О наркопритонах начистоту. Любители зелья губят не только свою жизнь, но и жизнь других
Голые стены, с потолка свисает держащаяся лишь на честном слове лампочка, из мебели – только ободранный донельзя диванчик, перекошенная тумбочка, колченогий табурет. Мусорный пакет под завязку набит использованными шприцами. На тумбочке – натюрморт из шприца с остатками светло-коричневой жидкости (это опий) и пропитанных кровью ваток. Где-нибудь на полу валяется миска с налетом бурового цвета (в ней варили зелье) и видавшая виды электроплитка (на ней подогревали). На софе, опустив головы, полусидит-полудремлет троица. На внешние раздражители – сотрудников приморской наркополиции – молодые люди не реагируют.
Эта гостинка, каких, увы, достаточно, – типичный опийный наркопритон (бывают также героиновые и полинаркотические, в которых употребляют все подряд). Молодежь – наркоманы «под кайфом», им все «по барабану», и неудивительно: максимум, что им грозит по действующему законодательству, – штраф от 500 до 1000 рублей за немедицинское потребление наркотиков либо административный арест на срок до 15 суток, согласно ст. 6.9 Кодекса об административных правонарушениях. А вот на единственном стуле жмется к стенке хозяин квартиры. Он либо наркоман, либо алкоголик – иного не дано, а на языке правосудия он именуется притоносодержателем, деяние его называется «организация притона для потребления наркотических средств» и подпадает под статью 232 Уголовного кодекса России, предусматривающую наказание до семи лет лишения свободы. Только эта информация для него – пустой звук: суд будет когда еще, а доза, будь то спиртное или наркотики, нужна сейчас.
На немое «зачем?!» хозяева таких квартир отвечают, как под копирку: наркотики/алкоголь употребляю несколько лет, денег на дозу/стопку нет. На основе совпадения взаимных интересов хозяина квартиры и наркозависимых и возникает наркопритон, весть о котором быстро расходится в соответствующих кругах. И вскоре поток «клиентов» не иссякает: за место, где можно спокойно уколоться и забыться, они готовы поделиться с притоносодержателем вожделенной дозой. Либо они захватят с собой «пушистик» – спиртосодержащую жидкость для мытья стекол, которая может обрадовать только алкоголика в клинической стадии. И это сойдет – как раз такие алкоголики и организуют наркопритоны. Гораздо реже расплачиваются деньгами – 20, 50, максимум 100 рублей. Могут подкинуть буханку хлеба, кило картошки – что легко раздобыть. Миллионы на притоне не заработаешь: у наркоманов нет «живых» денег, все уходит на дозу.
Случаи из практики, с которыми сталкиваются сотрудники наркоконтроля, подтверждают банальную истину: счастливых организаторов наркопритонов не бывает, зато сломанные судеб и разрушенных жизней и притоносодержателей, и их клиентов – в избытке. Гору проблем добавляет наркопритон и всем жильцам того дома, в котором находится, ведь это постоянная угроза здоровью, безопасности и, наконец, имуществу вынужденных соседей злачного места. В порядке вещей – украденный из коридора велосипед, невыносимый запах ацетона, разносящийся по всему этажу, наркоманы, по ошибке тарабанящие в вашу дверь вместо соседней в два часа ночи.
Оперативники могут рассказать немало историй, демонстрирующих, насколько низко может пасть человек, уже решившийся на организацию наркопритона. Человек деградирует буквально на глазах, быстро отсекаются все связи с внешним миром – за исключением тех, которые нужны для того, чтобы достать наркотик. Семья, друзья, дети, любимые – отныне они имеют нулевую ценность. Печальный сюжет – ребенок видит, как принимает наркотики его мать и впитывает модель наркопотребления в прямом смысле с молоком матери.
За примерами далеко ходить не надо. Скажем, наркопритон по ул. Тунгусской: оперативники застали трех молодых мамаш-подружек на квартире одной из них за употреблением опия. Все трое имеют детей в возрасте до семи лет, двое детей находились в той же квартире, правда, в другой комнате. Что ждет подобных матерей в суде? А скорее всего, условное осуждение: наличие малолетнего ребенка квалифицируется как смягчающее обстоятельство. Видимо, подразумевается, что мать вдруг осознает свою вину, вдруг исправится (вылечится от наркозависимости?) и возьмется за воспитание своего ребенка. Здесь можно надеяться лишь на чудо, а оно, увы, обитает преимущественно в сказках.
Если устроители наркопритонов не думают о собственных детях, то о пожилых родителях – тем более. Что можно добавить, когда мать сама пишет заявление в наркоконтроль на собственного сына, организовавшего в их однокомнатной квартире наркопритон? Что испытывала мать ныне осужденного притоносодержателя, прятавшаяся в своей комнате по ул. Светланская, в то время как в соседней с утра до ночи разворачивались наркотические оргии? А если это гостинка и прятаться негде? А куда спрячешься от жгучего, грызущего изнутри чувства вины и боли – я воспитала наркомана…
Нередко на ниву организации наркопритона человека толкает непреодолимая тяга к алкоголю – по сути своей, не менее страшная, чем наркозависимость. Картинка из жизни: в дверь вконец опустившегося алкоголика в любое время суток ломятся наркоманы, могут разбить стекла, выломать дверь, избить хозяина квартиры; тут речь уже не идет ни о каком «вознаграждении» – остаться бы живу. Один такой любитель спиртосодержащей продукции, житель краевого центра, был осужден по материалам наркоконтроля за организацию наркопритона – казалось бы, на этом можно было поставить точку. Но нет! Этого же самого гражданина оперативники обнаруживают в другом районе Владивостока: поменял квартиру на меньшую и снова взялся за старое. Как говорят соседи, человек он тихий, незлобивый, бывший моряк – и мужика жалко, но и терпеть паломничество наркоманов в режиме нон-стоп они тоже не намерены. Рецидив преступления в данном случае будет означать, скорее всего, реальный срок лишения свободы.
У проблемы наркопритонов есть и уголовная сторона. До создания органов наркоконтроля в 2003 году, статья 232 УК РФ «Организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ» считалась «мертвой» – она практически не работала, случаи возбуждения по ней уголовных дел были единичными. А все потому, что документирование подобных преступлений требует кропотливой работы – поди докажи, что имели место факты неоднократного посещения наркозависимыми лицами данной квартиры, что эти посещения не просто являлись «дружескими посиделками», а соответствующим образом оплачивались. Кроме того, притоносодержание относится к числу латентных, скрытых, преступлений – наркоманы не пойдут в наркоконтроль с заявлением вроде: «меня за дозу впустили в хату и дали шприц, чтоб уколоться, прошу принять меры». Неслучайно в приморской наркополиции действует особый отдел оперативной службы, специализирующийся на расследовании преступлений, связанных с организацией и содержанием притонов, – естественно, статья тут же «заработала», да так, что за пять лет приморские наркополицейские ликвидировали более 250 наркопритонов по всему краю.
Зачастую жители домов, в которых располагаются притоны, обращаются к наркополицейским с коллективными обращениями, что также является основанием для проверки поступившей информации. Если она подтверждается, в отношении фигурантов проводятся оперативные мероприятия, в результате которых возбуждаются уголовные дела. Конечным результатом этой многоступенчатой работы становится пусть небольшое, но улучшение качества жизни приморцев – по крайней мере, в таком аспекте, как освобождение от опасного соседства с наркопритонами.
Юрий Говорушко, «Золотой Рог»
