Командир роты разведки ВСУ: «Россия – это крокодил, который может жрать, пока не подавится»

Как изменялась война, так изменялся и противник. Сначала был такой любительский подход – как они шли на Славянск, Краматорск. А когда начала работать артиллерия и пошли танки, тогда они поняли, что им нужны специалисты. И Россия начала перебрасывать своих спецов, которые могли не просто стрелять из «Градов» и управлять танками, а делать это эффективно и попадать. Это привело к серьёзным боевым действиям.

Журналисты  Belarus Security Blog встретились и поговорили с Игорем Мазуром – командиром роты батальона УНСО – 131-го разведывательного батальона ВСУ.

«Россия – это крокодил, который может жрать, пока не подавится».

— Что стало началом участия УНСО в конфликте на Донбассе? На чём вы учились в первые дни войны?

— Первым, кто заявил о необходимости формирования нашего батальона и отправке даже не на Донбасс, а ещё и в Крым, был Сашко Белый. Именно он и начал мероприятия по формированию батальона УНСО. На Западной Украине можно было бы провести обучение, и ещё во время конфликта в Крыму некоторые наши ребята могли бы туда выехать, если бы СБУ пошло нам навстречу. Мы им предложили свою помощь – имея наш опыт, мы бы помогли усмирить сепаратистов. И если бы нам дали разрешение на оружие и возможность пребывания на той территории, события бы могли развиваться по-другому. Возможно, именно поэтому и убили Сашка Белого – он был первым, кто был готов стать полевым командиром и идти на Донбасс и Крым.

Когда началось формирование добровольческих батальонов, появилась проблема отсутствия оружия. А ехать с нелегальным оружием – это возможность нарваться на уголовное дело. Мы начали переговоры с Министром обороны, чтобы формировать наш батальон, но с условием, что мы в нём будем и офицерами – чтобы не получилось так, что мы окажемся пушечным мясом. Ясно, что переговоры шли не один день, но они увенчались успехом.

Мы решили, что нужно делать армию более патриотичной, чтобы не получилось так, как в Крыму, когда солдаты и офицеры не стреляли в тот сброд, который перелазил через заборы военных частей, разоружал их и глумился над ними. Нормальная армия должна открывать огонь по вооружённым людям, которые нарушают территорию воинской части – это же не бабуськи с авоськами пришли.

К сожалению, имели место какие-то хитрые переговоры в Киеве между Турчиновым, Яценюком и внешними акторами – возможно, они согласились отдать Крым, чтобы иметь возможность спокойно управлять остальной частью Украины. Но Россия – это такой крокодил, у которого слёзы – это желудочный сок из глаз лезет, он может жрать, пока не подавится. И вот на Донбассе они немножко подавились, благодаря тому, что поднялись патриоты и волонтёры, которые наладили поставки в армию, поскольку армейские склады к тому моменту были разворованы «военными», которые думали исключительно про личную выгоду. Очень часто было, что армейские вещи можно было свободно приобрести на рынке на точке, которой владеет сестра какого-нибудь прапорщика.

Россия сразу была не готова отправлять тысячи своих людей на убой – они больше надеялись на сепаров, чтобы их силами всё сделать. Однако их мы почти прижали к границе на август месяц прошлого года. И вот тогда начались обстрелы с российской территории.

Украина не ответила военными действиями против России. А дальше были события в Иловайске, Дебальцево. И мы пришли к сегодняшней ситуации, когда Россия уже не может рассчитывать на какой-то блицкриг, мы же понимаем, что уже выстроена линия обороны и тоже не хотим ложить своих людей. Пусть сторонники «русского мира» поживут в нём, почувствуют, насколько их любит Россия. Они же думают, что их там очень ждут. Посмотрим – возможно, настанет время, когда они сами назад попросятся.

— Какой статус УНСО в ВСУ на данный момент?

— На сегодняшний день это две роты в составе 131-го разведывательного батальона. Я командир первой разведывательной роты. Вторая рота – это рота огневой поддержки. Мы можем выявить какую-либо точку, а они – нанести по ней удар. В то же время наши ребята есть и в других подразделениях ВСУ.

«Нашей армии противостоит приблизительно равносильная»

— Как за время конфликта изменился противник, с которым доводилось сталкиваться? Каким он был в начала войны, и какой он теперь?

— Как изменялась война, так изменялся и противник. Сначала был такой любительский подход – как они шли на Славянск, Краматорск. А когда начала работать артиллерия и пошли танки, тогда они поняли, что им нужны специалисты. И Россия начала перебрасывать своих спецов, которые могли не просто стрелять из «Градов» и управлять танками, а делать это эффективно и попадать. Это привело к серьёзным боевым действиям. Сейчас мы имеем перед собой врага, у которого есть определённая стратегия и они действуют как регулярные вооружённые силы. Большую часть из них составляют местные, криминальный элемент и заезжие «казачки», однако есть и до 10% российских военнослужащих. Часть из них говорит, что взяла отпуск или уволилась и подписала контракт с ДНР и ЛНР, но это реально военнослужащие ВС РФ.

Есть их небольшое спецназовское подразделение, которое наводит порядок среди сепаров – могут и застрелить того, кто не подчиняется. Такое их «гестапо», которое действует в интересах тех, на кого Москва сделала ставку в руководстве этих «республик». Можно сказать, что нашей армии противостоит приблизительно равносильная армия с приблизительно таким же оружием и специалистами не хуже наших.

И если начнутся крупномасштабные боевые действия, то будет много потерь как с одной, так и с другой стороны. Наша победа возможна только в том случае, если в России будут большие проблемы и прекратится их поддержка сепаратистов. К примеру, боеприпасами – там своих складов уже не осталось, наших они не захватят. А у России осталось много старых складов боеприпасов, которые всё равно необходимо ликвидировать – им даже проще вместо утилизации выстрелить ими по украинской земле.

— То есть российские войска несут своеобразную «карательную» службу?

— В основном да. Нужно наводить порядок среди своих «казачков» и чеченцев, которые приехали и между которыми иногда возникают локальные войны. Они приезжают и решают проблему конфликта – отстреливают кого-то одного. Как по мне, это довольно серьёзный враг, который держит сепаратистов в порядке. Если бы не было российской поддержки, справиться с ними было бы несложно.

— В Крыму они погоду и сделали, в общем-то.

— Да, там был российский спецназ, который пришёл и совершил антигосударственный переворот. Роль наших ВС была пассивной, «благодаря» чему мы потеряли лучшие корабли флота, а также склады вооружения, самолёты, танки. Да можно было бы это хотя бы подорвать, чтобы не досталось противнику. Можно бы спросить с тогдашнего руководства страны и обороны — это (передача техники врагу) равно предательству.

— Насчёт вооружения. Ощущается какая-либо помощь Украине от её партнёров?

— Несколько месяцев назад нам дали по одному «Хаммеру» на роту. Ну что такое одна машина на роту? Оружия их никакого вообще не появлялось. То, что нам передают оптические прицелы и подобное оборудование – возможно, это идёт и по линии сотрудничества с НАТО, тут я точно не знаю. Иногда нам помогает зарубежная диаспора. Форму мы, к примеру, иногда получаем зарубежную. Украинская форма летнего образца плохого качества, а зимняя – более-менее, можно ходить.

— Обучение у западных военных инструкторов эффективно?

— Ясно, что немного Запад всё-таки помог. Даже то обучение, которое проходят военнослужащие перед отправкой на фронт, можно оценить довольно позитивно. В любом случае это хороший опыт для наших ребят, который они, возможно, будут передавать и другим своим сослуживцам. К примеру, ребят из нашего подразделения уже брали на обучение в Литву, Германию, Чехию, где их готовили НАТОвские специалисты. Есть и другие программы.

Это даст возможность переключить мозги с того совка, который был в подготовке, на современные методы ведения боевых действий. Плюс нужно помнить, что дружба с Россией вышла нам боком – теперь это наш стратегический враг. Поэтому нам сейчас важно перестроиться на новые подходы во всём: в вооружении, связи, коммуникации, информационной войне, которую мы сначала вчистую проигрывали, а теперь выровняли ситуацию. Учимся и на своих ошибках, но учимся.

«Переходить в масштабное наступление сейчас – это положить тысячи наших парней»

— Вы вспомнили про казаков. В основной своей массе это кто? Ряженые сумасшедшие, или там есть люди, которые имеют серьёзную военную подготовку? Ведь казачьи российские организации могут вести полноценную военную подготовку людей…

— В Украине казачьи организации, кстати, тоже могут вести военную подготовку, но казачьих подразделений у нас нет. У нас это, как правило, связано больше с движениями футбольных фанатов, различными ультрас-группами, представителей которых на этой войне погибло уже больше ста человек. И, что самое характерное, за Украину воюют и фанаты донецкого «Шахтёра», и луганской «Зари». А больше всего погибло фанатов днепропетровского «Днепра». Эти парни сломали стереотип о фанатах, показав всему миру, что прежде всего они – патриоты. Они не только защищали Майдан, но и одними из первых ехали на войну как добровольцы.

А с той стороны «казачня» — это уже нарицательное. Просто там ко многим уже применяют это понятие – там есть и баркашовцы, и публика Жириновского, и криминальный элемент, который выпустили по амнистии. И, к примеру, чтобы не говорить, что зеки приехали, их переодевают в лампасы, дают шапочки с синеньким ободком, почти как в НКВД – и они уже «казаки». Но реально это игра ФСБ, которая под видом «казаков» заряжает разношёрстную публику против Украины. Чеченцам вот под казаков косить сложно, поэтому эти кадыровские предатели чеченского народа приезжают и в открытую говорят, что воюют за Россию.

— А каков уровень подготовки этих казаков и чеченцев?

— Разный. Среди казаков есть и подготовленные личности. Чеченцы – тоже далеко не все бойцы. Там и криминальный элементы и те, кому нет работы в Чечне, и они просто едут за компанию с теми, у которых есть опыт. Такие пастухи. Не очень они хотят умирать за Путина, честно говоря. Не рвутся они «укропов душить и резать», как любят перед камерой рассказывать. В плен сдаются, про своих рассказывают.

— В каком русле, по Вашему мнению, будет развиваться конфликт на Донбассе в дальнейшем?

— Скорее всего, его попробуют заморозить, чтобы в ситуациях, когда нужно надавить на Украину, снова его разжечь – убийствами, боевыми действиями, терактами. России нужна болевая точка, которой они смогут пользоваться с целью давления на Украину. Если у российской стороны начнутся проблемы – из-за экономических факторов, например, то нужно действовать в направлении возвращения этих территорий.

Переходить в масштабное наступление сейчас – это положить тысячи наших парней. По ту сторону фронта уже построена полноценная линия обороны, бетонные укрепления. Плюс вести бои в городах можно только при наличии подавляющего преимущества в живой силе и технике, чтобы избежать больших потерь. Поэтому для Украины такой штурм однозначно неприемлем, так как он будет сопровождаться громадными жертвами. То же самое касается возможного наступления сепаратистов. Таким образом, сейчас высока вероятность, что все останутся на своих позициях.

Сейчас нужно обучать нашу армию, готовить офицеров. Так как раньше в офицерском корпусе была огромное количество приспособленцев, которые шли туда только для того, чтобы получать офицерские пенсии и иметь другие льготы. А в армии должны служить те, кто хочет защищать Родину, любит тренировки, оружие, а не трусы, которые будут, как в Крыму, сидеть в казармах и думать, чтоб только никто не стрелял. Думаю, что Украина сейчас идет по пути создания сильной армии.

Контрактная армия – это, конечно, хорошо, однако я бы прогонял всю молодёжь через службу по швейцарскому образцу. Они должны проходить через обучающие лагеря, привыкать к запаху пороха. Чтобы любили не только в компьютерных играх стрелять и ездить на танках, а почувствовали реальный танк и знали, что это такое.

Нужно работать по швейцарскому или израильскому образцу. Должна произойти легализация оружия, чтобы каждый мужчины, если он не психически больной и не преступник, имел его дома. И это не только вопрос военной подготовки. Тогда и преступники в дома не будут лезть, да и власть не будет вытирать ноги о своих граждан.

«Путин не готов, как Сталин, перемалывать своё население в немыслимых количествах»

— Какие изменения происходили в украинской армии за время конфликта?

— Армия начала воевать. Это знаете, как мышцы руки, которые после перелома атрофируются, пока эта рука находится в гипсе и не двигается. А когда гипс снимают, и рука начинает двигаться, мышцы опять приходят в необходимую форму. Человек ощущает, что может что-то поднять, дать кому-то в голову. Наша армия – это и есть наши мускулы, наши кулаки, которыми мы защищаемся, и вот они начали работать, развиваться.

Конечно, есть определённые нехорошие ситуации в армии, ошибки офицеров, тема алкоголя, где-то контрабанда. Борьбу с этим мы ещё должны пройти. Однако есть подразделения, где офицеры реально чтят свою честь, учат своих бойцов не прятаться от ответственности, а исполнять задачи и учить других. И Россия уже понимает, что мы уже имеем боеспособную армию, и даже если они задействуют свою авиацию и более тяжёлую технику, то для нас это будет, как говорят в боксе, нокдаун, но не нокаут. Мы встанем и будем биться дальше. И в случае конфликта это будут тысячи жертв. Сейчас уже не 40-е года, и Путин не готов, как Сталин, перемалывать своё население в немыслимых количествах. Поэтому он не начинает открытой агрессии. Поскольку если он на это пойдет, то ему будет сложно объяснить всем тем украинцам, которые живут в России, почему он воюет с их родичами.

— Какой боевой дух теперь у тех, кто находится на фронте?

— Здесь тоже не всё однородно. Многие военнослужащие не понимают, чего ждать – будет перемирие, не будет его, как дальше будут развиваться события на фронте. Много зависит от командира, какие настроения он поддерживает в подразделении. Ну и плюс интенсивность подготовки – если у бойцов часто стрельбы и другие мероприятия по повышению квалификации, то и боевой дух будет на уровне.

Понятно, что есть те, которые пьют – такие подразделения необходимо разгонять, а командиров отдавать под суд и лишать погонов. Но всё равно, как я уже говорил, мышцы начали работать, поэтому если какое-то подразделение где-то «даёт заднюю», его можно оперативно заменить на другое – уже в штабах командование знает, где самые боеспособные подразделения, а где – послабее. И если враг начнёт наступать на каком-либо направлении, туда можно перебросить самых сильных. Полтора года назад всё было очень плохо – о такой координации не было и речи.

— А какое приблизительное процентное соотношения между теми, кто реально готов к боевым действиям, и, как говорят, «аватарами»?

— Больше половины военнослужащих имеют высокий боевой дух. А процентов 20 – это наш такой минус. Но даже и это минус, даже «аватары» могут нормально держать оборону – зависит от командира, удастся ли ему правильно использовать ресурс этих людей. Если они будут держать оборону, почувствуют себя мужчинами, тогда даже человек, который день начинает со ста грамм, осознает, что руки у него всё-таки не должны трястись, что он украинец и его дома ждут дети. И он не хочет, чтобы в его Черкассы или Житомир пришло какое-то быдло, которое ему будет указывать, как жить. Такое быдло мы видели уже 100 лет назад, и не допустим, чтобы оно ещё раз пришло.

В Донбассе пусть теперь посмотрят на своих «освободителей». «Освободители» там уже освобождают от владельцев квартиры и различное имущество. Вот они там сейчас перезимуют ещё и посмотрим, как местные жители будут себя вести и всё это любить.

— Как по-вашему, есть возможность, что будут наказаны виновные в стратегических ошибках под Иловайском и Дебальцево?

— Сложно сказать. До сих пор не наказали виновных в расстреле людей на Майдане. Хотя можно найти того, кто отдавал приказы. Но кому-то дали сбежать за границу, кто-то где-то спрятался. Армия – это тоже такой большой корпоративный интерес, тоже рука руку моет. Если бы в один день сменили руководство Генштаба и ВСУ, тогда, возможно, это бы и произошло. А так, там меняется один человек, а тысяча остаётся на своих местах. Это как наши прокуроры, которых ловят за руку, а потом отпускают под подписку. К сожалению, наша страна пока ещё двумя ногами во вчерашнем дне. Но мы уже на дороге вперёд. И из того болота, в котором мы стоим, нужно сначала вытащить одну ногу, затем другую, и идти дальше.

— За последнее время у населения на руках оказалась просто куча нелегального оружия. И его поток растёт. Как бороться с этими последствиями войны?

— Я думаю, что можно было бы это орудие легализовать. Всё равно люди везут. Так пусть лучше у человека будет тот же пистолет Макарова, который он привёз из зоны АТО, но он будет зарегистрирован и занесён в общую базу, чем его продадут или используют в преступных целях. Плюс, конечно же, нужно тщательно проверять криминальный элемент, который мог заполучить оружие – базы таких людей есть у правоохранительных органов. Пока идёт война, распространение оружия всё равно не победить просто так – все полевые дороги не перекроешь. В таком случае лучше продумать механизм легализации оружия, а тех, кто не легализует его, нужно сажать – это бандитский элемент. Так можно будет контролировать ситуацию.