«Как я загремел в вытрезвитель» — специальный репортаж

Корреспондент сделал это в трезвом уме и твердой памяти, чтобы взглянуть на ситуацию глазами «клиента»… Бывает, что протрезвевшие граждане на сотрудников медвытрезвителей жалуются. Прямо к прокурору с заявлением бегут. Мол, избили, вещи не вернули. А потом в ходе служебной проверки выясняется, что нетрезвый гражданин уже был доставлен с улицы с побоями и вещи свои по пьянке потерял…

А В ЭТО ВРЕМЯ…

В вытрезвителе

На служебном автомобиле опережаем милицейскую машину с Сергеем Непшей. Заходим с оператором в медвытрезвитель (о нашем визите здесь знали заранее).

— Будете рассказывать о работе медицинского вытрезвителя? — слегка удивляется начальник медвытрезвителя капитан милиции Владимир Ошега и добавляет: — О нас вообще редко когда пишут. А тут целый репортаж снимать приехали… Какие мы герои?

Здание старенькое, одноэтажное. Внутри скромненько, но чистенько. Чувствуется хозяйский глаз. Но запах… Словно стены за долгие годы пропитались внутренними человеческими проблемами. Ловлю себя на мысли, что не каждый здесь сможет работать. Но что было бы, не будь медвытрезвителей и их сотрудников?

Двое клиентов уже находятся на лежаках в «номерах». Протрезвевший сорокалетний мужчина, работник местного ЖЭУ, готовится к «выписке», в общем как всегда — постоянная ротация контингента. С протрезвевшим беседует дежурный медвытрезвителя старший лейтенант милиции Эдуард Печников на предмет установления личности и в профилактических целях.

— Как часто выпиваете? — спрашивает дежурный.

— Да я вообще редко употребляю, — вялым голосом отвечает «клиент» (и сам, кажется, не верит в то, что говорит). — В основном по праздникам.

Кстати, сегодня — четверг. Из беседы становится ясно, что слесарь отпросился у начальства пораньше, зашел в магазин и купил бутылку водки (!). И единолично ее «обезвредил». Даже не помнит, как оказался здесь.

— Ничего не пропало? — спрашиваю, зная, что протрезвевшие нередко жалуются, что у них пропадают вещи.

— Я тут не в первый раз… Все мое при мне, — мужчина демонстрирует мобильник, бумажник, электрический фонарик, пачку сигарет и зажигалку. — Даже деньги все до копейки всегда возвращали. А вообще, правильно, что меня забрали и доставили сюда. У каждого своя работа, хошь — не хошь, а выполнять надо.

* * *

По дороге милиционеры пытаются установить мою личность, но я типа лыка не вяжу… «Вы не глядите, что Сережа все кивает (поет внутри голос Владимира Семеновича), — он соображает, все понимает! А что молчит — так это от волненья, от осознанья и просветленья».

А вот и медвытрезвитель. Уже ждут двое крепких сотрудников милиции, на лицах которых читается: «Мы вам всегда рады!» И хоть я упираюсь и чего-то буровлю, но у них получается ловко. Тащат меня в помещение. Усаживают. Шутят без обид. Ничего, приветливые хлопцы…

Симпатичная медицинская сестра тщательно осматривает мои побои. Стараюсь не дать ей дотронуться до ложного синяка, иначе рассекретит. Еле ворочая языком, отвечаю, что чувствую себя нормально и вообще я в доску тверезый. Девушка в белом халате осматривает меня визуально. Обращает внимание на мои дрожащие руки. (Это мне в плюс…) Просит присесть десять раз. Делаю три смешных приседания и заваливаюсь. Медсестра пытается посмотреть в глаза, ее интересуют зрачки. Так обычно проверяют на наличие наркотического опьянения. Умышленно отвожу взгляд. Ведь реакция зрачков воле человека не поддается, а потому это может сыграть мне в минус. Пока верят.

Затем медицинский работник предлагает пройти второй тест: нужно, чтобы я с закрытыми глазами дотронулся пальцем до кончика носа. Воспринимаю это как команду к действию и тянусь к носу… медсестры. Она ж не уточнила, о чьем носе речь! Присутствующие сотрудники не удивляются. Такое здесь случается нередко.

«Закатайте рукав, будем измерять давление». К этому я тоже готов. Проверенный способ за короткое время поднять давление: сидя на стуле с поджатыми ногами, со всей силы поджать пальцы ног (мешает свободной циркуляции крови). 150 на 90! Ничего себе перевоплотился. А тут еще от волнения лицо красное, в общем — та еще рожа у Серожи…

Личность моя до сих пор не установлена, и дежурный дает команду снять мои отпечатки пальцев и проверить их по базе данных. Я было стал возмущаться: «Не имеете права! Не согласный!» Но сотрудников мое мнение не интересует…

Между тем медсестре не дает покоя мой синяк, интересуется насчёт хронических заболеваний. Она да и дежурный как-то с подозрением вглядываются в мое лицо. …Хоть бы не раскололи. Выручили коллеги. Андрей Гапонов и Владимир Горбачёв намекают дежурному, мол, торопятся, репортаж снимать надо… Отвлекли от меня внимание. Чтобы окончательно развеять сомнения, кое-как выдавливаю, что синяк получил три дня назад. Упал на гололеде… И вообще я хочу спать.

Просят раздеться до трусов… Так положено. Вяло, неловко (даже самому смешно), но исполняю. Старшина сопровождает меня, практически голого как правду, в комнату с лежаками по периметру у стены. В чистом, убранном, но в пропахшем помещении только в двери имеется окошко. С гигиеной все в порядке. На лежаках свежие простыни, одеяла. В общем, номер как в дешевом отеле, под лозунгом: «Все включено». Все что есть действительно включено… в смысле — свет, батареи, ну и вода в туалете тоже… Кстати, не во всех квартирах такое счастье.

А В ЭТО ВРЕМЯ…

На дне жизни

С разрешения дежурного заглядываю в картотеку. «Вы обратите внимание на карточку «постоянного клиента» — мужчины 1949 года рождения, — говорит Эдуард Печников. — В промежуточном подсчете этот «рекордсмен» побывал в медвытрезвителе 132 раза (!). А к моменту нашего приезда число посещений дошло до 156!

Можно в национальную Книгу рекордов Гиннесса заносить! Вернее, в антинациональную… Действительно, в какой стране найдется такой чемпион! По словам сотрудников медвытрезвителя, он не буйный, иногда хамит, правда, по пьяни, но наутро всегда извиняется. А сердобольная супруга, которая знает сотрудников этого невеселого учреждения уже много лет, забирая суженого, порой даже сладости в благодарность приносит. «Спасибо, не дали замерзнуть да помереть от перебора». И тащит домой свое сокровище…

— А однажды случай был, — вспоминает старшина Сергей Куриленко, — с вокзала Брянск-1 доставили жителя Сахалина. К себе домой товарищ добирался, да, видать, поднабрался, пока сидел в одиночестве, ожидая поезда. Бродил пьяный по привокзальной площади. Естественно, попал в поле зрения милиционеров и, наконец, к нам. С собой у него было более сорока тысяч рублей. Каково было его удивление, когда ему проспавшемуся с утра эту сумму вернули. «Ну у вас и город…» — радовался сахалинец. — Надо же, копейки не пропало». И после выписки ушел, но вскоре вернулся. С тортом!

С. Н. — Бывало, что к вам доставляли граждан, которые совершили преступление?

— Всякое случалось в нашей работе, — отвечает Печников. — Порой клиентов с наркотиками доставляют. Тогда вызываем следственно-оперативную группу, которая изымает вещдоки. Потом возбуждается уголовное дело. А однажды даже с настоящей боевой гранатой привезли. Пришлось на свой страх и риск изымать ее и срочно вызывать саперов.

Бывает, что протрезвевшие граждане на сотрудников медвытрезвителей жалуются. Прямо к прокурору с заявлением бегут. Мол, избили, вещи не вернули. А потом в ходе служебной проверки выясняется, что нетрезвый гражданин уже был доставлен с улицы с побоями и вещи свои по пьянке потерял…

Задаю вопрос медицинскому работнику Елене Апатовой, приходилось ли в спасать жизнь кому-то из доставленных. Она как-то даже смутилась:

— Не раз откачивать приходилось. Был случай, сердце у человека останавливалось. Глюкозу в вену вводили, кома не наступила. А другому — кордиамин тоже внутривенно для профилактики спазмов и поддержания дыхания. До приезда реанимации стараемся сделать все возможное…

С. Н. — Контингент ваш беспокойный, а бывало, что бросались с кулаками на вас?

— С нашими клиентами есть риск получить телесные повреждения. А уж слов нецензурных от них столько наслушаешься. Но даже не это самое страшное… В медицинский вытрезвитель не редко доставляются ВИЧ-инфицированные, страдающие венерическими болезнями, больные туберкулезом, люди с нарушениями психики, страдающие хроническими заболеваниями. Да и лица с криминальным прошлым здесь частые гости. Грустно от всего этого, порой ощущаешь себя на дне жизни.

* * *

При постоянной ротации кадров я оказываюсь в комнате, где трезвеют. Третьим. Хотя на троих уже не сообразишь… Двое мужиков нашли здесь свой приют пару часов назад. Мне помогли войти, и я поприветствовал «коллег по цеху». Но им не до меня. На лежаке принимаю горизонтальное положение. Старшина запирает дверь.

Осматриваюсь. С непривычки как-то жутковато. Давящие стены, тусклый свет, мягко говоря, неприятный запах. Или это потому, что я трезвый? Минут пять пытаюсь разговорить обитателей этого «пансионата».

Тот, что справа, «деликатно попросил», чтобы я, пожалуйста, заткнулся. Мол, голова трещит. Второй, не так категоричен. Познакомились. Его Вадиком зовут. Он четвертый раз в «мойке».

— Этой зимой чуть не замерз на улице, — вспоминает Вадик. — Мороз за двадцать, а я пьяный в дупель. Как в сугроб завалился, и не помню. В штаны малую нужду справил, так они к ногам примерзли, прикинь… Если б не милиция — кранты мне. Мой дружок в январе вот так тоже чуть не замерз, еле спасли. Воспаление легких. Ампутировали кисти рук. Здоровым был — не просыхал от спиртного, а сейчас, как калекой стал, — на водку не смотрит. Так испугался. Теперь ложку двумя культями за столом держит…

Последнюю фразу Вадим произнес дрожащим голосом. «Это что ж… нашему человеку надо калекой сначала стать, чтобы с пьянкой завязать?» — пронеслось у меня в голове.

— А че ж пьете, если знаете, что плохо кончится, — вырывается у меня, и я понимаю, что в своем положении сболтнул лишнее…

— Ишь, правильный какой! А сам-то ты где?! — усмехается Вадик.

— И то верно, только спать не дает! — включается тот, с больной головой, и, видимо, в стадии прогрессирующего протрезвления нехотя присоединяется к нашему разговору: — А меня женка сдала… Как тверезый, так все нормально, а губы помажу — все! Понеслась душа по кочкам. В прошлый раз протрезвел, а мне и говорят, что жену, детей и мать на улицу выгнал, избил всех. А я не помню, хоть режь! А все потому, что самогонка из чего зря.

Знакомая песня

«Считай, по-нашему мы выпили не много, —

не вру, ей-бога, — скажи, Серега!

И если б водку гнать не из опилок,

то что б нам было с пяти бутылок!»

— Больше всего боюсь, что убью кого-нибудь ненароком в угаре. У меня двое корешей так в тюрягу сели. А вообще здесь нормально, по-человечески с людями… Не, ну если начинаешь наглеть, то они быстро на место поставят, в смысле — положат…

«Вот он проснется утром — протрезвеет —

скажет: пусть жизнь осудит,

пусть жизнь накажет!»

Между нами, как братьями по разуму, а может… и по недоразумению, беседа пошла веселее. При этом собеседники говорили о чем угодно, но никак не на интересующую меня тему: почему же мы пьем? Явного ответа я так и не услышал. Да думается, медвытрезвитель не то место, где надо искать ответ на этот весьма сложный жизненный вопрос. Ведь пьяницы и те беды, которые они приносят, — это следствие, а причины этой беды нужно искать в других заведениях, более комфортабельных и престижных, но уж никак не здесь…

«…Теперь дозвольте пару слов без протокола.

Чему нас учит семья и школа? —

что жизнь сама таких накажет строго.

Тут мы согласны, — скажи, Серега!»

Наша болтовня не осталась неуслышанной. Дверь отворилась.

— Раз протрезвели, значит, на выход, — строго скомандовал старшина Куриленко, и мы лениво повиновались.

После того как мои собеседники были отпущены и дело дошло до моей личности, мне пришлось раскрыться…

…Нет, немой сцены, как в «Ревизоре», не было. Сотрудники медвытрезвителя, конечно, удивились. Мы все вместе посмеялись и познакомились уже по-настоящему. Но… смеется тот, кто смеется последним. Последняя шутка была, увы, не за мной. Наши герои не остались в долгу. Начальник «милицейского отеля» капитан Владимир Ошега — остроумный человек, предъявил мне протокол за гостеприимство — 300 рублей! Столько стоит протрезвление в наших медвытрезвителях. Да… рано или поздно за все приходится платить.

* * *

Смыв синяк и переодевшись, на обратном пути подумал: окажись со мной рядом там, на шконке, Шекспир, то его Гамлет со всех сцен мира вместо «быть или не быть» вопрошал бы: «Пить или не пить… вот в чем вопрос…».

АЛИНА МАКСИМОВА,  «КРИМИНАЛ»