицейских подразделениях – в бывшем ОБХСС, например, во внутренней безопасности, в инспекции по делам несовершеннолетних…

Лично мне нравится слово – «розыскник». В нём – и название структуры (уголовный розыск), и специфика деятельности (розыск преступников), и оттенок чего-то таинственного и привлекательного…

Розыскники – элита милиции, её самая боеспособная (в войне с криминалом) часть. Далеко не каждый годится для работы в у г о л о в к е. Здесь опер весь день – в бегах, в поисках и шевелении мозговыми извилинами… С раннего утра и до позднего вечера его окружают люди. Он постоянно реагирует на всякую случающуюся с ним хреновину. К нему со всех сторон стекается огромное количество всевозможной информации…

Положим, к любому из следователей она тоже стекается, но ему информация в принципе – не нужна… То есть, чтобы она стала нужной ему – её ещё предстоит закрепить юридически, обставить со всех сторон всевозможными бумажками… Далеко не всегда следак считает это нужным, и тогда информация попросту пропадает…

А оперёнку-розыскнику «в хозяйстве» сгодится всё. Он ежедневно переваривает огромный массив информации, обширная часть которой даже и не касается преступности. Опер всё время – в курсе «всего», на острие жизни, созвучен ритму времени, глубинной сущности бытия…

Наша служба либо быстро раздавливает человека, за ненадобностью отбрасывая прочь, либо – учит и воспитывает. Каждодневное нацеливание на конечный результат позитивно сказывается и в других, помимо милицейской, сферах деятельности. Розыскник всегда – внутренне отмобилизован, в любую секунду готов сорваться с места и куда-то стремглав бежать, что-то делать, чем-то занять руки и голову. Он – в движении!

Рано или поздно любой из нас обучается выстраивать логическую цепочку действий для достижения поставленных целей, находить своеобразный алгоритм успеха в собственной жизнедеятельности – шаг за шагом, ход за ходом… Совсем как в шахматной игре, когда сильный игрок предвидит развитие ситуации на много ходов вперёд.

Не случайно большинство милицейских начальников – родом из угрозыска. Именно у этой ментовской категории мозги – изощреннее и дальновидней, характер – жёстче и целеустремленней, связи в разнообразных кругах – крепче и влиятельней. Слабаки в угро долго не держатся. Высокие темпы и жесточайшие требования выдерживают лишь сильные духом. Они конкурируют между собою, и в результате выживают и пробиваются наверх лишь сильнейшие, каждому из которых в умении выжить в экстремальных условиях равных – нет!

Став чиновником высокого ранга, «канцеляритом», опер не перестаёт быть розыскником. Такое уж устройство его тренированных мозгов: он должен постоянно вынюхивать, выслеживать, изобличать, настигать и одолевать в поединке…

У каждого из наших майоров и полковников осталась его личная, работающая только на него агентурная сеть, кропотливо сотканная им за предыдущее многолетнее оперство. И если ты, к примеру, уже замначальника горУВД, а к тебе приходит по делу давний сексот, и между делом сообщает некую информацию о совершённом в твоём городе преступлении, то что ж ты – положишь её под сукно? Ни боже мой! Если это – всего лишь вонючая кражонка, то, понятно, сам пачкаться не станешь, сольёшь информацию в РОВД. Но если – что-то серьёзное, тем более – мокруха, то не побрезгуешь и лично заняться, хотя это по должности вроде бы и не положено… Но – душа требует, понимаете?!. В ладошках свербит желание того самого мокрушника самолично найти и повязать…

…Опера – это те же самые обыкновенные люди, со своими большими и маленькими недостатками и грешками. В этом смысле мы ни капельки не отличаемся ни от обывателей, ни от тех же преступников.

Каждый из нас в меру туповат, ленив и распутен… Тот – растяпа и мямля… Этот – толков, но нет интереса к работе, нехотя работает из под палки. Когда достанут до печёнок начальственными попрёками – ишачит, но стоит на миг отпустить вожжи – начинает филонить, вместо дела придумывая всевозможные отмазки… И у третьего – какие-то свои тараканы в голове… И у десятого…

Но при всём при этом если брать в целом, то, под воздействием требований треклятого руководства и логики сложившихся вокруг нас обстоятельств, сутками и неделями напролёт пашем мы как черти. Выполняя в итоге такой объём работы, который при наличных силах и ресурсах в принципе выполнить н е в о з м о ж н о!

Обыватели нас не любят, криминалы – ненавидят.

Собственное начальство плюёт нам в души, интересуясь лишь конечными результатами, а не тем, ценой каких неимоверных усилий он был достигнут.

Газеты в нас плюются каждодневно, на телевидении мозоли уж на языках начесали рассказывать о ментовском садизме и дуболомстве.

Зарплата – мизер, да и ту не каждый месяц выплачивают. Здоровье – ни к чёрту, времени на семью – нет.

Взглянув на себя свежим взглядом со стороны – в ужас приходишь! Бежать из милиции скорёхонько – вот единственный выход! Но бежать – некуда, везде – одно и то же (где покруче, где – пожиже), да и привык уж к своему ремеслу…

…Практически не осталось в уголовке прежних зубров. Кто-то, пробившись в начальники, сделался для рядовых оперов недоступным, основная же масса – незаметно испарилась из органов. Тот – спился, этот – ушёл на пенсию, того – посадили ( з а к р ы т ь любого из оперов всегда есть за что!), те – осели там, где меньше требуют и больше платят…

Оперской молодёжи набираться уму-разуму практически не у кого. Учатся лишь на собственных ошибках, причём многие на этом – сгорают. Так из ста начинающих оперов в итоге получилось бы 60-80 хороших розыскников, а так – только двое-трое, да и то – если им повезёт.

Никто оперскую молодёжь не жалеет, не учит, не бережёт. Проработаешь в розыске лишь пару недель – и уже на тебя уже норовят скинуть расследование какого-нибудь мудреного гопа или мокрухи… Всем глубоко по барабану, способен ли ты с подобным делом справиться, не способен ли… «Обязан!» – и точка. У начальства это – единственный разговор.

Ничему не учат, однако конечный результат – дай! Не сумеешь, завалишь показатели раз, другой, третий – выгонят в два счёта, с этим быстро, кадры не берегут и не лелеют. Начальство беспокоят лишь их собственные шкуры.

Ну а если я хоть как-нибудь, но стараюсь, тяну лямку с 6 утра и до 23.00, тогда – держат, «так и быть, работай покаместь, паря!» Но при этом – долбают всячески, требуют несусветное, жмут до упора…

Но если, несмотря на рутину и всеобщую глупость, начнёт у меня что-нибудь получаться… Если сумею найти нужных людей и нащупать каналы воздействия на них… Если буду не только по притонам шляться и морды бить нарколыжному сброду, но и – грамотно вербовать, расследовать, делать что-либо полезное, достигать нужное именно делу, а не бумаге и не моим начальникам… Вот тогда, может быть – я говорю: может быть! – тогда когда-нибудь почую в себе неосознанную гордость: «А ведь получается, ёлы-палы!.. А ведь кое-что уж выходит!»

Но это – исключительно моя личная победа. Жду ли я от своих отцов-командиров слов восхищения и благодарности за неё?.. Хо! Понимаю прекрасно: хрен от них хорошего дождёшься. Что моё – то лишь мне и интересно, начальство же колышется лишь двумя вещами: чтоб давал показатели на уровне, и чтобы с ним не переругивался, когда оно, руководство, надумает в очередной раз тыкать мне свои ценные указания…

Розыскники в массе – народ дружный. В одиночку и бандитов не одолеешь, и от начальства не отобьёшься… Есть множество ситуаций, когда лишь от твоего напарника зависит, будешь ли ты в оконцовке на коне, или же – раздавлен тяжёлым колесом доли… Никому не хочется – под колесо, вот локоть о локоть с боевыми побратимами от судьбы-суки и отбиваемся!

Все мы – люди одного сорта, примерно одинакового профессионального уровня. Но у каждого – своя особинка, свои плюсы и минусы,

Один – психикой гибче, глубже понимает людей, все внутренние пружины и механизмы людского естества. Незаменим как агентурист, и к любому подыщет ключик, свой специфический подход. И на допросах, когда надо разговорить нужного «клиента», ему равных нет…

Другой – внимателен к мелочам, подмечает всё – особым образом примятый окурок «Примы» под стулом на притоне (а точно такой был найден на месте ограбления гражданки Клёпкиной в прошлом месяце), слегка порозовевшие щёки хозяйки притона на вопрос о нынешнем месте работы её родимого сыночка (значит, верна информация о том, что Вадик Стропалов устроился стриптизёром в ночной клуб «Серая Шейка», контролируемый группировкой Вани Чёрного); ещё множество других подробностей и деталей, которые легко ускользнутот внимания другого человека, им же – замечены и правильно поняты…

У третьего – интуиция зверская! Бывает так: никаких зацепок, лишь что-то отдалённо маячит в тумане, этакий проблеск во мгле, заметить его невозможно – только почувствовать присутствие, вот он – и чует, первым из всех, а уж затем – и остальные, присмотревшись, тоже начинают что-то замечать…

Четвёртый – упрямец. Упёрся буром, вцепился, как бульдог, и – держит, не отпускает до конца; в финале глядь: а ведь что-то начало вырисовываться!..

Пятый – смелый до безумия, в угрозыске шибко отчаянные не нужны, это тебе не ОМОН, но иногда и здесь случаются острые ситуации, тогда есть за кого укрыться… Но если даже ничего особо рискового и не происходит – всё равно приятно знать, что среди нас есть свой Рэмбо.

…Итак, живём – по-братски, друг на друга начальству не стучим, спины коллег – прикрываем, про подлянку товарищу – и думать не моги…

Конфликты? Бывает, где ж без них, но – несерьёзные, без долгих обид, злопамятства и двурушничества. Скажем, у меня – своя «территория», а у опера Игорька – своя. Он норовит какой-нибудь матерьяльчик по уличному гоп-стопу спихнуть на мою «землю» (одна половина улицы – «его», вторая – «моя», есть возможности для закулисных маневров), ну а я, естественно, пытаюсь закрутить в обратную сторону. Но это и не конфликт даже, а так… лёгкая разминка ума и характеров!

Во всём мы примерно одинаковы – даже в доходах. (В смысле: все – практически нищие!) Порою из школы милиции придёт какой-нибудь новоиспечённый лейтенантик – носик к верху, ездит на подержанном папином «рено», строит из себя крутояра, хотя в работе пока что – фраер…

Проходит время, обкатается новичок в конкретных условиях, и если не испарится быстро в неведомом направлении – то приспособится к реалиям, приноровится, притрётся. Сперва – с «рено» как-то незаметно пересядет на трамвай, а там – бумажник в его кармане начнёт съёживаться в объёмах и достоинстве ассигнаций…

Иначе – не получается. Иначе – нельзя. Смотреться белой вороной в «серо-чёрном» оперском коллективе – значит, становиться всеми не любимыми одиночками…

А таким у нас – ходу нет!

(Продолжение следует)

Рассказ пожелавшего остаться безымянным сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!